В юности я заболела. Сразу внесу ясность. В юности я верила, что истинные, по-настоящему достойные внимания истории любви состоят из страданий или потребности в колоссальных жертвах. Вот почему моя вера была так крепка – потому что я вынудила себя верить. Я породила сущего мазохиста в сердце романтика, что и стало причиной моего недуга. Мне это было неведомо, когда я проживала свою историю, свою исковерканную сказку, поскольку была юной и наивной. Я поддалась искушению и вскормила этого пульсирующего монстра, который с каждым ударом, с каждым толчком, с каждым вздохом алчно желал больше. Трипл-Фоллс был совсем не таким, каким показался сначала, как и мужчины, которые приняли меня под свое крыло. Но чтобы быть с ними, мне пришлось стать соучастницей их секретов. Секретов, которые стоили мне всего. Вот в чем необычность вымысла в сравнении с реальностью. Нельзя прожить заново историю своей любви, потому что она заканчивается, как только ты понимаешь, что живешь ею. Во всяком случае, так было со мной и мужчинами, которым я доверила свое глупое сердце. Спустя столько лет я убеждена, что сама претворила свою историю в жизнь под натиском болезни. И все понесли наказание.
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Стая предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
Глава 4
— Доброе утро, Сесилия, — произносит Роман, когда я присоединяюсь к нему в столовой. Он сидит на стуле с высокой спинкой за отполированным до блеска столом. Остальная часть комнаты пустует, кроме висящих на окнах штор кремово-аквамаринового цветов, которые наверняка стоят целое состояние. Отец, одетый в очередной дизайнерский костюм, ловко накалывает на вилку грейпфрут.
— Доброе утро, сэр.
— Слышал, как ты приехала поздно ночью. С машиной что-то случилось? — Он недоволен.
Пошел ты.
— Отдала ее на техосмотр, заберу сегодня днем, — вру я, выдав первое, что пришло в голову, а сама борюсь с желанием прижать руки к вискам.
Даже не догадывалась, что сидр может оказаться таким крепким. Прошмыгнув мимо этого демонстративного семейного завтрака, я исчезаю на кухне, о которой мечтал бы даже шеф-повар из ресторана со звездой «Мишлен», достаю из холодильника бутылку воды, наливаю немного йогурта, который по моей просьбе купила экономка, и срываю несколько виноградинок. Вернувшись в столовую, я выглядываю в окно и вижу, как землю перед домом освещает солнце нового дня. Дом идеально бы подошел семье, которой приятно общество друг друга. Меня печалит, что он принадлежит человеку, который его не ценит.
— У тебя сегодня первый рабочий день.
— Угу. — Я сажусь напротив него.
— Мне не по душе твоя манера выражаться, как и отсутствие энтузиазма, — сухим тоном замечает Роман, не отрывая взгляда от телефона.
— Прошу прощения, сэр, я еще не совсем отошла от переезда. Уверена, когда полностью проснусь, энтузиазма прибавится.
Он смеряет меня взглядом, и я вижу себя в отражении его голубых глаз, так похожих на мои. Каштановыми волосами я тоже обязана ему.
— Тебе всего хватает?
Я киваю.
— Чего не хватает, могу взять сама.
Роман откладывает телефон и смотрит на меня с авторитарностью родителя; это смешно и злит.
— Я хочу, чтобы ты воспользовалась возможностями этого года. Взвесь все варианты. Ты уже выбрала специализацию?
— Еще нет.
— Уже поздно.
Поглядываю на свои новехонькие «Apple Watch», подарок в честь приезда, который прошлой ночью дожидался меня на пороге моей комнаты, когда я вернулась домой. Я до сих пор гадаю, то ли это намек на мое обещание придерживаться расписания, то ли широкий жест.
— Еще только восемь.
— Не строй из себя дурочку.
Я подмигиваю ему.
— Училась у лучших. — Вранье. Я ничему не научилась у этого человека. Узнала только, что для него время — деньги, но и то, и другое лучше растрачивать в другом месте. Я закидываю в рот виноград. — Спасибо за часы.
Играя желваками, он пропускает мимо ушей благодарность.
— Мне позвонили из отдела кадров.
Я сползаю на стуле и глотаю подступивший к горлу ком.
— О, да?
— Чем ты думала, когда бросила тот комментарий?
— Я не подумала, сэр. И, уверяю вас, этого больше не повторится.
Так и будет. Большую часть своей жизни я провела на правильной стороне и всегда это было по моему собственному желанию. Шон прав. Я по натуре скорее хорошая девочка, чем бунтарка. Слишком уж много моих сверстников выбрали не ту дорожку, и она не привела их к успеху. Отнюдь. Однако эта беседа меня не устраивает. Сейчас отец обладает полной властью над моей жизнью, право на которую я сама ему предоставляю, и меня это возмущает. Было бы проще встать из-за стола и потребовать свою жизнь назад, как и год, который он у меня украл. Но дело не только в деньгах, под угрозой благополучие моей матери, поэтому я выпрямляю спину и заявляю:
— Честно говоря, жду с нетерпением начала работы. Вчера вечером я просто немного перегнула палку.
— Не совсем то, что хочет услышать отец.
Меня так и тянет ляпнуть «о каком отце ты толкуешь?», но вместо этого решаю подыграть.
— Всего лишь немного отпраздновала окончание школы. Если тебе станет легче, я выпила лишь три девчачьих пива, но в принципе пью редко, раз уж об этом зашла речь.
— Приятно знать.
Да ничего ты не знаешь.
— Кто привез тебя домой?
— Местный.
— У него есть имя?
— Да. Друг.
На этом разговор окончен. Я ручаюсь.
«Опасность миновала».
Шон: «Приеду через полчаса».
«Я буду в бассейне. Подваливай, если хочешь.
Код от ворот 4611».
Какое это славное ощущение — прыгать в бассейн. Я уж постаралась, бросившись «бомбочкой» и проорав ругательства во все горло. Просто вдруг захотелось. Я довольно плохо знаю своего папу, чтобы понимать, доволен ли он своей жизнью, но он однозначно несчастен.
Счастливые люди не напихивают себе между булок монеты. Отец — человек легко возбудимый, и я унаследовала от него эту черту и полна решимости от нее избавиться. Но если этот год сводится к тому, что я должна заслужить его милость и вести себя лучшим образом, то подожду, пока останусь одна, и уж тогда учиню тихий мятеж. Мое пребывание здесь словно просчитано до минуты, все такое прилизанное — как гладко причесанные волосы, которые страсть как хочется привести в беспорядок. Если во мне есть хоть капля бунтарства, то нужно побороть эту пресность. Может, поэтому я чувствовала себя на вечеринке как в своей тарелке. От той компашки разило анархией — во всяком случае, с отцовской точки зрения. И этот перерыв, между школой и колледжем, — мое время, когда я обрету такую же свободу. Так что утро я занимаю размышлениями, как украсть то, что у меня же и своровали.
У моей дилеммы простое решение. Начиная с сегодняшнего дня, я буду чаще произносить «да». Всему, что я бы ни выбрала. Ведя себя благоразумно первые восемнадцать лет, я убедилась, что они прошли безвкусно, если не сказать бесплодно. Я не хочу переходить к следующему этапу своей жизни или последующему, жалея об упущенных возможностях. Поэтому этим летом я заменю «нет» на «да». Перестану осторожничать и начну дурачиться. Буду придерживаться неопределенности, которая включает в себя обязательства перед родителями, и найду способ раскрасить свою жизнь.
Я приму этот год заточения и смешаю его со столь необходимой свободой. Не только от своих обязательств, но и от наложенного мной же морального кодекса.
Свободное время приобретет поистине новое значение для тихони.
Я скрепляю сделку с собой, прыгнув в бассейн.
Сделав несколько кругов, вижу расплывчатое отражение своего только подошедшего гостя. Вынырнув, я чуть не захлебываюсь водой, заметив стоящего у края бассейна Шона в плавках и с зажженной сигаретой в руке.
От одного его вида мне хочется перекреститься и воззвать к Всевышнему в благодарственной молитве. Шон, от макушки до самых пят, фактурный во всех смыслах. Начиная с четкого отреза непослушных волос и заканчивая возмутительными мышцами груди и бугристыми мускулами рядом с ребрами. Дивная дорожка золотистых волос ведет за пояс плавок, подчеркнутая дугой косых мышц живота. Будто сам дьявол и тело Шона заключили сделку, оставив ему сплошь загорелую плоть и мышцы. Нависая надо мной, он источает сексуальную привлекательность, когда я тону от одного взгляда на него. Его глаза спрятаны за толстыми золотыми линзами, но я чувствую на себе его взгляд, и в груди что-то екает.
— Соскучилась, Щеночек?
— Возможно.
Шон наклоняется и зачерпывает воду, чтобы потушить сигарету, и мне впервые удается разглядеть татуировку на его руке. Покрытые перьями кончики принадлежат расправившему крылья ворону, который занимает его плечо целиком. Голова и клюв упираются в бицепс, словно отвернувшись от Шона и наблюдая. Грозные, смертоносные когти врезаются в тело так, словно до боли цепляются за его кожу. Татуировка очень яркая и выразительная. Словно самостоятельная единица. Как будто, стоит протянуть руку и коснуться затейливо нарисованных крыльев, птица оживет.
— Симпатичное местечко.
— Спасибо, я передам владельцу.
Шон оглядывается.
— Ты действительно не хочешь на все это претендовать?
Я пожимаю плечами.
— Не я же заработала.
Он качает головой и тихонько присвистывает, осматривая окрестности.
— Так вот как живет один процент населения.
— Ага, и поверь, мне это так же чуждо, как и тебе.
— С чего вдруг?
— Мы много лет жили раздельно. Мне пришлось вырасти из подросткового возраста еще до того, как он решил, что нам пора возобновить отношения.
— Хреново.
— Хватит о Романе. Ты будешь плавать или нет?
Отбросив в сторону футболку и сигареты, он ныряет в воду. Я успеваю повернуться, когда Шон выныривает, и с его густых светлых волос льется вода, стекая по внушительной груди.
Он выпрямляется, возвышаясь над кромкой воды своим ростом в метр девяносто.
— Как себя чувствуешь после вчерашнего, слабачка? — спрашивает он, его легкая протяжность речи резко выражена, как идеально отредактированная пунктуация.
— Чувствую… словно перепила. И наверное, немного стыдно.
— Не стоит. Ты произвела впечатление.
— Не такое уж сильное, если меня выгнали. — Я держусь на плаву, чувствуя, как обжигает солнце спину.
— Дело не в тебе, а в Доме, уж поверь.
— Расскажи, почему уволился с завода в первый раз.
— Я работал в гараже, но Дом окончил колледж и вернулся на мое место.
— Дом только что выпустился?
Шон поднимает бровь.
— Ты его осуждаешь, Щеночек?
— Возможно, но он козел. Где он учился?
— Только что получил степень магистра Массачусетского технологического института. Компьютерный фанатик. Он злой гений с клавиатурой.
Мой интерес только увеличивается.
— Серьезно?
Шон ухмыляется.
— Ты впечатлена?
Оцепенев, я встаю, не в силах представить Доминика в кампусе, а Шон в это время делает резкий удар по воде и окатывает меня огромной волной.
Я с удивлением сплевываю воду.
— Придурок!
— Ты в бассейне. — Он приподнимает густую бровь. — При любом раскладе намокнешь.
Его высказывание полнится намеками, и я знаю, что Кристи, встретив такого парня, не упустила бы возможность повеселиться. Мне с трудом верится, что он стоит в бассейне Романа.
Я придвигаюсь, чтобы поучаствовать в его игре, но вместо этого резво уклоняюсь. Предварительно поправив купальник и убедившись, что у меня ничего не торчит, вылезаю из воды. Из двух купальников я выбрала менее откровенный, но, чувствуя на себе его взгляд, с тем же успехом чувствую себя обнаженной.
— Ты куда?
— Пить хочу. А ты?
Шон опускает взгляд на стекающую с моей шеи воду.
— Конечно.
— Вода? Чай? Грейпфрутовый сок?
— Пусть это будет сюрпризом.
— Сюрпризом, — повторяю я, выжимая волосы полотенцем, а потом заворачиваюсь в него и округляю глаза. — Пусть будет сок.
— Пустилась сегодня во все тяжкие, да?
Его улыбка ослепляет. Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не попросить его снять очки. Заходя в дом, я чувствую, как внутри все скручивает от перенапряжения, и понимаю, что мурашки на коже никак не связаны с ветерком, обдувающим мое мокрое тело. В доме я осторожно ступаю по отполированному мрамору и выглядываю в окно, увидев, что Шон взгромоздился на край бассейна, зажег сигарету и ждет меня. Чуть не написав Кристи, я закрываю лицо ладошками и чувствую, как расплываюсь в улыбке. Хотя у меня было всего два партнера, я не наивная девчонка. На самом деле, когда я стала жить половой жизнью, то удивилась своей сексуальности, своему голоду, увлечением самим актом и внезапным аппетитом после него, но это влечение совсем иного рода.
Открыв холодильник, я беру две бутылки с соком и снова выглядываю. В семнадцать у меня была дикая симпатия к Брэду Портману. Я знала, что чувства, которые пробудились во мне, когда влечение оказалось обоюдным, ничто не превзойдет. Позже, когда он впервые меня поцеловал, и в груди и животе распалился огонь, я была уверена, что ничто не сравнится с чувством, что я испытала, когда он крепко зажмурился от удовольствия, заявляя права на мою девственность.
Эти чувства и воспоминания могли бы остаться самыми жаркими мгновениями моей жизни, пока я не вернулась с соком к бассейну и не увидела, что Шон снял очки.
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Стая предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других