Идеальная иллюзия

Клаудиа Тан, 2021

От игры на публику до настоящей романтики? Сможет ли Алекс открыть свое сердце (и разум), чтобы впустить в него печально известного плейбоя Дэниела Керрингтона? Когда компания ее родителей терпит крах, Алекс Вудс оказывается во власти миллиардера Гарри Керрингтона, готового выручить их, но за определенную плату, – она должна согласиться на помолвку с его сыном сроком на три года. Три года жизни, поставленные на паузу. Три года, которые она должна притворяться. Три года она не вернется… Дэниелу не нравится эта сделка, но он соглашается на нее пойти, чтобы доказать отцу, что он может управлять компанией. Поэтому, когда искры не просто летят, а разгораются в настоящее пламя, он готов сделать все, чтобы доказать Алекс, что достоин ее. Но дело в том, что она не знает, сможет ли когда-нибудь доверять ему или своему сердцу – и то и другое предало ее раньше…

Глава девятая

Я хочу жить здесь вечно.

Если Дэниел когда-нибудь услышит, как я говорю об этом вслух, будет припоминать мне про это до конца света.

Когда следующим утром я просыпаюсь в своей новой комнате, меня охватывает головокружительный восторг. Мои глаза сканируют окружающую обстановку, как будто я не могу насытиться картинкой.

Моя новая комната просторная, а все четыре стены выкрашены в чудесный лавандовый оттенок. Меня должно напугать, откуда Гарри прознал про мой любимый цвет, но в данный момент мне все равно. Мебель в точности соответствует моим предпочтениям, сочетая в себе современную элегантность и винтажный шарм. На стене, напротив огромной белой кровати с балдахином, размещены несколько книжных полок. Я пока не знаю, чем их заполнить, учитывая, что у меня с собой всего пять книг, поэтому просто оставлю это на потом. В остальном интерьер выдержан в мягких и нежных тонах: на стенах висят насколько фотографий цветов в рамках, чтобы, как я полагаю, скрасить мое плачевное положение, как бы говоря мне: «Жаль, что ты застряла в тюремном заключении на целых три года. Вот тебе маргаритки, чтобы ты чувствовала себя не так дерьмово!»

Хотя, не буду врать, это помогает. Немного.

Переодевшись в удобные шорты и обрезанную футболку, я отправляюсь на кухню посмотреть, есть ли что-нибудь на завтрак. Сегодня у меня нет никаких занятий, так что я просто закроюсь в своей комнате и наверстаю упущенное. Я каждый раз переживаю, когда приходится создавать макет для занятий, потому что совсем плохо разбираюсь в декоративно-прикладном искусстве, потому я почувствую себя куда лучше, вкусив перед этим приличный завтрак.

Я знаю, что холодильник полностью забит всевозможными продуктами, поэтому мне не терпится попробовать что-нибудь приготовить на скорую руку. Но у меня отвисает челюсть, когда я вижу, кто стоит на кухне.

Девушка. И не просто девушка.

Голая девушка.

Ее голая задница сидит на мраморной столешнице, пока она наливает себе сок из коробки. Она болтает перед собой безумно длинными ногами, а ее сиськи слегка подпрыгивают, когда она всем телом поворачивается в мою сторону, как только понимает, что уже не одна.

— Э-э… кто ты, черт возьми, такая? — рычу я.

— Упс, — бормочет она себе под нос и тут же пытается отыскать что-нибудь, чтобы прикрыться. Она бросается в гостиную, где хватает шерстяное одеяло, лежащее на спинке дивана, и заворачивается в него. — Ты его девушка.

— Я его невеста. — Я стискиваю зубы. — Почему ты голая на моей кухне?

— Мне так жаль, — извиняется она, подняв руки в знак капитуляции. — Он ничего не говорил про невесту. Клянусь, мы даже ничем таким не занимались прошлой ночью… Ладно, может, и занимались, но я не получила от этого удовольствия! Ладно, может, и получила, но…

Я направляю палец на дверь.

— Убирайся. Вон.

— Попалась. — Она хватает свои остальные вещи с дивана и выходит за дверь.

Чьи-то яйца сейчас будут разорваны, как на специальной операции.

Я направляюсь прямиком в комнату Дэниела и распахиваю дверь. Он по-прежнему лежит в кровати, его глаза закрыты, а руки раскинуты по подушкам. Он полностью обнажен, одна его нога вместе со своими причиндалами запуталась в простынях. На мгновение мой гнев отступает, когда я окидываю взглядом хорошо сложенное тело, изгибы мышц и выпирающий под простыней длинный и определенно твердый член. Я не уверена, чего ожидала увидеть у него между ног: вероятно, восьмиглавого демона или что-то в этом роде.

Думаю, я была близка к этому. Это и есть монстр.

Мне серьезно нужно потрахаться.

Мое внимание переключается на лицо Дэниела. Его губы неторопливо шевелятся, и я понимаю, что он что-то говорит.

— Что? — Я ошеломленно моргаю, глядя на него.

— Я сказал, постель еще теплая. Я готов ко второму раунду, — повторяет он с ленивой улыбкой, украсившей его лицо.

Наглость этого человека зашкаливает. Воистину.

— Поверить не могу, что ты только что сказал это, — говорю я хриплым голосом от того, что раздражение сжимает горло. — Ты всерьез считаешь, что я хочу прыгнуть в твою постель? Правда? После всего того дерьма, что ты натворил?

Он садится на кровати.

— Не надо отрицать этого, ты уже подумывала об этом, смотря на меня так, словно хотела прокатиться на мне верхом, как на механическом быке. Я просто подтолкнул тебя к этому выводу.

— Дело не в этом! — кричу я.

Он с трудом сдерживает улыбку, что еще больше злит меня.

— Ты — лицемерный сукин сын! Поверить не могу, что первым делом, проснувшись этим прекрасным утром, я увидела сидящую на кухонном столе какую-то голую девицу, с которой ты, вероятно, занимался сексом.

— Да, — соглашается он. — Именно это я и сделал.

Скрестив руки на груди, я говорю:

— Даже не попытаешься объясниться?

— Расслабься, милая, — протягивает он, раскинув руки на подушках. — Я был осторожен. И я заставил ее подписать соглашение о неразглашении, очевидно же.

Новая вспышка гнева пронзает меня, и я срываю на нем свое негодование.

— А знаешь, что еще очевидно? Тот факт, что ты укорял меня за то, что я могу переступить черту, когда сам только этим и занимаешься и даже не страдаешь от последствий! — Я невесело смеюсь. — Знаешь что? Я рада, что всегда была права насчет тебя. Ты мстительный засранец. И тебе нет дела ни до кого, кроме собственной персоны и своих потребностей, — выплевываю я, после чего вылетаю из его комнаты.

— Ох, да ладно тебе, Алекс. Прости!

Я слышу шуршание одежды позади себя, когда резко открываю холодильник, чтобы достать пакет охлажденного молока. Дэниел материализуется на кухне вскоре после того, как натянул на себя джинсы, которые опасно низко сидят на его бедрах, что, смею сказать, еще больше отвлекает меня от подавления гнева.

«Меня не сломит этот несносный, горячий полуголый мужчина. Ну уж нет».

— Я повел себя беспечно. Признаю, — серьезно говорит он.

— Неужели? — ворчу я, наливая молоко в миску с хлопьями. Я ложкой запихиваю содержимое тарелки в рот, все еще кипя от злости. — Кажется, у тебя сложилось впечатление, будто ты можешь выбирать, каким правилам этой сделки следовать. Может, ты так считаешь потому, что тебе нечего терять, учитывая, что именно твой отец получит огромную выгоду от этого соглашения, но я — теряю. Мне есть, что терять. У моих родителей не будет финансовой безопасности, если все развалится, а мне не хочется бросать колледж, когда мы окажемся на мели. Стоит нам облажаться, и все, ради чего я работала всю свою жизнь, окажется напрасным. — Дэниел одаривает меня хмурым взглядом. Я отворачиваюсь от него, поджав губы. — Я готова пойти на жертвы, чтобы это сработало. И я уже сделала это. Возможно, тебе тоже стоит.

Он изучает меня пристальным взглядом своих голубых глаз, пытаясь переварить мои слова. Думаю, ему никогда не приходило в голову, что, пусть я и презираю ситуацию, в которую меня загнали, я все же искренне хочу, чтобы все получилось. Возможно, он считает меня послушным существом — покладистым и безропотным питомцем моих родителей. Возможно, в каком-то смысле он прав, раз уж я решилась на эту помолвку, но успех этой затеи или ее провал также напрямую влияет и на меня, и на мои амбиции. И я хочу защитить их как можно лучше.

— Окей. Хорошо. Прости, — бормочет Дэниел, присаживаясь на один из барных стульев. Я озадачена его извинениями, ведь еще пять минут назад я думала о том, что он не способен на искренние извинения. Он прижимает ладони к лицу и вздыхает. — Послушай, эта сделка… мне тоже нелегко, ладно? И эта девушка… Я просто не подумал, это была ошибка. И мне жаль. Но ты ошибаешься насчет того, что мне нечего терять, — сообщает он, и эмоции затуманивают его глаза.

Мне хочется узнать больше, учитывая, что в его словах слышится какая-то ранимость, но я не осмеливаюсь спросить. А Дэниел, как будто услышав роящиеся в моей голове вопросы, прочищает горло и меняет тему:

— Я думаю, есть только один способ решить эту проблему. Нам необходимы правила, если мы хотим избежать повторения подобной ситуации.

— Хорошо… — соглашаюсь я, мое дыхание сбивается. — Что у тебя на уме?

— Итак, у меня есть одно правило: никогда больше не врывайся в мою комнату, как минуту назад. Даже несмотря на то, что ты вломилась, чтобы заценить меня…

— Ну вот опять, — издаю стон я.

–…Это вторжение в мою личную жизнь. — Дэниел берет рогалик из корзины со сладостями, стоящей на кухонной стойке, и откусывает от него кусок. — Не то чтобы я не находил захватывающим то, что привлекаю тебя в физическом плане, но лучше любуйся на меня в гостиной, на кухне или где-нибудь еще.

— Значит, ты планируешь разгуливать по пентхаусу полуголым?

— Не полуголым, милая. Голым. — Уголки его губ дрогнули в усмешке.

— Ха. Даже не думай.

— Да брось, детка. Признайся, что хотела бы увидеть это во всей бесцензурной красе. — Он соблазнительно проводит пальцами по своему телу.

«Не вздумай блевать, Алекс. Повторяю, НЕ ВЗДУМАЙ».

— Ну уж нет. Пожалуй, добавим это в список правил. Тебе не разрешается расхаживать здесь голым, — заявляю я, упираясь локтями в столешницу. — Кроме того, больше не приводи девушек в нашу квартиру. И никаких отношений или перепихонов в других местах.

Дэниел выпускает долгий, разочарованный вздох.

— Ты просишь меня воздерживаться три года.

— Как я уже сказала, мы все должны чем-то жертвовать.

Он потирает свой подбородок рукой.

— Мне будет очень сложно избавиться от этой привычки.

— Мня не волнует это. Избавляйся!

— Хорошо! — Он вскидывает руки в знак поражения. — Но ты ведь понимаешь, что это распространяется и на тебя? Ты тоже не можешь с кем бы то ни было связываться.

Я поспешно отвожу взгляд.

— Не думаю, что это станет проблемой.

— Похоже на то. — Он склоняет голову набок и со скучающим выражением на лице скользит по мне взглядом. — Что-то я не заметил толпы парней, обивающих порог дома и требующих твоего внимания.

Я просто смотрю на него, затем бросаю миску с ложкой в посудомоечную машину и ухожу в гостиную. Он, посмеиваясь, следует за мной.

— Нужно больше правил, — требую я. — Если я хочу пережить следующие три года с тобой, мы должны убедиться, что ни один из нас не перейдет никаких границ.

— Верно. — Дэниел кивает, засовывая руки в карманы джинсов. — Какие предложения?

Я делаю паузу, чтобы подумать. Конечно, что-то настолько сложное, как наши фальшивые отношения, нуждается хоть в каких-то физических и эмоциональных ограничениях. Почти сразу же в голове всплывает еще одно правило.

— Мы не должны вступать в отношения друг с другом.

Он усмехается.

— Меня устраивает. Не вижу причин, по которым это может стать проблемой.

— Аналогично, — вскипаю я. — Ты мне противен.

— А я тебя презираю.

— Рада, что мы на одной волне, — довольно заявляю я.

— Итак, давай определим штраф, если кто-то из нас нарушит любое из правил. — Зловещая ухмылка расплывается на его губах, когда он присаживается на подлокотник дивана.

— Отлично. — Я задумалась о том, что больше всего взбесит его, но единственное, что приходит на ум, — это его «Ламборгини». Я борюсь с желанием хихикнуть. — Я начну. Если ты нарушишь какое-либо из правил, я возьму твою машину прокатиться.

Дэниел хмурит брови.

— Хорошо. Меня полностью это устраивает.

— Ох, дорогой. Ты и представить не можешь, насколько… ну… хорошо я вожу, Кэррингтон. Так что, когда я заберу твою тачку, ты, наконец, познаешь всю боль.

— Нет. — Он отчаянно качает головой. — Только не «Ламбо».

— О да. «Ламбо».

— Она стоит столько же, сколько этот пентхаус! — жалуется он. — Ни за что, черт возьми, на свете ты не тронешь мою машину.

— Ну же. Ты ведешь себя нелепо. Все будет отлично, — заверяю его, усмехаясь. — Пока ты соблюдаешь правила, твоя машина останется в целости и сохранности. Обещаю.

Дэниел раздраженно хмыкает, но в конце концов сдается.

— Хорошо. По рукам. А твоим штрафом будет… — Он некоторое мгновение размышляет, расхаживая по комнате в течение целой минуты, прежде чем я замечаю, как в его глазах мелькнула идея, и он издает негромкий смешок. — Итак. Я придумал. Если облажаешься ты, то я приглашу твою лучшую подругу на приятнейшее свидание. В «Бэйзил Китчен».

— Ни в коем случае. — Я качаю головой. — Мы не можем втягивать в это посторонних людей.

— Да ладно тебе. Все будет отлично. — Он бросает мне в лицо мои же слова, которые я сказала ему некоторое время назад. — И я не собираюсь ничего с ней делать. Во всяком случае, ничего такого, что доставит ей дискомфорт. Наверное, это будет просто приятный ужин, непринужденная болтовня и немного шампанского. — Безумная ухмылка растягивается на его лице, и я издаю громкий стон. — А ты не сможешь вмешиваться или саботировать это свидание. Задумка в том, чтобы ты почувствовала себя как можно более некомфортно.

От одной только мысли о том, что Кара пойдет на свидание с этим негодяем, у меня сводит желудок. Я понимаю, что она не заинтересуется им, но тот факт, что ей придется несколько часов терпеть ухаживания Дэниела, является достаточным стимулом, чтобы вести себя наилучшим образом.

Конец ознакомительного фрагмента.