Спасти внутреннюю Японию

Кирилл Сергеевич Вавилон

Если вы не прочитаете книгу, то я ничего с этого не потеряю. Потеряете вы для самих себя. О чем эта книга? О жизни. Япония это созданное мною понятие. Это новое семантическое значение, в которое входят такие вещи как: честь, воля, сила,африканское итуту – сила вождя и пр. Я покажу вам, как можно эту Японию спасти внутри маленького человека, чтобы перестать быть маленьким человеком. Если вы хотите найти что-то принципиально новое, то это для вас. Книга содержит нецензурную брань.

№5 «Всё это с тобой»

Моя комната заставлена толстыми книгами и исписанными тетрадями. Бабушка не даёт мне спуску и мы целыми днями учимся. Моя высокая кровать стоит от меня с левой стороны. Рядом стол, шкаф и входная дверь. На шкафу зеркало, в которое я не смотрюсь, кроме сегодняшнего дня. Удивительно, какая у меня внешность. Я давно не смотрел на себя в зеркало, очень давно. Поразительно, я так изменился. Моё лицо повзрослело и вытянулось. Если бы я разрешал им меня подстричь, то был бы действительно очень красив. Но мне не нужно быть красивым, мне не для кого. Моё лицо кажется крепким, как скала, а мышцы очень натянуты, словно проволока. Казалось бы, если толкнуть в моё лицо пальцем, то он отлетит обратно.

Папа на работе, мама на работе, бабушка смотрит телевизор, а я сижу один в своей комнате и смотрю в окно. Мне так одиноко. Я одиночество люблю, но не могу находиться в нём вечность. Порой из него нужно шагнуть. Сделать хотя бы четверть шага за горизонт. Надя ко мне так и не пришла, хотя обещала. Уже прошла неделя с тех пор, а я не могу выйти на улицу, так как кашляю, и бабушка заставляет сидеть дома. Не знаю какие чувства вызывает у меня Надя. Я просто хочу общаться с ней, хотел бы увидеть её еще раз, поговорить о чем-нибудь. Мне всё равно о чем, лишь бы говорить. Всю эту неделю я придумываю в голове, как буду учить её вязанию. Я даже сделал карточки для обучения и очень хочу ей помочь. Будет жалко, если она не придёт. Придётся выбросить карточки. У меня совсем нет друзей. Интересно, я хороший человек или плохой? А если бы я мог ходить, то что бы я сейчас делал? Наверное, танцевал. Я так хочу танцевать, но увы. Как бы хотелось взять Надю за ручку и потанцевать под какую-нибудь спокойную музыку. У неё такие белые волосы, а их кончики так красиво заворачиваются, и щечки её такие нежные и, наверное, очень мягкие. А кожа такая гладкая, на прогулке я случайно дотронулся рукой до её руки и мне стало очень приятно. Сердце гоняло кровь с утроенной скоростью. Хотел поговорить об этом с бабушкой, но очень стесняюсь. Единственная женщина, которая вьётся в моих ногах — это Муся. Она так приятно урчит и клонит меня в сон. Глаза тяжелеют и закрываются. Делать всё равно нечего, нужно дочитать книжку и идти спать. Завтра будет новый бессмысленный день, заполнен одиночеством до краев одиночества.

Я люблю одиночество и в нём чувствую себя спокойно, умиротворённо. Мне никто не нужен, но после Нади мне хочется всё больше и больше с ней общаться, хотя бы её увидеть. От этих мыслей моя жизнь становится еще скучнее. На одном месте не сидится, но и делать тоже ничего не хочется. Мне остаётся только лежать. Я лежу на кровати, смотрю в потолок, иногда листаю комиксы и ничего не хочу.

— Тук-тук, Миш, ты спишь?

— Да, мама, десятый сон вижу в шесть вечера.

— Не ёрничай. — Она зашла в комнату.

— Бабушка сказала, что ты ничего не кушаешь. Сынок, что с тобой происходит, почему ты не разговариваешь с мамой? — Она подошла к краю кровати и села возле моих нерабочих ног. Она их гладила и показательно тяжело вздыхала.

— Сына, я не знаю что с тобой происходит, но я всегда готова тебе помочь, слышишь?

— Я знаю мама, я всё знаю. Просто мне не хочется есть, вот и всё.

— Миша, но ты ничего не хочешь. Ни кушать, ни учиться, ни даже поговорить с мамой. Пойдём покушаем, пообщаемся наконец-то. Я так по тебе соскучилась.

— Мам, не хочу я ничего есть, пожалуйста, оставь.

— Ну хоть чая то попей. Давай я тебе помогу.

— Мама! Я сам, всё сам, не надо. Сам залезу!

Мне пришлось залезть на эту дьявольскую коляску и протянуться с ней к кухне. Наша кухня, по сравнению с остальным домом, выглядела плохо. Обои отклеивались, кафель отваливался. Мебель тоже старовата. Эта квартира еще досталась дедушке от завода. Мы пытаемся всеми силами сделать что-то с домом, но дух того времени всё витает в воздухе. Дряхлые шкафы, скрипящие стулья, старый, грязный, порванный линолеум. Дом находится среди множества таких же серых домов. Наш город промышленный, но добрая часть заводов уже стоит. Здесь живут дети рабочих. Район сам по себе бедный, отдаёт серостью. Промышленный город имеет тюрьмы, а там своих зеков. Почему так получается? Я думаю, из-за промышленности. Куда людям идти работать? На завод. А те, кто не хотят на завод? Воруют, пьют и сидят. Таковы реалии. Не смотря на тотальную серость, именно в моём дворе прослеживаются какие-то отличия. Например, есть футбольное поле. Конечно, с одной стороны ворота — это деревья и поле кривое, но хоть какое. И малое подобие каруселей, но они есть и это, как я думаю, уже хорошо. Мы живём на втором этаже и наши окна, к моему счастью, выходят на светлую сторону. Туда, где расположилась кучка деревьев, которые шуршат вблизи окон. Где постоянно орудуют птички и ласкают мой нежный слух. Я подъехал к столу и внимательно слушал маму.

— Бабушка сказала, что у тебя девочка появилась?

— Мама!

— Ну чего ты? Не стесняйся. Ой, щечки уже покраснели, я смотрю.

— Ничего подобного!

— Сына, ну не повышай голос на маму. Я твой румянец всегда учую. Я же мама твоя. Послушай лучше совет мамы. С девочкой будь собой, не обманывай девочку. Если хочешь, чтоб она тебе понравилась, то ухаживай и заботься о ней.

— Я сам разберусь, мама.

— Оболтус, ничего ты не разберёшься. Я хочу чтобы ты кушал, ясно? И старался двигаться, потому что у нас для тебя подарок. Мы всей семьей хотим сделать тебе настоящий подарок. Такой, что даже ты оценишь.

— Мама, какой подарок? Игрушки какие-нибудь? Ты же знаешь…

— Нет, сын. Это будет незабываемый подарок.

— Ого! Какая-нибудь поездка?

— Почти.

— Ну скажи, скажи, скажиии, ну пожалуйста, мама! Ну мам!

— Всё сам увидишь, но если ты не будешь кушать и слушаться бабушку, то ничего хорошего от нас не жди.

— Мама, да ты прям великий манипулятор. Ладно, я постараюсь, но не обещаю.

Эти мысли взбудоражили меня. День рождения через полгода, почему она о нём заговорила? Или она блефует, или действительно что-то серьёзное. Но всё же я не думаю, что она бы меня обманывала. По телефону раздался звонок.

— Да, алло.

— Мишуня, у меня для тебя подарок.

— Деда, привет-привет. Что за подарок?

— Ага, щас прям разбежался и сказал. Давай дуй завтра ко мне, я тебе всё покажу.

— Дед, ну скажи.

— Всё, отбой. До связи.

Еще один сюрприз, да они меня балуют. Не-е-е-т, дорогие мои, я так сегодня точно не усну. Мои пальцы плясали в воздухе от возбуждения, плечи ходуном ходили взад-вперёд. Я подъехал к телевизору, отец смотрел какой-то боевик. Не люблю боевики. Все мысли только о завтрашнем дне и что там за подарок. Заехал в комнату, взял комикс, стал листать, но мысли не пропадали. Теперь думаю о Наде. Как там она? Как там её математика? Эх, вот бы мне сейчас прыгнуть и побежать за ней.

На следующий день я проснулся от грохота в дверь. Когда уже выехал из комнаты, встретился глазами с матерью. Она была перепугана. Я никогда её такой не видел. Сегодня вторник, будний день, но она не пошла на работу. Отец уехал, бабушки нет, никого нет. Остались мы с ней наедине. Она ловко подбежала к глазку. Вообще у меня красивая мама, она аккуратная, интеллигентная. Но почему-то имеет странную особенность, очень громко говорить. Непонятно откуда у неё это и для кого. Ну уж какая есть. Как я уже писал, мне кажется, я её не люблю. Но всё же питаю к ней яркие, тёплые чувства. Я хорошо разбираюсь в своих чувствах, наверное. Понимаю что красивое, а что хорошее. И вот она стоит смотрит в глазок, а кто-то стучит. Я шепотом:

— Кто там? — Она так же шепотом.

— Не знаю, алкаш какой-то.

— И что делать будем? — Как жаль, что нет отца. Почему в такие ситуации никого нет под боком? Было бы так удобно, он бы открыл дверь и выгнал его. И тут я опять подумал про свои нерабочие ноги. Если б мог, я бы подпрыгнул, открыл и выкинул его с лестничной площадки нахер. А он всё стучал. Я увидел этот страх в её глазах, опять. Мама повернулась, посмотрела на меня и в её глазах я увидел беспомощность. Я как мужчина должен её защитить, но не могу. И это разрывало меня, я захотел заплакать и еле сдержал слёзы. А он стучал. Еще плакать будешь? Да? Ты беспомощная тряпка без ног и хочется тебе рыдать? Ты тварь. Но что мне делать? Крикнуть? Прогнать прочь? Я понимаю, что она хочет спросить у меня, что ей делать. Ей нужна помощь. Она побежала звонить отцу, деду, хоть кому-то. Ей нужна была поддержка. Я ей не мог дать это, так хоть кто-то же должен. Но никто не брал трубку. А он стучал. Я решил посмотреть кто там. Это было трудно, но я смог. Стоит мурло. Глаза опущенные, лысоват, качается в разные стороны, с бутылкой какого-то говна в левой руке. Я подумал: а должна же быть какая-то польза от моей инвалидности? Можно же это как-то использовать в своих целях? Мне стало интересно, что он сделает, если я открою дверь? Ударит меня? Убьёт? Зачем и за что? А я могу ему что-то сделать и он к этому не готов. Но что? Я читал в одной из книг, как делать дымовые шашки, едкую жидкость по типу кислоты и прочие милые вещи. Нужно использовать свой мозг на благо. Я пошёл на кухню, поставил чайник (так надо) покопался в аптечке. Так, хорошо не всё, но хоть что-то полезное есть. Нужно это использовать. А он стучал. Мама истерила. Бегает из комнаты в комнату.

— Что ему надо, я не понимаю? Мишенька, что нам делать? — Мне стало приятно, хоть когда-то она увидела во мне мужчину, а не тряпочку безобидную.

— Сейчас я всё решу?

— Ты? Решишь? — Это надо было видеть. Глаза вылезли на лоб, лицо такое странное. То ли смеётся, то ли плачет, трухануло её хорошенько от моих слов. Я и решу. Наверное думает, что я грязь под ногтями. Меня это подстегнуло. Я решил. Или Миша сейчас будет уничтожать, или страдаем мы все. Так оно и произошло. Я не думал, я сделал. Открыл дверь. Стоит, стучать перестал.

— Ээээ… слышь пацан… — И на тебе, суке, в голову, умойся. Эти крики как мягкие лепестки роз у меня на губах. Он истерил, я не закрывал дверь, я смотрел. Это было глупо. Мама подбежала и закрыла дверь. Зыркнула на меня странно. Злость, страх за сына вперемешку с добротой и вселенской благодарностью.

— Мишенька, солнышко. — И она бросилась к коляске, упала на колени, удивлён, как она их не раздолбала. С такой силой упала, бедная женщина. А он кричит, у него настоящая истерика.

— Как ты себя чувствуешь? Он тебя ранил? Что произошло. — И тут я ей рассказал, что сделал. А потом добавил:

— Вы меня все считаете за кусок дерьма, как будто я для вас не человек. Ты не ко мне пришла за помощью, ты побежала звонить им всем. Как будто они сейчас с тобой и могут тебе помочь. Как будто кто-то приедет и примчится. Но никто тебе не помог, никто не взял трубку. А я это сделал. Я сделал то, что не сделал бы каждый с ногами. Я это сделал ради себя самого. Потому что мне надоело это отношение. Вы все видите во мне безвольного инвалида. А я человек! Я мужчина и я не хочу видеть твоего страха в глазах. Я готов пожертвовать многим, мама, но чтобы ты страдала, никогда в жизни. Я понимаю вас, пускай. Думайте как хотите и это на вашей совести останется. Но я доказал себе раз и буду доказывать впредь. Твой сын не просто безвольный инвалид. Он человек. Запомни это. — И тогда я расплакался. Разрыдался как маленький ребёнок. Так, что упал с коляски лицом в пол и плакал. А он уже не кричал. Она посмотрела потом в глазок, его уже не было. А я лежал и плакал. Она пыталась меня поднять, но не смогла. И мы просто лежали так, она села на пол, положила мою голову себе на колени, я повернулся на бок и плакал. Уже не сдерживался и слезы ручьем лились, смазывали её ляжки. Она меня успокаивала. Говорила какой я герой, что я неправ, что они меня все любят и так далее. Но я и не сомневаюсь, что они меня любят. Я и не говорил обратного. Она мне так и не сказала главное, что она видит во мне человека, мужчину, который может ей помочь. Нет, она не сказала этого. Потому что это тяжело, врать мне. Она сделала вид, что всё как будто иначе, как будто проблема в другом. Но я не виню её за это. Я просто хочу… не знаю, я просто хочу быть счастливым в своём доме. Чувствовать себя в своей тарелке. Но… всё, я больше не хочу этого. Хватит.