Идеальная иллюзия

Клаудиа Тан, 2021

От игры на публику до настоящей романтики? Сможет ли Алекс открыть свое сердце (и разум), чтобы впустить в него печально известного плейбоя Дэниела Керрингтона? Когда компания ее родителей терпит крах, Алекс Вудс оказывается во власти миллиардера Гарри Керрингтона, готового выручить их, но за определенную плату, – она должна согласиться на помолвку с его сыном сроком на три года. Три года жизни, поставленные на паузу. Три года, которые она должна притворяться. Три года она не вернется… Дэниелу не нравится эта сделка, но он соглашается на нее пойти, чтобы доказать отцу, что он может управлять компанией. Поэтому, когда искры не просто летят, а разгораются в настоящее пламя, он готов сделать все, чтобы доказать Алекс, что достоин ее. Но дело в том, что она не знает, сможет ли когда-нибудь доверять ему или своему сердцу – и то и другое предало ее раньше…

Глава четвертая

Настоящее время

— Что ты сделала?

Шок наводняет глаза Кары, пока я тащу ее с вечеринки Дэниела и усаживаю в такси.

— Я запаниковала, ладно? Не знала, что еще делать.

Я прижимаюсь лбом к окну, на секунду прикрывая глаза, чтобы осознать произошедшее. Обычно я не выливаю выпивку на мужчин, но почему-то мужчиной каждый раз оказывается именно Дэниел Кэррингтон.

Он пробуждает во мне самое худшее. А мы ведь даже не знакомы.

— Эм, может, не выплескивать ему в лицо напиток в этот раз? Знаешь, это стало бы неплохим началом, — услужливо предлагает Кара.

После увольнения из «Бэйзил Китчен» я направилась прямиком к Каре, чтобы рассказать ей все, что произошло. Хотя она была действительно впечатлена тем, что мне удалось провернуть эти трюки, чтобы спасти девочек, она также прекрасно понимала, что Дэниел при желании может предъявить мне обвинения из-за инцидента с шампанским. Я знала, на что способна его семья, и, увидев собственными глазами немалый размер его эго, ни за что не собиралась спускать ему такое с рук. Помню, с какой нервозностью дожидалась появления копов на пороге своего дома или какой-нибудь судебный иск. Мои ногти стали короткими и обломанными из-за того, что я постоянно их грызла в ожидании худшего.

Но, к счастью для себя, с тех самых пор я ничего не слышала о Дэниеле. Возможно, он посчитал, что я недостойна его потраченного времени. В конце концов, я была всего лишь малозначительным, мимолетным воспоминанием в грандиозном и роскошном образе жизни.

— Ничего не могу с собой поделать, Кара. Стоит мне посмотреть на его глупое, самодовольное лицо, как тут же начинаю думать о том, как навсегда стереть его в порошок.

Кровь закипает, растекаясь по венам словно раскаленная лава, от одной только мысли о Дэниеле. Ему очень повезло, что я не вулкан. Я поворачиваюсь к своей лучшей подруге, сдвинув брови на переносице.

— Более того, какого черта ты не сказала мне, что это вечеринка Дэниела Кэррингтона?

— Да потому что я не знала, — отвечает она. — Я только взяла приглашение от девушки, которая знала какого-то чувака, который знаком с ним лично. Откуда мне было знать, что Кэррингтон и есть тот парень с Ибицы?

Пожалуй, могла бы и сама догадаться. Если подумать, то я смутно припоминаю, как отец рассказывал, что Гарри отправил своего сына в Европу, где он должен был завести некоторые политические и деловые связи для расширения «Кэррингтон Энтерпрайзес». Видимо, Гарри не подозревал, что его сын способен думать только своим членом, который, как правило, все портит. И мне даже вообразить сложно, какое количество журналистов он навлек на себя после всего того, что учудил Дэниел, будучи в отъезде.

Мои родители, вероятно, уже разузнали последние новости и о его переводе в Бостонский университет, и, без сомнения, я услышу об этом завтра во время нашей еженедельной встречи.

— Сама не верю, я проделала это с ним. Снова.

Бьюсь лбом об окно в очередном приступе стыда. Таксист бросает на меня осторожный взгляд через зеркало заднего вида, а я притворяюсь, что не заметила.

— Знаешь, тебя могут обвинить в нападении, — нахмурившись, сообщает Кара.

— Да знаю я, — бормочу. Мне кажется, что если бы Дэниел хотел выдвинуть обвинения, то сделал бы это сразу после того, как я унизила его в «Бэйзил Китчен» несколько лет назад. Так что это хороший знак. Но теперь он может передумать. — Будем надеяться, что он этого не сделает, — добавляю я.

— Серьезно, Алекс. О чем, черт возьми, ты думала? — резко спрашивает Кара.

— Не знаю. — Слова застревают в горле. — Наверное… он просто снова разозлил меня. Вещи, которые он наговорил мне… я хотела сделать ему так же больно, как он сделал мне.

Признаваться в этом казалось ребячеством, но это правда. Никогда раньше я не хотела кого-то ранить. Всегда сохраняла хладнокровие. Мне потребовалось немало силы воли, когда Холли Хиггинс из восьмого класса высмеивала меня из-за нулевого размера груди. Когда она беспрестанно дразнила меня, особенно в присутствии парней, мне каждый раз хотелось наброситься на нее. Но я сдерживала себя. С тех пор мне хотелось сорваться на многих других людях по самым разным причинам, но я всегда гордилась своей сдержанностью, когда дело касалось нестабильных и переменчивых эмоций.

Но стоило Дэниелу Кэррингтону войти в мою жизнь, как все это улетучилось.

Такси подъезжает к нашему многоквартирному дому. Кара помогает мне выбраться и подхватывает меня под руку, когда мы заходим в лифт. Единственное, что я хочу сделать, — это смыть с себя сегодняшние события.

— Не знаю, смогу ли когда-нибудь оправиться от этого, — издаю стон я, как только мы попадаем в нашу квартиру.

Гостиная по-прежнему забита коробками, потому что мы так и не распаковали вещи перед началом вечеринки. Не обратив никакого внимания на царивший беспорядок из упаковочной ленты, пузырчатой пленки и изорванной бумаги, которые разбросаны по всему полу, я падаю на диван и зарываюсь лицом в подушку.

— Эй. — Голос Кары становится мягче, в нем ощущается сочувствие, когда она присаживается на край дивана и слабо улыбается мне. — Есть и хорошая новость. Ты второкурсница. Он старшекурсник. Думаю, вы вряд ли пересечетесь еще раз.

Кара, наверное, права. Сегодняшний день, вероятно, стал обычной случайностью, и я надеюсь не видеть Дэниела до конца моих дней в БУ.

Я снова вспоминаю, что сделала после того, как выплеснула выпивку ему в лицо, и чувствую себя униженной.

После я взяла и убежала. Буквально, натворила дел и смылась.

М-да, происходящее действительно творит чудеса с моей самооценкой.

* * *

На следующий день кампус Бостонского университета кишит первокурсниками, пытающимися вовремя попасть на свои лекции. Из-за толпы студентов, набившихся в узкие коридоры, как селедки в банке, я не в силах сдержать растущее во мне беспокойство от того, что могу снова столкнуться с Дэниелом Кэррингтоном.

К счастью, он так и не попался мне на глаза, потому сегодня я могу спать спокойно.

Я должна была во время ланча встретиться с Карой, но подруга написала, что задержится в библиотеке из-за группового проекта, так что я решаю купить тыквенно-кокосовые лепешки в одном из ресторанов на территории кампуса и уютно расположиться в парке по соседству. Это прекрасный, уединенный оазис, находящийся вдали от всей городской суеты, — идеальное место, чтобы насладиться едой в одиночестве.

Листья над моей головой уже начали желтеть, и я чувствую, как подкрадывается слабый холодок, сражаясь с теплом, оставшимся после лета. Еще недостаточно холодно, чтобы закутываться в теплые одежды, поэтому я пока довольствуюсь кардиганом.

В этот момент я слышу сигнал будильника, оповещающий меня о запланированном разговоре с родителями.

Я понимаю, что заранее назначать звонки маме и папе несколько странно, но это издержки их напряженной профессии. У родителей вся жизнь буквально расписана по минутам. Я свыклась с тем фактом, что «Вудс энд Ко» — их любимое детище, и большая часть усилий направлена на его взращивание, пока из него не вырастет могущественный титан строительной отрасли. Все детство меня передавали от няни к няне, потому что родители проводили в офисе бесконечно долгие часы. И я отчетливо помню то чувство одиночества, которое жило во мне годами и от которого я никак не могла избавиться. Теперь же я научилась жить с этим — или, по крайней мере, стараюсь жить.

Я набираю номер отца и долго вслушиваюсь в монотонные гудки. В последний момент он отвечает.

— Джон Вудс. — В моих ушах раздается ровный, деловой тон папы.

— Привет, это я. — Я прочищаю горло. — Алекс.

— О, привет. — Кажется, отец удивился, услышав мой голос. — Уже понедельник? Куда только время бежит. — Он разочарованно вздыхает. — Мне так жаль, милая. Мы действительно застряли здесь.

До меня доносятся приглушенные голоса одного из сотрудников и человека, смутно похожего на мою маму, которые спорят между собой на повышенных тонах, нервно вышагивая по комнате.

Укол беспокойства пронзает мое тело.

— Что происходит? У вас там все в порядке?

— Да, тебе не о чем переживать, — подчеркнуто вежливо отвечает отец. — Но если найдется свободное время, мы с мамой хотели бы увидеть тебя на этих выходных.

Они никогда раньше так не говорили. Обычно я сама решала, когда возвращаться домой.

— Ла-а-адно… — Я делаю паузу. — Мне точно не о чем переживать?

Мой папа замолкает на другом конце линии.

— Мы все объясним, когда ты приедешь.

— Где мама? Могу я поговорить с ней?

— Она в данный момент… занята.

— Пап, ты заставляешь меня нервничать. — Я крепче сжимаю в своих руках телефон. — Я сейчас же соберу вещи и отправлюсь домой.

— Нет, Алекс, — резко говорит он. — Как я уже сказал, тебе не следует беспокоиться. Это твоя первая неделя в колледже. Ты должна сосредоточиться на учебе. Как справляешься?

— Ну, вполне неплохо, — отвечаю я, отрывая кусочек лепешки и закидывая его в рот. Я решаю не упоминать о том, что уже ощущаю себя перегруженной из-за количества лекций и занятий. Курсовая работа в этом семестре — огромный шаг вперед по сравнению с предыдущими, что подрывает мою уверенность в успешной сдаче остальных предметов. Но вместо обсуждения учебы я решаю переключить внимание отца на кое-что другое. — Ты знал, что Дэниел Кэррингтон перевелся в БУ?

— Сын Гарри? — спрашивает он. — Кажется, я где-то об этом слышал. А что? Он доставляет тебе проблемы?

Я решаю не рассказывать о вчерашнем происшествии хотя бы потому, что они с мамой явно погрузились в хаос, который царит сейчас по ту сторону телефонного звонка.

— Эм, нет. По крайней мере, пока нет. — Я сглатываю. — Поверить не могу, что его вернули домой после того, как он переспал с женой того политика. Вот же меркантильный придурок.

Я слышу, как отец усмехается.

— Считаешь, что будешь с ним периодически сталкиваться, да?

— Боже, надеюсь, что нет. Я скорее выдеру все ногти на ногах, чем заговорю с этим человеком.

— Эй, никогда не знаешь, что случится. Возможно, он порядочный парень.

Мой отец решил побаловаться наркотиками?

— Что ты такое говоришь? Мы годами поливали грязью его и всю их семейку. Никакой он не порядочный парень, конечно же.

— Послушай, Александрия, — начинает папа, и я понимаю, что он серьезен. — Я к тому, что, может быть, тебе не нужно вешать на него ярлык так скоро. Как знать, вдруг он будет полезен больше, чем ты думаешь.

Кто-то требует от отца положить трубку, и я слышу срывающийся от тревоги мамин голос, пока она бормочет, практически не останавливаясь, где-то на фоне: «Боже мой, боже мой, боже мой». Мое лицо искажается от замешательства, когда быстрый топот и крики становятся все отчетливей. Папа громко откашливается, чтобы заглушить шум.

— Слушай, мне нужно идти. На пять у нас назначена важная встреча. Увидимся на выходных и тогда я тебе все объясню, договорились?

— Договорились. — Я хмурюсь. — Пока, пап. Люблю тебя.

Он просто вешает трубку.

И я озадаченно смотрю на свой телефон.

Какого. Черта. Сейчас. Произошло?