Обрушение

Катрина Фрай, 2022

В Нью-Йорке совершено чудовищное преступление. В парке Ван-Кортленд на береговом пирсе найден труп девятилетней девочки. Кроме шнурка, завязанного бантиком на лодыжке, на жертве ничего нет. Опытному детективу Глории Берч и её новому напарнику поручают это громкое дело. Приходится констатировать поразительный факт: преступник не оставил ни единой улики!В деле бесконечно появляются новые подозреваемые, и детектив осознает, что изловить убийцу будет невероятно сложно. Ведь убийца, судя по всему, он в совершенстве изучил методику проведения полицейского расследования.Снова и снова ему удаётся ускользнуть от следствия, идущего за ним по следу. Похоже, он насмехается над следствием, уверенный в своей способности совершать идеальные преступления.Неужели он уйдет от возмездия? Сможете ли вы догадаться, кто виноват?Глория Берч не намерена сдаваться!

Глава 1

Всё началось ровно два дня назад. Во Франции.

Расследуя очередное дело, меня, детектива убойного отдела Нью-Йоркской полиции, Глорию Берч и моего напарника Брайна Уэйна вместе с поисковым отрядом местной полиции отправили на поиск трупов двух убитых девушек.

Их тела нашли альпинисты, совершавшие восхождение на гору Монблан. На одном из участков трассы. Опытные альпинисты знают, что трупы на пути к вершине — дело обычное. Очень многие любители, совершающие восхождение, погибают. Не все трупы спасательные отряды спускают вниз, некоторые так и остаются лежать без погребения.

Трупы девушек были иным случаем. Ребята, нашедшие их, первым делом связались по рации с базовым лагерем. После этого информация поступила в местную полицию.

Французские коллеги связались с департаментом Нью-Йоркской полиции и попросили нас, как высокопрофессиональных детективов, посотрудничать с ними в качестве консультантов. Почему пригласили детективов убойного отдела? Дело в том, что трупы девушек были обнаружены в обнаженном виде. На теле присутствовали множественные ножевые ранения преимущественно в области сердца, если верить словам свидетелей.

Несколько лет назад Нью-Йоркской полиции удалось поймать и усадить за решётку серийного убийцу, который именно таким методом убивал свои жертвы. Следствием было доказано восемь эпизодов. Убийца свою причастность отрицал. Расследованием тогда занимались мы с Брайном. Судья быстро вынес приговор, дав преступнику пожизненный срок в колонии строго режима. Через месяц осужденный повесился в камере.

Французский детектив Эрик Донован, которому поручили возглавлять расследование, изучая схожие дела, вышел на нас и пригласил посотрудничать. Донован предположил, что преступник совершивший жестокое преступление в горах с девушками может оказаться либо подражателем, либо, (что ещё хуже), мы ошиблись и засадили не того парня.

До места, где обнаружили тела, маршрут был неблизким. На гору Монблан необходимо было как-то попасть. Путь только один. Подняться в сопровождении опытных альпинистов.

Так начались наши экспресс тренировки. Нас пару дней усиленно подготавливали, инструктировали по технике безопасности и прочей ерунде. В общем, готовили к восхождению.

По прошествии двух дней интенсивной подготовки группа выдвинулась на место преступления в составе: меня, Брайна, детектива Эрика Донована и пары альпинистов, которые нас сопровождали. Впереди ждала легендарная гора.

Монблан — самая высокая вершина одноименного массива в Западных Альпах, на границе Италии и Франции и самый высокий пик в Европе. Горный пик высотой 4810 м, круглый год покрыт снежной шапкой, и по-французски называется Mont Blanc, а по-итальянски — Monte Bianco; оба названия переводятся как «Белая Гора». Неофициальное символичное наименование — «Крыша Европы».

Сложный рельеф и переменчивая погода делают склоны Монблана одними из самых трудных и рискованных для восхождений. На высоте возможна неожиданная перемена погоды: снегопад, лавина и ураган. Несмотря на опасность, гора Монблан и её ледники всегда притягивают скалолазов и альпинистов. Гора имеет богатую победами и трагедиями историю восхождений.

Наше восхождение началось по западному гребню и длилось часов шесть. Погода стояла теплой. Солнце нещадно светило в глаза, а потрясающая вокруг красота поражала видом.

На седьмом часу пути всё порядком устали, но до цели оставалось совсем немного. Посовещавшись, было решено не останавливаться. Необходимо было добраться до жертв ещё до заката солнца, чтобы исследовать и зафиксировать данные. После проделанной работы, предполагалось, что указав координаты, детектив Донован вызовет два специальных вертолета. Один с коронером на борту, который заберёт нашедшие тела, другой предназначался для всех нас.

Мы уже приближались к назначенной цели, как внезапно послышался страшный грохот. А дальше… Нас накрыло лавиной.

Она обрушилась совсем внезапно, молниеносно, как нечто ужасное, то, что поглощает за считанные секунды, не оставляя права выбора. В такой момент понимаешь, что против природы человек бессилен.

Помню только, как меня моментально закрутило в водоворот из океана снега. Изначально вся команда шла в одной связке, но сила лавины разорвала крепления.

Клубы снега беспощадно кувыркали моё тело из стороны в сторону, что было сил. Не могу точно описать ощущения, которые испытала. Не хочется лишний раз возвращаться и переживать эпизод заново. В какой-то момент от сильного удара головой я отключилась.

***

Очнулась лёжа на снегу в глубокой расщелине.

Немного придя в себя и восстановив последние минуты до падения, теперь можно было смело констатировать тот факт, что мы сорвались вниз.

Высота расщелины достигала нескольких сотен метров, и каким-то чудом я всё еще была жива. Хотя в подобной ситуации не знаешь, радоваться подобному чуду или нет.

Точного времени, сколько я пролежала на спине без движения, определить было невозможно. От холода, который парализовал тело, и страха, что я не могу шевелиться, сознание погрузилась в ступор.

В положении на спине я продолжаю лежать неподвижно, соображая, как выйти из сложившейся ситуации. Единственное, что хорошо удаётся, так это смотреть на чистое голубое небо, которое безмолвно возвышается надо мной.

Одновременно с этим ловлю себя на мысли, что несколько часов назад я была решительно настроена, дойти до места преступления и помочь французскому коллеге раскрыть дело. Сейчас же моя собственная жизнь висит на волоске, и вероятность того, что закончится она сегодня на дне ущелья, возрастает с каждой секундой.

Всё важное сразу отходит на задний план. Остается желание выжить и во что бы то ни стало постараться выбраться отсюда.

Это конец — первое, что приходит на ум. На данный момент я ощущаю себя мертвой, запертой в живом теле.

Идут бесконечные минуты, а я все не шевелюсь. Страх. Животный страх опоясывает разум сильнее и сильнее. Я вижу лишь перед собой высоту возвышающихся ледяных стен и никаких способов выбраться.

Постепенно я окончательно впадаю в отчаянье, лежа на снегу и отчетливо осознавая, что на глубине нескольких сотен метров шансы на спасение ничтожны. Если быть до конца откровенной с самой собой, их нет.

Я прекрасно понимаю, что в нескольких метрах от меня лежит неподвижное тело Брайна и ещё кого-то. Второе тело лежит дальше Брайна, но я не могла точно рассмотреть, кто это был. Да и не особо хотелось туда смотреть и видеть труп друга. Конечно, пока я не знала наверняка, жив кто-нибудь из них, но морально готовилась к худшему. Надо было быстрее проверить подозрения. Возможно, кому-то удалось спастись, как и мне. Оставался вопрос. Как это сделать?

Главная неприятность заключалась в том, что я полностью дезориентирована. В подобной ситуации нужно попытаться мыслить здраво, собрав мысли в кучу. Вот только на словах проще сделать, чем в реальной жизни.

Пытаюсь заставить себя рационально думать, но мешает сильная головная боль. Должен же быть способ выбраться отсюда? Да? Выход из любой ситуации всегда есть, исключая смерть.

Так, так. Закрываю глаза. Темнота. Прислушиваюсь к своему дыханию и медленно считаю до десяти. Странно… Голова совсем пустая, никаких мыслей.

Тишина морально давит на психику. Это плохой признак. Напрягаю слух и прислушиваюсь, вдруг кто-то из ребят жив. Тогда я смогу услышать стоны или призыв о помощи. Всё тщетно. Не слышно никаких стонов или голосов. Только пугающая тишина.

Голова сильно шумит, а пульсирующая боль в затылке даёт о себе знать с каждой минутой всё больше. Ну, это и немудрено. Падение с такой высоты обеспечивает как минимум сотрясение мозга. Мне ещё повезло, что не раскроило череп. Возможно, что сломан позвоночник. Такая вероятность весьма высока. От подобных мыслей начинает тошнить и крутить живот. Сильно хочется в туалет. Как это сделать, если я даже встать не могу? Предательская паника дает о себе знать! Чтоб её! Главное не паниковать и успокоиться.

Мозг — это инструмент, которым владеет каждый человек. Как скажу, так и будет. Нужно попытаться договорить с ним, поладить. Сходить под себя не лучшая идея, но по-другому никак не получиться. Собственно, какая разница? Всё равно через несколько часов я умру. Ну нет… Стрёмно как-то. Вдруг нас спасут? Пусть даже мертвых. Отвезут в морг, снимут одежу и обнаружат такое…

«Нет, Глория! Соберись!»

Открываю глаза. Взгляд вновь устремляется в небо. Отмечаю, что оно по-прежнему светлое и чистое. Время. Оно неизвестно, но я понимаю, что рано или поздно наступит вечер.

Пора начинать действовать.

Очень осторожно, наконец-то решаюсь проверить, какие у меня повреждения. Пытаюсь сначала пошевелить руками и подвигать пальцами. Шевельнулся большой палец на правой руке. Согнулся, потом разогнулся. Теперь пальцы на ногах. Вроде и связки начали сокращаться одна за другой, и мышцы. На радостях принимаюсь моргать глазами без остановки. Открыть, закрыть, открыть, закрыть.

Похоже, я оживаю.

В мозгу больной пульсирующей болью засела мысль о перебитом позвоночнике. Если подозрения верны, то лежать обездвиженной придётся долго, пока не замерзну насмерть. Высота, которая смотрит безмятежно сверху, не оставляла шанса на то, что я ничего не сломала.

К первому облегчению, пальцы на руках шевелились. Стала пробовать медленно, пошевелить стопами ног. Они оказались функционирующими. Колено левой ноги сильно ныло, впрочем, как и затылок. Прикинула, что у меня однозначно сотрясение мозга и, вероятно, сломана левая нога. К радости, позвоночник вроде был цел. Жуткий мороз не давал трезво оценить ситуацию до конца. Оперевшись сначала на локти, а затем на ладони, я стала аккуратно приподнимать своё тело. Тысячу раз поблагодарила Вселенную за специальные непромокаемые перчатки. Кто их изобрел — Великий человек!

Постепенно я приняла сидячее положение. Внутренне ликую. Позвоночник цел, не повреждён, и я могу теперь сидеть. Голова жутко кружится. Впереди лишь виднеются размытые силуэты белоснежных стен. Меня тошнит. По-прежнему дико хочется в туалет.

Поверх куртки нацеплено много разного приспособления. К поясу привязан карабин и остатки веревки. До этого момента никогда бы не подумала, что кусок материи вызовет столько эмоций счастья. Веревка обязательно пригодится. Сразу вспомнились передачи «Курсы по выживанию с Беаром Грилсом». Мда… Его советы могут оказаться сейчас актуальными. Только, к сожалению, нет ничего подходящего, из чего развести костер или хотя бы высечь искру. Ладно, с огнём разберусь позже. Сейчас лучше поскорее убраться с льдины и попытаться добраться до ближайшей стены. На неё хотя бы можно облокотиться и увидеть панораму места обитания целиком.

Встать на четвереньки не удастся из-за сильно ноющего колена. Придётся перевернуться на живот и потихоньку начать ползти вперёд. Да, не спорю, веду я себя как законченная эгоистка, не вспоминая о тех двоих, которые лежат в нескольких метрах от меня. Человеческая сущность и инстинкт самосохранения обнажается в подобных ситуациях.

Времени мне понадобилось немало, чтобы преодолеть путь до стены. Голова чудовищно болит, виски ломит так сильно, что глаза, того гляди готовы вылезти из орбит. Нога ноет и простреливает. Адская боль волнообразно накатывает, и это мне совсем не нравится. Состояние резко ухудшается, а ждать помощи неоткуда.

Преодолев в несколько метров расстояние, я с успехом добралась до цели и, облокотившись на стену, переведя дух, начала осматриваться.

Брайн лежал лицом вниз, довольно далеко от меня. Неподалёку от него неподвижно лежало ещё тело. На спине с раскинутыми руками по обе стороны. Ноги неестественно вывернуты в разные стороны, что говорит о явных переломах.

Нащупав на поясе куртки остатки веревки, окоченелыми перчатками я подергала её. Веревка натянулась. Дернула сильнее и поняла, что верёвка соединяет меня с Брайном. Решение добраться до напарника пришло молниеносно. С помощью веревки это стало возможно сделать. Исходя из этого, необходимо было удостовериться, что она выдержит мой вес и не порвётся, когда я стану на ней подтягиваться.

С ногой были серьёзные проблемы. Ползти предстояло на животе, а значит, каждый раз придётся задевать больное колено. Дело дрянь. Оставалось одно — перенести больший вес на руки и подтягиваться. Больную ногу придётся закинуть на другую, так она не будет касаться льда. Отличный план, который придал мне сил.

Хотелось крикнуть Брайну, что я здесь, я рядом и скоро приду на помощь. К сожалению, мои попытки докричаться — терпели фиаско. Во рту пересохло, и у меня совсем пропал голос.

Я старалась выкрикнуть, подать сигнал, что жива, но ничего не выходило. Изо рта вылетал только шепот. Подсознание кричало, что дело принимает дурной оборот, но я приказала себе не думать о плохом. Предстоящая цель — добраться до парней.

Оказалось, не всё так просто. Тело стало, сопротивляется разуму, и я никак не могла заставить себя сдвинуться с места. Паника? Да, да, она родимая! Всем знакомое чувство, верно? То самое, которое сильнее разума. Паника разрушает мгновенно, когда сознание не противостоит ей.

Когда я училась в академии, то на курсе психологии мы изучали это состояние. Паника — это естественная реакция человеческой психики и всего организма на стресс. В моменты дикого страха, которые доводят человека до паники, мобилизуются различные защитные адаптационные функции, такие как выброс в кровь стимулирующих веществ. Или, например, выброс адреналина и гормонов, которые по идеи должны помочь справиться с возникшими сложностями. Как известно, теория — одно, а практика совсем другое…

Я старалась всячески успокоиться и даже произносила заученную фразу: «Всё будет хорошо!». Надо сказать, что никогда не верила в эти три магических слова, которые (как, уверяют психологи), успокаивают нас в трудную минуту и настраивают на позитивный лад. В моей ситуации я отчетливо понимала, что хорошо не будет. Хуже? Да. Лучше? Нет.

Ком встал в горле. Я неотрывно смотрела в сторону недвижимых тел парней. Не хотелось принимать как данность, что в нескольких метрах от меня лежат два трупа. Мозг посылал отчетливые сигналы, что парни давно мертвы и им уже ничем не помочь.

Судьба всё же привела меня к двум трупам. Только не тем.

Ужас, поселившийся в подсознании, начал душить изнутри. Ощущение катастрофы, страха смерти, инфаркта, инсульта. Я не могла точно проанализировать своё состояние. И уж тем более контролировать его. Страх полностью захлестнул события происходящего. С сознанием начинало твориться что-то невероятное, то, чего я не могла объяснить. Знаете, становится не по себе, когда постепенно, сквозь затуманенный разум осознаешь, что через несколько часов ты будешь стоять на пути к верной смерти. Единственная мысль, которая грела и вселяла крошечную надежду, что всё-таки кто-то из парней выжил.

С каждой минутой, проведенной в этом месте, становилось очевидным, что нас не спасут. Найти человека на глубине расщелины — всё равно, что искать иголку на песчаном берегу. Волшебным образом нас не спасут, как это обычно происходит в фильмах.

Начало конца запустило свой механизм. Если наверху развернули спасательную операцию и вся полиция Франции и Нью-Йорка ищет нас, (по моим расчётам, так и должно было быть) приняв возможные и невозможные меры, шансы отыскать нас равны нулю. Даже мой парень с его невероятными связями и неограниченными финансовыми возможностями не сможет спасти меня. Жизнь за деньги не купишь.

«Гейб, мой милый Гейб! Как же я люблю тебя! Ты самое прекрасное, что случилось в моей жизни, — говорю себе, едва шевеля губами».

Хотелось рыдать, кричать, биться в истерике. Именно сейчас, просто хотелось умереть. Мне не прельщала перспектива через несколько часов испытать мучительную смерть от обезвоживания и голода.

Работа полицейского — спасать жизни людей. Детективы убойного отдела выбирают службу осознано: служить обществу, оберегать покой, делать всё возможное и зависящее от тебя, чтобы на земле становилось чище от всяких там придурков.

Мои веки медленно отпускаются. Глаза устали. Захотелось дико спать. Я вновь прислушиваюсь к своему телу. Нога тревожит, но я старалась не обращать на неё внимания. Из-за сильного холода не чувствуется вся мощь боли. Подозреваю, что колено сильно раздроблено или выбито. Да, сейчас бы не помешала бы медицинская помощь, но об этом можно только мечтать.

«Ты должна взять себя в руки, Глория! Некогда раскисать! От тебя зависит жизнь Брайна и ещё одного человека, и у тебя нет никакого права сидеть и жалеть себя! Ты полицейский. Детектив, в конце концов! Тебе приходилось много раз спасать жизнь. Настала очередь спасти себя и парней. Ради всего святого, не строй несчастную, которая не может оторвать задницу и помочь парням! — упрямо твержу я себе. — Ладно, парни, держитесь! Иду к вам!».

Ага, разбежалась! Проблема заключалась в следующем: я никак не могла решиться встать на обе ноги и попробовать походить. Боялась сделать хуже колену. Было решено всё-таки ползти. В случае чего, буду держаться крепче за веревку. Она послужит опорой.

Для начала я аккуратно перевалилась на левый бок. Затем, повернувшись на живот, начинаю не торопясь продвигаться вперёд, держась крепко за веревку. Выходит неплохо, я помогаю себе руками, волоча обе ноги за собой. Поврежденную ногу, как планировала, не удалось положить на другую. Нестабильность в равновесии сказывается на продвижении. Дыхание заметно участилось. Приходится каждый раз при движении прикладывать колоссальное усилие. Изо рта валит пар. Губы окончательно пересохли. Сильно мучает жажда.

Конечно, вокруг полно снега, и, казалось бы, проблема с жаждой не должна волновать. Благо, я вовремя вспоминаю. Когда мы проходили инструктаж по технике безопасности, готовясь к восхождению, нас предупреждали, что снег в чистом виде употреблять нельзя. От него быстрее наступает обезвоживание. Только топить и пить. А с этим у меня проблема.

Облизав пересохшие губы, я продолжаю нелёгкий путь. Проползать приходится небольшими участками и часто останавливаться, чтобы отдышаться. Нет возможности определить, на какой высоте мы находимся, но дышать довольно сложно. Не хватает кислорода в легких. В какой-то момент охватывает ощущение, что их подожгли, и они медленно тлеют.

Уткнувшись головой в ледяные окоченевшие перчатки, пытаюсь выровнять дыхание и равномерно подышать.

Подняв взгляд, прищурившись, смотрю перед собой. Попыталась прикинуть, сколько метров осталось проползти, чтобы добраться хотя бы до Брайна.

«Если буду придерживаться темпа, то через минут двадцать должна быть на месте, — подумала я.»

— Держись, Брайн. Я иду, слышишь!?

Ответом стала тишина.

Над головой беспощадно завывает ветер. Будь я на открытой поверхности, при таком морозе мгновенно бы замерзла. А пока я жива, буду бороться до последнего. Не ради себя. Возможно, кто-то из парней жив, и одному из них удастся продержаться в суровых условиях. Такое вполне приемлемо. История знает кучу примеров, когда люди, попадая в экстремальную ситуацию, не сдавались. Они боролись за жизнь до самого конца. Главное — пережить первую минуту страха, когда кажется, что ситуация безвыходная. В обычной жизни я не верю в чудеса. Однако сейчас мне вновь захотелось стать маленьким ребёнком и поверить в волшебство.

Много лет работая в убойном отделе, жизнь не раз подвергала меня испытаниям. Неоднократно, будучи на грани смерти, судьба вытаскивала меня из разных передряг. Видимо, тогда время умирать, ещё для меня не наступило. До этого момента.

Мы с Брайном многое повидали за годы службы. Пересажали за решётку убийц, маньяков и педофилов. Наши жизни не могут вот так просто оборваться благодаря случайной лавине. Как минимум, мы не заслуживали такой смерти. Я не готова потерять напарника. Он часть моей жизни. Этот парень всегда полон энергии. Харизматичный обаятельный красавец высокого роста, с тёмной шевелюрой волос и потрясающими лучезарными глазами изумрудного цвета. Наш незаменимый (в убойном отделе) Брайн. Ловелас. Казанова. Я отказываюсь верить, что он лежит в нескольких метрах от меня мёртвым.

Собрав последние силы, которые остались, я решительно двинулась вперед. Нога адски горела и её начало дёргать. По ощущениям я склоняюсь к тому, что колено сильно опухло и отекло из-за перелома. Кости могут торчать наружу, но не время об этом думать. Я стараюсь абстрагироваться от боли и выбросить отрицательные мысли из головы. Не думать о пронзающей боли, всё, что от меня требуется. Цель, Брайн. Остальное подождёт.

Наконец, спустя какое-то время, мне удалось добраться до напарника.

— Брайн! Брайн! Ты слышишь? — приблизившись вплотную к телу, шепчу я ему на ухо.

Он не реагирует. Приходится навалиться ему спину, взяться за плечо и потянуть, чтобы развернуть к себе лицом. Тело Брайна продолжает лежать неподвижно. Он лежит лицом вниз, прижавшись правой щекой ко льду. Пока я пытаюсь безуспешно развернуть тяжеленное тело, прибывая в растерянности, как это сделать, внезапно осознаю, что щека Брайна, вероятнее всего, примерзла. На таком морозе она должна уже отморозиться. И всё из-за моего промедления и жалости к себе! Чёрт!

Ещё несколько безуспешных попыток забирают у меня последние силы. Тело упрямо не поддаётся. Складывается впечатление, что Брайн словно врос в глыбу льда, на которой лежит. Я окончательно замёрзаю. Я порядком вымоталась и дико устала. Каждое движение даётся с неимоверным трудом. Одежда доставляет дополнительные неудобства, сковывая движения. Приходиться затрачивать дополнительную энергию, которой у меня совсем не осталось.

Ухватившись рукой за снаряжение Брайна, я стараюсь потянуть его громоздкое тело изо всех сил на себя. В моём состоянии, кажется, что оно весит тонну. Спустя несколько минут упорной борьбы с непреодолимым обстоятельством, тело поддалось и перевернулось на левый бок.

Ликуя, я разворачиваю Брайна к себе лицом. Худшее случилось. Кожа на его лице покрыта ледяной коркой. Правая щека выглядит скверно и немного потемнела. На попытки его растормошить Брайн не реагирует.

Немного поразмыслив, я снимаю одну из перчаток, и пытаюсь нащупать на его шее пульс. Пальцы на морозе быстро замерзают и теряют чувствительность. К счастью, после недолгой пальпации мне удается нащупать едва уловимое биение пульса. Или мне хочется в это верить. Все же моё психическое состояние оставляет желать лучшего. В сердце сразу же затеплилась надежа. Брайн жив. Жив! Его сердце ещё бьётся. Значит, он борется за жизнь! Да, но что это меняет в сложившейся ситуации? Он находится в бессознательном состоянии, часть головы сильно повреждена, из-под шапки виднеется запекшаяся кровь. Долго так он не протянет.

Я тупо сижу, уставившись на полумертвое тело напарника, и ничего не предпринимаю, понимая, что ничем не могу помочь. Рука окончательно окоченела от холода. Натянув обратно перчатку, я засовываю руку под мышку, пытаясь отогреть. Необходимо сейчас принять решение. Но какое?

— Брайн, пожалуйста, если слышишь меня, очнись! Парень, сейчас не время умирать! Слышишь? Я пришла спасти тебя. Нас. Понимаешь?

Я трясу его за плечи, что есть сил ухватившись за воротник куртки. Моё лицо нависает над ним, всматриваясь в обледенелую мумию.

Оглядевшись по сторонам в поисках спасения, вспоминаю, что в нескольких метрах от нас лежит ещё один человек. Теперь с близкого расстояния я могу хорошо рассмотреть его. Это один из альпинистов. Макс. Внимательно приглядевшись к его открытым глазам, (которые смотрят перед собой, не моргая), становится очевидным, что спасать мне его уже не придётся.

— Думай, думай, Глория, чтоб тебя! — говорю вслух осипшим голосом. — Брайн, малыш, не умирай. Ты должен бороться за жизнь! Не оставляй меня тут одну, слышишь!?

Никакой реакции.

В стрессовой ситуации при таком холоде мозг отказывается здраво мыслить и принимать решения. Я пытаюсь сосредоточенно подумать. Найти пути решения, как выбраться отсюда. Неожиданно в голову приходит одна мысль. Устремив взгляд в сторону, где лежит замерзшее тело Макса, я решаю добраться до него. Со сломанной ногой это будет непросто сделать, но другого выхода нет. Собрав волю и остатки здравого смысла в кулак, я решительно двинулась к цели.

Отцепив веревку от карабина, я осторожно стала продвигаться вперёд, помогая себе руками. Подобные упражнения выполняют военные, проползая под колючей проволокой. В моей ситуации препятствием станет сломанная нога. По пути я замечаю, что в ущелье становится заметно темнее. Наступил вечер. И это было очень и очень плохо. На то, чтобы доползти до Макса и обратно, потребуется время. Фонарика у меня нет, так что на возвращение вслепую можно не рассчитывать. Придётся остаться ночевать рядом с Максом. Выбора нет. Будь, что будет. Я такими мыслями, что ночь придется провести рядом с окоченевшим трупом, продолжаю путь. По моим подсчетам на дорогу должно уйти примерно минут тридцать.

Кажется, проходит вечность, прежде чем я достигаю цели и добираюсь до бездыханного тела альпиниста. Первым делом снимаю перчатку и проверяю на шее пульс, всё ещё надеясь на чудо. К сожалению, парень мертв. Это не стало для меня неожиданностью.

Итак, идея состоит в том, чтобы снять с Макса верхнюю одежду. Куртку и штаны. Она пригодится мне для дополнительного тепла. Как бы это не кощунственно звучало, Максу она уже не понадобится. Предстоит вывернуть карманы в поисках чего угодно, что может пригодиться для выживания. Для проделывания подобных манипуляций пришлось приложить колоссальные усилия.

Тело Макса замерзло и превратилось словно в кусок гранита. Снимать одежду с трупа низко и ничтожно. Тем более для полицейского. Но когда хочешь жить, забываешь о морали.

В карманах куртки обнаружился: налобный фонарик, злаковый батончик, рация и куча разных креплений. Разложив перед собой найденные предметы, я тупо уставилась на них, как на сокровища.

Первым делом хватаю рацию. Начинаю крутить её, вертеть, но признаков жизни она не подаёт. По корпусу растянулась большая трещина. Рация повреждена. Немудрено. Удивительно, как она вообще не разбилась вдребезги.

От отчаянья начинаю трясти устройство и стучать по нему ладонью, будто это может помочь. На мгновенье рация запищала и ожила. В ней даже послышался треск и шум, но через пару секунд она вновь отключилась. Положив её к себе в карман и надев налобный фонарик, позволяю себе скушать единственный батончик. Возможно это последнее, что я ем в этой жизни.

После трапезы, выдвигаюсь в обратный путь уже при полной темноте. Спасает фонарик. Куртку Макса я надеваю поверх своей, превращаясь в пухлого пингвина. Штаны подстилаю под себя, создавая имитацию ледянки.

Освещая путь лучом фонарика, я едва различаю вдалеке силуэт Брайна.

Всё, чего мне хочется — дико спать. С каждым моим движением вперед надежда на продолжительную долгую счастливую жизнь угасает. Мой запас оптимизма окончательно потерян. Несмотря на сильную головную боль, тошноту и адскую боль в ноге, я прекрасно понимаю, что долго не протяну. Шансы умереть от голода возрастают после того, как я съела единственный батончик.

— Брайн, я вернулась. Слышишь меня? — потрепав его за руку, гордо произношу я. — Знаю, ты спросишь, какого чёрта меня так долго не было? Но знаешь, милый, пришлось смотаться нам за теплой одеждой. Представь только, я проделала огромный путь со сломанной ногой. Так что ты обязан жить!

Брайн остаётся по-прежнему неподвижным.

Сняв обе перчатки, я стала растирать его лицо. Подставив ладони под ноздри, пытаюсь уловить дыхание, но мороз не даёт ничего почувствовать. Ещё раз ощупаю шею трясущимися от холода, шока и усталости руками. Пульс вроде еле бьётся. Брайн продолжает бороться за жизнь.

Лучше бы оттащить его к стене. Находиться среди льдов на открытой площадке опасно. К тому же ветер продувает со всех сторон, но на это я не способна. Сил у меня совсем не осталось. Нога разрывается от боли. Согнуть я её не могу при всём желании.

Прикинув возможные варианты, всё же решаю оставить эту идею с переселением до завтра, если доживём. Я расстилаю принесённые сентипоновые штаны Макса, перекатываю на них Брайна и укрываю курткой. Сама рухнув без сил рядом, пододвигаюсь поближе к напарнику, крепко обнимаю и, приготовившись умереть, засыпаю