Бегство из рая. Сборник рассказов

Владимир Михайлович Шарик, 2021

Мать не верит в самоубийство сына, ибо у него были большие планы на свою жизнь, но следователь, который вел дело не хочет изменить статью уголовного кодекса. Тогда она идет в прокуратуру и просит заменить следователя. После долгих мытарств за дело берется молодой следователь, который сразу же находит нестыковки в расследовании. Последовательно следователь Синьков раскручивает банду строительных аферистов. Во втором рассказе изворотливый мужчина втягивает в секту одиноких женщин, которых затем отправляет в псих. больницу, а сам присваивает их недвижимость. Благодаря журналисту Чередниченко удалось обезвредить этого махинатора. Тоже с участием журналиста удалось раскрыть банду торговцев людьми в третьем рассказе. В пьесе открываются мытарства молодого автора, которого неудачи доводят до психиатрической больницы, из неё он благополучно бежал.

Стройка в чистом поле.

Старший оперуполномоченный Артем Синьков открыл письмо, которое принес ему курьер, и тотчас разразился громкой бранью:

— Как мне надоели эти соседи! Никак не разберутся со своим туалетом.

— Чем ты недоволен? — Удивился оперуполномоченный Кримчак.

— Да сколько ж можно разбираться с этим делом?! Как будь-то, у нас нет никаких других дел, причем намного серьёзней, нежели это.

— Передал бы его участковому. Это ведь его хлеб.

— Передавал ему. Он, вообще-то, парень толковый, только они не прислушиваются к его мнению. Хотя, что может быть тут непонятного — один из соседей должен перенести туалет на нормативное расстояние, что бы ни было жалоб.

— Значит, передавай дело в суд.

— Придется собирать материалы и передавать в суд. Конечно, смеху будет много в суде, но деваться некуда.

В двери постучали, а затем показалась среднего роста женщина лет пятидесяти, с черной повязкой на голове.

— Извините меня, но мне надо видеть следователя Артема Синькова.

— Я Синьков. Что вы хотели?

— Я мать Семена Соколенка. Вы вели его дело?

— Да, я занимался этим делом. Но я его закончил, и дело передал в архив.

— Понимаете, я не согласна с тем, что мой сын покончил жизнь самоубийством.

— Я вас понимаю, как мать, ибо для вас это потеря невосполнима, но факты, которые мы имели там, говорят о том, что ваш сын покончил жизнь самоубийством. Когда мы вытащили его из воды, то эксперты не нашли никаких следов насилия, наоборот, в его крови обнаружили четыре промилле алкоголя.

Лицо женщины стало жестоким, она явно не соглашалась с официальными выводами следствия.

— Я не верю, что мой сын мог покончить жизнь самоубийством.

— Почему вы так думаете?

— Понимаете, мой сын начал новую жизнь. У него появилась цель в жизни. После того, как он несколько месяцев бесполезно ходил по предприятиям, чтобы получить работу. Однако, он получал везде отказ, ибо он был в заключении. Я видела в нем положительные перемены — я видела, что он не лежал бесцельно на диване, смотря телевизор, а занялся делом. Изучал литературу по строительству, по финансах, он даже посещал курсы по обучению работы на компьютере.

— Это ведь мог быть и несчастный случай.

— Что вы такое говорите! Он с детства плавал на речке, причем был очень сильным парнем. Так что, будучи даже выпившим, он хорошо держался на воде. Нет, он не мог покончить жизнь самоубийством, поэтому я хочу, чтобы вы продолжили расследование. — горящие глаза женщины смотрели прямо в глаза Артема. Он не смог выдержать её взгляда, и отвел свои глаза в сторону. Возможно, с его стороны было произведено не совсем тщательное расследование, но его торопило высшее начальство, теперь вот перед лицом матери он чувствовал себя не совсем уютно, но честь мундира надо было держать, и, следовательно, поддерживать официальную точку зрения. Тут на помощь Артему пришел его коллега.

— Женщина, но чего вы добиваетесь? Ведь сына вы уже не вернете.

Лучше б он этого не говорил, потому что женщина, буквально, взорвался от гнева.

— Что вы несете! Как я могу спать, когда я знаю, что убийца моего сына гуляет на свободе. Мой сын сейчас лежит в холодной земле, а этот подонок сейчас развлекается где-нибудь в ресторане или на хате. Как вы можете так говорить, когда должны уничтожать таких подонков, ибо они угрожают жизни другим людям.

— Успокойтесь, пожалуйста, женщина.

— Как я могу успокоиться? Вы когда-либо хоронили своих детей, что бы понять меня.

— Нет, я не хоронил своих детей, но, тем не менее, я понимаю вас, и потому постараюсь что-нибудь сделать по вашему делу. — Артем говорил искренно.

— Вы на самом деле сделаете это или просто говорите мне эти слова, чтобы я отстала от вас?

— Нет. Я свои слова не бросаю на ветер.

— Я посмотрю, как вы держите свое слово.

— Не сомневайтесь. Только вам надо будет написать письмо на имя прокурора, чтобы он дал указание, произвести повторное расследование вашего случая.

— Хорошо, я пойду в прокуратуру. Спасибо. До свидания.

— До свидания.

Женщина покинула кабинет. На мгновение неловкая тишина воцарила в кабинете, которую прервал оперуполномоченный.

— И тебе надо браться за это дело? Ведь это верный висяк.

— Ваня, а ведь женщина была права — преступник, который убил её сына, сейчас гуляет на свободе, и он представляет угрозу для других людей.

— Артем, тобой будут там недовольны.

— А если я собой буду недоволен, то, как с этим буду жить?

— Я тебя не понимаю, — сказал Иван.

На этом их разговор закончился. Каждый из них зарылся в своих бумагах или делали вид, что делают это. По крайней мере, у Артема не выходила из головы женщина, мать, потерявшая своего сына. Но что он может сделать, чтобы вернуть ей потерянное спокойствие. Конечно, он успокоил свою совесть, когда посоветовал женщине написать письмо прокурору. А дальше что? Неужели он ничем не сможет уже сейчас чем-то помочь женщине, ведь сопереживание несчастью ближнего есть положительный момент. Так их учили на лекциях. Они, как послушные дети, повторяли эти истины своим преподавателям, получали за это хорошие отметки. А как же в жизни? Почему эти хорошие моральные правила не превращаются в действия? Лишь потому, что это может кому-то не понравится, что это может сказаться на твоем положении в коллективе? Нет, тут не должно быть никаких отговорок, никаких обстоятельств, истина должна быть всегда дороже. То, что ты учил, те клятвы, которые ты давал — должны исполняться. Иначе…

Он не будет ждать, пока придет письмо от прокурора, а займется этим делом немедленно.

Артем полез в свой стол, достал блокнот, в котором он записывал самые важные моменты уголовных дел, которые он вел, этому его научили преподаватели, ибо невозможно в памяти удержать всю информацию об уголовных делах. Он нашел в блокноте дело о самоубийце Соколенко, просмотрел бегло записи, нашел то, что его интересовало — вывод экспертизы, несколько раз перечитал его. Потом взял телефон, набрал номер.

— Алло. Здравствуй. Это ты Григорий?.. Мне с тобой надо переговорить по одному делу… Я тебя надолго не задержу… Встретимся в кафе"Росинка", пиво за мной.

Григорий Полищук работал экспертом, он всего на несколько лет был старше Артема, но уже имел репутацию хорошего работника, которого ценило начальство и уважали коллеги.

— Что тебе надо, говори быстрее, а то мне надо забирать ребенка из садика.

— Давай я тебе сейчас закажу пиво.

— Какое пиво? — возмутился Григорий, — я ведь за рулем.

— Хорошо, тогда выпьем по чашечке хорошего кофе, надо ведь хоть чем-то взбодриться после работы.

Артем позвал официантку, и заказал ей кофе и кекс.

— Так что ты хотел?

— Понимаешь, ко мне пришла сегодня мать Семена Соколенко. Помнишь такого?

— Что-то припоминается. Это тот парень, который утонул в речке?

— Да.

— И чем я могу тебе помочь?

— Ты ведь делал ему экспертизу?

— Я. Он утонул. Никаких следов насильственной смерти не было обнаружено. Наоборот, парень был в сильном алкогольном опьянении. Не помню, сколько в нем было промиллей, то ли четыре, то ли пять.

— Четыре промилле.

— Так в чем же вопрос. Утонул, потому что был пьяный.

— Понимаешь, мать говорит, что не мог он утонуть, так как физически он был очень силен. К тому же, в последнее время он стал очень целеустремленным, много занимался, осваивал компьютер.

Девушка принесла кофе, Артем поблагодарил её и сделал глоток.

— Это еще ничего не доказывает. Из неосторожности на воде, с любым может случиться несчастье.

— А мне вот не верится, что с ним случилось такое. Я еще, когда вел это дело, то имел некоторые сомнения, но ты же знаешь, как нас торопят с оформлением дела.

— Но ведь дело уже закрыто, почему ты вдруг начинаешь вести новое расследование?

— Его мать написала заявление прокурору, чтобы расследование провели повторно. Я думаю, что через пару дней к нам придет письмо от прокурора, поэтому я решил выяснить некоторые факты.

— Я тебе всё рассказал как есть.

— И ничего не можешь добавить?

— А что я должен добавить?

— Гриша, я не первый день работаю в органах, и потому знаю, что иногда эксперты упускают некоторые детали, чтобы дело легче было закрыть.

— Артем, ну чего ты такой дотошный. Зачем это тебе нужно?

— Это не мне нужно. Это нужно матери. Это, наконец, нужно другим людям, ибо, если преступник гуляет на свободе, то он представляет им угрозу.

— Ты знаешь, что на тебя итак начальство смотрит косо, а, если ты начнешь расследовать это дело, то оно вообще…

— Ты за меня не волнуйся.

— Артем, я люблю свою жену, я люблю своих детей и родителей. Почему я должен всё это терять из-за твоих необоснованных подозрений. Дело закрыто и забыто. Всё. Точка. Вот ты какой! Недаром говорят, что ты какой-то нелюдимый, какой-то обозленный, чувств нет у тебя. Обязательно лезешь на рожон.

— Это не твоя забота.

— Извини, ты не такой как все, а такие люди всегда подозрительны. Все мне нечего больше сказать. До свиданья.

Григорий ушел, не притронувшись даже к чашке кофе. Артем с досадой ему смотрел вслед — надеялся он всё-таки получить какую-то информацию из уст эксперта. Впрочем, информацию он все-таки получил. Раз эксперт так бурно реагировал на то, что Артем будет повторно вести расследование, то, значит, не всё в порядке в его заключениях.

Инна Федоровна с самого утра поехала к прокурору, где вместе с секретаршей написала заявление прокурору на повторное расследование дело о самоубийстве её сыны Семена.

— Спасибо, дорогая, за то, что помогла мне заявление, а то я ведь ничего не разбираюсь в этих юридических тонкостях.

— Пожалуйста.

— Дай бог тебе здоровья и твоим детям.

— У меня еще нет детей.

— Почему?

— Я еще не замужем.

— А почему же не замужем? Такая красивая и умная.

— Сейчас красивые и умные женщины не востребованы, — попыталась пошутить девушка, но Инна Федоровна восприняла это очень серьёзно.

— Этого не может быть. Такие девушки, как ты всегда очень нравились мужчинам, так что ты надежду не теряй и не упускай момента. Выходи сразу же замуж, как только хороший парень предложит тебе руку и сердце. И сразу же роди ему ребенка, только на одном не останавливайся. Один — это очень мало. Надо два или три. А то вот у меня…

По щеке у женщины пробежала слеза, девушке очень захотелось успокоить её, сказать что-то хорошее, доброе.

— Я постараюсь выйти замуж, что бы родить детей. Мне тоже хочется иметь больше, чем одного ребенка, а то я была одна в родителей. У меня не было с кем поговорить, поиграть, поделится своими горестями и радостями.

— Пускай у тебя всё будет хорошо в жизни, — сказала Инна Федоровна и вышла из кабинета.

После прокуратуры Инна Федоровна зашла в магазин, купила хлеб и немножко голландского сыра и поехала трамваем домой.

— Сеня, Сеня! Ты дома. Нет, — позвала она сына, когда открыла двери. Поставила сумку, разделось, надела комнатные тапочки, и зашла в комнату сына. — Вот снова убежал. Не сидится ему дома. Конечно, ему неинтересно со своей старушкой сидеть дома. Побежал к своим друзьям.

Она подошла к кровати сына, на которой были разложены его сорочка и брюки. Сорочка была заправлена в брюки.

— Вот снова вымазал чистую рубашку. Видно, ремонтировал свой мотоцикл. Сколько раз тебе говорила, чтобы ты одевался в грязную одежду, когда ремонтируешь мотоцикл. Какой же ты непослушный, сынок. Сеня, Сеня, но почему ты никогда не слушал свою мать? Разве я тебе когда-нибудь желала тебя плохого? Я ж старалась все делать для тебя. Я о себе не думала, а думала только о тебе. Все лучшее для тебя делала, чтобы ты никогда ни в чем не нуждался, а ты не оценил это, ты ушел от меня. Оставил меня совсем одну. Зачем мне такая жизнь? Сынок, ну, скажи хоть слово, почему ты молчишь?

Она смотрела на фотографию, которая висела над кроватью. Это была его фотография с выпускного альбома. Сильный, молодой, красивый юноша с улыбкой на лице смотрел на неё, словно, живой.

— Зачем мне такая жизнь? — Инна Федоровна наклонилась над кроватью, обняла сорочку, утопила свое лицо в ней. — Я совсем одна, как мне быть? Я так хотела нянчить твоих детей, своих внуков. Как мне жить?

Женщина разрыдалось, застыла над кроватью, и никакая сила казалось, не могла её оторвать от дорогих сердцу вещей.

Она не помнит, сколько времени провела в таком положении, и сколько бы еще прошло времени, потому как ей ничего не хотелось делать, ибо жизнь её закончилась после смерти сына.

В двери позвонили. Она не пошевелилась. Позвонили еще раз, потом еще. Кто-то настойчиво к ней звонил. Она слышала, что мужчина затем позвонил соседке Вале. Та вышла, Он спрашивал у неё об Инне Федоровне. Потом снова позвонил ей. На это раз она оторвалась от кровати, медленным старческим шагом подошла к двери и открыла её.

Перед ней стоял тот следователь, у которого она была накануне.

— Здравствуйте, — сказал он.

— Здравствуй, — безразлично поздоровалась она.

— Мне б хотелось поговорить с вами.

— Проходите.

Пропустила она его в комнату и закрыла за ним двери.

— Я только сегодня написала заявление прокурору, — сказала она.

— Ничего, — ответил следователь. — Я просто решил задать вам несколько вопросов, ибо я не сомневаюсь в том, что прокурор даст указание провести повторное расследование.

— Я готова отвечать на ваши вопросы, если они будут способствовать расследованию.

— Инна Федоровна, я б хотел узнать, каким человеком был ваш сын?

— У меня был хороший сын.

— Я это понимаю, но я б хотел знать, каким он был человеком в обществе. Он был добрым ли человеком, уважал ли других людей, общительным ли он был, как он вел себя в школе, и как к нему относились преподаватели?

— Вы задали мне много вопросов, но я постараюсь ответить на них. Во-первых, он был хорошим сыном. У меня не было мужа, и Сеня всегда помогал мне в домашних делах: делал уборку в квартире, ходил за покупками в магазин, причем тратил деньги очень экономно, потому что знал, что живем на одну мою зарплату.

— Извините, а его отец ничем не помогал вам?

— Понимаете, он был человек женатый, имел свою семью. Он несколько раз приходил ко мне, предлагал некоторую помощь, но я отказалась от этого. Потом мы вообще перебрались в другой район, чтобы он не беспокоил нас. Я сама заботилась о воспитании своего сына, и старалась ему ни в чем не отказывать, хотя для этого мне приходилось подрабатывать на другой работе. В школе он учился не совсем хорошо, вернее, сказать поведение его было не совсем примерное — он устраивал драки, он иногда дерзил преподавателям, когда те поступали несправедливо, поэтому и учеба у него не совсем получалась гладкая. Вы ведь знаете, что там любят детей, которые ведут себя безропотно. А мой сын был не такой. Но вот дома, с соседями он вел себя очень хорошо. Можете спросить любого жильца нашего двора, и он плохого слова не скажет о нем. Наоборот, вот у меня в соседнем подъезде живет подруга — она инвалид, передвигается только по квартире, так Сеня делал и ей покупки, когда ходил в магазин. Она очень плакала, когда узнала о смерти моего сына.

— А какие увлечения были у вашего сына?

— Музыкой он увлекался, сам научился играть на гитаре, но главным его увлечением была техника. Вот у Петровны, моей подруги, в гараже стоял старый разбитый мотоцикл"Ява", так он летом заработал денег на каникулах, и купил у неё этот мотоцикл, отремонтировал его — запчасти собирал по всему городу. Мне даже не верилось, что он отремонтирует его, просила бросить это дело, а собирать деньги на новый мотоцикл, обещала помочь ему с деньгами, но он был упорным, и отремонтировал его. Конечно, радости у него не было предела. Я тоже рада была, ибо думала, что, если у человека есть увлечение, то он найдет свое место в жизни. Видно, я ошибалась в этом.

— Почему?

Женщина тяжело вздохнула, вероятно, уже много раз женщина в себе с разных сторон оценивала эту ситуацию, но к окончательному решению так и не пришла.

— Понимаете, он так увлекся этим мотоциклом, он посвятил всего себя ему. Он ездил на нем в различные места, знакомился с такими же ребятами — у них там был своего рода клуб. Они ездили на различные слеты, фестивали. По несколько дней он не ночевал дома, но он приезжал такой счастливый, такой целеустремленный, что я успокаивалась, ничего не подозревала и не предполагала, что может случиться несчастье. А оно обрушилось на меня, как снег на голову. Пришла милиция и забрала моего сына, ничего мне не объяснив. Уже потом я узнала, что сын мой вместе с одним товарищем попытался обокрасть банкомат. Они разрезали корпус банкомата автогеном, вытянули кассу из внутри и уехали на автомашине того приятеля. Только милиция быстро вычислила их, потому как мой сын потерял на месте преступления свой мобильныйтелефон.

— Зачем он это сделал? Неужели у него не было совсем денег?

— Я его тоже спрашивала, а он мне ответил, что он очень хотел купить хороший новый мотоцикл, которые были у настоящих рокеров. Я ему говорила, почему он мне не сказал о своем желании купить новый мотоцикл, мы б могли постепенно накопить нужную сумму. На что он мне так улыбнулся снисходительно и сказал:"Мама, чтобы купить такой мотоцикл, ты должна всю жизнь копить деньги, при этом ничего ни есть, и не делать никаких покупок". Ему дали четыре года, а я ничем не могла ему помочь, потому что была одна, и не к кому, было обратиться за помощью. Мне ведь сказали тогда в милиции, платите пятьдесят тысяч долларов, и сын ваш не сядет в тюрьму. Но где мне было взять этих денег? Я была совсем одна, вокруг меня были такие же нищие люди. Я даже нашла его отца, только поздно — он умер несколько лет назад. Вот так и получил мой Сеня срок, а его приятель остался на свободе, у него были богатые родители. Разве это справедливо?

— Я не вел это дело, — следователь опустил свои глаза, ибо ему была знакома такая практика, в чем-то порочная, а в чем-то и оправданная, ибо никакая тюрьма не может исправить человека, и, когда люди из последних сил стараются удержать преступившего закон от наказания, то почему не дать им такой возможности. Всё так запутанно в этом мире, особенно, в правосудии.

— Сеня отсидел три года, и вышел по амнистии. Сначала он бесцельно шлялся по городу, лежал на диване целыми днями, ходил по объявлениям, чтобы устроится на работу. Понятное дело, сына с его уголовным прошлым никто не брал. Иногда он подрабатывал у какого-то хозяина, получал копейки, и снова целые дни проводил лежа в постели, смотря в потолок. У меня сердце разрывалось от такой сцены, но ничем не могла помочь, хотя пыталась. Я ходила на свое бывшее предприятие, просить у начальника принять его на работу, но там тоже были сокращения, предприятие было банкротом.

И вот однажды он приходит домой такой веселый, вытягивает пачку денег, и говорит:"Все, мама, у меня кончились черные дни. Начинаю жить по-другому".

Я испугалась, подумала, что он опять пошел воровать, но он успокоил меня, и сказал, что он честно заработал эти деньги, а потом заработает еще больше.

— Чем же вы будете заниматься? — спросила я его.

Вам может показаться, что я слишком опекала меня, но поймите меня — мой сын уже однажды оступился, и мне не хотелось, чтобы с ним произошло еще что-то подобное. Вернее сказать, я бы не пережила, если бы сын снова оступился. Я очень переживала, я не могла заснуть, когда он долго не приходил домой. Мне хотелось знать каждый его шаг, но, к сожалению, я была занята на работе — утром уходила, а вечером приходила. Утром я уходила, он спал, а когда приходила домой, то его не было дома.

— Мама, не переживай, мы будем работать в согласии с законом.

— Но, почему ты не хочешь мне сказать?

— Мама, мы только оформляем документы. Вот, когда мы всё оформим, тогда я тебя введу в курс дела.

Мне ничего не оставалось, как только согласится с таким расплывчатым объяснением, ибо по опыту знала, что больше с него я и клещами не вытяну. Такой он у нас был немного скрытный. Конечно, если бы был отец, то с ним бы были более откровенные взаимоотношения. Вот тогда, я впервые и подумала, что была, не совсем права, когда разошлась с мужем, откровенно скажу, поступила эгоистично. Это, во-первых, а во-вторых, не разрешала мужу встречаться с сыном, и материально помогать нам.

Скажу вам, что очень поволновалась я, когда он принес домой те деньги, происхождение которых мне было неизвестно. После того он приходил домой тоже с деньгами, заработанными, как он говорил, честным трудом. Уж лучше б он лежал на диване, и смотрел телевизор, чем приносил не совсем честные деньги. Они мне были неприятны, я к ним не прикасалась, а когда Сеня делал на них покупки, то откровенно скажу, что кусок хлеба мне в рот не лез.

Но вот однажды он пришел такой счастливый.

— Всё, мама, мы заключили договор, и теперь приступаем к работе.

— Какой договор? Что вы будете делать?

— Мама, мы с друзьями создали фирму, которая будет строить престижные коттеджи. Нам уже выделили участок.

— Какие друзья?

У меня были тяжелые предчувствия, ибо я не была знакома с его новыми друзьями. Со старыми друзьями, с которыми он учился в школе, или играл по-соседски во дворе, он потерял всякие контакты, после того, как он попал в тюрьму. То были простые хорошие ребята, которые не могли бы увести его на скользкую дорожку правонарушений. А с нынешними друзьями я не была знакома, может, он стеснялся своей слишком простой мамы, либо тут была какая-то тайная конспирация.

— Нормальные друзья, мама. Я с ними тут такие дела будем делать, что очень скоро станем очень уважительными людьми в нашем городе. Да, мама, ты можешь нам помочь.

— Чем это я смогу помочь? — удивилась я.

— Мама, нам надо составить сметы на строительство коттеджи. Ты ведь в этом хорошо разбираешься, а у нас таких специалистов нет.

— Конечно, я разбираюсь в сметах.

Должна вам сказать, что я работаю в строительно-монтажном управлении в плановом отделе.

— Только мне надо принести чертежи этих коттеджей и спецификацию оборудования.

— Хорошо, я принесу тебе чертежи и прочую документацию.

Я занялась составлением сметы, правда, меня смущали суммы строительства, они были намного больше тех сумм, которые мы закладывали при строительстве подобных строений. Но сын успокаивал меня тем, что так надо, и это согласовано с заказчиками, ибо по окончании строительства он должн был, часть полученных денег вернуть заказчику. Конечно, такой ответ меня совсем не удовлетворил, но я подумала, что живем мы сейчас в другое время, где не придерживаются никаких принципов. Всё можно делать, если это приносит деньги.

Теперь сын пропадал целыми днями на стройке, приходил домой поздно и грязный. Он мылся в ванной, ел шницель с картошкой или плов из баранины и падал в кровать. У нас появились деньги. Мы купили новый телевизор и холодильник фирмы"Самсунг". Жизнь наша налаживалась, страхи мои понемногу улеглись. Но вот однажды не пришел домой с работы. Не пришел он и на другой день, и не позвонил. На мои звонки он не отвечал, был вне зоны досягаемости.

Я пошла в милицию, что бы сделать заявление. Меня уговаривали там не торопиться, говорили, что он, небось, с какой-то красавицей отдыхает у моря. Но я была настойчива и мое заявление приняли. А потом, потом… — Инна Федоровна расплакалась. Артем понял, что больше информации он не получит от несчастной матери, потому попрощался с ней, пообещав найти настоящего убийцу.

Утром Артема вызвал начальник отдела подполковник Шмырев. Оперуполномоченный догадывался о причине своего вызова, потому отложил все свои дела, чтобы переговорить с начальником.

— Разрешите, войти, товарищ подполковник?

— Заходи, — коротко бросил начальник. Это был среднего роста мужчина, плотного телосложения. Волосы аккуратно уложены, мундир очень хорошо сидел на нем. — Садись.

Шмырев показал на стул, который стоял рядом со столом начальника.

— Ты сколько у нас работаешь? — вдруг задал неожиданный вопрос подполковник.

— Да, много уже.

— А конкретно. — Шмырев пронзил Артема своим командирским взглядом, который требовал четкости в ответах подчиненных.

— Скоро будет десять лет.

— Да, солидный срок. Пора бы тебе и очередное звание получить.

— Это не от меня зависит. — Артем играл простодушного человека, но начальник поверил ему, и потому принялся дальше обрабатывать опера.

— Очень даже зависит. Надо стараться лучше работать.

— Кажется, стараюсь.

— Плохо стараешься.

— Почему это?

— Да, потому что дела долго ведешь.

— Но тут важно ведь не скорость, а найти преступника.

— Но вон твои коллеги пришли попозже тебя, а дела закрывают быстрее.

— Они-то молодые, куда мне за ними угнаться. — В голосе Артема слышалась легкая ирония, что, конечно, не прошло мимо сознания старого опытного сыщика, как Шмылев.

— А вот это ты напрасно так иронично относишься к стараниям и усердию молодых. Они полны еще желания побороть преступность в стране, служить людям.

— Я тоже ведь служу людям.

— Я это не отрицаю, я просто говорю, чтобы относились с большим рвением, тогда и дела будут идти быстрее, а мы заметим твое рвение, соответственно, подадим рапорт на продвижение в службе.

— Хорошо, Василий Николаевич, я приму ваши слова к сведению.

— Вот и замечательно, — подполковник был явно доволен результатом своей воспитательной работой с подчиненным. Значит, можно переходить к основной теме, из-за которой он вызвал опера.

— Тут пришло предписание от прокурора.

— Какое? Чем еще он там недоволен? — Артем сделал вид, что он ничего не понимает, но про себя подумал:"Ах, ты хитрый лис, недаром ты сделал какое длинное предисловие перед тем, как перейти к делу. Неспроста это.

— Ты ведь вел дело этого самоубийцы?

— Какого самоубийцы? — продолжал играть опер, ибо он действительно вел несколько дел самоубийц. Народ нынче хлипкий стал, едва что-то не так происходит, так они в петлю лезут или прибегают к другому способу покончить с жизнью.

— Да Соколенка.

— А что же не удовлетворяет прокурора?

— Мать этого парня написала заявление, что не согласна с твоим заключением, что сын утонул сам.

Артем изобразил озабоченное лицо.

— Как же так? Ведь все там было доказано, экспертиза не нашла никаких следов насилия. К тому же в парне было алкоголя, кажется, три промилле.

–Вот, займись по-новому этим делом, и докажи, что ты был прав, а мы подумаем о твоем повышении.

— Хорошо, я постараюсь, Василий Николаевич. Разрешите идти?

— Иди, занимайся делом. Да, не забывай о том, что мы говорили.

Артем вышел из кабинета начальника с двойственным чувством: конечно, повышение это хорошо, ведь у него повысится оклад — деньги еще никому не мешали, тем более, что Рая говорит о дополнительных расходах на репетитора по английскому языку дочери, но с другой стороны… Эта женщина. Мать самоубийцы или не самоубийцы? Почему это для неё так важно, ведь сына этим не вернешь? Люди его удивляют. Впрочем, если бы женщина не пыталась найти убийцу её сына, то удивила бы еще больше.

Артем с делом зашел в свой кабинет, где находился в это время его коллега Ваня Крымчак.

— Чего это тебя шеф вызывал, — поинтересовался он.

— Да, вот возвратил дело об утопленнике?

— Ты что его до пенсии хочешь вести? — едко спросил опер, чем очень задел самолюбие Артема. Ему хотелось ответить очень резко и критически, мол, я ж не занимаюсь подтасовкой фактов или не уговариваю некоторых заключенных, чтобы они брали на себя чужие дела, имея за это некоторые послабления в своих преступлениях более тяжких, но Артем сдержал себя.

— Постараюсь справиться немного раньше, — ответил он и сел за стол, чтобы еще раз ознакомится с этим делом, хотя он знал его на память. Все было оформлено быстро и четко, как самоубийство, не вникая в подробности: где и когда было свершено преступление, каково орудие преступление? В том, что это убийство Артем после разговора с мамой Семена не сомневался. Вот какие только мотивы этого преступления? ответ на этот вопрос надо было искать во вновь созданной строительной фирме. Только в деле об этом не было ни слова. Почему-то следствие не обратило на это внимание. Конечно, было тут его упущение, но не он вел допрос мамы, ибо он в это время был в командировке по другому делу, а тот опер не стал делать упоминание о фирме, ибо это могло разрушить версию о самоубийству. Следовательно, ему надо узнать, в какой фирме работал Семен. Эту информацию он может узнать только у мамы.

— Я поехал на выезд, — сказал Артем своему коллеге.

— Куда?

— Хочу переговорить с Инной Федоровной Соколенко.

— Понятно. Успехов, в твоем безнадежном деле, — пожелал ему Ваня.

Инну Федоровну Артем застал дома. Она была на кухне, пекла пирожки с картошкой, запах их разносился по всему подъезду. Когда-то его мама тоже готовила ему такие пирожки. Ему вспомнился их домик в деревне, где прошло его детство, повеяло чем-то родным и близким.

— Угощайтесь, — предложила хозяйка.

— Нет, спасибо. Я уже поел. — Конечно, это была неправда, но Артему было неудобно так бесцеремонно вести себя в незнакомом доме.

— Сеня, очень любил такие пирожки. Всегда, когда он приезжал, то просил меня спечь такие пирожки. Да, и туда я ему привозила, когда на свидание приходила. Инна Федоровна смахнула непрошеную слезу.

— Инна Федоровна, скажите мне, в какой фирме работал ваш сын?

— Я бы вам сказала, но я даже не знаю.

— Но вы ведь говорили, что вы сметы помогали ему составлять?

— Помогала, но это были стандартные проекты без конкретной привязки.

— Неужели в вас не осталось никаких документов по этой фирме?

— Нет. Сеня приносил мне их, я делала сметы, и он снова их относил на стройку.

— А где хоть находилась эта стройка?

— Это я тоже вам не скажу. Он мне ничего не говорил.

Чем больше Артем вникал в это дело, тем больше понимал, что тут работали профессионалы, которые хорошо обдумывали каждый шаг своей аферы в надежде спрятать концы в воду. Что, в конце концов, они и сделали. И с каждым мгновением в следователя разжигался инстинкт охотника, который хочет настичь свою добычу, чего бы это ему не стоило.

— А можно посмотреть его вещи, может там, что-то найду?

— Пошлите, в его комнату.

Инна Федоровна провела её в комнату сына. Артема поразил вид аккуратно уложенной одежды на кровати, словно, это сын её там сейчас лежит.

— Вот смотрите, а я пойду на кухню, а то пирожки мои сгорят.

Артем осмотрелся. Ничем не примечательная комната, разве, что рокеры на своих байках развешаны на стенах, да гитара без хозяина. На полке несколько книг, в основном по фантастике да справочник по строительству. Артем взял его в руки, перевернул страницы. Никаких записей, никаких отметок, правда, выпала из книги фотография. Он поднял её. Это была фотография девушки: длинные русые волосы, голубые глаза и пленительная улыбка. Опер посмотрел на обратную сторону — никаких записей нет.

Тщательно, обследовал Артем и содержимое стола, ничего не нашел, в записной книжке только записаны какие-то телефоны, которые, конечно, надо будет проверить, и больше ничего. Он пошел на кухню.

— Инна Федоровна, а у вашего сына был мобильный телефон?

— Был.

— А где он сейчас?

— Он пропал вместе с исчезновением Сени.

— Плохо.

— Почему?

— Потому у нас нет никаких версий, за которые, мы смогли бы ухватиться, чтобы вести расследование.

— Что же делать?

— Вот над этим я сейчас и думаю. Знаете, что вам надо сделать.

— Что?

— Вам надо написать снова заявление прокурору, чтобы сделали повторную экспертизу вашему сыну.

— Разве это возможно? Он же…

— Возможно. Даже, если это ничего не даст, то я выиграю время, и может мне удастся что-нибудь узнать об этой фирме-невидимке.

— Я завтра же пойду к прокурору.

— Хорошо. Я пойду.

Артем уже собрался выходить, но остановился у дверей.

— Да, я еще хотел спросить. Я нашел в книге вот эту фотографию. Вам знакома эта девушка?

Женщина взяла в руки фотографию, стала внимательно её рассматривать.

— Нет, мне не знакома эта девушка.

— Можно я возьму эту фотографию, поищу её в городе.

— Берите.

Артем попрощался с Инной Федоровной и направился в горисполком, он надеялся найти там хоть какую-то информацию об фирме-невидимке, ведь должна же она там зарегистрироваться, чтобы начать действовать.

В отделе строительства сидела пожилая женщина в розовой кофточке и обесцвеченными волосами. Артем показал удостоверение и рассказал о причине своего визита. Женщина внимательно выслушала его и спросила:

— Как название фирмы?

— Я ж говорил, что я не знаю название фирмы.

— Как же я могу найти вам договор о строительства? — женщина недовольно заворчала и сдвинула плечи.

— Я понимаю, что тут дело со многими неизвестными, поэтому я прошу вас постараться.

— А кто учредитель фирмы?

— Извините, я этого не знаю.

— Как же я могу найти вам нужный договор? — голос женщины был очень недовольный, мол, ходят тут разные, сами не знают, что им надо и другим мешают работать.

— Я знаю только, что один из членов строительный фирмы звался Семен Соколенко.

— Семен Соколенко? — переспросила женщина.

— Да.

Женщина набрала на компьютере названную фамилию и имя, потом стала делать различные манипуляции с мышкой и клавиатурой. Это продолжалось несколько минут, Артем с напряжением всматривался в экран монитора, надеясь получить нужную информацию. Но вот сотрудница отдела закончила свои поиски и повернулась к оперу.

— К сожалению, у нас человек с такой фамилией не регистрировал никакую строительную фирму.

— Где ж они тогда могли её зарегистрировать?

— Не знаю. В принципе они могли зарегистрировать фирму в любом городе страны, а строить дома здесь.

— Что ж мне тогда делать? — Артем был разочарован и расстроен, ибо обрывалась последняя ниточка, которая вела его к раскрытию убийства.

— Не знаю. Делайте запрос в столицу, в центральный офис, может, там есть какая-нибудь информация по этому делу.

— Спасибо, может я и воспользуюсь вашим советом. До свиданья.

— До свиданья.

Артем вышел из горисполкома, посмотрел на часы. Было без десяти минут три часа. В нерешительности он остановился. Куда идти, что делать он не знал. Ноги сами понесли его в отделение милиции.

— Я в тупике, — сказал он своему коллеге Ване Кримчаку.

— Я тебе говорил и сейчас говорю, не занимайся этим дохлым делом. Это не принесет тебе дивидендов, даже, если ты раскроешь его, ибо это может, не понравится нашим начальникам.

— Ваня, но ведь преступник гуляет на свободе.

— Я уверен, что ему недолго придется гулять, раз он поступает так откровенно и жестоко.

— Но пострадают другие люди.

— Не надо делать такие мрачные прогнозы.

— Я не делаю никаких прогнозов, но дело доведу до конца. У меня есть еще одна зацепка.

— Какая?

— Роясь в вещах покойного, я наткнулся вот на эту фотографию.

Артем вытянул из кармана фотографию девушки и передал его Вани. Тот взял её небрежно, кинул поверхностный взгляд, но вдруг его лицо преобразилось.

— А я ведь знаю эту девушку.

— Откуда? — Артем тоже преобразился, у него появилась надежда.

— В прошлом году я вел дело наркоторговцев, так она у меня проходила свидетелем. Очень оригинальная девушка. Она меня очень просила не втягивать её в это дело, я ей пообещал и сделал так, правда, она тоже сделала некоторые услуги.

— Ты, бесстыдник, Ваня!

— Ты меня не понял, она сделала мне совсем другого рога услуги. Это мой маленький секрет.

— А где она сейчас находится, и как её зовут?

— Её зовут Нина Щербань. Не знаю, где она сейчас работает, но тогда она работала в баре"Прибой"танцовщицей. Крутилась на шесте. Попка у неё была очень хорошенькая, но меня такие девицы не прельщают.

— Спасибо, Ваня, ты меня выручил.

— Пожалуйста. За тобой бокал пива.

— Согласен. Только не сегодня.

— Побежишь в"Прибой".

— Конечно.

— Только не влюбись в её попку. Я знаю, что ты человек очень чувствительный и влюбчивый.

— Нет, я человек женатый и потому не прельщаюсь другими попками.

Бар"Прибой"находился на окраине города. Артему пришлось добираться туда двумя маршрутками.

В баре играл гитарист и пел всем знакомый шлягер Михаила Круга"Владимирский централ". Возле окна сидела группа молодых парней, которые попивали пиво и вели оживленную беседу. Через столик от них сидела молодая пара, которые располагались друг против друга, чтобы смотреть в глаза собеседнику — говорили они мало. Возле стойки сидел одинокий пожилой мужчина, который уже изрядно выпил, но это не мешало ему пытаться переговорить с молоденькой барменшей, со стрижкой пажа.

— Что будете заказывать? — к нему подошла официантка, высокая худощавая женщина лет тридцати.

— Кофе.

— Со сливками?

— Нет, черный кофе без сахара.

Артем решил не сразу заявлять о цели своего прихода — для начала надо было осмотреться.

Посредине зала стоял пилон, где, по всей видимости, танцовщицы показывали свое мастерство. Артем не любил смотреть такие зрелища, и не понимал — кому может нравиться такое"искусство", хотя многие настаивают, что это именно таковым является без каких-либо кавычек. Для него женское тело хранило в чем-то божественную природу, которую женщина должна открывать перед одним, единственным зрителем, с которым вступает в нежно-романтические отношения, возносящие обоих на вершину блаженства. Хотя его супруга Рая не демонстрирует ему театральное зрелище с раздеванием и танцами, даже можно сказать, что она скромница, и даже после стольких лет совместной жизни стесняется появляться перед ним в обнаженном виде, то какая же мораль заключена в тех женщинах, которые открываются перед стадом самцов. Но всё-таки он не презирал таких женщин, а скорее всего, жалел их, поскольку был уверен, что жизнь у них не сложилась, что никогда им не придется услышать в свой адрес чистое и страстное:"Я вас люблю".

— Ваш кофе.

— Спасибо. Люда, а скажите сегодня, будут выступать танцовщицы? — он увидел на платье официантки бейджик с указанием всех её данных.

— Танцовщицы будут выступать после двадцати часов, — ответила она.

Артем посмотрел на часы — было без пятнадцати семь, то есть ему надо было ждать представление больше часа. Конечно, в его планы не входило сидеть здесь столько времени, но что поделаешь — служба. Он вытянул свой мобильный телефон, набрал номер своей супруги.

— Рая, я задерживаюсь на работе, заберешь с садика Иночку… Рая, но это ведь не от меня зависит, я ведь веду расследование дела.

Опер положил телефон в карман. Действительно, он не лучший из мужчин, не лучший отец, но он сам выбрал для себя такую судьбу и им надо мириться с этим. Им это его семье — супруге и дочке. В принципе, он мог уйти из криминального отдела — многие его коллеги так сделали: пошли охранниками или занялись частным бизнесом, но Артем остался. Вне этой работы он себя не видел.

Выпив чашечку кофе, Артем подошел к стойке и заказал барменше пятьдесят грамм коньяка. Пьяный мужчина, который сидел раньше за стойкой, куда-то ушел, и у опера появилась возможность переговорить с девушкой.

— Что-то у вас не много посетителей?

— Что поделаешь, сегодня ведь будний день, по выходным у нас бывает большой наплыв посетителей. Даже столов свободных не бывает.

— Конечно, людям интересно посмотреть, как пляшут девушки.

— Это тоже имеет значения, но у нас очень хорошая кухня, потому люди и приезжают к нам, хотя мы и на окраине находимся.

— А зарабатываете вы как?

— Раз на раз не получается. Это зависит от прибыли. Как сработали, так и получили.

— А музыкант у вас один тут работает?

— Зачем вам это надо знать?

— Может, я хочу к вам устроиться на работу. Я прилично играю на саксофоне.

Артем говорил правду, что он играет на саксофоне, правда, это было давно — еще, когда он учился в школе.

— Нет. Я думаю, что нам не надо музыканта. К нам приходит играть ансамбль только по выходным дням, но у них полный комплект.

— Жаль, я надеялся получить у вас работу.

— Вы обратитесь к нашему начальству, возможно, вас и возьмут, — девушка прониклась сочувствием к мужчине, это его тронуло.

— Спасибо, возможно, я воспользуюсь вашим советом.

Пришел пьяный мужчина, критически стал рассматривать Артема.

— А это что за фрукт?

— Рома, это тебя не касается.

— Если он будет к тебе приставать, то он будет иметь дело со мной.

— Рома, он не приставал ко мне.

— А что же он делал?

— Мы просто разговаривали.

— Нечего ему здесь делать. Знаю я эти разговоры.

Артем сел на свое место, откуда официантка уже убрала его пустую чашечку. Компания парней уже вышла, осталась только влюбленная пара, гитарист тоже вышел на перекур.

— Еще чего желаете? — подошла снова официантка.

— Еще, Люда, принеси кофе.

Когда Людмила принесла кофе, Артем обратился к ней с вопросом:

— Люда, вы б могли мне помочь?

— В чем?

— У меня пропала сестра, ушла из дома и не вернулась. Вот я её и ищу по всему городу.

— Какая она из себя?

Артем показал ей фотографию девушки. Официантка взяла в руки фотографию, посмотрела и в момент изменилась в лице.

— Нет, я не знаю её.

— Вы внимательно посмотрите, может, вспомните. Это моя сестра, если вы мне поможете, то я вас поблагодарю хорошо. Это моя единственная сестра, мы с ней были близки.

— Нет, я не знаю её.

— И никогда она у вас не работала.

— Нет.

— А мне говорили, что видели здесь девушку похожую на мою сестру.

— Нет. Она никогда у нас не работала.

— Спасибо. Но если что-то вспомните, то позвоните по этому телефону.

Артем дал свою визитную карточку, где, правда не было написано, что он работает в криминальном отделе.

Официантка ушла, ничего не сказав ему по делу, но опер был уверен, что она знала незнакомку на фотографию. Почему вот только испуг пробежал по её лицу, когда она посмотрела на фотографию? Какова судьба самой незнакомки? Все больше появлялось у него вопросов, на которые он не мог дать ответ. Но ответ надо было дать, если он хотел раскрыть это преступление.

Артем остался ждать представления, он еще надеялся увидеть незнакомку с фотографии. К восьми часам в баре стало прибывать новая публика. Сначала пришло трое зеленых юнцов. Они взяли по бутылке пива и сели за соседний столик. Вели себя они развязано, говорили громко и бессвязно, смеялись по поводу и без повода. Затем пришли трое молодых парней немного старше и с ними девушка разодетая, как кукла барби. Парни себе заказали водку, а для девушки коктейль. Видно, это были постоянные клиенты бара, потому что вели себя очень раскованно: ходили свободно по бару, отпускали сальные шуточки в сторону барменши, похлопывали по плечу гитариста.

Пришли двое мужчин, за ними юноша с девушкой, потом целая группа девушек. К восьми часам бар был почти заполнен до отказа. Стало тяжело дышать, так как в баре разрешалось курить, и помещение наполнилось едким дымом. Артем не курил, и потому ему было совсем неуютно в баре, но уходить он не думал, поскольку надеялся увидеть девушку, ради которой он пришел.

В восемь часов заиграла легкая инструментальная музыка из проигрывателя, а на середину площадки вышла девушка в легком прозрачном платье. Зрители ожили, послышались возгласы различные, аплодисменты, призывающие девушку начать свое представление. Она несколько раз прошла вокруг пилона, широко улыбаясь, делая различные гимнастические упражнения. Затем музыка приобрела более интимный характер, девушка сбросила с себя наряд, и оказалась в откровенном пляжном наряде. Зал взорвался бурными овациями, а танцовщица сделала несколько кувырков через голову и села на шпагат. Снова овации.

Но надо отметить, что у девушки была не безупречная форма, была она несколько полновата и ниже среднего роста. Но для публики это не имело значение, её заводил вид полуголой девушки. Уже в её адрес посыпались шальные шуточки:

— А ты сегодня свободна?

— А сколько берешь за вечер?

— Какую позу ты любишь?

И еще подобные высказывания, на что танцовщица не обращала внимания, видно, привыкла к ним, а занималась своим делом, что в неё выходило неплохо.

Артем не стал дожидаться окончания представления, ибо понял, что незнакомка сегодня не появится здесь, расплатился за кофе и вышел из бара. Он пошел на остановку таксобуса, которая была в сотне метров от бара.

Вдруг его обогнали трое молодых человек, и перекрыли ему дорогу.

— Закурить не найдется? — начал привычный в таких случаях разговор один из них, среднего роста плотный крепыш.

— Я не курю.

— Напрасно ты не уважаешь нас, — поддержал другой, высокий худощавый паренек.

— Из чего это ты решил, что я не уважаю вас? — Артем был спокойный и немного отступил, чтобы держать в поле зрения троих парней, при этом мельком посмотрел назад — нет ли еще там пособников. Но там никого не было — это уже было легче.

— Вот видишь, как ведешь ты вызывающе. Ты очень дерзкий, и за это должен быть наказаным. — Сказал второй и попытался нанести удар арматурой по голове, но Артем отвел удар левой, а правой нанес сокрушительный удар в челюсть, от которого тот отлетел на несколько метров и рухнул на землю, подняв столп пыли. Воспользовавшись минутным замешательством, Артем нанес удар прямой ногой прямо в голову первого напавшего, от чего тот свалился на землю, а третий, увидев такое дело, кинулся наутек. За ним побежал и высокий паренек, пришедший в себя, а Артем кинулся к только что упавшему пареньку и схватил его, загнул руку, отчего тот застонал:

— Ай, ай. Больно.

— Говори. Кто вас послал?

— Не знаю.

Артем выше загнул руку за спину.

— Ай, ай. Отпусти.

— Так кто вас послал?

— Владелец бара?

— Почему?

— Я не знаю. Он сказал только, чтобы мы немного припугнули тебя.

— Пошли сейчас к нему, узнаем, почему я ему не понравился?

— Идите сами. Опустите меня.

— Нет, пойдем вдвоем.

Придерживая юнца за руку, они пошли назад к бару.

— Пошли с черного хода, чтобы нас меньше видели, ты же знаешь тут все ходы.

Юноша в знак согласия махнул головой.

У владельца бара глаза полезли на лоб, когда мы вошли в его кабинет, а, когда Артем сказал, что он заказал опера при выполнении им своих обязанностей, то он вообще потух.

— Вы понимаете, какая статья вам светит?

— Но откуда, же я знал, что вы на службе, — лепетал он что-то запутанно.

— А если человек не на службе, то тогда его можно ударить арматурой по голове?

— Я им говорил только припугнуть вас.

— Значит, они вас не так поняли, но это не имеет значения, ибо статья висит над вами.

— Извините, но я не думал.

— А надо думать. Иди, малец, отсюда к мамочке, и больше не занимайся такими делами.

Юноша пулей выскочил с кабинета.

— Что вам надо?

— Где эта девушка? — Артем показал фотографию девушки. Предприниматель дрожащими руками взял фотографию.

— Зачем она вам?

— Она у нас проходит по одному уголовному делу. Мне надо встретиться с ней, поговорить.

— Но ей ничего не будет?

— Она проходит только, как свидетель.

— Знаю я вашу контору, где свидетели могут превращаться в обвиняемых в один момент.

— Слушай, у тебя разве есть выбор?

— Но я не могу предать эту девушку.

— Она твоя родственница?

— Нет, но я ей дал слово.

— Что с ней случилось, что она сейчас прячется?

— Понимаете, к ней приставал один посетитель, требовал интима, даже звал её замуж, но она ему отказала. Он грозился отомстить ей, поэтому она и скрылась от него на время. Когда мне Люда сказала, что кто-то ищет Нину, то я подумал, что это человек от того наглеца, поэтому и попросил ребят припугнуть.

— Мне надо встретиться с Ниной. Где она сейчас находится?

— Она живет сейчас на моей даче.

— Где ваша дача находится? Я поеду туда.

— Мы поедем туда вместе. — Сказал хозяин бара. — Я хочу присутствовать при вашем разговоре.

Дача у Сергея Васильевича, так звали хозяина бара, была расположена у речки, в полчаса езды от города.

— Ты почему так долго не приезжал? — был первый вопрос девушки.

— Я не мог.

— Слушай, что за дела. Я тут пропадаю, не знаю что делать, а у тебя нет времени.

— Марина, не будем сейчас об этом. Вот к тебе человек приехал, хочет поговоритьс тобой.

— О чем это я буду с ним говорить. Опять хочешь мне подлянку устроить?

— Я вас оставлю наедине. Мне надо пойти, хозяйство посмотреть.

Сергея вышел, Артем остался наедине с девушкой. Он внимательно рассмотрел девушку, и нашел её очень красивой, несмотря даже на то, что Нина явно не ждала гостей и не навела блеск своему облику.

— Я следователь. — Артем показал свое удостоверение, что девушку явно обескуражило.

— Я не совершала никаких проступков, закона не нарушала, почему же вдруг моя особа вызвала у вас такой интерес, что приехали в эту глушь, где даже нормального магазина нет. Приходится жевать прошлогодние сыры да колбасу, с просроченным сроком, потому как другого тут ничего нет.

— Извините, меня за любопытство, но хотелось бы узнать, почему вы сбежали из города, и самовольно заключили себя в это заточение.

— Вот совершенно верно вы заметила, что заключила себя в заключение. Ни друзей, ни знакомых нет, развлечений никаких, только телевизор.

— Но была, же причина?

— Да была. Один козел стал преследовать, выходи только за него замуж. Какой замуж. Он же старый! В дедушки мне годится, песок с него сыпется, а подавай ему нежности, чувства. Противно вспомнить.

— Вы же вероятно давали ему повод к такому предложению?

— Ничего я ему не давала.

— Но, вероятно, принимали от него ухаживания, подарки какие-нибудь?

— Какие там ухаживания! Пару раз с ним в ресторан сходила, к морю на выходные съездила. И всё. А подарки он давал ведь за то, что была с ним. Поговорила, улыбнулась, несколько слов там ему сказала, так он уже и подумал, что я его невеста. Противно вспомнить. Теперь вот преследует, требует возвратить драгоценности, деньги за рестораны вернуть и другие развлечения. Иначе говорить, что кислотой лицо обольет. Какой только ничтожный человек.

— Такие сейчас нравы, чего же вы хотите — за все платить надо. Но я не по этому поводу приехал. Вы были знакомы с Семеном Соколенко?

— Да, была знакома. Хороший был парень. Не понимаю до сих пор, почему он покончил жизнь самоубийством.

— Это было не самоубийство. Его убили.

— Но ведь говорили, что он утонул. Из ставка вытащили его тело.

— Это так подстроили те люди, которые убили его. Сейчас его мама подала заявление прокурору, и дело послали на новое расследование. Я его веду. Вот хотел бы узнать от вас, кто был Семен, чем занимался, кто были его друзья.

— Собственно говоря, я не очень хорошо его знала.

— Где вы познакомилась?

— В баре"Прибой", где я работала. Он заходил к нам, делал хорошие заказы, приглашал меня к столу.

— А разве это разрешалось начальством?

— Даже поощрялось. После выполнения своего номера, мы могли идти в зал, правда, уже одетыми. Клиент делал хороший заказ, а бару ведь это только и надо — прибыль была приличная, кое-что и нам припадало.

— Вы встречались с ним за пределами бара?

— Только однажды. Мы ходили тогда с ним на концерт Лорак. После концерта он предложил мне пойти к нему домой, чтобы познакомится с его мамой. Это было мне приятно, но я была не готова к такой встрече. Я ему так и сказала. Возможно, он обиделся, но я честно не готова была связывать себя какими-то узами. К тому же я мало знала его. Он был немного скрытным. Я его расспрашивала: чем он занимается, на что живет — понимаете мне ведь не восемнадцать лет, чтобы выходить замуж за любого. Но он отнекивался, говорил всё шутя, мол, добывает деньги из надр земных.

— У него было много денег?

— Я б не сказала, что он швырял деньгами налево и направо. Да, и одет он был скромно, но стол всегда заказывал шикарный. В последнее время у него, правда, появилось больше денег — он приносил мне букеты роз, таких ярко красных, заказывал музыку, давал большие чаевые.

— А не говорил он, откуда у него появились деньги?

— Нет. Хотя, вот однажды он заявил, что теперь он будет очень богат, они открывают строительную фирму, которая будет строить коттеджи богачам. Он тогда вообще заказал шикарный стол, с черной икрой, французским шампанским, и прочими деликатесами пригласил за стол даже музыкантов, с которыми кутили, затем целую ночь.

— А не говорил он, кто его компаньоны?

— Нет. Но он всегда говорил о них с большим почтением.

Да, конспирация у этих компаньонов была замечательная — нигде не засветились. Артем, в который раз убеждался, что работали большие профессионалы, хорошо знакомые с законами. То есть это могли быть люди с юридическим образованием, или люди, познакомившиеся с законом в местах не столь отдаленных.

— Нина, а ты знала, что Сеня сидел в тюрьме?

— Да, он рассказывал об этом.

— Он не упоминал при этом какие-то имена, фамилии.

— Имена, фамилии не называл, вспоминал только одного человека по кличке Ворон, который очень помог ему там. Говорил, что жизнью ему обязан, ибо, если бы не его заступничество, то его бы там прикончили или сам бы он с собой кончил из-за существующих там порядков.

— А что это за порядки, он не говорил вам?

— Нет, не говорил.

— Понятно. Будем разбираться. Спасибо за информацию.

— Но вы, же никому не расскажите о том, что я сказала.

— Нет. Но, если мне надо будет что-то сказать, то я с вами проконсультируюсь по этому случаю. Да, вот моя визитная карточка, если что-нибудь, то звоните.

Артем вышел из дома, на улице его ждал Сергей.

— Вы все хозяйство осмотрели? — спросил Артем.

— Да. А вы переговорили с Ниной?

— Да. Кое-что выяснили, но ребус еще не разгадан. Поехали?

— Поехали.

— А мне еще долго здесь сидеть?

— Посиди, или ты хочешь, чтобы тебя кислотой облили?

— Не хочу! — заныла девушка, — Здесь такая скукотище. Никуда не пойдешь.

— Почитай про Робинзона Крузо книжку. Ему было еще тяжелее. Ни телевизора не было, ни телефона. Представь, каково ему было, а он выжил, причем пищу еще себе добывал, а ты как на курорте живешь и еще жалуешься.

— Пошел ты со своими шуточками. Сам знаешь куда.

Утром, когда Артем шел на работу, его остановил Гриша Полищук.

— Артем, мне надо поговорить с тобой.

— Говори.

Гриша вел себя очень нервно, что очень редко бывало, ибо эксперт был человеком, уверенным в себе. Из чего можно было заключить, что у Григория появились неожиданные неприятности, которые он сам не может разрешить. Артем всегда был солидарен со своими сослуживцами, несмотря на свои личные симпатии.

— Давай отойдем немного в сторону. Разговор не для чужих ушей.

Они отошли в сквер, который находился возле райотдела, и сели на лавочку. Гриша закурил сигарету, предложил Артему.

— Я не курю.

— Я и не знал.

— Так что ты хотел мне сказать?

— Тебе передали дело Соколенко?

— Да.

— Ты требуешь эксгумации трупа?

— Это не я требую, а этого требует мать убитого.

Руки у Григория задрожали.

— А нельзя ли отменить эксгумацию?

— Это не я решаю. Это решает прокурор.

— Я не понимаю, зачем это делать. Ведь экспертиза уже была. — Эксперт волновался, его голос срывался то в крик, то переходил в шепот.

— Видишь ли, его мать считает, что сын не самоубийца, и хочет наказания убийц.

— Но этим ведь ничего не изменить. Сына не вернуть.

— Не знаю, зачем она это делает. Но почему тебя это волнует?

–Понимаешь, тут такое дело, — голос Григория перешел на шепот. — Понимаешь, меня попросили, и я допустил неточность в экспертизе. Когда её будет делать другой эксперт, то он найдет эту неточность. Ты знаешь, что может быть за это. А у меня семья, двое детей.

На Полищука было страшно смотреть — настолько он переменился, настолько был парализован диким страхом, на лице мольба о пощаде, а в глазах застыли слёзы. Артему было просто жалко своего коллегу, который общим-то не злоупотреблял своим положением, но исправно выполнял все команды своего начальства.

— А кто давал тебе такое распоряжение? — Спросил Артем и посмотрел на эксперта. Тот молчал, только в глазах мольба. Он понял, что задал бестактный вопрос.

— Так что ты написал не так?

— Понимаешь, тот парень действительно утонул, но он утонул в ванне, ибо в его легких была вода с хлоркой. Значит, он утонул в квартире или в собственном доме, а потом его привезли и бросили в ставок.

— Понятно. Впрочем, ничего нового ты мне не сказал, ибо я был уверен, что его убили, и убедился в этом, когда начал вести расследование по-новому.

— Так нельзя ли вести дело без новой эксгумации?

Артем задумался, конечно, повторная эксгумация давала ему возможность вести расследование по полной программе — никто уже не мог бы закрыть это дело, но с другой стороны — ставить под удар коллегу, не в него правилам.

— Хорошо, я попробую что-либо сделать.

— Артем, я знал, что ты хороший парень. — Гриша схватил его за обе руки, в глазах засветилась радость. — Спасибо тебе. Я буду тебе по гроб обязан. Что я для тебя должен сделать?

— Ничего. Пошли, время уже быть на рабочем месте.

Опер пошел не в свой кабинет, а в кабинет начальника. Шмырев сидел за столом, как на картине, приглаженный, подутюженный щегол.

— Разрешите, Василий Николаевич?

— Заходи, Артем. Что уже хочешь доложить о завершении расследования? Скажу откровенно, что хотел уже звонить к тебе, а ты сам… Молодец. Между прочим, я уже послал рапорт о твоем повышении в звании. Засиделся ты в лейтенантах.

— Понимаете, Василий Николаевич, тут такое дело.

— Только не говори, что это было не самоубийство?

— Это действительно так. Парень не сам утонул, ему помогли.

— Слушай, зачем эти фантазии. Ведь была экспертиза.

— Экспертиза — то была, но в отчете допустила неточность.

— Откуда ты знаешь?

— Мне Полищук сказал.

— Как, он смел такое сказать? — лицо начальника налилось краской. — Я его уволю.

— Если бы он не сказал, то это бы выявила повторная экспертиза. Прокурор уже дал распоряжение. Понимаете, в каком бы положении оказался Гриша. Пока же нам в силах отменить эту экспертизу.

— Каким образом?

— Я попрошу маму того парня забрать заявление.

— На каком основании?

— Я ей скажу, что в свете новых фактов, которые я открыл, эксгумация не нужна. Зачем, лишний раз тормошить покойника.

Начальник задумался, на лице его произошла перемена, которая говорила, что он сменил гнев на милость.

— А что ж тогда у тебя имеется, что бы найти убийцу?

— Понимаете, все делали профессионалы, и исполнили четко — все было планировано заранее, труп в ставок и концы в воду. Но одна зацепочка у меня имеется.

— Какая?

— Мне надо поехать в зону и узнать подробней о некотором авторитете Вороне, с которым сидел в тюрьме Семен Соколенко. Мне надо ехать туда.

— Раз надо, то езжай. Только я прошу тебя, сделай это как можно быстрее.

— Постараюсь. Разрешите идти.

— Иди. Я позвоню в отдел кадров, что бы тебе выписали командировку.

Сборы в дорогу были недолгими, супруга что-то ворчала о том, что он постоянно занят, и они никуда не ходят, в это воскресенье у её подруги день рождения, а он уезжает.

— Вот выловим всех преступников, тогда и будем ходить по гостям, — попытался пошутить Артем, но шутка в этот раз не подействовала, супруга, молча, вышла на кухню.

Артем взял свою сумку, в которую положил только самые необходимые вещи для командировки: бритву, зубную щетку, мыло, — и пошел на вокзал.

Город, в который он прибыл, встретил его дождем. Ему приходилось уже быть в этом городе, и ездил в местную тюрьму, поэтому сразу же поехал в зону. Она находилась рядом с металлургическим заводом, и потому была накрыта дымом от мартеновских труб.

— Это обычное для нас дело, — сказал начальник тюрьмы подполковник Шинкаренко и добавил, — недаром же наш город называют городом смеха и молодости.

— Почему это? — поинтересовался Артем, хотя он знал эту историю — ему раньше рассказывали, но хотелось сделать приятное, пусть поупражняется в остроте, это подымет его самооценку.

— Город смеха, потому как ветер дует с севера, то смеется южная часть города, потому что смог накрывает северных граждан города, а когда дует с юга, то смеются тогда северная часть города, ибо смог накрыл южан.

— Да, веселый город, — рассмеялся Артем — А почему же это город молодости?

— Потому что до старости здесь не доживают, — заключил начальник тюрьмы и рассмеялся, опер поддержал его в этом. Вдоволь посмеявшись, Артем решил, что обстановка созрела к решению проблем из-за которых он приехал.

— Анатолий Николаевич, я бы хотел узнать об одном заключенном.

— Да, я помню. Значит, тебя интересует Семен Соколенко.

— Да.

— А что же он натворил в этот раз?

— Его убили.

— Убили? — видно было, что известие его немного шокировало.

— Вас это удивило?

— Немного. Когда он выходил от нас, то я говорил с ним долго и откровенно, и мне казалось, что он твердо встал на путь исправления.

— А почему вы так решили?

— Понимаете, он мне так подробно описывал свой план реабилитации в гражданской жизни, что я поверил.

— А называл он какие-нибудь фамилии, клички людей, на которых ссылался бы он?

Начальник задумался, восстанавливая в памяти разговор полугодичной давности. Нельзя сказать, что он симпатизировал этому заключенному, но он уважал его за то, что у него были принципы морали, что он не действовал исподтишка, как другие.

— Нет, конкретно, он никого не называл.

— Жаль.

— К сожалению, ничем не могу помочь.

— А я бы не смог встретится с людьми, с которыми сидел Семен в одной камере? — Сегодня не могу, ибо все люди уехали на объекты. Сейчас мы должны сами зарабатывать деньги на свое содержание, а завтра приходите я оставлю всех заключенных, с которыми общался Семен. Жаль мне его. Молодой, красивый был парень. Вот что значит, оступится раз в жизни.

На следующий день Артем встретился с несколькими заключенными, но никакой информации, полезной для его расследования он не получил. Видно, что люди понимали в данном случае молчание золото, ибо за слова может последовать расплата суровая. Вот только один заключенный Рыбников Игорь, осужденный на четыре года по стать 126 часть вторая, кое-что сообщил интересное. Они дружили с Семеном, и он был очень расстроен его смертью, а потому хотел, чтобы подлого убийцу нашли. Правда, он спросил шепотом у опера.

— А вы эту информацию не используете против меня?

— Нет. Даю слово.

Потом Игорь рассказал, что Семен имел тут одного покровителя, который всегда поддерживал Соколенко. Он был намного старше Семена, и непонятно было, что связывало их. Но однажды Семен хвалился ему, уже перед самым освобождением, что у него с Вороном намечается хорошее настоящее дело совсем не связанное с криминалом.

— Ворон — это кто?

— Воронов Алексей Иванович, уголовник с приличной биографией — по тюрьмам скитался почти двадцать лет.

— А где сейчас этот Воронов?

— Тоже освободился, буквально, через пару месяцев после того как освободился Семен.

Артем поблагодарил Игоря за полезную информацию.

— Ты мужественный парень. Желаю тебе скорого освобождения, и больше не попадать сюда.

У начальника тюрьмы Артем узнал, куда отправился Воронов после окончания своего срока. Тот дал ему адрес, при этом добавил Шинкаренко.

— В родные места отправился, к мамочке, но, думаю что ненадолго. Это наш контингент. Сволочной мужик.

Артем позвонил шефу, доложил о выполнении задания и сделал предположение, что он, не возвращаясь, домой, поедет в Николаевку, ибо по сведениям тюремного начальства именно туда убыл уголовной авторитет"Ворон", Воронов Алексей.

— Хочется познакомиться мне с ним поближе, что это за фрукт, — закончил опер.

Подполковник не стал препятствовать инициативе подчиненного, но добавил, чтобы он был там осторожен.

— Это мы умеем. — успокоил начальника Артем.

Николаевка находилась не совсем далеко от города, но Артему пришлось ехать туда двумя таксобусами — сначала в райцентр, а затем уже в село. Подымая пыль, и маневрирую среди выбоин на асфальте, автобус довез его до места назначения. Выходя из таксобуса, Артем поинтересовался, когда будет идти последний автобус в райцентр, чтобы иметь возможность возвратится домой. Тот ответил, что последний рейс автобуса будет в девятнадцать тридцать, так что у опера было достаточно времени, чтобы не спеша познакомится с авторитетом.

Он решил пройтись улицами села, поговорить с местными жителями, чтобы выудить какую-нибудь информацию. Село представляло собой унылое зрелище — много хат было не ухоженных, заросшие бурьяном, некоторые вообще были полуразвалены, а в центре села, где ранее, видно, было правление колхоза стояли развалены. Навстречу попадались ему крестьяне, с загоревшими обветренными лицами и загрубевшими руками да мальчишки и девчонки, которые здоровались с ним, как будь-то, они были знакомы. Артема сначала это удивило, но потом он понял, что ребята так приучены проявлять учтивость ко всем взрослым людям, а потому и сам стал охотно отвечать на их приветствия.

Насмотревшись вволю на село, он решил уже заговорить с местными жителями, конечно, для этой цели лучше брать пожилых старушек, которые всё знают и в курсе всех дел. Именно поэтому он подошел к одному дому, где на лавочке сидело несколько старушек, которые присматривали за своими маленькими внуками, играющими в небольшой песочнице.

— Здравствуйте, бабушки, — поздоровался он с ними.

Бабушки дружно и дружелюбно ответили ему.

— Вы не подскажите мне, — начал он издалека — у кого здесь продается дом. Хочу вот перебраться в село.

— Дома-то у нас продаются, только на какую цену вы рассчитываете, ведь дома-то разные бывают, — ответила одна из старушек, полная женщина в цветастом халате.

— Хотелось, чтобы дом был ухоженный с газом и водой.

— Это дорого вам обойдется.

— Ничего у меня деньги имеются.

— Тогда вам надо идти на край села, там продается хороший дом с газом и водой.

— А как мне туда добраться?

— А вот пойдете центральной улицей, а там, в конце спросите, где живет Никита Зайченко.

— А почему он продает свой дом? Не завелась ли там нечистая сила или еще какие-то неприятности имеются.

— Будьте спокойны, дом там хороший. Просто старик один остался, и дочь его к себе в город забрала, а дом хочет продать.

— Спасибо, за хороший совет. А еще хотел бы вас спросить, бабушки, как у вас тут обстановка?

Видно, что-то в вопросе старушки не поняли или смутил их такой вопрос, что они переглянулись между собой, но ничего не ответили, поэтому опер решил уточнить вопрос.

— Я имею в виду село у вас тихое, никто не бедокурит?

— Было у нас оно тихое до поры до времени, — взяла слово в этот раз худенькая морщинистая бабушка лет под восемьдесят.

— Как это понять?

— А вот так и надо понимать, что было у нас все хорошо, да с тюрьмы тут пришел один бандит, и стало у нас беспокойно.

— Да, — подтвердила полная женщина — стали у нас куры, гуси пропадать, а вон в Марии — женщина махнула в сторону одного из домов, картошку кто-то выкопал.

— И к моему внуку подошли они и требуют, чтобы он каждый месяц давал по поросенку, он у меня свиньями занимается. Иначе, говорят они, у тебя все свиньи подохнут.

— Так это кто угрожает, тот человек, который из тюрьмы вышел?

— Нет, сам он не угрожает, а он посылает своих людей, которые в его банде числятся.

— Так почему же вы в милицию не обращаетесь?

— Бесполезно, — в голосе старушки было отчаяние.

— Почему?

— Потому что у него там вся милиция куплена.

— Точно куплена, ибо он возит им то мед, то мясо, то сало. Потому и не трогают, — подтвердила другая.

— Да, дела тут у вас нехорошие творятся. А как же фамилия того уголовника?

— Воронов его фамилия. Лешка Воронов.

— Он с детства бандитом был, и родители его непутевые были.

— Но зато он сам сейчас богатеет. Пришел с тюрьмы купил себе новую машину, заграничную. Внук говорил, что она очень дорогая. Где он мог столько денег взять? В тюрьме, что ли заработал?

— Не знаю точно, но мне, кажется, что сейчас в тюрьме много не заработаешь.

— И еще дом новый строит для своей пассии, вы, когда пойдете хату Зайченко смотреть, то увидите там стройку — дом в два этажа ставит. Это же такие деньжата надо иметь, чтобы в нынешнее время строить. Тут вот не можешь краски купить, чтобы окна покрасит, а то скоро вся краска облезет, а он дом строит.

— Да, вот вы мне такое рассказали, что я уже и подумал, а стоить ли мне, покупать здесь дом.

— Смотрите сами. Вам решать.

— Спасибо, вам, бабушки, за добрые советы. Пойду я все-таки посмотрю на дом, который продается.

Артем попрощался с бабушками и пошел для видимости к дому Зайченко, а сам в это время переваривал информацию, которую получил от разговорчивых старушек. Действительно, откуда вдруг у вчерашнего"зека"появились деньги на крутую машину и постройку нового дома? Понятное дело, таких денег не мог он заработать, даже занимаясь рэкетом в родном селе. Кусок сала или заднюю ножку еще мог он потребовать с местного фермера, и то с большим трудом, ибо известна очень прижимистость крестьян, которые за копейку воробья в поле загоняют. А тут такие большие деньги? Есть что-то не совсем чистое в этом деле, и, возможно, есть тут связь с убийством Семена Соколенко. Ведь Ворон вышел на свободу в скорости, после убитого, и, несомненно, они встречались на свободе. Только встречи эти были очень законспирированы. Почему? Ведь Сеня мог бы, даже обязан был представить маме своего спасителя по тюрьме. Но такой встречи не состоялась, Инна Федоровна ничего не говорила о Вороне, значит, она не была с ним знакома.

Еще издали Артем увидел высокий забор и стройку нового дома — строители уже делали кладку второго этажа. Очень хотелось Артему хоть одним глазом посмотреть на этого уголовного авторитета. На фотографии он его видел, но личный контакт мог дать значительно больше материала для составления объективного портрета подозреваемого. Однако, с другой сторон, его любопытство может навредить делу, ибо насторожит подозреваемого. После чего он удвоит свою осторожность, постарается уничтожить имеющиеся улики против него.

Вот он поравнялся с двором авторитета, откуда доносился веселый перестук молотков, и унылое жужжание электроинструмента. Не смог удержатся от соблазна Артем, и позвонил в калитку дома Воронова. Но калитка не открывалась, опер нажал еще раз. Через время калитка открылась, и на пороге появилась женщина лет сорока со следами былой красоты, очень ухоженная для сельской местности, с сигаретой в зубах.

— Здравствуйте, — поздоровался Артем.

— Чего надо? — с пренебрежением спросила она.

— Мне бы хотелось увидеть вашего мужа?

— Зачем?

— Поговорить о деле надо.

— О каком еще деле?

— Понимаете, я хочу сдать оптом мёд, но не знаю, кто, где принимает, и по каким ценам. Мне посоветовали обратиться к вашему мужу.

— Это кто-то пошутил над вами. Мой муж не занимается такими делами.

— Но все, же вы б могли его позвать. Может что-то он и знает.

— Его нет сейчас дома.

— А где же он?

— Поехал в район закупки делать.

— Жаль. Извините за беспокойство.

Встреча с авторитетом не состоялась, и Артем сожалел об этом, ибо хотелось ему пощупать Ворона в натуре, что это за мужик. За десять лет работы в уголовном розыске Артем научился по внешнему виду определять, что представляет собой человек, и что можно от него ожидать.

Конечно, он не стал идти на край села, чтобы посмотреть хату Зайченко, да и оставаться в селе не имело смысла, поэтому он решил ехать домой.

На следующий день он предстал на ясные очи своего начальства, доложил о проделанной работе. Подполковник, как всегда был недоволен, ибо ему требовалось, чтобы преступника в момент доставляли ему в кабинет со всеми доказательствами или чистосердечным сознанием.

— Всё это ты хорошо фантазируешь, но мне нужны факты, — сделал резюме начальник.

— Я думаю, что они будут. У меня есть предположения, что Ворон через Соколенко брал большие кредиты. Надо будет проверить все банки. Понимаете, что это дело очень хлопотное и долгое, поэтому дело бы пошло значительно быстрее, если бы вы дали мне помощника, например, Ваню Крымчака.

— Ты хорошо подумал, прежде чем сказал такое?

— Сами же говорили, что строки.

— Да, говорил, но имел в виду, чтобы ты сам занялся делом более плотно.

— Куда уж плотнее, я семью уже который день не вижу.

— Ты сам этого захотел.

Подполковник дал понять, что разговор закончен. Артем пошел в свой кабинет, взял дело Соколенко, решил еще раз его тщательно просмотреть, может что-либо нароет. Кое-что появилось. Вот свидетельство мамы. Она уверяет, что у Семена была золотая печатка с изображением орла. На трупе она не обнаружена. Кроме того, пропали командирские часы. Это подарок Инны Федоровны сыну на совершеннолетие, и Семен ими очень дорожил. Да, существенные дополнения, как он их сразу не заметил. Ведь можно было пойти по комиссионным магазинам, на рынок, может, кто-то хотел продать эти вещи. Теперь уже поздно делать такие походы, ведь столько времени прошло.

Но больше Артем не смог заниматься делом, поскольку прибежал Ваня Кримчак и сообщил неожиданную новость.

— Сегодня было совершено покушение на Нину Щербань.

Артем, занятый своим делом, отреагировал очень вяло.

— Ну и что. Какое это имеет отношение ко мне.

— Ну, ты даешь, — удивленно возмутился Иван. — Это же танцовщица из бара, подружка Соколенко.

— Танцовщица из бара"Прибой". — Артем не мог сразу никак вникнуть в новую информацию.

— Да.

— Кто это сделал?

— Не знаю. Её нашли на улице без сознания случайные прохожие. Вызвали скорую, которая отвезла её в больницу.

— Я поеду в больницу.

— К ней никого не пускают. К тому же она вряд ли что может тебе сообщить, поскольку находится в бессознательном состоянии.

Не понятно почему, но Артем внутренне решил, что это нападение как-то связанно с тем делом об убийстве, которое он вел. Вот в том, что это нападение случилось после того, как он поехал Николаевку и спровоцировал его, пока он не был уверен, хотя такая версия очень напрашивалась и говорила о том, что матерый уголовник убирает свидетелей своего преступления. Значит, тогда Нина ему не всё сказала, и потому сейчас он хотел сделать так, чтобы она замолчала навсегда и побыстрее, ибо его приезд в село, видно, сильно напугал преступника.

Конечно, он сделал большую глупость, когда предстал перед хозяйкой дома пчеловодом, который хочет продать свой мед. Посмотри, на свою физиономию, в зеркало — какой из тебя пчеловод. Артему на память пришла глупая песенка:

Какой из тебя танкист?

У тебя же мама педагог,

У тебя же папа инженер…

Смешно, но смеха было мало, потому, как Артем сделал очередной прокол в своей службе, после которого он всегда задавал себе очень неприятный вопрос — действительно ли это его место работы в уголовном розыске. Он не имеет права на такие ошибки, ибо от этого может, зависит очень многое, даже человеческая жизнь и не только своя и чужая.

— Ты не знаешь, Шмырев сейчас в кабинете находится?

— А где же он может находиться. Там его рабочее место. Протирает штаны.

У этой молодежи очень жестокое чувство юмора, но порой оно соответствует истине.

— Я сейчас пойду к нему.

— Зачем?

— Надо поговорить.

— Поговорить-то можно, но какой от этого будет толк.

— У меня нет выбора.

Подполковник разговаривал с кем-то по телефону. Указал Артему на стул. Артем сел, ожидая, когда начальник закончит говорить по телефону.

— С чем пожаловал, Артем? — видно было, что он был доволен после разговора по телефону. — Может, ты решил нас порадовать окончанием расследования.

— Пока не могу порадовать.

— Ну, ты, парень, решил растянуть удовольствие, но ты ведь должен понимать, что мы не можем позволить этого. Каждый день у нас что-то случается, что требует тщательного и быстрого расследования. Этого от нас ждут, в конце концов, за это мы получаем деньги…

Артем понимал, что начальник сел на любимый конек, и теперь долго будет вести свои популистские вещания на моральные темы, от которых кошки на душе скребут.

— Василий Николаевич, сегодня произошло нападение на девушку, танцовщицу из бара подругу Соколенко.

— Что с того что случилось нападение?

— Я думаю, что это нападение как-то связано с тем делом, которое я веду, поэтому я хочу, чтобы объединили мое дело об убийстве Соколенко с нападением на эту девушку.

— Слушай, умник, что ты возомнил себе. Видишь ли, он думает… Да ты не должен думать. Ты должен выполнять то, что тебе приказано. Нет, никакого нападения на девицу из бара, а была просто пьяная разборка между её поклонниками, которых у неё не меньше, чем пальцев на твоих руках.

— Но тут же очевидна связь между моей поездкой в Николаевку и нападением на девушку, ибо она что-то знает о преступнике, а я спровоцировал этого рецидивиста на то, чтобы он убрал девчонку, но ему сто-то помешало это сделать.

— Это всё твои фантазии. Никто дело о нападении не будет открывать.

— Но она что-то знает, чего не сказала нам, и потому её жизни угрожает опасность. Мне надо переговорить с ней.

— Говорить тебе никто не запрещает, но никакого дела открывать не будем.

— Разрешите идти.

— Иди, и шевелись быстрее, такое простое дело, а ты его тянешь, как кота за яйца.

Обидно было слушать такие слова от начальника, но Артем привык уже к таким словесным вознаграждениям от вышестоящих лиц, и потому воспринимал их спокойно.

Артем возвратился в свой кабинет. Иван, лукаво улыбаясь, спросил у него.

— Как аудиенция у начальника?

— Да ну его. Создается такое впечатление, что он никогда не занимался оперативной работой. Требует расследование преступления, а помочь в этом деле не желает никак. Как хочешь, так и расследуй. Как можно не понять, что нападение на танцовщицу связано с убийством Соколенко.

— Дорогой, неужели ты не понимаешь, что шеф не хочет брать очередное дело, которое тяжело, практически невозможно раскрыть. Ведь это испортит показатели нашего отдела, которые он должен предоставить высшему начальству. А если показатели ухудшатся, то кто будет держать такого начальника?

— Это понятно-то, но что мне делать, если расследование зашло в тупик.

— Иди в церковь и молись.

— Тебе бы только шутить.

— И не думал шутить. Я имел в виду, чтобы ты шел молиться за то, чтобы главный свидетель твой пришел в сознание. Она тогда тебе должна что-то важное сказать.

— Вот в этом ты пожалуй прав. Только я пойду не в церковь, а в больницу. Узнаю у докторов как состояние Нины.

Артем не любил ходить по больницам. Во-первых, специфический запах, который стоит в лечебном заведении, а, во-вторых, он не мог не без сострадания смотреть на больных людей, на лицах, которых были написаны тяжелые страдания. Сам он при различных заболеваниях предпочитал, излечатся народными средствами, к которым обычно прибегала его бабушка Надежда Романовна и его приобщила к этому делу.

Лечащего доктора Нины Артему пришлось ждать в приемном покое, ибо тот делал обход больных. От нечего делать опер стал рассматривать плакаты, развешанные на стенах кабинета. Познакомился с симптомами заболевания гриппа, а так же с причинами возникновения кожных заболеваний. Картинки, сопровождающие текст, нельзя было смотреть без внутреннего содрогания. Вошел в кабинет среднего роста мужчина лет сорока пяти в очках в роговой оправе и белом халате.

— Это вы меня ждете?

— Если вы лечащий врач Нины Щербань, то я вас жду тогда.

— Да, я есть лечащий врач Нины.

— Я из милиции, не могли бы вы мне уделить немного времени?

— Но как вашим органам можно отказать. Пошлите в мой кабинет.

Мы вышли из приемного покоя, и пошли по широкому коридору, направо, налево располагались палаты больных, в некоторых из них двери были открыты, и Артем видел больных в больничных халатах сидевших или лежащих на кровати. Зрелище не из приятных для глаз.

— Так что же вас интересует? — спросил доктор, когда они вошли в кабинет, где Артему предложили сесть на топчан.

— Меня интересует здоровье Нины Щербань.

— Пока состояние её здоровья, откровенно скажу, неважное. Кто-то очень тщательно поработал над ней — у неё черепно-мозговая травма, множественные ушибы, но, слава богу, ребра у неё целые.

— Я могу с ней переговорить?

— К сожалению, он еще не пришла в сознание, хотя общее состояние её улучшилось.

— А когда, по-вашему, мнению, она придет до памяти?

— Может, завтра, а может, послезавтра, а может, вообще не придет. Понимаете черепно-мозговая травма — это такое заболевание, лечение которого невозможно предугадать, тут всякое может произойти, смотря какие области головы повреждены.

— Понимаете, Нина очень важный свидетель в уголовном деле. От её показаний зависит возможность раскрыть одно очень запутанное преступление, в результате которого будет задержан опасный убийца.

— Я это понимаю, но ускорить процесс выздоровления я не в силах. Даже, наоборот, тут нельзя торопиться, чтобы не повредить больному. Ведь главная заповедь врача — не повреди здоровью больного.

Затем доктор начал читать целую лекцию об условиях лечения черепно-мозговой травмы, о современных методах выявления причин заболевания. Артем не перебивал доктора, но слушал невнимательно, поглядывая незаметно на часы, что не помешало ему сказать ему по окончании рассказа.

— Я очень рад, что Нина находится на излечении у такого классного доктора и уверен в скором её выздоровлении.

— Я тоже в этом уверен, что Нина в ближайшее время будет здорова, и даст нужные вам показания. Мне, поверьте, будет приятно узнать, что поимка опасного преступника прошла и при моем участии. Нам надо освобождать нашу землю от всякой дряни, ибо столько её сейчас развелось, что честному человеку страшно на улицу выходить. Вот недавно наша медсестра после смены возвращалась домой. Было еще светло

— Извините меня, но мне надо уже идти.

— Не смею вас задерживать.

— Я только попрошу вас, чтобы вы мне тотчас позвонили, когда Нина придет в сознание. — Артем дал доктору свою визитку.

— Позвоню тотчас, не сомневайтесь. Я понимаю свой долг, как гражданина. Мрази не место на земле.

— До свиданья, доктор. Спасибо, за полезную информацию.

— До свиданья.

Артем вышел из больницы и вздохнул на полную грудь. Какое счастье быть здоровым.

— Нет, ничего хуже в нашем мире, чем ждать и догонять, — сказал Артем, роясь в тарелке с гречкой.

— Я понимаю, к чему ты клонишь, — ответила ему супруга. — Ты хочешь, чтобы я пожалела тебя и сказала, бросай ты свой криминальный отдел и займись чем-то другим.

— Рая, ты всё отлично понимаешь, тебе надо было идти в сыщики. В который раз меня посещают такие мысли.

— Но я тебе ничего не посоветую, потому, как я знаю тебя. Завтра ты затоскуешь за романтикой уголовной работы, и я буду виновата, что уговорила тебя бросить её. Что ты роешься в каше — она тебе не нравится?

— Нет, она замечательная. Просто аппетит у меня пропал от нашего начальства. Требуют окончания дела, а ничем не помогают. Словно, меня наказывают за то, что я взялся за изначально провальное дело.

— Зачем же ты за него взялся?

— Сам не знаю. Причем неприятность со свидетелем.

— Какая?

— Её едва не убили. Она сейчас в больнице лежит. И всё мое дело застопорилось в ожидании, придет он в сознание или нет.

— Я думаю, что она придет в сознание, и не надо быть таким мрачным. Может тебе томатный сок открыть?

— Спасибо. Извини, но я не хочется есть. Пойду я посмотрю, как там уроки Ирочка делает.

— Пойди, посмотри, а то ты забыл, в каком она классе учится.

Утром следующего дня Артем решил пройтись по комиссионным магазинам и ломбардам, чтобы посмотреть, не сдавал ли кто командирские часы и золотую перчатку с изображением орла. Девушки, которые сидели на приемке товара, мило улыбались ему и отвечали односложно, что подобный товар им никто не сдавал. Не помогало даже удостоверение оперуполномоченного, которое предъявлял этим милым сотрудницам. Видно, девушек часто беспокоили такие визиты, но они были надежно защищены крышей высоких покровителей. Да, и сам Артем понимал безуспешность подобной операции, но, что-то предпринимать надо было хотя бы для видимости.

Конец ознакомительного фрагмента.