Украденная память

Кевин Сэндс, 2018

Кристофер очнулся в полном одиночестве и попытался вспомнить, как здесь оказался, и ничего – пустота! Что ел сегодня на завтрак или хотя бы как зовут его кошку! А есть ли она вообще у него? Вот вопрос! Но любое мысленное усилие сопровождалось тошнотой и ужасным головокружением. И всё это ещё полбеды! Хуже всего то, что он не мог вспомнить, кто он такой!.. Все его воспоминания как будто исчезли, стёрлись! Или кто-то забрал их специально? Но кто? А главное – зачем?..

Понедельник, 21 декабря 1665 года

Nihil autem opertum est, quod non reveletur;

neque absconditum, quod non sciatur.

Глава 10

Утром я переоделся в «свою» одежду — ту, в которой меня нашли на берегу. Этот костюм был не слишком-то приспособлен для морозной погоды, и я с благодарностью принял подарок Роберта — шерстяную рубаху, великоватую мне, и штаны из оленьей кожи. Их я натянул поверх собственной одежды — плюс вчерашний плащ из дублёной овчины, перчатки и шляпу. В таком наряде я выглядел малость нелепо, зато было тепло.

Роберт пришёл с первыми петухами — принёс еду и кое-какие вещи для путешествия в Ситон. Ломтики свежеиспечённого хлеба, щедро намазанные сливками и клубничным вареньем, на вкус оказались просто божественны — сытные и сладкие, они пахли парным молоком, орехами, клубникой. Отведав их, я задумался: может, стоило бы просто остаться на ферме и подождать возвращения Сибил? Но это означало ещё один день без ответов на терзающие меня вопросы и ещё одну ночь, наполненную кошмарами. Мне нужно было что-то предпринять. Даже если в Ситоне ничего не выяснится, по крайней мере, я не буду бездействовать.

Я спросил Роберта, есть ли, помимо карты, какие-нибудь указания насчёт путешествия.

— Легче всего двигаться по ручью, — сказал он. — Побережье изрезано опасными обрывами, а все дороги завалило снегом. Идите медленно, но оставайтесь возле воды. Тогда вы точно не заблудитесь.

Он указал на картинки, нарисованные Уизом:

— Ситон вы не пропустите. Поместье баронета Дарси тоже легко найти: его дом похож на замок с башней в центре.

— А хижина ведуньи?

— Тут немного сложнее. Она недалеко от поместья Дарси, но не у реки, а в лесу. Примерно в полумиле к северу от западного рукава реки вы увидите дерево, похожее на искорёженного великана. Оттуда пройдёте четверть мили на восток и найдёте её. Сибил живёт одна.

В голове раздался странный зон. «Великан, — подумал я. — Где я видел его раньше? И видел ли?.. Или…»

Вдруг вернулся Голос.

Великан, — сказал он. — Думай о великане.

Я представил великана. Высокого, сильного и, может, самую малость полноватого. Или он был полноватым? Потому что больше его не было.

Где я его видел?..

И тут же я понял. В своём сне.

Да. Там был великан —

в моём сне.

Очнувшись, я понял, что обвис на руках Роберта.

— Милорд, — взволнованно сказал он. — Давайте-ка сядьте.

— Я в порядке. — Опустившись на край кровати, я попытался отдышаться. — Просто слегка закружилась голова. Всё нормально.

Сказать по правде, я не был так уж уверен. Я ведь едва не рухнул в обморок.

Роберту не хотелось меня отпускать.

— Вам надо отдохнуть, — настаивал он. Разумеется, фермер не мог мне приказывать, но старался убедить. — Право слово! Вам надо ещё отдохнуть. Хотя бы денёк.

Я покачал головой.

— Спасибо, что приглядел за мной. Особенно, учитывая… — Я не договорил, позволив словам повиснуть в воздухе. — У меня есть кое-что для тебя.

Открыв кошель, я вынул золотой луидор. Глаза фермера расширились, но он заложил руки за спину и покачал головой:

— Очень щедро, милорд, но это мой выбор — и мой долг — помогать тем, кто попал в беду.

Я неохотно убрал кошелёк и посмотрел на девчушку. Та получила от фермера свою порцию бутербродов с клубникой и сливками и теперь сидела на тюфяке, уплетая их. Её мордашка была липкой от варенья.

— А что насчёт девочки?

— Если вы в путешествии узнаете что-то о её родственниках, просто пошлите весточку, — сказал Роберт. — Я прослежу, чтобы она вернулась домой. Иначе же, как только сойдёт снег, я отвезу её в Эксетер и попробую разузнать, чья она.

— Но твоя жена… И Джейн…

— Не беспокойтесь о них. Девочка может жить здесь, сколько потребуется. Как и вы.

Мы распрощались, и я лишь спросил напоследок:

— А где Уиз?

Я поймал старика как раз вовремя. Он уже направлялся к лесу, закинув за спину длинный лук и колчан со стрелами — явно шёл на охоту. Уиз остановился, поджидая меня.

Даже после короткой пробежки снова накатила дурнота. Надо быть осторожным и не делать резких движений, иначе я рискую остаться где-нибудь тут — валяться лицом в снегу.

— Ты нашёл меня на берегу, так? — сказал я, с трудом переводя дыхание.

Уиз кивнул.

— Можешь показать это место?

Мы отправились к побережью, расположенному в полумиле от нас. Тяжёлые облака закрывали небо. Снежная корка хрустела под ногами. Я с радостью увидел, что голубка увязалась за нами; в окружающем мире эта птица была той малостью, которая казалась мне чем-то знакомым. Вместе с тем я чувствовал неловкость: голубка явно утешала маленькую девочку. Она немного успокаивалась с птицей в руках, а я лишил её единственной радости.

По крайней мере, отъезд дал мне шанс отплатить за доброту Роберта.

— Ты кажешься человеком практичным, — сказал я Уизу, когда мы спускались к морю.

Он приподнял бровь.

Я вынул из кошелька луидор.

— Хотел отдать это Роберту, но он отказался. Если я дам его тебе, ты купишь вещи, которые нужные ему и его семье? Но только не говори им.

Уиз подмигнул. Мы улыбнулись друг другу, и он взял монету. Я положил ему на ладонь ещё одну.

— А это для тебя. За то, что спас мне жизнь.

Он покачал головой и попытался вернуть монету. Указал на небо, потом на меня, а затем изобразил знак креста.

«Чудо. Благодари Господа».

И Господу, конечно, тоже спасибо. Но у меня было много золота, а обитатели фермы жили далеко не богато и много в чём нуждались.

— Вот что, — сказал я. — Если дела пойдут на лад и я вернусь вместе с Эммой, можешь отдать мне луидор обратно. Но если нет — потрать его, чтобы помочь вдове Лизл. Ей будет тяжело без дочери.

Уиз поразмыслил. Потом кивнул и сунул монету в карман.

— А если что-то понадобится тебе лично…

Он покачал головой, и я рассмеялся.

Увидев место, где меня нашли, я невольно вздрогнул.

Следуя за Уизом, я оказался в узкой бухте. Старик осторожно шагал по тропинке, тянувшейся вдоль стены утёса и круто спускавшейся к воде. Я шёл за ним, цепляясь за стену и отчётливо понимая, что, если поскользнусь, расшибу себе череп.

Наконец, к моему великому облегчению, подошвы коснулись галечного пляжа. Море бурлило. Огромные волны одна за другой обрушивались на берег, наполняя крохотную бухточку беспрерывным неумолчным грохотом.

Уиз показал в сторону скалы — самой дальней от воды, — где возвышался снежный сугроб.

Пришлось едва ли не орать в голос, чтобы старик услышал:

— Ты нашёл меня там?

Уиз кивнул и разгрёб сугроб. Под ним оказалась длинная и широкая, слегка искривлённая доска, треснувшая с одного конца и наполовину вмёрзшая в лёд. Я опустился на колени возле неё.

Возле расщеплённого конца доска обросла ракушками; дерево покрылось пятнами, как бывает от долгого воздействия морской воды. Несомненно, эта доска когда-то была частью обшивки корабля. Видимо, после кораблекрушения я до последнего цеплялся за неё…

Я попытался вспомнить.

Мне удалось выхватить из памяти какой-то обрывок: буря и ощущение ужаса. Потом я отступился — даже это легчайшее усилие снова вызвало головокружение. Я почувствовал боль и лишь миг спустя понял, что это ноют мои обмороженные пальцы.

— Здесь больше ничего не было? — спросил я.

Уиз покачал головой.

Я вздохнул. Я так надеялся обнаружить то, что он пропустил. Нечто, способное подсказать, кто я и откуда взялся. И вновь я подумал о людях, которые плыли на том корабле. Моя семья, мои друзья… все они мертвы?

Ответов не было.

Печаль и страх охватили меня. Выходило, что, покинув ферму Роберта, я оставил за спиной тех единственных людей, которых знал, — во всём огромном мире.

Даже голубка меня покинула.

Мы с Уизом вернулись обратно к ручью. Он махнул мне, улыбнулся на прощание и отправился своей дорогой — вверх по течению. Я же, следуя указаниям Роберта, двинулся вниз по ручью, не подходя близко к воде, чтобы не поскользнуться и не разделить судьбу бедной Эммы Лизл.

Мысли о ней тревожили меня. Я пытался выкинуть из головы жуткий ночной кошмар, но раз за разом перед глазами вставало видение — окровавленные пальцы, царапающие лёд. Мне казалось, что Эмма — это я. Что в ней воплотились мои воспоминания, стремящиеся вырваться наружу и рассказать мне, что же произошло. Я чувствовал себя неимоверно одиноким, лишённым друзей… и именно в этот момент заметил, что голубка больше не следует за мной. Я с грустью оглядывал серые тучи, надеясь увидеть её где-нибудь над головой, но птица исчезла. На душе стало совсем погано, и я медленно побрёл вниз по течению, увязая в снегу.

Минуты превратились в часы. Леса сменились холмами, и идти стало ещё труднее. Я стирал с губ ледяную корку и с трудом переставлял ноги. В очередной раз я возблагодарил Роберта за штаны из оленьей кожи — только они и не дали мне промокнуть насквозь…

И тут голубка вернулась. Она выпорхнула из-за холма и спикировала прямо мне в руки. Никогда ещё я так не радовался ни одному живому существу. Я прижал птицу к щеке.

— Где ты была? — спросил я.

И услышал крик:

— Кристофер!

Я поднял взгляд.

По склону холма бежала девушка; снежная пыль летела из-под её каблуков. Она была одета в прекрасный плащ из дублёной овчины — намного красивее того, что носил я, — и подходящую под него шляпу. Лицо прикрывал толстый шерстяной шарф, и я видел лишь каскад каштановых кудрей, подпрыгивающих на плечах от стремительного бега.

Я стоял столбом, не понимая, что делать. А девушка, приблизившись, сдёрнула с лица шарф. У неё были ярко-зелёные глаза и веснушчатый нос. Щёки раскраснелись от мороза, она тяжело дышала, и единственная мысль, пришедшая мне в голову, звучала так: «Боже, да она хорошенькая!»

Девушка неслась ко мне во весь опор. Я сделал шаг назад, давая ей время и место, чтобы затормозить. Но она даже не попыталась. Подбежав, девушка кинулась мне на грудь, обвила руками, и мы вместе повалились в снег.

Глава 11

Мы скатились к подножию холма.

Девушка то и дело взвизгивала, цеплялась за меня, ехала на мне, точно я был санками. А когда мы остановились — обняла за шею. Сперва страстно, потом нежно, потом снова страстно.

Я лежал с обалдевшим видом, пока она наконец не вскочила и не вздёрнула меня на ноги. Притронулась к моей груди. Потом коснулась лица, прижав ладони к моим щекам. И всё это время она взирала на меня с изумлением.

— Я думала, что ты мёртв, — проговорила она. — Я видела, как ты умер. Я думала, тебя больше нет…

Она снова бросилась ко мне, уткнувшись лицом в шею. Я чувствовал запах её волос — лаванды и розовой воды.

Потом девушка отступила назад, глядя мне в глаза. А голубка в очередной раз спикировала вниз и уселась у моих ног.

У меня голова шла кругом — и не только лишь потому, что полёт с холма перетряхнул мне мозги.

— Кто ты? — спросил я.

Она вздрогнула, словно я её ударил. Смутилась на миг. А потом разозлилась. Натянув варежки, она забарабанила кулаками по моей груди.

— Ах! Ты! Мерзкая! Скотина!

— Эй! Хватит меня дубасить!

— Мы искали тебя несколько недель! — выдохнула она. — Я только что пробежала… — Бац! — Три! — Бац! — Мили! — Бац! — Чтобы тебя найти! И всё, что я от тебя слышу, — идиотская шутка?!

БАЦ!

Я плюхнулся обратно в снег.

— Это не шутка!

Она встала надо мной, уперев руки в боки.

— Что значит — не шутка?

— Со мной что-то случилось. Кто-то забрал мою… — Я осёкся.

— Что забрал?

Я не рискнул рассказать этой девушке то, о чём говорил Роберт — и чего он так боялся. А потому просто сказал:

— Мою память. Я ничего не помню.

Эффект был потрясающий. Гнев в глазах девушки исчез, сменившись страхом.

— Ничего не помнишь?

— Да.

Она часто задышала.

— Тебя били по голове?

— Нет… — удивлённо сказал я. — То есть вроде бы нет. Я… был болен. Долго. А когда очнулся… — Я широким жестом обвёл окружающие холмы. — Не знаю, где я. Не знаю, кто я. Вообще ничего не понимаю.

Она смотрела на меня во все глаза:

— Ты не шутишь?

— К сожалению, нет.

— О! Боже мой!

Девушка опустилась на колени и вновь обняла меня. Я отнюдь не возражал, пусть даже всё это несколько… смущало.

Откинувшись назад, девушка несколько секунд рассматривала моё лицо.

— А Тома? А мастера Бенедикта? Их-то ты помнишь?

— Нет. Кто это?

— Ты вообще помнишь что-нибудь?

— Общие факты. Но ничего о себе.

— Факты… — протянула она. — Скажи мне рецепт пороха.

Ответ не заставил меня задуматься ни на миг:

— Одна часть серы, одна часть угля, пять частей селитры. Растолочь всё по отдельности. Потом смешать.

Я моргнул. До этой минуты я и не подозревал, что знаю рецепт пороха. Девушка, однако, заметно приободрилась.

— Ну, где-то там внутри ты — это всё ещё ты.

— А можно всё-таки узнать, кто ты такая, не рискуя получить тумака? — спросил я.

Девушка прижала ладони к щекам.

— Ох! Прости, что я тебя… Я просто… То есть я…

Она слегка покраснела. Потом встала и официальным жестом протянула мне руку. Я пожал её.

— Меня зовут Салли, — сказала девушка. — Салли Дешам. Мы… друзья.

— А… — У меня неприятно заныло в животе. — А кто я?

— Кристофер, — ответила она. — Кристофер Роу.

Я несколько раз мысленно повторил это имя, стараясь получше его запомнить. Я надеялся, что с именем придёт нечто большее — воспоминания о себе. Я жаждал этого! Я молился об этом… но ничего не шелохнулось в памяти. Я-то думал, что страшнее всего — проснуться утром, не представляя, кто ты такой. Я ошибался. Теперь я знал своё имя… но оно оставалось для меня пустым звуком. Я весь был пустым. Переполненным этой пустотой…

Пытаясь хоть как-то справиться с ней, я продолжил задавать вопросы:

— Кто мой отец?

Салли, казалось, удивилась:

— Отец?

— Да. А что?

— Он умер, когда ты был ребёнком. Ты сирота. Ты вырос в Крипплгейте. Там мы и познакомились.

Название тоже ничего мне не говорило. Не более чем имя.

— Крипплгейт? Это моё родовое поместье?

— Какое там поместье! Это сиротский приют.

— Приют? — Я окончательно растерялся. — Разве я не лорд?

— Нет. С чего ты взял?

— Ну, у меня богатая одежда. И есть деньги. Много денег…

Тут мне пришло в голову, что, наверное, не стоило рассказывать каждому встречному, сколько у меня денег. Однако Салли понимающе кивнула:

— О, верно. Я не сообразила. Это маскировка.

— То есть я притворяюсь лордом? Это же преступление!

— Ну да. Но не волнуйся, всё в порядке. Ты выполнял особое задание короля.

— Какого короля?

— Английского.

— Короля Карла?

— Точно! — сказала она, явно радуясь, что я хоть что-то вспомнил.

Беда была в том, что я не вспомнил. Я даже поверить в это не мог.

— Я служу королю Карлу?

— Не совсем. Просто ты выполнил одно его поручение. То есть мы выполнили. А на самом деле ты ученик аптекаря.

И снова — никаких движений памяти. Однако кое-что всё-таки прояснилось.

— У меня есть пояс… — начал я.

Салли тут же кивнула:

— Ты носишь его на теле, под рубашкой.

Теперь я окончательно поверил, что эта девушка меня знает. Я засыпал её вопросами, не дожидаясь ответов.

— Откуда я? Где мой дом? Как я сюда попал?

Салли задумчиво погрызла ноготь большого пальца.

— Слушай, может, мне лучше начать с самого начала?..

И она рассказала о моей жизни — которая была жизнью незнакомца.

Я вырос в Лондоне, в Крипплгейтском приюте для сирот. Из этого ужасного места меня вытащил один аптекарь — строгий, но очень добрый человек по имени Бенедикт Блэкторн…

— Б. Б… — сказал я.

— Что?

— На моём поясе есть инициалы — Б. Б.

Девушка кивнула:

— Пояс принадлежал ему. А когда мастер Бенедикт умер — перешёл к тебе.

— Мой учитель умер?

Салли с грустью посмотрела на меня. И хотя я по-прежнему ничего не чувствовал, этот взгляд дал мне понять, сколько я потерял, утратив воспоминания. Салли рассказала, что моего учителя убили и сам я едва выжил. Потом, когда этот заговор был разоблачён, я поучаствовал и в других приключениях, последнее из которых привело меня в Париж. Туда я отправился по приказу короля Карла, притворяясь Кристофером Эшкомбом, бароном Чиллингемом — внуком маркиза Ричарда Эшкомба.

— Эшкомб? — переспросил я. — Один из ближайших соратников короля?

— Ты его помнишь?

Я покачал головой:

— Просто знаю это имя. Как… факт. Вроде рецепта пороха. Ричард Эшкомб отвечает за безопасность короля. Должно быть, страшный человек.

— Ужасный. Он одноглазый, а на правой руке осталось всего три пальца. И этот жуткий шрам на лице… Его изуродовали в драке с теми мерзавцами, которые убили твоего учителя.

Я подумал о собственных шрамах, найденных на теле. Может, я получил их в том же бою? Неужто я сражался вместе с Ричардом Эшкомбом?

— Но лорд Эшкомб — хороший человек, — сказала Салли. — Он кажется злобным и жестоким, но истово предан королю. И благоволит тебе.

— Мне?

— Ты ему нравишься. И он тебе доверяет, иначе никогда не позволил бы нам поехать в Париж с поручением от самого короля. И уж точно — не разрешил бы использовать свою фамилию.

— Ты тоже ездила под чужим именем?

Она кокетливо улыбнулась:

— Я леди Грейс. Имей в виду.

— Я… Ладно.

Она рассмеялась.

— Мы с Томом решили пока не раскрывать себя. Люди гораздо охотнее помогут знатной даме, чем безродной сироте.

С этим сложно было спорить.

Салли продолжила рассказ. По её словам выходило, что в Париже мы должны были найти и разоблачить убийцу. А для этого пришлось разыскать спрятанные сокровища тамплиеров. И в итоге у меня появился очень опасный враг.

— Он называет себя Вороном, — сказала Салли.

И впервые её слова отозвались в моей душе. В первый раз пробудили во мне чувство.

Ужас.

Глава 12

Этот сон…

Птица.

Чёрная птица

с перьями, сотканными из пустоты, и ониксовыми глазами

сидела на скрюченной

ветке.

— ТЫ

ПРИНАДЛЕЖИШЬ

МНЕ, —

сказала она.

— Кристофер?

Девушка — Салли — держала меня за руку. Взгляд у неё был встревоженный.

— Ты в порядке?

Голубка прошлась по моим сапогам.

— Что… — голос сорвался.

Я сделал вторую попытку:

— Что ты знаешь об этом Вороне?

— Немного.

Салли рассказала, как мы сорвали его планы в Париже и как он прислал мне письмо, обещая вернуться и отомстить.

Чёрная птица…

— Письмо у тебя?

— Оно в гостинице, в Ситоне, вместе с остальными вещами. А что случилось?

Мне было страшно рассказывать о своём сне — о том, что он означал.

— Если я был в Париже, то как оказался здесь?

Салли подтвердила предположение Роберта: корабль потерпел крушение.

— Мы возвращались в Англию. Уже подплывали к Дувру, когда началась буря. — Салли на миг замолчала, отдавшись воспоминаниям, которые я утратил. — Она возникла ниоткуда. Словно её наколдовали. Экипаж успел спустить паруса, чтобы ветер не поломал мачты, но после этого они уже ничего не могли поделать. Несколько часов нас несло на запад. Ей-богу, Кристофер, я думала, это никогда не кончится… А потом корабль развалился на части.

Девушка вздрогнула.

— Корпус не выдержал. Бимсы треснули, и корабль вдруг осел на воду. Матросы стали выбрасывать за борт ящики, бочки и всё такое прочее, что может плавать. Капитан велел нам сесть в ялик — это такая маленькая лодка, в которой обычно перевозят людей на берег. Но не успели мы спуститься, как ударила волна. Она словно… знаю, звучит безумно, но она была словно бы живая. И явилась за тобой. Ты упал за борт, и… и…

Салли задрожала ещё сильнее.

— Ты исчез. Мы звали тебя, но тщетно. — На глазах девушки выступили слёзы. — Том порывался прыгнуть за тобой. Капитану пришлось двинуть его по голове, чтобы остановить.

Уже в третий раз она упоминала это имя.

— Кто такой Том?

— Том Бейли, — сказала Салли. — Твой лучший друг. Вы с ним как братья… В общем, мы поплыли на ялике через бурю. Когда добрались до земли, оказалось, что мы уже миновали Саутгемптон.

Саутгемптон был одним из самых важных английских портов в проливе Ла-Манш. Я не знал, насколько он далеко от нас — может, миль сто? — но точно гораздо восточнее Девоншира.

— Когда Том пришёл в себя, — тихо сказала Салли, — он был в ярости. Я не сомневалась, что ты погиб, но он отказывался верить. Том настаивал, что надо тебя искать. И вот мы двинулись по побережью, останавливались в каждом городке, деревушке, на каждой ферме и везде расспрашивали о тебе.

— Вы дошли сюда пешком от Саутгемптона? — изумлённо спросил я.

Салли кивнула.

— Добрались до Ситона в субботу вечером. Что касается Тома — он, похоже, вообще не спит. И не ест. Сидит в гостиной всю ночь и смотрит на дверь, всякий раз, как она открывается. Потому что вдруг это ты. — Салли снова обняла меня. — О! Том будет счастлив! Я, честно говоря, не верила, что… Но сегодня утром увидела Бриджит.

— Кого?

Салли рассмеялась и указала на мои ноги. На сапоге сидела довольная голубка. Я взял её в руки.

— Бриджит?

Она заворковала и взмахнула крыльями.

— Том рано ушёл из гостиницы, чтобы поискать тебя. Я уже собиралась пойти за ним, когда увидела Бриджит. И я всё поняла. Она не осталась со мной, а куда-то полетела — и тогда стало ясно: она ведёт меня к тебе.

Я уставился на птицу. Неужели голубка в самом деле отправилась за помощью?

Салли была в этом уверена.

— Бриджит невероятно умна. Она отлично ориентируется и повсюду следует за тобой.

Девушка погладила птицу. «Бриджит, — подумал я. — Её зовут Бриджит». Голубка прыгнула в руки Салли.

— В Париже она даже спасла мне жизнь.

И мне эта птица тоже спасла жизнь. Можно ли в такое поверить? С другой стороны, умный голубь был не самой большой странностью, с которой мне довелось столкнуться за последние дни.

— Так где же этот Том Бейли? — спросил я.

Салли махнула рукой в сторону холмов:

— Где-то здесь. Но ты… что случилось с тобой? Как ты выжил?

Я передал ей рассказ Роберта и прибавил, что нашёл в бухте доску от корабельного корпуса. Потом поведал, как Бриджит привела ко мне Уиза, как я заболел и, наконец, очнулся в хижине, ничего не помня, а Роберт с семьёй заботились обо мне.

— О! Так ты там нашёл девчушку?

— Какую девчушку?

Она показала мне следы на снегу:

— За этим холмом прячется маленькая девочка. И всё время наблюдает за тобой.

Малышка?!

— Не может быть!

Я двинулся обратно вверх по склону холма. Над гребнем мелькнула маленькая шапочка из овчины — и тут же пропала.

— Это наша кроха, — изумлённо сказал я.

— Кто?

Я быстро поднялся на вершину. Девчушка была уже на полпути вниз, но приостановилась, наблюдая за мной.

— Она жила на ферме Роберта, — объяснил я Салли. — Несколько дней назад её нашли в снегу.

— И почему она увязалась за тобой?

— Думаю, из-за Бриджит.

Я взял у Салли голубку и посадил её на снег. Малышка переводила взгляд с меня на птицу, но не двигалась с места. Салли шагнула к ней:

— Привет.

Малышка подалась назад.

— Она никому не позволяет к себе прикоснуться, — сказал я.

Салли сделала ещё шаг вперёд. Девочка отступила.

— Как её зовут?

— Мы не знаем. Она не сказала ни слова с тех пор, как Уиз нашёл её. А Роберт думает, что она не местная. Мы называли её просто крохой.

— Кроха… — Салли поразмыслила. — Что ж, так и будем тебя называть? Или скажешь своё настоящее имя?

Девочка смотрела на неё и молчала.

— Ладно. Стало быть, Кроха, — подытожила Салли. — Значит, она недавно появилась на ферме?

Я кивнул.

— Роберт думал, что она тоже могла быть с того корабля.

— Если и с корабля, то не с нашего. — Салли ещё немного подумала. — Надо отвести её в Ситон. Если она не местная, то, может, оттуда. В гавани есть лодка.

— А разве не лучше вернуть её на ферму?

— Какой смысл? Она опять убежит. По-моему, ясно, что она следует за тобой.

Я полагал, что тут дело скорее в голубе, чем во мне, но так или иначе Салли была права. Девочка явно себе на уме. А мои следы достаточно свежие. Во всяком случае, сегодня. Если она решит пойти за мной позже, когда след заметёт, то может опять потеряться. Однако мне не хотелось брать малышку с собой. То есть, в принципе, я готов был о ней позаботиться, но мне бы сперва со своей жизнью разобраться!

— И где она будет жить? — спросил я.

— Может, мы найдём её родителей? — отозвалась Салли. — А если нет, то поживёт в моей комнате, в гостинице. Там, во всяком случае, безопасно.

Похоже, Салли была права. Мы всегда можем вернуть малышку Роберту после встречи с Сибил. Кроме того, мне не хотелось тратить целый день, разгуливая взад-вперёд по этому снегу. И я очень ждал встречи с Томом. Будет приятно повидать лучшего друга. Даже если я его не помню.

Мы двигались на восток вдоль ручья. Как ни уговаривала Салли, Кроха так и не приблизилась к нам. Она просто шла следом, неся на руках Бриджит.

Холмы снова сменились лесами. По дороге Салли рассказывала подробности моих забытых приключений. Казалось, её очень интересовали мои утраченные воспоминания — слишком сильно. В конце концов Салли объяснила, что тоже потеряла память, когда в Париже её ударили по голове.

Я спросил, каково это было — ничего не помнить? Она лишь пожала плечами.

— С тобой всё в порядке?

— А не должно быть? — сказала она.

— Не знаю. Когда я рассказал, что со мной случилось, у тебя был очень странный взгляд.

— Я просто волновалась.

Но мне казалось, что она говорит не всю правду.

— Память потом вернулась?

— Да. — Она помедлила. — Отчасти. У меня всё в порядке.

Однако с Салли явно что-то было не так. Время от времени я поглядывал на неё, и она это заметила.

— В чём дело?

— Ни в чём.

— Ладно, — выдавила она.

Я растерялся. Что-то разозлило её, но я понятия не имел, что именно. Мне хотелось спросить, но я подозревал, что девушка рассердится ещё больше. Посему наше путешествие проходило в молчании, и я раздумывал, что делать дальше.

А потом мы услышали крик.

Глава 13

Он послышался сзади. Я в замешательстве обернулся, не понимая, кто вопит. Но это мог быть лишь один человек. Просто я никогда прежде не слышал её голоса…

— Кроха!

Мы побежали по лесу на её крик. Ярдах в тридцати впереди мелькнул её плащ — и исчез из виду. По снегу тянулась борозда, словно что-то тащило девчушку в глубь чащи. Мы припустили со всех ног.

За воплем последовало рычание. А потом мы увидели чудовище, схватившее девочку. Это была собака — такая огромная, что я не поверил своим глазам. В её пасть, должно быть, целиком влезла бы моя голова. Она волокла Кроху, держа её за ногу. Малышка пыталась цепляться за землю, но хватала лишь снег, сыпавшийся между пальцами.

Роберт предупреждал меня, что в лесу живёт стая одичавших собак. Похоже, мы наткнулись на одну из них, и она явно знавала лучшие времена: я увидел очертания рёбер, проступавшие под грязной чёрной шкурой. Эта собака долго голодала.

Увидев нас, она замерла. Мы с Салли тоже остановились. Зверь присел на задние лапы, прижав уши и глядя на нас тёмно-коричневыми глазами, полными ненависти. Он зарычал.

Я не знал, что делать. Бросил взгляд по сторонам, ища палку потолще и покрепче, но ветки были слишком высоко над головой. Я заорал, замахал руками, затопал ногами. Что угодно — лишь бы заставить собаку выпустить малышку. Салли последовала моему примеру. Бриджит кружила над нами, тревожно крича.

Собака рыкнула громче. В её голосе слышались ярость и страх. Она водила головой из стороны в сторону, пытаясь не выпускать из поля зрения ни меня, ни Салли. Однако не разжимала челюстей, держа Кроху. Яростный взгляд явно давал понять: тот, кто попытается отнять добычу, отведает её челюстей.

Что делать?! Я чувствовал нарастающую панику. Мне нужно какое-нибудь оружие!

У тебя есть оружие, — сказал Голос.

Сперва я не понял, о чём он. Потом до меня дошло. Пояс.

Я бросил перчатки на снег и распахнул плащ.

Пёс зарычал. Он припал к земле и стал отползать, прижимая уши. Я медленно поднял подол рубашки, ощупывая пузырьки и флаконы под ней. Что использовать? Первой мыслю было — купоросное масло. Если брызнуть зверю в морду, ожог и боль будут ужасны. Мне не хотелось поступать так жестоко.

У тебя есть кое-что ещё, — сказал Голос. — Оно прогонит собаку.

Я ломал голову. Кроме купоросного масла — или похожего состава — я мог бы использовать…

Пальцы коснулись одного из флаконов.

Да. Это оно.

Пёс больше не пятился. Теперь он смотрел прямо на меня. Я видел его челюсти, сжимающие сапожок Крохи. Если б не густая овчина, клыки давно бы уже разорвали кожу. Девочка тянула ко мне руки, словно умоляя не бросать её. Я и не собирался, и, казалось, пёс это понял. За его яростью я видел отчаяние, и мне стало страшно. Неимоверно страшно.

Я выхватил из пояса флакон.

Пёс выпустил сапог девочки, а я выдернул пробку. Зверь сделал шаг в сторону и рыкнул на меня; потом подался вперёд, а я сыпанул на ладонь красного порошка из флакона.

Салли ринулась к Крохе.

Пёс изготовился к прыжку, но я успел раньше: швырнул порошок прямо ему в морду.

Салли, метнувшись вперёд, схватила Кроху за руки и оттащила в сторону. Сапожки девочки прочертили борозду в снегу.

Пёс не обращал на них внимания — он кинулся на меня, целя в горло. Мы столкнулись и повалились в снег. Я сунул локоть ему под челюсть, чтобы избежать укуса жутких зубов.

Пёс вдруг скатился с меня. Всхрапнул. Щёлкнул челюстями, схватив лишь воздух. Чихнул и издал звук, похожий на хриплый кашель. Встряхнул головой, взвизгнул, заморгал и принялся тереть лапами морду. Визг превратился в вой. Я отступил, и собака тоже подалась назад, раз за разом окуная морду в снег. На снегу оставались красноватые пятна — следы моего порошка, который пёс отчаянно пытался стереть, чтобы избавиться от мучений.

Яростно взвыв в последний раз, он повернулся и с визгом исчез среди сугробов.

Всё ещё дрожа, я оглянулся на девушек. Кроха вырвалась из рук Салли и влезла на дерево. В процессе она потеряла сапог и теперь стояла на ветке одной обутой ногой и одной — в чулке, облепленном снегом. Салли привалилась к стволу, тяжело дыша и держась за грудь.

— Ты как? — поинтересовалась она.

Я не знал толком, что ответить, и ощупал себя. Кажется, собачьи зубы меня не достали. Салли подняла с земли сапог Крохи и протянула ей. Та взяла его, отряхивая чулок.

— Что это был за порошок? — спросила Салли.

— Острый перец, — сказал я. — Сушёный и размолотый. Хорош для желудка. И чтобы отбиваться от собак — тоже. Ей больно, но через пару часов всё пройдёт.

Я не знал, правильно ли поступил. Я не стал использовать купоросное масло — это было слишком жестоко. А собака ведь напала на Кроху лишь потому, что была голодна. Но она останется в лесу и, значит, может наброситься на кого-то ещё… Я подумал об Эмме Лизл. И я не мог выбросить из головы картинку собаки, тащившей Кроху по снегу. Возможно, та же судьба постигла и Эмму…

Разве ты видел там следы собак? — спросил Голос.

Шёл снег, — ответил я. — Следы замело, вот мы и не нашли их.

Ты всерьёз в это веришь? Или просто хочешь верить?

Я старался не думать о своём сне. Обо всех этих детях…

— Кристофер? — сказала Салли.

Мне стало неловко. Я стоял прямо перед девушкой и беседовал с голосом в собственной голове. Но Салли, похоже, ничего не заметила. У неё на уме было другое.

— Ты знал, — проговорила она.

— Знал что?

— Про этот порошок. Ты… — Салли осеклась и вскинула руку: — Ты слышал?

Побелевшими пальцами девушка вцепилась в ствол. Кроха застыла на ветке у нас над головами, так и не надев второй сапог. Я замер и прислушался.

Лай.

У меня свело живот. Собаки не живут поодиночке. Я забыл об остальной стае!

Всё моё существо кричало: «Бежать!» Я глянул на флакон в руке. На собаку я истратил почти половину порошка. Если явится целая стая…

Кроха правильно поступила, забравшись на дерево. Там мы будем в безопасности, но они могут взять нас в осаду. Голодные собаки слишком долго искали лёгкую добычу. Мы замёрзнем до того, как они уйдут…

Лай становился всё громче.

— Что будем делать? — спросила Салли.

И тут я внезапно услышал другой звук. Вопль. Там человек?

— Том! — ахнула Салли. — Это Том, Кристофер! Собаки гонятся за ним.

Том… Мой лучший друг, о котором я ничего не знал. Мне вспомнились слова Салли: «Он не спит, даже не ест, просто всю ночь сидит в гостиной и смотрит на дверь всякий раз, как она открывается, надеясь, что это ты».

— Пригляди за Крохой! — крикнул я Салли.

А потом бросился туда, откуда доносились лай и вой собак.

Глава 14

Я бежал, подныривая под низкие ветки; снег хрустел под сапогами. Внутренности скручивались в тугой комок, когда я слышал лай собачьей стаи. Мне хватит перца только на одного зверя. А что с остальными? Что мне делать?..

Лай становился всё громче — они приближались. Собаки гавкали, взвизгивали и рычали, стремясь добраться до своей жертвы и отчасти играя с ней.

Раздался крик:

— Отвалите от меня! Вон! Пошли вон!

Я ускорил бег, петляя между деревьями.

— Не троньте меня! — крикнул мальчик.

Он пытался храбриться, но голос дрожал, в нём слышались отчаяние и страх. И когда я наконец увидел, что происходит, то не стал его винить. Мальчик стоял на поляне среди деревьев. Восемь собак окружали его, завывая — то отступая, то приближаясь. Их челюсти щёлкали у самого его лица; острые зубы хватали его за пятки. Достаточно одного осмелевшего зверя, чтобы повалить мальчика на землю…

Я называл его «мальчиком», поскольку Салли сказала, что Тому четырнадцать, как и мне, но хотя его лицо казалось невинным, в остальном он казался уже далеко не мальчишкой. Том был настоящим гигантом, и я вспомнил свой сон. Великан отбивает тысячи стрел… викинг возвращается из древних легенд…

Том был шести с лишком футов ростом и возвышался над воющими собаками как гора. В руках он держал шпагу — поистине потрясающую. Трёхфутовый клинок с обеих сторон украшали золотые надписи. Золотая крестовина. И золотой же проволокой обмотана рукоять — достаточно широкая для двуручного хвата. В навершии сверкал прекрасный лунный камень, словно бы источающий бело-голубой свет.

Том вскинул оружие. Собаки зарычали, пытаясь зайти ему за спину. Том повернулся, стараясь не дать им ухватить себя за лодыжку. Если собаки свалят его с ног — ему конец.

— Пошли вон! — крикнул Том, подавшись вперёд.

Ближайшая собака отскочила, увёртываясь от клинка, но голод не давал стае оставить жертву в покое. Собаки приближались, сужая кольцо. Они были так увлечены, что не замечали меня за деревьями.

Что они сделают, если я подбегу? Может, испугаются, поняв, что человек не один? Или, напротив, обрадуются, когда еды станет больше? Нужно было отвлечь их — но как?

Я мысленно перебирал содержимое своего пояса, но мною всё сильнее овладевала паника. Я не знал, как спасти этого парня.

И тут случилось нечто невероятное. Парень на поляне больше не пытался нападать на собак. Вместо этого он поднял шпагу высоко над головой и начал вращать клинком. И — я мог поклясться — он запел. То была единственная ясная чистая нота. Сталь тонко звенела, бросая вызов врагам и наполняя лес священной песнью. «Давай же, — казалось говорила она. — Приди и найди вечность!»

И от этого звука собаки съёжились. Две из них отступили, низко опустив головы и прижав уши. Парень закрутил клинком быстрее, и он запел ещё громче. Теперь вся стая испугалась. Три собаки повернулись и кинулись в лес. Остальные нервно озирались. Одна из них жалобно взвизгнула, тоже готовая бежать, и, думаю, она бы так и сделала, но ей мучительно хотелось есть. Здесь было так много мяса, способного наполнить пустые животы, и даже поющий клинок не мог справиться с одолевающим зверей голодом.

Четыре собаки наступали, отчаянно пытаясь закончить бой. Нужно было действовать — и немедленно. Я ринулся к ближайшему из псов. Отступая от клинка, он заметил меня слишком поздно, но теперь обернулся. Клочья пены висели у него на губах. Я швырнул ему в морду оставшуюся часть перца. Пёс чихнул, пытаясь выплюнуть его. Но моей помощи оказалось мало и она пришла слишком поздно: другой пёс прыгнул на парня.

— Сзади! — крикнул я.

Он повернулся и отпрянул, увидев бегущего на него зверя. Затем упал на колени. Клинок опустился по широкой дуге. Блеснуло золото. Шпага со свистом рассекла воздух, и собака едва успела пригнуться. Кончик клинка резанул её по голове, оставив длинную тонкую царапину. Кровь брызнула на снег. Собака взвизгнула от боли. Пёс, засыпанный перцем, выл с ней в унисон, мотая головой, чтобы избавиться от жгущего его порошка. Остальные собаки — испуганные и растерянные — отпрянули назад.

Мой перец кончился, но у парня по-прежнему была шпага. Он поднял её и снова взмахнул клинком в воздухе. И сталь снова запела.

Собаки не выдержали — и сбежали.

Парень опустил клинок, глядя вслед убегающей стае. Песня клинка затихла, унесённая ветром. Парень стоял неподвижно — измученно, тяжело дыша и вздрагивая от пережитого страха.

— Том?.. — сказал я.

Парень обернулся. Он смотрел на меня, будто не веря своим глазам. А потом кинулся ко мне:

— ААААААААААААААААА!

В руке он по-прежнему сжимал шпагу.

— Стой! — крикнул я. — Подожди.

Но он не стал ждать. Почти добежав до меня, парень выронил клинок, и тот утонул в снегу. А Том с разгона врезался в меня. Мы повалились на землю. Пустой флакон выскользнул из моих пальцев. Снежные хлопья взвились в воздух, когда Том приземлился на меня, выбив воздух из лёгких.

— Оуфхх! — сказал я.

Он схватил меня за ворот и встряхнул.

— Я знал, что ты не умер! — провозгласил Том. Его громогласные кличи перетряхивали мне мозги, и каждое слово ввинчивалось в голову. — Я ЭТО ЗНАЛ!

— Умру, если ты не прекратишь!

— Прости. Извини, пожалуйста.

Он выдернул меня из сугроба, словно тряпичную куклу, и поставил на ноги. Мне пришлось ухватиться за дерево, ибо мир вращался перед глазами. Я только-только начал приходить в чувство, когда Том обнял меня, оторвав от земли.

— Но я ЗНАЛ ЭТО! — крикнул он.

— Воздуха! — каркнул я.

— Что?

— Воздуха. Он мне нужен. Чтобы дышать.

— Точно. Прости. Прости.

Том выпустил меня из объятий, широко улыбаясь. И хотя я не помнил его — не мог не улыбнуться в ответ. После всех этих дней одиночества я ликовал, встретив людей, которые радовались мне. Хотя объятия рыжеволосой девушки всё-таки были поприятнее…

Том хлопнул меня по плечу, едва не сбив с ног. По-прежнему улыбаясь, он выудил из сугроба свою шпагу и обтёр с клинка снег.

— Надо полагать, ты Том, — сказал я.

Он замер, не успев отряхнуть лунный камень.

— Не понял. А кем ещё я могу быть?

Я не успел ответить. Позади нас снег заскрипел под чьими-то башмаками. Улыбка Тома стала ещё шире.

— Погляди, кого я нашёл! — сказал он.

Салли, пыхтя, пробиралась по сугробам.

— Я нашла его первая. С вами всё в порядке?

Казалось, Том лишь теперь вспомнил, что едва-едва не стал кормом для собак. Он поднял шпагу:

— Вечность спасла нас. Ты должна была её слышать. Она пела и отпугивала псов. А Кристофер бросил одному в морду какой-то порошок, и…

У меня перехватило дыхание.

— Что ты сказал?

— Я сказал: порошок…

— Нет. О том, что нас спасло. Кто нас спас?

— Вечность. Ну, моя шпага. Ты же знаешь.

Его песня… Та, что пел клинок, когда Том крутил им над головой. «Приди и найди вечность», — говорилось в ней. Я услышал это? Или… вспомнил?

Том явно озадачился:

— Что происходит? И кто это у нас тут?

Он смотрел мимо Салли. За ней следовала Кроха, с трудом переставляя ноги по снегу. Девочка подняла голову и увидела, что Том глядит на неё. Она замерла на месте.

Улыбаясь, Том сделал шаг вперёд. Я положил руку ему на плечо:

— Осторожнее. Она убежит, если ты попытаешься…

И тут, к моему изумлению, Кроха заговорила.

Глава 15

— Монмон, — прошептала она и побежала к Тому.

Приподняв брови, Том наблюдал, как малышка неуклюже пробирается через сугробы. Она кинулась к нему, облапив его ногу. В два раза ниже Тома, Кроха обвила руками его бедро и закрыла глаза, обнимая юношу — так, словно только что обрела своего потерянного отца.

Том не знал, куда деваться от изумления. Воткнув шпагу в снег, он поднял девчушку, и она обхватила ногами его талию.

— Итак, как же тебя зовут? — спросил он.

Девочка глянула на него с удивлением. Потом медленно протянула руку и коснулась мизинцем кончика его носа. Том рассмеялся и тоже ткнул её в нос.

— Ну, и тебе привет.

Кроха хихикнула.

Я не верил своим глазам.

— Ты её знаешь?

— Нет, — отозвался Том. — А в чём дело?

— В том, что она боится. Абсолютно всех. Кроме тебя. А ты — без обид — довольно страшный.

Том насупил брови:

— Ну, и что это значит?

— Плюс она заговорила с тобой. А до сих пор не произносила ни слова.

Не то чтобы сейчас она произнесла их так уж много, конечно. «Монмон». Это звучало как имя… какого-нибудь домашнего животного, например. Кто-то, кого Кроха любила? И кого Том напомнил ей?..

Кем бы там ни был этот Монмон, Кроха сидела на коленях у Тома, словно он был её старшим братом. Том скорчил смешную рожицу, и девчушка снова хихикнула.

— Откуда она взялась?

— Не знаю. Я ж говорил: она никому ничего не сказала. Ни единого слова.

— Ну, что ж, давай спросим. — Он покачал её. — Я Том. А вы, ваше высочество? Как вас зовут?

Он подождал. Однако малышка лишь закусила губу и ничего не ответила.

— Не хочешь говорить мне? — спросил Том. — Но тогда как же тебя называть?

— Мы зовём её Кроха, — сказала Салли.

— Факт, кроха и есть, — отозвался Том. — Он ещё раз потёрся носом о нос девчушки, и она снова заулыбалась. — Ладно, будешь Крохой. Но имей в виду: мне очень хотелось бы узнать твоё настоящее имя. Договорились?

Девочка выглядела довольной, но всё равно не ответила. Просто обняла Тома за шею, нежно положив голову ему на плечо. Том, расчувствовавшись, покрепче прижал малышку к себе.

— Как же вышло, что девчушка с вами, а вы даже не знаете, кто она?

— Давайте-ка я расскажу, — отозвалась Салли.

Она поведала Тому о девочке и обо всём, что случилось со мной. Вид у Тома стал удивлённым, растерянным и недоверчивым.

— Ты меня не помнишь? — спросил он.

Я покачал головой.

Теперь он явно обиделся:

— Нисколечко?

— Прости. Я бы хотел вспомнить хоть кого-нибудь. Но не могу.

— И мастера Бенедикта тоже?

Я лишь пожал плечами.

Том поразмыслил.

— А рецепт пороха?

— Слушайте, я правда только этим и занимался? — взвился я. — Взрывал всё подряд?

— Ну, не всё подряд, — Том помедлил. — Но многое.

— Кристофер по-прежнему там, внутри, — сказала Салли. — Я уверена.

Она говорила так убеждённо, что ко мне почти вернулась надежда.

— Откуда тебе знать?

— Из-за перца, который ты бросил в собаку. Ты просто вынул его и швырнул. Даже не задумавшись.

— Я же говорил: я помню разные факты. И знаю, как действует острый перец.

— Да. Но как ты узнал, где он лежит?

Я задумался.

— Любой ученик аптекаря знает, как действует перец, — продолжала Салли. — Но вот твой пояс — он такой единственный в мире. И всё-таки ты сразу же схватил нужный флакон. Только ты мог знать, где именно в поясе этот перец.

Я покачал головой:

— Я рассматривал флаконы на ферме Роберта. И перец тоже видел. Потому и знал.

— И точно вспомнил, в каком он кармашке? Посреди драки? Хотя в этом поясе, наверное, сотня бутылочек?

— Где купоросное масло? — внезапно спросил Том.

Я начал было отвечать, когда Салли торжествующе сказала:

— Вот! Видишь?

Я опустил взгляд. Моя рука зависла над правым боком, чуть выше печени. Я проверил кармашек, к которому потянулся. Просто чтобы удостовериться — хотя уже знал, что найду: флакон с купоросным маслом, запечатанный красным воском и обёрнутый шпагатом… Означает ли это, что на самом деле моя душа не похищена? А просто… ну, не знаю… заперта. И Кристофер Роу по-прежнему там, во мне, в моей голове?

— Есть одна женщина, — сказал я. — Роберт сказал, что она хотела со мной повидаться. Роберт думает: она может знать, что случилось.

— Что за женщина? — спросила Салли.

— Её зовут Сибил О’Мэлли. Она ведунья.

Том ахнул:

— Кристофер! Это же чёрная магия!

— Я думал, ведуны используют белую.

— Все они одинаковые! Злые!

— Но как ещё мне вернуть память? — спросил я.

— Мы можем рассказать о тебе.

— Салли уже рассказала о моей жизни. Но я так ничего и не вспомнил. Если Сибил может помочь, я должен её найти. Вдобавок она же сама хотела увидеться.

Том заметно встревожился.

— Где она живёт? — спросила Салли.

— К северу отсюда, но её не будет дома до завтра. Я шёл в Ситон, чтобы спросить, не знает ли там меня кто-нибудь.

— Там ты ничего не найдёшь. — Салли посмотрела на девочку. — Ну, разве что родственников Крохи. Может быть.

— Ты вроде говорил, что не знаешь, откуда она взялась, — заметил Том. — Или вы думаете, что она — одна из тех пропавших детей?

Я замер:

— Каких пропавших детей?

— О которых говорил тот человек в гостинице.

— Какой ещё человек? — сказала Салли.

— В какой гостинице? — одновременно с ней спросил я.

— Ну, в той, где мы остановились. «Синий вепрь». Там был человек, и он сказал, что пропадают дети.

Я вздрогнул.

Мой сон…

— Когда ты это слышал?

— Вчера вечером. В общем зале, у камина. Какой-то человек рассказывал об исчезнувших детях.

Я схватил Тома за руку:

— Сколько детей? Сколько уже пропало?

Том ошалело глянул на меня:

— Я точно не знаю. Несколько. Тот человек сказал, что их увела какая-то дама.

— Белая дама?

— Может быть… — Том разволновался. — Я не прислушивался.

Меня охватила дрожь.

«Да нет же! — пытался сказать я себе. — Всё дело в стае собак. Детей утаскивают голодные одичавшие собаки»!

Ты ведь знаешь, что это не так, — проговорил Голос.

Снег засыпал следы! — возразил я.

Но да: я понимал, что Голос прав. После метели один след можно было упустить. Но снег шёл не каждый день. А ведь пропало несколько детей. И никаких отпечатков лап? Никакой крови?

Нет, собаки тут ни при чём.

И я никак не мог выкинуть из головы свой сон.

Птица,

(ворон)

чёрная птица прячет детей подо льдом.

МОИ НИ В ЧЁМ НЕ ПОВИННЫЕ И НЕ СДЕЛАВШИЕ НИЧЕГО ДУРНОГО МАЛЕНЬКИЕ ИГРУШКИ. ВСЕ ОНИ ПРИНАДЛЕЖАТ МНЕ НА ВЕКИ ВЕКОВ.

— Кристофер!

Я вернулся в реальный мир. Кружилась голова. Том придерживал меня за плечо. Во взгляде Салли плескалась тревога. Даже Кроха, которую Том по-прежнему прижимал к себе, выглядела испуганной.

— Что случилось? — сказал Том.

— Пойдёмте в гостиницу, — отозвался я. — Хочу прочитать письмо от этого Ворона. И хорошо бы найти человека, который рассказывал о пропавших детях. Мне нужно услышать, что именно он знает.

Глава 16

До Ситона мы добрались ещё засветло. Том шёл впереди, прокладывая нам путь в снегу, и нёс на плечах Кроху. По пути он время от времени оглядывался на меня. Порой он улыбался, радуясь, что нашёл меня. Порой в его глазах мелькала тревога — Том переживал, что я так и не узнал его. Салли вела себя примерно так же.

Конец ознакомительного фрагмента.