Стая

Кейт Стюарт, 2020

В юности я заболела. Сразу внесу ясность. В юности я верила, что истинные, по-настоящему достойные внимания истории любви состоят из страданий или потребности в колоссальных жертвах. Вот почему моя вера была так крепка – потому что я вынудила себя верить. Я породила сущего мазохиста в сердце романтика, что и стало причиной моего недуга. Мне это было неведомо, когда я проживала свою историю, свою исковерканную сказку, поскольку была юной и наивной. Я поддалась искушению и вскормила этого пульсирующего монстра, который с каждым ударом, с каждым толчком, с каждым вздохом алчно желал больше. Трипл-Фоллс был совсем не таким, каким показался сначала, как и мужчины, которые приняли меня под свое крыло. Но чтобы быть с ними, мне пришлось стать соучастницей их секретов. Секретов, которые стоили мне всего. Вот в чем необычность вымысла в сравнении с реальностью. Нельзя прожить заново историю своей любви, потому что она заканчивается, как только ты понимаешь, что живешь ею. Во всяком случае, так было со мной и мужчинами, которым я доверила свое глупое сердце. Спустя столько лет я убеждена, что сама претворила свою историю в жизнь под натиском болезни. И все понесли наказание.

Глава 5

Из моего лежащего на шезлонге телефона тихо играет песня Børns «Blue Madonna», а я пробираюсь в воде к самой глубокой части бассейна. Шон стоит напротив, прислонившись к стене. Он положил свои сильные руки на бетонное основание, изучая меня взглядом, в то время как я смотрю на его темную татуировку.

— Так в чем прикол татуировки?

— Прикол?

Я закатываю глаза.

— У твоих друзей тоже такие, у многих. Какое у нее значение?

— Это ворон.

— Я в курсе, — отвечаю я, бедра и икры начинают ныть из-за нехватки физической подготовки. — Но что она символизирует? Это как… клеймо лучших друзей? — У меня вырывается смешок.

— Ты надо мной прикалываешься, Щеночек?

— Нет, но не кажется ли тебе немного странным, что несколько взрослых мужчин сделали одну и ту же тату?

— Нет, — отчетливо произносит он. — Я расцениваю это как клятву.

— Клятву в чем?

Шон пожимает плечами.

— В чем бы то ни было.

— Ты всегда отвечаешь на вопросы загадками?

— Это правда.

Он опускает глаза, а я плыву на середину бассейна. Моя грудь на пару сантиметров выглядывает из воды. Потом Шон снова смотрит мне в глаза, и у него такой взгляд, что хочется запечатлеть его образ в памяти.

— Не хочешь рассказать, о чем думала все это время? — От его вопроса пересыхает во рту.

— Думала, как мало я про тебя знаю.

— Рассказывать нечего. Я тебе уже говорил, что переехал сюда в детстве. Город у нас маленький. Как уже можно понять, мы придумали креативный способ разнообразить наш досуг.

— Тогда ты и познакомился с Домиником? В детстве?

Шон улыбается.

— А я все гадал, когда ты снова о нем заговоришь.

— Он всегда такой?

— Какой?

Я морщу нос.

— Грубый?

В ответ раздается смешок.

— Думаю, ты знаешь ответ.

— Так и в чем его проблема? Мама редко обнимала?

— Нет, наверное. Она умерла, когда он был еще мальчишкой.

Меня передергивает.

— Черт, вот я сволочь.

— Как и он. И он не извиняется за это, да и тебе не стоит.

— Значит, вы все друзья, связанные клятвой? Почему ворон?

— А почему нет?

Я закатываю глаза.

— От тебя ничего не добиться.

От его вкрадчивого голоса перед глазами все расплывается.

— Почему бы тебе не перестать прятаться под водой и не подойти ко мне, чтобы я мог взглянуть на тебя поближе.

— Я не прячусь, — слышу я свой писк и хочу утопиться.

Шон приподнимает подбородок в тихом приказе, и я медленно подплываю к нему. В расслабленной позе он погружается в воду так, что над гладкой поверхностью торчат только его губы.

Он в паре метров от меня, но его влияние смертоносно. Мои руки наливаются свинцом, когда я плыву к нему. Хищный взгляд карих глаз блуждает по мне, словно Шон решает, куда вонзить свои зубы в первую очередь. Мне нравится это притяжение, это пекло в пахнущем хлоркой воздухе. Я по уши увязла, и мы оба это знаем.

— Поделишься мыслями? — У меня дрожит голос. Слишком сильное напряжение. Когда я подплываю к Шону, он резко подается навстречу, хватает меня за запястье и заставляет встать перед ним. Я ойкаю, а потом хихикаю. Его взгляд скользит по моей груди, жарким дыханием Шон обжигает треугольник между бедер. Соски твердеют, когда он легонько задевает пальцами мое бедро. Шон все еще полусидит на мелководье, а я возвышаюсь над ним, и каждый его выдох задевает тонкий материал на вершине между моими ногами, проходится по клитору. Я заглушаю стон.

— Хочешь узнать мои мысли? — хрипло шепчет он. — Этого ты хочешь?

Я медленно киваю.

Рев подъезжающей машины выводит меня из ступора, но Шон утаскивает меня обратно, скользнув пальцами по моему животу в легком танце.

— Думаю, нам не хватит времени на этот разговор. — Его голос срывается, когда он наклоняет голову и, убрав с моей груди мокрые волосы, медленно встает. Шон так близко, капли воды сияют на его коже как алмазы. Я провожу взглядом по нескольким шрамам на его груди и бицепсах, а сама облизываю нижнюю губу, чувствуя, как внизу живота появляется жар.

Шон наклоняется и целует меня в висок, еле ощутимо скользнув пальцами по плечу.

— Спасибо, что пригласила поплавать.

Изогнув бровь дугой, я слышу, как перед домом монотонно рычит мотор.

— Погоди… а как же моя машина?

— Стоит перед домом.

— Ты приехал сюда на моей машине? Но у тебя нет ключа.

— Помнишь, что я работал в гараже?

— Так ты еще и мастер по замкам?

Шон кривит рот в ухмылке.

— Разумеется.

— Тогда, выходит, спасибо.

— Выходит, пожалуйста, — ловко передразнивает он, не забыв изобразить эту досаду в моем тоне. Я хотела, чтобы он меня поцеловал, и наглый ублюдок это знал. Я чувствую, как Шон кайфует от моего расстройства. Он играет со мной. Меня должно это злить, но уж слишком нравится эта игра. Шон вылезает из бассейна, берет футболку и натягивает ее. Меня охватывает разочарование, когда он надевает очки, вытаскивает из пачки сигарету и щелкает зажигалкой, наклонив голову. Смотря на меня сверху вниз, Шон выпускает облако дыма.

— До встречи на работе.