Преследуя тень

Илья Лапатин, 2021

Действие происходит в Москве в 2019. Главная героиня – молодая следовательница Настя Снеговая, которая принципиально не берет взятки и не сотрудничает с мафией. Ей поручают возглавить группу по делу об убийстве сына криминального авторитета. Расследование продвигается тяжело: улик мало, а киллер слишком профессионален и не оставляет следов. Удастся ли Насте поймать убийцу и не допустить новых жертв, оставаясь верной своим принципам? Содержит нецензурную брань.

Глава 1.

Воскресенье, 20 октября.

Настя Снеговая сидела на диване в своей небольшой двушке около метро «Белорусская» в Москве. Она была в старой толстовке с капюшоном, растянутой майке и домашних шортах. Она укуталась в плед, чтобы согреться. Холодный ветер, завывая, дул из открытого окна. На столике рядом стояла кружка с крепким чёрным чаем и лежал её мобильный.

В руках у Насти был планшет, она читала статью из англоязычного научного журнала. Её английский позволял ей понимать практически все, и только редкие специальные термины заставляли её открывать приложение-переводчик.

Статья была криминологическая и рассказывала о системе ценностей и этике профессиональных преступников. Настя читала её не из любопытства — она была следователем Главного Следственного Управления Следственного Комитета России.

Насте было 29, она была самой младшей из следователей в своем управлении. Стройная, чуть выше среднего роста, с серо-зелеными глазами. Она всегда собирала черные волосы в пучок и не любила косметику (пустая трата денег, на её взгляд). Если у неё были свободные деньги, она тратила их на книги, технику или новые запчасти для своей потрепанной Kia Rio.

Когда у Насти зазвонил телефон, она читала такой абзац:

«Из вышеизложенного следует, что, характеризуя профессиональных преступников, следует говорить не об имморализме, а о наличии у них собственной моральной системы. Эта моральная система не только основана на жестком разделении свой/чужой, но и на отличной от общепринятой оценке правильности и неправильности действий. Например, в обычном обществе люди могут простить или не простить измену, в то время как в преступной среде она однозначно маркируется как нечто непростительное. Убийство же, с другой стороны…»

Настя отложила планшет и взяла телефон. Это был её начальник Дмитрий Евгеньевич Мжельский.

— Слушаю, — произнесла она максимально ровным голосом, пытаясь не выдавать волнения.

Не мог начальник управления звонить ей на выходных без значимой причины. Что-то случилось — не просто плохое, а плохое и срочное.

— В Парке Горького произошло убийство, — не здороваясь, начал Дмитрий Евгеньевич. — По всем признакам похоже на заказное. Дело передадут нам, собирайся. Машину за тобой я уже отправил.

Настя очень любила свою работу, но меньше всего она хотела в свой редкий выходной вылезать из уютного теплого пледа, одеваться и ехать смотреть на труп. Особенно когда терпкий, приятно греющий чай был только заварен, статья прочитана только наполовину, а за окном пасмурно и ветрено.

Но что оставалось делать?

— Собираюсь, — сказала Настя и пошла в другую комнату одеваться, держа в руке телефон. — Личность убитого уже установили?

— Да. Балоев Давид Георгиевич, 85-го года рождения, генеральный директор «Владхимбио». Я созванивался со специалистами: скорее всего он связан с осетинской мафией.

Снеговая молча покачала головой. Только кавказских мафиозных разборок ей не хватало.

Она ответила:

— Ну ладно, жду машину.

Она сделала глубокий вдох и сказала себе успокоиться.

«Надеюсь, хотя бы чай успею допить».

***

Почти одновременно на другом конце Москвы зазвонил телефон у хорошего знакомого Насти, майора полиции Влада Наумова.

«Медведь выходит на охоту — душить собак!

Медведь выходит на охоту — душить собак!», — пропел телефон голосом Янки Дягилевой.

Это значило, что звонит Медведь.

Влад переложил в левую руку окровавленную монтировку, а правой достал из кармана телефон:

— Алё.

Как и Дмитрий Евгеньевич, Медведь говорил коротко и безапелляционно:

— Моего сына убили. Приезжай ко мне в «Аланию» через час.

— Давида убили? — переспросил Влад, не веря своим ушам. Он вспомнил, что у Медведя есть ещё один сын.

Хотя какая разница. Какой суицидник решится убить сына Георгия Балоева?

— Да, Давида. Жду через час.

Влад осмотрел комнату — двух своих помощников с пистолетами наготове, двух стоящих на коленях коммерсантов со связанными за спиной руками. Последние десять лет он совмещал службу в Московском Уголовном Розыске с работой на Медведя и неплохо преуспевал и там, и там.

— Не обещаю, что буду вовремя. Работы много, — сказал Влад.

— Жду. Дело важное, — ответил Медведь и повесил трубку.

Влад убрал телефон обратно в карман и задумчиво покачал монтировкой: вверх-вниз, вверх-вниз.

Ему было 38 лет. Высокий, мускулистый, с короткими светло-русыми волосами, всегда небритый. Из одежды признавал только свитера и джинсы, которые надевал даже на важные встречи. Он говорил рублеными, безэмоциональными фразами, словно за лишние слова в предложениях нужно было доплачивать.

Сейчас он был в замешательстве. Странно, что Давида больше нет. Ему нравился Медведь-младший.

«Ты нужен ему как опер», — прозвучал в голове Влада его собственный голос отстраненно. — «Убийцу найти».

Он решился — отбросил монтировку в сторону и сказал помощникам:

— Закончите здесь сами. Думаю, эти джентльмены уже поняли, почему платить надо вовремя. Если не получается — звоните. Всегда можно договориться о рассрочке, мы люди понимающие. Только кидалами быть не надо. Усвоили?

Он взглянул на коммерсантов, те согласно закивали, как игрушечные собачки в автомобиле.

Влад усмехнулся сам себе — зачем он сказал «джентльмены»?

***

Служебная машина довезла Настю неожиданно быстро (бывалый водитель грамотно объезжал пробки), но она успела найти в гугле много информации про убитого Давида Балоева и компанию «Владхимбио», которой он управлял.

Компания занималась производством химических удобрений и принадлежала отцу Давида — Георгию Балоеву, бизнесмену с крайне широким спектром интересов. Помимо этой компании ему принадлежала компания «Автодорстройэкс», регулярно выигрывавшая тендеры на строительство автомобильных дорог, несколько ночных клубов в Москве и Владикавказе, элитный московский ресторан «Алания» и сеть аптек по всей Северной Осетии.

Георгий Балоев сидел в тюрьме, но это было очень давно — на рубеже 70-ых и 80-ых. «Это была обоюдная драка, а не избиение, как некоторые говорят», — рассказывал он в интервью североосетинскому телевидению, — «Но я искренне сожалею об этом. Сейчас я другой человек»

«Ну-ну», — подумала Настя, недоверчиво глядя в его маленькие хитрые глаза.

Помимо убитого Давида у Георгия Балоева были ещё два ребенка — дочь Марианна (Настя удивилась вычурному имени) и сын Заур, оба младше Давида. Марианна управляла немецким филиалом (ого!) «Владхимбио» и жила в Мюнхене. Про Заура Настя в открытых источниках нашла только, что он был в молодежной сборной России по дзюдо.

Машина приехала.

На месте преступления Настю ждал не Дмитрий Евгеньевич, а следовательница местного отдела СК. Должно быть, она работала на месте преступления до выяснения, что убитый — важная птица. Это была высокая, худая женщина 45 лет, крашеная блондинка.

— Здравствуйте, я следователь Главного Следственного Управления Анастасия Снеговая, — максимально приветливым тоном сказала Настя, — Можете, пожалуйста, ввести меня в курс дела?

Блондинка посмотрела на неё изучающе, а потом её выражение лица сменилось на снисходительное. Настя сначала не поняла, но потом до неё дошло — возраст.

— Ты — следователь ГСУ? Вот смех. Тебе сколько, девочка? 25?

— Мне 29, — ответила Настя. — Я просто молодо выгляжу.

— И кто у тебя со связями, маменька или папенька? Кто пропихнул тебя на самый верх? — продолжала язвить местная следовательница.

Насте захотелось её ударить.

«Пусть смеется. Главное — чтобы дело рассказала».

— Вы тратите и моё, и своё время на бессмысленные разговоры, — твёрдо сказала Снеговая. — Давайте вы перестанете заниматься хернёй и поведете себя как профессионал, раз уж меня таким не считаете.

Блондинка приосанилась. Продолжила она уже совсем другим тоном:

— Меня зовут Анна Сергеевна Костылева, я подполковник юстиции. Работаю тут с одиннадцати утра.

Было 16:30.

— Труп обнаружила охрана убитого приблизительно в десять минут одиннадцатого. — продолжала Анна Сергеевна. — Сразу же вызвали полицию.

— Была охрана? — удивилась Настя.

— Представь себе, была. Большие дяди, а иногда и тёти, ходят с охраной.

— Хватит паясничать уже.

— Извини. Охрана была, четыре человека. Привезли Давида в парк примерно в 9:45 утра. Прошли все места, где больше всего людей — набережную, фонтаны — и углубились в гущи парка, где никто в это время не гуляет. Там в 10 часов к нашему жмурику подошёл какой-то человек, с которым у него была встреча.

— Что за человек?

— Охранники говорят, без особых примет. Рост где-то метр восемьдесят пять, телосложение обычное, волосы закрыты шапкой, не разглядеть. Гладко выбритый, лицо непримечательное.

— Во что одет?

— Джинсы синие, куртка темно-синяя, шапка черная, сапоги черные. Тоже ничего особенного.

— Русский?

— А ты думала, кавказец?

— Я ничего не думала, я вас спрашиваю.

— Охранники говорят, на вид русский. Он ни слова не сказал, просто кивнул, и они с Давидом пошли ещё дальше вглубь парка, ближе к Воробьевым горам. Охране жмурик сказал за ними не идти, ждать, пока он вернётся. Сказал, что дело недолгое.

«Странно», — подумала Настя. — «Очень странно».

— Либо этот «непримечательный» и есть киллер, либо киллер поджидал их в парке, но «непримечательного» трогать не стал. Значит, «непримечательный» с ним заодно, — она попробовала рассуждать вслух.

— Блестящая дедукция, Шерлок, — насмешливо сказала Анна Сергеевна. — Теперь ясно, почему тебя в ГСУ взяли.

«Не поддавайся ей, пусть смеется. Идиотка, только за счёт других и может самоутверждаться».

— Выстрелов охрана не слышала? — спросила Настя.

— Нет. Только минут пятнадцать спустя забеспокоились, пошли за Давидом, а он уже того.

— Сколько ранений?

— Два. Одно в живот, другое в голову. Рядом — две стреляные гильзы.

— Пистолет нашли?

— Да, лежал в мусорном контейнере неподалеку. Маленький такой, карманный, грамм семьсот весит с глушителем. Спросила своих оперов, говорят, какой-то нерусский, первый раз видят.

— Свидетелей опрашивали?

— Тут в парке в такую рань в воскресенье людей мало. Настолько глубоко никто не забирался.

— И никто ничего не видел?

— Ну, парочка вспомнила, что видела человека около той мусорки, где нашли пистолет. По приметам вроде совпадает с «непримечательным». Только вот…

— Что?

— Сама понимаешь, они же не специалисты. Кто запоминает человека, который секунду назад мимо тебя прошёл? Вроде в шапке, а вроде и без. Вроде тёмно-синяя куртка, а вроде и не тёмно-синяя. Непонятно, короче.

— Ясно, нормального словесного портрета нет, свидетелей нет, из улик один пистолет, который киллер нам сам оставил. — подвела итоги Настя. — Блестящая работа «по горячим следам». Просто блестящая.

Сказала и пожалела. Зачем ввязываться в спор о компетентности с человеком, которого видишь, возможно, первый и последний раз в жизни?

Но Анна Сергеевна ничего ей не ответила.

— Преследование пробовали организовать? — спросила Снеговая.

Если раньше местная следовательница смотрела на Настю с насмешкой, то теперь она взглянула на неё с жалостью, как на умственно отсталую:

— Какое нахуй преследование? Пока охранники труп нашли, пока позвонили, растолковали, что к чему, пока группа быстрого реагирования туда выехала — наш «непримечательный» дошел себе спокойно до места, где у него тачка была припаркована, прыг в машину и был таков. Между нами говоря, хорошо, что наши орлы его не нашли. Целее будут.

«Ладно, надо работать с тем что есть», — подумала Настя.

— Что у убитого было при себе? — спросила она.

— Телефон, разумеется, запароленный. Паспорт, водительское удостоверение, ключи от квартиры. Кошелёк, в нём 19 тысяч налички, банковские карты, пара скидочных в дорогие магазины. А еще визитки: «Давид Балоев, генеральный директор Владхимбио».

«Телефон — это хорошо», — обрадовалась Настя. — «Ребята разблокируют и можно будет многое узнать».

— Адрес убитого установили?

— Да, но куда мы полезем без разрешения суда? — сказала Анна Сергеевна.

— С этим я разберусь. Родные на место убийства приезжали?

— Приезжал отец, большой человек, — усмехнулась местная следовательница. — Во всех смыслах большой. Но с нами он говорить отказался и быстро уехал.

Настя оторопела.

— В смысле, блять, отказался? Вы следователь Следственного Комитета или реклама на ютубе, которую пропустить можно? — спросила Снеговая возмущенно.

Анна Сергеевна ответила устало и туманно:

— Вырастешь — поймешь на кого можно тявкать, а кому лучше лапу подавать и хвостом вилять.

— То есть вы, по-вашему, шавка?

— Как и все мы, девочка. Только не все решаются себе в этом признаться.

— Ладно, спасибо вам за информацию, — сказала Настя. — Мне нужно осмотреть непосредственное место преступления. Хорошего вам дня.

***

Влад Наумов приехал в ресторан «Алания» спустя час и двенадцать минут после телефонного разговора, хотя ехал быстро и старался объезжать пробки. Чертова Москва. Он переживал, что Медведь будет сердиться.

У входа была надпись «Закрыто на спецобслуживание», но знакомый администратор впустил Наумова и показал на один из залов.

«Алания» была отделана богато, но слишком вычурно — слишком дорогая лепнина, позолоченные ручки на дверях из красного дерева. Одетые с иголочки официанты дополняли впечатление дорогого и кичащегося своей дороговизной заведения. Единственное, что Владу нравилось там — это висящие на стенах пейзажи Северной Осетии, выделяющиеся своей неброской красотой.

Медведь сидел за своим любимым столом в центре зала. В каждом из четырех углов за столиком сидело по охраннику, перед каждым стояла кружка чая или кофе.

Медведь, он же Георгий Витальевич Балоев, правда был похож на медведя — рослый, широкоплечий и грузный, с большим животом и сильными руками. В 60 лет у него почти не было седых волос в его короткой, чуть кудрявой шевелюре. Маленькие темно-карие глаза напоминали два уголька.

Перед Медведем стояла полупустая бутылка дорогой водки. Наумов предположил, что не первая.

Влад прошёл к столику:

— Здравствуйте, Георгий Витальевич.

— Здравствуй, дорогой, садись. — сказал Медведь. — Выпьешь со мной? Скажу вторую рюмку принести.

— Вы же знаете, я за рулём.

— Тогда чай, кофе, соки, — радушно предлагал Георгий Витальевич. — Есть взвар из ягод. Наших, осетинских, все хвалят.

— Ваши цены мне не по карману, — сказал Наумов.

— Да брось прибедняться, — ответил ему Медведь. — Я хорошо тебе плачу.

— И то правда, — быстро согласился Влад. — Возьму клюквенный морс.

— Один морс? Может, поешь что-нибудь?

— Да, наверное. Если честно, Георгий Витальевич, с утра делами занимаюсь. Даже пожрать некогда, голодный как собака. У вас запеченный сыр очень вкусный, его возьму.

Медведь вдруг посмотрел ему прямо в глаза и медленно, четко подчеркивая каждое слово, произнёс:

— То есть у меня сын умер, а ты ко мне жрать пришёл?

По спине Влада пробежали мурашки, на лбу выступил пот.

— Георгий Витальевич, я ничего такого не имел в виду, вы просто…

Он замолчал и просто смотрел Медведю в глаза. Тот буравил Влада взглядом, видя его насквозь со всеми многочисленными пороками и немногочисленными добродетелями.

А потом лицо Георгия Витальевича расплылось в широкой улыбке, и он рассмеялся так, что согнулся от хохота пополам.

— Поверил! Честное слово, поверил. Ой, не могу, — он хлопнул Наумова по плечу. Не, ну вы смотрите на него, — он обернулся и посмотрел на охранников, которые сохранили абсолютно невозмутимые лица.

Отсмеявшись, Медведь сказал уже серьёзно:

— Мне так-то всё равно, хочешь ешь, хочешь не ешь. Делу это не помешает.

— Тогда поем, если можно, — промямлил Влад, ещё не отошедший от шока.

— Можно. Человек! — крикнул Георгий Витальевич.

Официантка выросла как из-под земли. Наумов заказал клюквенный морс и запеченный сыр.

— Пока сыр готовят, расскажу о деле, — начал Медведь. — Догадываешься, зачем я тебя позвал?

— Найти убийцу вашего сына.

— Совершенно верно. Понимаешь, почему именно тебя?

— Потому что я в убойном отделе МУРа и у меня самый высокий пост из всех оперов, кто работает на вас, так? — предположил Влад. — Меня скорее привлекут к расследованию.

— Правильно думаешь, что не из-за твоих сыскных талантов. — одобрил Георгий Витальевич. — Мы оба с тобой знаем, что ты не комиссар Мегре. Помимо твоего высокого поста, есть ещё кое-что. Ты, братик, крепко на меня повязан. Я знаю, что ты не будешь юлить — захочешь слить меня, сольешься и сам, се ля ви. Понял?

Короткая пауза.

— Понял.

— Хорошо, — сказал Медведь и налил себе новую рюмку, — Водка, кстати, отменная. Марианна меня пыталась приучить виски пить, мол, благородный напиток, но на вкус наш самогон, даже хуже. А водка, это, брат, совсем другое дело.

Влад молчал.

— Эх, и не поговорить с тобой, — расстроился Георгий Витальевич. — Ну ладно, братик, о чём я? Ах да, насчёт убийцы. К счастью, больших талантов от тебя не потребуется. Я знаю, кто убил моего сына.

Владу принесли морс. Медведь явно не хотел говорить при официантке, ожидание затягивалось.

— Кто? — спросил Влад, когда официантка покинула зал.

— Убийца, — ответил Георгий Витальевич и сам засмеялся своей шутке, но снова быстро посерьезнел.

— Нет, правда, это наемный убийца, киллер, как было принято говорить в моей молодости. — сказал он. — Зовут Омар. С ним Давид и встречался сегодня.

— Омар? Он что, араб? — спросил Наумов

— Я слышал, Омар — даже не арабское имя, а искаженное Умар. Вообще хер знает, почему он Омар. — произнес Медведь. — На вид он русский.

— А откуда кличка тогда?

— Этого киллера тренировали в лагере в Средней Азии, не знаю в какой стране. Ну вот Джамиль вроде туркмен, хотя кто их разберет, может и не туркмен. Лагерь такой… Короче, там наемников готовят. Кого-то для войны, а кого-то как киллера.

— Что за Джамиль?

— Посредник. Он находит наемникам работу, а таким как я — профессионалов.

— Как вы вышли на него?

— Он сам на меня вышел — раздобыл телефон, позвонил, договорился о встрече. Встречались мы не здесь, а в чайхане, где все такие же, как он: туркмены, узбеки или кто он там. Рассказал он мне про этого Омара. Потом встретились втроем в лесу: я, Джамиль и Омар. Ну, охрана не в счет. Омар показал пару трюков. Меня впечатлил. Вот я и взял его.

— И Давид знал о том, что он на вас работает?

— Да, даже пару раз передавал ему мои указания.

— И сегодня встречался с Омаром по вашему приказу? — спросил Влад, чувствуя, что близок к правде.

Георгий Витальевич замолчал и поник. Наумов отхлебнул морс — он был слишком кислым.

— С ним, но не по моему приказу. Давид сказал, что Омар нужен ему по делам бизнеса. Какой-то у него вопрос по старым заказам. Я не стал вникать. Думаю, хорошо, что проявляет самостоятельность, скоро все равно бизнес ему передавать. Самостоятельность, блять!

Он залпом осушил рюмку.

— За что Омар мог его убить?

— Кто его знает. Я думаю, что какая-то сволочь его перекупила и заказала моего сына. Есть ещё вариант, что они просто повздорили, а у киллеров в таких случаях разговор короткий.

Наумов уже продумывал в голове план работы:

— Хорошо, кто из ваших людей видел Омара в лицо?

— Я, Давид, мои охранники, его охранники. Но охранники не в счет, он при них ничего не говорил, остерегался. Ещё Артур, наш оружейник. Он предоставил Омару оружие. Сказал, на несколько лет вперед ему хватит.

— Можно мне встретиться с ним, поспрашивать?

— Да, конечно. Уже завтра можно, я договорился. Он будет ждать тебя в фудкорте торгового центра на Речном Вокзале, в шесть. Я и с Джамилем попробую тебе встречу организовать, но тут сам понимаешь, не так быстро всё.

— Понимаю.

Снова оба замолчали.

— Георгий Витальевич. — начал Влад осторожно. — Можете сказать, сколько заказов Омар исполнил для вас?

— Четыре. А нет, три.

— Конечно же, вы не скажете мне, какие именно это были заказы?

Медведь посмотрел на него своими маленькими карими глазами. Наумову показалось, что Георгий Витальевич абсолютно трезв, только опустевшая на половину бутылка водки явно говорила об обратном.

— Какой ты умный. Видно, что майор убойного отдела МУРа, а не просто мусор. — сказал Медведь. — Разумеется, не скажу.

Влад решил, что не стоит настаивать.

— Ладно. Расскажите мне, какой этот Омар. Внешность, особые приметы, характер, привычки, друзья, знакомые. То, что может помочь его отыскать.

Георгий Витальевич налил себе новую рюмку.

— Особых примет у этого ублюдка нет. — начал он. — Скорее всего друзей, приятелей тоже нет. Профессия обязывает. Если есть, я их не знаю.

— А внешность?

— А что внешность? На вид русский. Лет 25-30, точно не скажу. Такой… похожий на всех. Я мог абсолютно трезвым с ним поговорить минут двадцать — и через час уже не помнить его лица.

— Голос запомнили? Акцент есть?

— Голос обычный, только хрипловатый чуть. По-русски как на родном говорит.

— Рост, телосложение, глаза, волосы?

— Ростом чуть ниже меня. Получается, метр восемьдесят пять — метр восемьдесят семь где-то. Худой, чуть сутулый. Волосы короткие, черные. Но волосы — херня, он их состричь, раскрасить может, или парик надеть. Выбрит всегда гладко, точно помню.

— Вы с ним по телефону связывались?

— Да, звонили, договаривались о встрече. Сейчас телефон недоступен, отследить не получается. Думаю, выкинул его сразу после убийства.

— Может, характер, привычки какие-то?

— Да какой характер? Мы же с ним не как с тобой душевно сидели. Встречаемся в каком-нибудь парке, поговорили быстро о деле и разошлись. Единственное, что я у него заметил — он иногда всякие умные слова вставляет, вроде «имплицитный» или «имманентный». Читает, наверное, много.

— А что это значит? — удивился Наумов.

— Да хуй его знает. Тебе-то что?

— И то правда.

Вошла официантка и принесла Владу его сыр. Но он не стал есть, а хотел сначала закончить разговор.

— И всё же. — настойчиво сказал Наумов. — Не может быть такого, что он один работал. Мы в отделе работали по киллерам, это всегда была группа. Есть наводчик, который корректирует прицел по приборам. Есть ищейка, которая следит за объектом и устанавливает его маршрут. Есть водила, который забирает стрелка с операции. Есть сам стрелок. Это уже три человека, помимо самого Омара, должны быть их следы.

Медведь покачал головой:

— Нет, все куда проще, к сожалению. Джамиль, когда предлагал сделку, сказал, что в лагере киллера обучают быть универсалом. Он сам себе наводчик, ищейка, водитель и стрелок. Я ещё помню, порадовался, меньше людей — меньше шума, меньше вероятности попасться. А вышло вот так.

Он отпил водки.

— Вы не спрашивали Джамиля о прошлом Омара? — спросил Влад.

— Пытался. — ответил Георгий Витальевич — Но тот талдычил одно и то же, как заведенный. «Поставщик не раскрывает подобной информации», «поставщик не раскрывает подобной информации». Тьфу! Единственное, что могу тебе сказать — он не москвич. Джамиль ему всё подробно объяснял, когда мы виделись.

— И место жительства Омара Джамиль тоже не говорил?

— Сказал бы — мои парни уже бы этого ублюдка нашли и за яйца повесили. Не сказал. Может, тебе скажет.

— Ясно.

Медведь внимательно посмотрел на него:

— Выпей со мной хоть этого морса за упокой души моего сына. Не чокаясь.

— Да, давайте выпьем, Георгий Витальевич. Я его не очень знал, но мне кажется, он был хорошим парнем.

— Тюфяком он был, — пробурчал Медведь. — Но ты прав, сердце у него было доброе, а душа преданная. И умер он как мужик. Выпьем.

Выпили. Влад отметил про себя поразительное спокойствие собеседника. Не постанова ли все это расследование? Не заказчик ли убийства сам Медведь?

— Жри давай, — усмехнулся Георгий Витальевич. — Остынет ведь.

***

Настя сама не знала, что нового она хотела увидеть на месте преступления, чего нет в протоколе осмотра.

«Всего два удачных расследования заказных убийств — и всё, возомнила себя профи», — ругала она себя по пути к месту убийства. — «Решила, что ты супердетектив, эксперт по осмотру мест преступления. Что ты там хочешь увидеть?»

«А как накинулась на эту бедную женщину, — продолжала Настя грызть себя. — «Блестящая работа», «Вы не следователь». А ты с чего следователь? Она намного опытнее тебя».

Она дошла до места и решила больше не думать о себе, а сконцентрироваться на деле.

Труп Давида Балоева уже был убран в целлофановый мешок, чтобы дождь или насекомые не повлияли на важные следы преступления. Хотя Настя сомневалась, что ДНК-экспертиза что-то найдёт. Высока вероятность, что убийца к жертве не прикасался.

Лицо Давида было перекошено. Первый выстрел в живот причинил ему невероятную боль, а второй в голову мгновенно его убил.

Ещё Настя обратила внимание на дыру от выстрела, которая была ровно посередине лба. Идеальная симметрия, почерк уверенного в себе профессионала.

В ее прошлых расследованиях киллеры были совсем не такими. Это были матерые уголовники, уже отсидевшие за убийства, но которые прежде не работали убийцами по найму. Они допускали ошибки и выдавали себя. Нужно было просто очистить голову и открыть глаза — зацепки оказывались очевидными.

Настя понимала — в этот раз будет не так. Будет гораздо сложнее.

Её мысли перенеслись к киллеру, убившему Давида. Убийца с непримечательным лицом. Интересно.

Хотел ли он убить Давида, когда заходил в парк? Или это было спонтанным решением в ходе встречи? Но если спонтанным, почему у него был с собой пистолет, да ещё и с глушителем?

«Потому что он киллер», — ответила сама себе Снеговая. — «Он вполне мог носить пистолет с глушителем исключительно для самообороны, профессиональная деформация».

К тому же пистолет очень маленький, компактный, удобный для скрытого ношения. Его не найдёт при случайном досмотре полицейский, его не заметит прохожий. Идеальное оружие для самообороны, оказавшееся оружием спонтанного убийства.

«Или не спонтанного,» — возразила она сама себе. — «По тем же причинам, которые я только что перечислила, этот же пистолет отлично подойдёт и для спланированного убийства».

Слишком мало фактов, чтобы строить предположения. Нужно больше узнать.

От размышлений её отвлек знакомый голос:

— Привет!

К ней подошёл её начальник, Дмитрий Евгеньевич Мжельский. Это был среднего роста, худощавый седой мужчина. Он выглядел сильно старше своих 55 лет, уже как настоящий старик. Мжельский помогал советами и закрывал глаза на просчеты молодой следовательницы, поэтому Насте удалось закрепиться в Главном Следственном Управлении.

— Рассуждаешь? — спросил он. — Есть версии?

— Пока нет, слишком мало информации, — ответила Снеговая.

— Ладно. Извини, я отходил поговорить по телефону. Очень много согласований. Тебя нормально встретили?

Настя вспомнила насмехавшуюся над ней блондинку.

— Да, пойдет.

Дмитрий Евгеньевич быстро раскусил её неискренность:

— Слушай, если она что-то грубое сказала тебе, ты не держи на неё зла. Сама понимаешь, у районных отделов не та же лафа по условиям, что у нас в управлении, все гораздо суровее. Так что огрызаются они не от хорошей жизни.

— Да мне глубоко плевать, — зло ответила Настя.

«Неправда. Тебе не плевать».

— Ну ладно, о чем я, — попытался сгладить неловкую ситуацию Мжельский. — Ах да, звонки, согласования. В общем, я выбил для тебя невероятно комфортные условия. Сможешь заниматься этим делом и только им, никакой параллельной работы.

— Дмитрий Евгеньевич, а почему именно я? — спросила Настя.

— У тебя стопроцентная раскрываемость по делам о заказных убийствах, ты специалист.

— Вы основываетесь на выборке из двух расследований!

— Слушай, — настойчиво произнес Мжельский. — Ты один из самых умных следователей, которых я видел. Тебе просто нужно перестать сомневаться в себе.

— Как будто это просто!

Помолчали.

— Ладно, неважно, — сказала Снеговая. — Расскажите, что ещё по условиям.

— Дело будет на моем личном контроле. Будет создана группа, ты её возглавишь. Могу включить в неё почти любых оперов убойного отдела МУРа, на твой вкус.

Настя задумалась на минутку.

— Точно нужны Аксенов и Наумов. И ещё двоих, посообразительнее.

— Тебе точно нужно сразу четверо оперативников в группе? — засомневался Дмитрий Евгеньевич.

— Точно. Вы сами говорили про невероятно комфортные условия.

— Справедливо. Сделаем. Уже есть идеи по направлению расследования?

— Пока только самые общие. Сейчас поеду в контору, готовить запрос в суд к завтрашнему утру. Нужно получить разрешение на обыск в доме убитого. Когда закончу, набросаю план следственных действий. Получится собрать группу сразу, как я вернусь из суда?

— Сделаем.

Снеговая посмотрела на начальника своими проницательными серо-зелеными глазами и спросила:

— Дмитрий Евгеньевич, а кто он, этот Георгий Балоев? Ведь это из-за него делом занимаемся именно мы, да?

Мжельский долго молчал. Потом ответил:

— Георгий Балоев — это очень влиятельный и очень опасный человек, Настя. Я знаю твою храбрость и твою принципиальную позицию по этому вопросу, но лучше бы тебе остерегаться его. Не спрашивай, почему.

Глава 2.

Понедельник, 21 октября.

Настя Снеговая вернулась в своё управление из суда и сразу же пошла в зал для совещаний, понимая, что опаздывает. Так и есть: все уже собрались и ждали только её.

Зал для совещаний был новеньким, с удобными стульями и изящным длинным столом. Атмосферу портили только унылые бежевые стены, которые почему-то всегда красят в этот тон.

Во главе стола сидел её начальник, глава управления Дмитрий Евгеньевич Мжельский. Рядом сидели четыре оперативника, у каждого из них была ручка и открытый блокнот.

Мжельский вопросительно посмотрел на неё. Настя сказала начальнику, что ходатайство удовлетворили, разрешение на обыск получено, а затем села на свободное место.

Двух оперативников она знала (это были Влад Наумов и Олег Иванович Аксенов), двое других были ей незнакомы.

Настя обрадовалась, что и Аксенова, и Наумова получилось привлечь к расследованию. Она знала, что оба они будут очень полезны для дела.

Снеговая догадывалась, что Влад нечист на руку, но закрывала на это глаза. У него было достаточно других качеств, бесценных для оперативника: сметливость, пронырливость, храбрость и умение идти до конца.

Подполковник Олег Иванович Аксенов был из совсем другой породы и отличался совсем другими талантами. Во-первых, это огромный опыт работы. Аксенову было за пятьдесят, он начинал работать ещё в советской милиции. Во-вторых, огромное количество выходов на осведомителей из самых разных кругов. В-третьих, умение говорить с каждым человеком на его языке. Если Влад добивался информации напором, а иногда и угрозами, то Олег Иванович умел располагать к себе людей. Среднего роста, с аккуратными усами, парой вставных золотых зубов и черными волосами с проседью. Он был из тех, кого уже с сорока лет в знак уважения даже в глаза зовут «Иванычем», без имени и фамилии.

Взглянув на незнакомых оперов, Настя приметила, что один довольно молод для убойного отдела МУРа (примерно её ровесник), а у второго аккуратно расчесанные, чуть ли не уложенные лаком, светлые волосы, а под свитером аккуратно выглаженная темно-синяя рубашка, а не футболка.

— Итак, коллеги, давайте начнём, — произнёс Дмитрий Евгеньевич. — Для начала познакомлю тех, кто впервые работает вместе. Анастасия Игоревна Снеговая, следователь нашего управления, специалист по заказным убийствам.

Насте резануло слух «специалист», но виду она не подала.

— А это — Денис Родин (кивок на светловолосого аккуратиста) и Андрей Дергачев (кивок на молодого), — продолжал Мжельский. — Оба оперативники убойного отдела МУРа. Простите, коллеги, не знаю ваши отчества.

Они посмотрели на него так, что стало ясно — обращения по имени-отчеству они и не желали.

— Денис до МУРа работал в управлении по борьбе с экономическими преступлениями и коррупцией, — продолжал Дмитрий Евгеньевич, — а Андрей работал «на земле», оперативником убойного отдела районного отделения. Со знакомством всё. Давайте к делу.

Мжельский откашлялся.

— Там наверху этому делу придают очень большое значение, — сказал он. — Поэтому дело будет у меня на личном контроле. Каждый понедельник буду участвовать во встречах оперативно-следственной группы и, надеюсь, видеть прогресс вашего расследования. Кроме того, Анастасия Игоревна, будьте готовы к тому, что сверх этого я могу вызвать вас в любой день и узнать, как идёт работа по делу.

Снеговая кивнула.

— Хорошо, на этом у меня всё, — сказал Мжельский. — Передам слово Анастасии Игоревне.

Настя рассказала всё, что узнала вчера на месте преступления и из открытых источников. Затем она начала рассказывать свой план расследования:

— Как видите, коллеги, у нас очень мало информации. Мы не только не знаем, кто убийца и где он прячется, но и не знаем, было ли убийство заказным или нет. В такой ситуации, у нас, к сожалению, недостаточно фактов для обоснования версий.

Насте показалось, что на словах «не знаем, кто убийца» Влад слегка улыбнулся. Наверное, показалось.

— В связи с этим, — продолжала Снеговая. — Нам придётся двигаться наугад, почти вслепую, пытаясь на ощупь ухватить хвост преступника или хотя бы горсть сведений, чтобы до него добраться.

Оперативники смотрели на неё выжидательно и пока ничего не записывали в свои блокноты.

Настя перешла к конкретике:

— Первое наше направление — поиск киллера. В Москве уже введен план «Перехват», машины на выезде досматривают, на вокзалах и в аэропортах усилены меры безопасности. Точного словесного портрета убийцы у нас нет, поэтому ищут подозрительных лиц или оружие. Вряд ли эти меры что-то дадут, но, может быть, нам повезёт. Еще открыта «горячая линия» для свидетелей произошедшего убийства. Если кто-то вспомнит что-то подозрительное и расскажет, мы можем узнать что-то об убийце. Опять же, маловероятно что это сработает, но попробовать стоит.

Я уже назначила экспертизы. Возможно, дактилоскопия поможет идентифицировать киллера по отпечаткам пальцев. Возможно, баллистики смогут идентифицировать пистолет, из которого стрелял киллер и, пройдя по цепочке, мы сможем дойти до убийцы. Тут вероятность успеха чуть выше, но тоже не очень большая.

Кроме того, проводится биллинг телефонных переговоров в районе места преступления. Если убийца координировал свои действия с заказчиком по телефону, мы об этом узнаем. Это ошибка, которую киллеры-дилетанты допускают часто. Опять же, высока вероятность, что перед нами не дилетант, но попробовать нужно.

— Олег Иванович, — продолжала Настя. — Мне нужно, чтобы вы поговорили со своими осведомителями в рядах организованных преступных сообществ. Пригодится любая информация. Кто мог совершить такое убийство, кто мог его заказать, по каким причинам, что вообще говорят об этом убийстве.

— Принял, — коротко ответил Иваныч, сделав пометку в блокноте.

— Еще нужно провести проверку всех живущих в Москве лиц, отбывших наказание за убийство по найму. Я уже отправила запрос. Указала, что это срочно. Надо проверить их алиби и вообще присмотреться к ним. Влад, это я поручаю тебе.

— Как всегда мне самое неприятное, — усмехнулся он. — Ладно-ладно, не спорю.

— Хорошо, — сказала Настя. — Теперь поговорим о поиске заказчика. Мы проведем обыски дома у убитого и в офисе, попробуем найти ежедневник, запароленные папки на ноутбуке, «левые» документы — всё, что поможет вывести на заказчика. Денис, Андрей — поедете со мной на оба обыска.

Те кивнули.

— Нам нужно опросить ближайших родственников и коллег убитого. Его мать недавно скончалась, жены и детей у него нет, но у него есть отец, сестра и брат. Кроме того, нужно поговорить с его секретаршей, его заместителем, возможно, с финансовым директором его компании. Этим мы с Денисом и Андреем займёмся в офисе, одновременно с обыском. В скором времени наши специалисты найдут способ разблокировать телефон убитого. Телефон мы тоже изучим. Еще у нас есть надежда на осведомителей Олега Ивановича — возможно, они укажут нам на заказчика.

— Звучит как хороший план, — попробовал приободрить всех Дмитрий Евгеньевич.

— Шляпа полная, конечно, — ответила ему Настя. — Но это лучшее, что пришло мне в голову в нашей ситуации. Попробуем зацепить что-то вслепую. Всем спасибо, давайте работать.

***

Перед тем как отправиться на обыск, Снеговая позвонила Георгию Балоеву, номер которого ей дала язвительная следовательница.

— Алло.

— Здравствуйте, я Анастасия Снеговая, следователь Главного Следственного Управления Следственного комитета.

— И что?

— В первую очередь, примите мои соболезнования в связи со смертью вашего сына. — сказала Снеговая с наигранным сочувствием. Она пыталась расположить его к себе.

— Девушка, я занятой человек, говорите по делу, — недовольно ответил собеседник.

— Простите. Дело в том, что я получила разрешение на обыск в квартире вашего сына, — Настя взяла более деловой тон.

— Моего сына?! Зачем обыскивать его квартиру? Он же жертва, а не подозреваемый! — возмутился Балоев.

— Мы считаем, что убийство вашего сына могло быть заказным, — объяснила Снеговая. — А значит, обыск может помочь нам обнаружить следы и привести к заказчику преступления.

— Девушка, давайте вы сначала определитесь, заказное убийство или нет, а потом будете проводить обыск в доме моего сына.

Настя вздохнула. Ни человечный, ни деловой тон не сработали — приходилось переходить на язык грубой силы.

— Георгий Витальевич, я разыскиваю опасного убийцу, а значит, буду проводить те следственные действия, которые считаю нужным, вне зависимости от вашего мнения, — твердо произнесла Снеговая. — Также обращаю ваше внимание на то, что воспрепятствование осуществлению предварительного расследования — это преступление, наказание за которое предусмотрено статьей 294 Уголовного Кодекса Российской Федерации.

Собеседник Насти задумался.

— Ладно, — сказал Балоев. — Что вы от меня хотите?

— Мне нужен ключ от квартиры вашего сына. Тем, что был у него при себе, мы воспользоваться не можем — он хранится как вещественное доказательство. Также хотелось бы поговорить с вами. Мы полагаем, что убийство вашего сына может быть связано с управлением вашей компанией.

Длинная пауза.

— Мой личный помощник приедет к дому Давида через час, откроет ворота для вашей машины и впустит вас в квартиру, — наконец произнес Балоев.

— А насчёт разговора с вами?

— Вызывайте повесткой, — проворчал Георгий Витальевич и повесил трубку.

***

Личный помощник Балоева был похож на робота: говорил безэмоциональными фразами и удалился, как только Настя, Денис и Андрей оказались в квартире и нашли понятых для обыска.

Квартира была большой (двухэтажная, две комнаты, кухня и столовая на первом этаже и три комнаты на втором), но казалась какой-то необжитой. В столовой была лишь пара стульев, а в гостиной с мебели даже не были сняты чехлы. Настя подумала, что хозяин квартиры редко был дома из-за постоянной работы и частых ночевок в загородном доме отца.

— Что ищем, Анастасия Игоревна? — спросил Андрей.

— Давай «Настя» и на «ты», — ответила Снеговая. — Нужно проверить квартиру на предмет тайников. Андрей, займешься?

— Сделаю.

— Мы с тобой, Денис, попробуем найти ежедневник, ноутбук, планшет. Документы с работы тоже пригодятся.

Ежедневника и документов в квартире не было, а вот ноутбук и планшет нашли. Что удивительно, у гаджетов не было пароля. Настя вспомнила защищенный телефон Давида. Интересно.

— Ноутбук на мне, а планшет на тебе, — сказала она Денису.

— Понял.

Настя начала изучать ноутбук убитого.

Чистая история на всех трех установленных браузерах. Пустая корзина. Много документов, связанных с работой фирмы: договоры, платежки, ответы на деловые письма. Их беглый анализ не выдает ничего предосудительного.

Почти никакой личной информации ˗ нет ни фотографий, ни видеозаписей, ни папки с порно или эротикой. Зайти в социальные сети тоже не получается.

Зато есть несколько фильмов: «Крестный отец», «Крестный отец-2», «Лицо со шрамом». Давид явно любил фильмы про мафию. В другом ключе игры: «Цивилизация», «Total War», «Герои». Покойный, похоже, любил стратегии старой школы.

— Такое чувство, что кто-то был здесь до нас и все почистил — задумчиво сказала Настя Денису.

— По планшету могу сказать то же самое, — ответил тот.

Через пару минут зашёл Андрей и сказал, что тайников не нашел.

— Ладно, давайте писать протокол, — сказала Снеговая. — Отпустим понятых и сами тоже по домам. В офис Давида поедем завтра, там работы на весь день.

— У вас тоже пусто? — спросил Андрей.

— Не совсем, — ответила Настя. — Кажется, у нас есть подозреваемый.

***

Влад Наумов был доволен. Ответ на запрос по поводу освободившихся из мест лишения свободы придёт не раньше завтра, так что по расследованию Насти он был пока не задействован. От других дел его освободили, и он успел передать их другим операм уже утром.

Он сел в подержанный японский внедорожник и сделал несколько звонков по делам бизнеса Медведя, после каждого из которых добавлял в приложение-ежедневник телефона новые записи. Заехал в бургерную, где неспешно, с наслаждением, поел. Позалипал в телефон и с большим запасом по времени поехал на Речной Вокзал встретиться с Артуром, оружейником Медведя.

Влад не сразу нашел нужный торговый центр. Поднялся на последний этаж в зону фудкорта. Отстоял длинную очередь, взял себе картошку в KFC и сел ждать оружейника.

Артур тоже пришёл заранее, поздоровался с Наумовым и двинулся в Макдоналдс. Сел напротив с бигмаком, наггетсами и колой.

— Почему фудкорт? — спросил Влад.

— Это отличное место встречи для таких как мы, — сказал оружейник. — В обычные кафе люди приходят приятно провести время, сидят, неторопливо едят, смотрят по сторонам. Если ты говоришь о пушках и деньгах, можешь привлечь внимание.

— А сюда приходят пожрать.

— Абсолютно верно. На людей за другими столами всем плевать.

Артур был в черном свитере и темно-синих джинсах. Высокий, широкоплечий, с бритой головой. Было непонятно, сколько ему лет. 32? 57? Но Влад предположил, что человек, занимающий такой ответственный пост, не мог быть моложе 45 лет.

— Давай к делу, — предложил Наумов. — Расскажи про Омара.

— Не думаю, что это сильно поможет. Видел я его один раз, в мае прошлого года, — начал Артур. — Он приехал ко мне на склад за оружием.

— Много взял?

— Много.

— Сколько?

— У меня было мало снайперских винтовок. Все русские, СВДшки, всего пять. Взял все, и патроны к ним. Ещё три автомата Калашникова, тоже с патронами и одиннадцать пистолетов, их без патронов, только с той обоймой что внутри.

— Одиннадцать?!

— А ты думал. Обстоятельный молодой человек. И глушители взял, тоже одиннадцать.

— Какие пистолеты?

— Шесть наших простых русских «ТТшек». Три девяносто вторых «беретты», тоже классика. И два «Глока 26».

— Что за «Глок 26»?

— Маленький, компактный пистолетик, его называют «карманным». Настолько мелкий, что можно спрятать в потайную кобуру, и никто кроме редких специалистов вроде меня ничего не заметит.

— Из такого он и убил Давида, — задумчиво произнес Влад.

— Да, вот так всё получилось, — в тон ему ответил Артур.

Помолчали.

— Ладно, — спросил Наумов. — Расскажи про него. Внешность, одежда, возраст примерный, привычки, может быть, говорил про себя что.

— Внешность обычная. Одет был в толстовку черную с капюшоном и джинсы. На вид лет 27-28. Про себя ничего не говорил. Лицо сейчас и не вспомню уже, не буду врать.

Влад невесело усмехнулся:

— Уже второй человек не может его нормально запомнить.

— В этом и есть профессионализм киллера, мой друг, — рассудительно ответил оружейник.

— Угу. Ты вот что расскажи. Ты мне перечислил 19 единиц оружия — как этот профессионал всё увез от тебя? У него что, грузовик был?

— Не, не грузовик, зачем. Обычная ГАЗелька. Мы с ним поставили ящики с оружием под самый низ, заставили их ящиками с каким-то барахлом, — ответил Артур.

— И номер ты, конечно, не запомнил?

Оружейник хитро улыбнулся:

— Запомнить-то я конечно не запомнил. Но я всегда записываю, кто на какой машине ко мне приезжал забирать оружие, чтобы потом можно было человека найти.

— Красава! Диктуй номер.

***

Олег Иванович Аксенов ждал осведомителя в парке Сокольники. Он любил этот парк, который напоминал ему о далеком советском детстве, когда мир был куда понятнее и проще. Именно тогда он, маленький Олежка, впервые задумался стать милиционером. Он хотел бороться с несправедливостью и охранять покой простых советских граждан.

Но сейчас Олег думал не о детстве, а о другом парке, где убили молодого, ещё не успевшего жениться и обзавестись детьми, осетинского парня. Убил кто-то, кому Давид Балоев доверился.

Наконец осведомитель явился. Это был низкий, полноватый, смуглый мужчина с коротким ежиком седых волос.

— Здорово, Иваныч!

— Здравствуй, Мурад, здравствуй, дорогой.

Они пожали руки и притянули друг друга в объятия, похлопав по спине — странный жест, которым мужчины выражают дружескую привязанность, сохраняя мужественный вид.

Мурад был самым старым и самым ценным из осведомителей Аксенова. Он появился в Москве в начале девяностых. Никто точно не знал, откуда и зачем он приехал. Мурад быстро освоил редкую и опасную профессию, став торговцем информацией.

Помимо русского, Мурад в совершенстве знал чеченский, азербайджанский, аварский, даргинский, лезгинский и фарси, мог объясняться на грузинском и армянском. У него было мало друзей, но повсюду были знакомые, знакомые знакомых и знакомые знакомых знакомых.

Он продавал полицейским секреты разных преступных кланов, а кланам — секреты полиции и друг друга. Кто-то платил деньгами, кто-то, как Иваныч, взамен обеспечивал Мураду защиту и покровительство, а кто-то помогал Мураду с его хобби — торговец секретами любил женщин из экзотических стран и качественную марихуану.

— Ну, рассказывай, Мурад, как сам, как Алия? — начал Аксенов издалека.

— Да как обычно, Иваныч, кручусь-верчусь, зарабатываю на хлеб как могу. Дочь хорошо, учится, сессия скоро, переживает. Как ты, как дети?

— Дети работают, я работаю, как белки в колесе, если честно. Даже увидеться некогда.

— Это нехорошо, Иваныч. Работа — работой, но дети — это в жизни главное. Надо с ними встречаться, общаться, все дела, — философски заметил Мурад.

Помолчали.

— Ладно, Мурад, расскажи, что нарыть успел, порадуй старика, — перешел к делу Олег Иванович.

— Скажу честно — пока не очень много. Если и был заказ на убийство Давида Балоева, то его тщательно скрывали и до моих ушей он не дошел, — ответил Мурад.

— Были ли у Давида враги?

— Лично у него нет, а вот у осетинского клана были. Но они, сам понимаешь, не с младшего Балоева бы начали, а со старшего.

— Что за враги?

— С ними давно грузины враждуют. А еще есть инфа, что на Лубянке важные люди копают против Балоева.

Аксенов задумался. О ком спрашивать? Решив, что познания Мурада о грузинском преступном сообществе намного превышают его познания о планах высокопоставленных офицеров ФСБ, он спросил:

— Какие грузины?

— Клан Лаши Старого, очень влиятельного «вора в законе».

Олег Иванович достал блокнот, сделал быструю пометку, приготовился записывать дальше.

— Из-за чего враждуют?

— Бизнес, как всегда. Грузинам принадлежит крупная компания по строительству автомобильных дорог, главный конкурент «Автодорстройэкса» Балоева. Сейчас большой тендер на строительство в Нижегородской и Владимирской областях. Кто его выиграет — получит очень большой куш. Про то, как у нас воруют на строительстве дорог, сам знаешь.

Иваныч кивнул.

— Есть и принципиальные причины у их конфликта, — продолжал Мурад. — Лаша Старый лет на двенадцать старше Балоева. Он из воров старой закалки и Балу он искренне презирает.

— Балу? — не понял Аксенов

— Ну, так Балоева зовут в других кланах. А свои уважительно зовут Медведем.

— Понятно. За что презирает?

— Ворам, кто на авторитет претендует, не положено семью и детей иметь, ты знаешь. А Балу не просто завел — ввел сына в бизнес.

— Так может это месть, за то, что «понятия» нарушил?

— Я не думаю, Иваныч. Лаша человек прагматичный. Если бы он начал всех, кто не по «понятиям» живёт убивать, Москва-река бы уже кровью переполнилась. Нет, он понимает всё и на обострение просто так не идёт.

— Ага. Понятно.

Олег Иванович задумался, формулируя в голове следующий вопрос. Наконец, произнес:

Расскажи мне про Давида Балоева и про осетинский клан.

— Клан Балоевых очень сильный и очень влиятельный, — начал рассказывать Мурад. — Он крышует множество мелких коммерсантов по всей Москве, ворует кучу денег на госзакупках: строительстве дорог и продаже химических удобрений. В ночных клубах Балоева можно снять шлюху или купить экстази, а это тоже большой доход. Есть у Балу и легальный бизнес: сеть аптек, ресторан «Алания» и немецкий филиал «Владхимбио».

А еще парочка «магазинов» ему принадлежат, но это не подтверждено.

«Магазинами» называли онлайн-магазины, продающие наркотики. Ты переводишь деньги, а тебе скидывают через мессенджер адрес, где «кладовщик» оставил «закладку». Это исключало личную встречу продавца и покупателя.

— Хорошо. Какое место в бизнесе Балоева занимал его сын?

— Важное, конечно. Некоторым людям Балу-младший просто передавал приказы отца, некоторыми командовал сам. Балу-старший все больше полномочий передавал ему, наверное, уже собирался на покой.

— Говоришь, убивать его нет смысла?

— Я не так говорил. Я говорил, что начали бы со старшего Балоева, — поправил Мурад.

— Теперь понял. Сколько вообще бойцов у осетинского клана?

— Своих бойцов не очень много: примерно три-четыре бригады по четыре-пять человек. Все осетины, большинство ранее судимые.

— Так мало людей на такой большой бизнес? — удивился Аксенов.

— На Балоева работает много «оборотней». Его люди есть везде: в районных отделах МВД, в ФМС, следственном комитете, прокуратуре. В твоей конторе тоже, кстати.

Олег Иванович скривился, но только на секунду.

— Самое интересное, — продолжил Мурад, — Балу их держит, чтобы до его бизнеса не докапывались. А еще они выполняют его каждодневные поручения, будто обычные бойцы. За это Лаша Старый его тоже презирает.

Аксенов уже обдумывал следующий вопрос, довольно тонкий. Здесь требовалась особая осторожность.

— Скажи, а есть ли у Балоева свой киллер? — спросил он. — И если есть, то кто и как Балоев передавал ему приказы?

Мурад улыбнулся и ответил вопросом на вопрос:

— Думаешь, Балу-старший заказал Балу-младшего?

Олег Иванович тоже улыбнулся:

— Я ничего не думаю. Пусть лошадь думает, у неё башка большая. Я пока просто спрашиваю.

— Это ты прав, конечно, Иваныч. Киллер был. Его привезли из Средней Азии, из какого-то специального лагеря. Но больше я ничего не знаю. О таких делах много не болтают.

— Даже кличку не знаешь?

— Увы.

Аксенов обдумывал услышанное. Скорее всего Лаша Старый здесь ни при чем. Дело не в том, что он начал бы со старшего Балоева, а в том, что Давид — заменяемая фигура. Также конфликт осетин и грузин проходил по линии «Автодорстройэкса», а младший Балоев формально возглавлял другую контору — «Владхимбио». Впрочем, до конца Лашу исключать нельзя.

Старший Балоев — более вероятный заказчик убийства. Это бы объяснило, почему Давид так легко отпустил охрану — не ожидал от киллера подвоха. Здесь только неясен мотив. Мурада про это спрашивать лучше не надо. Вероятно, он не знает, а ещё может донести Балу, что тот подозреваемый.

— Ты же не думал, Иваныч, что твой старый друг Мурад принёс тебе только пережеванные слухи, вдруг прервал мысли Олега Ивановича торговец секретами.

— Говори уже!

— Лаша Старый готов встретиться. Он понимает, что он главный подозреваемый и хочет объяснить, что непричастен.

— Со мной встретиться?

Мурад вздохнул:

— В том и дело, что не с тобой. Говорит, что хочет только главного следователя по делу и только на своей территории. Кафе «Зестафони», послезавтра, семь вечера.

***

Примерно в то же время, когда Олег Иванович и осведомитель расстались, Настя наконец-то приехала домой.

Разумеется, самая большая трата времени в процессе обыска была связана не с интересными вещами (анализом ноутбука и планшета Давида), а с бумажной работой — отражением всего в протоколе и объяснением понятым, где именно они должны расписаться.

Снеговая понимала, бумажная работа нужна, благодаря ней человек со стороны (прокурор, надзирающий за следствием или другой следователь, расследующий аналогичное дело) сможет ознакомиться с ходом расследования. Но этого понимания все равно не хватало: на неё навалилась усталость.

Когда она последний раз была в отпуске? Год назад? Или больше?

«Закончу это дело и возьму отпуск», — пообещала себе Настя.

Она зашла на свою маленькую кухню, нашла в холодильнике сосиски и поставила их в микроволновку. Такой себе ужин, но сил готовить что-то более изысканное не было.

Её мысли вернулись обратно к делу.

Мог ли Георгий Балоев заказать убийство своего сына? Вполне. Во-первых, он связан с мафией, а значит, имел выход на киллера или посредника. Это же дает и мотив — конфликт между отцом и сыном, связанный с их ведением нелегального бизнеса. Во-вторых, «почищенные» ноутбук и планшет Давида. Очень похоже на сокрытие улик, а доступ в квартиру сына был только у Балоева-старшего. Наконец, если ты сын главы мафиозного клана, то ты скорее уединишься с киллером, работающим на этот клан. Это упростит убийце задачу.

«Нет, стоп!», — возразила Снеговая сама себе. — «Если у сына с отцом был конфликт, то он точно не уединился бы с киллером, а был настороже».

И тут же придумала несколько возражений на это.

Во-первых, Давид мог считать конфликт исчерпанным и ничего не бояться. Во-вторых, он мог думать, что отец никогда бы не решился убить своего сына, даже имея с ним конфликт.

Тут Настю осенило. Он мог встретиться с киллером, работающим на клан, чтобы заказать ему убийство своего отца! Но отец сделал заказ на сына первым. Или предложил больше.

Микроволновка выключилась. Настя достала сосиски и начала жадно есть, продолжая рассуждать:

«Мы разобрались, что Георгий Витальевич имел возможность заказать убийство своего сына. Но какой у него мотив? В чём был их конфликт?».

Фактов не хватало. Но можно было сделать теоретическое предположение. «Нужно попробовать понять, как думает этот человек.», — сказала себе Снеговая.

Итак, я Георгий Балоев. Мне шестьдесят лет, в молодости я отсидел в тюрьме, вышел оттуда хитрым и осторожным. Я больше не попадался и сколотил себе огромное состояние, значительная часть которого досталась мне преступным или полулегальным путём.

У меня есть старший сын. Его я посвятил в свой бизнес и дал возможность управлять одной из двух моих крупнейших компаний. Скорее всего мне пришлось посвятить его и в нелегальные сферы.

За что я мог бы убить своего сына?

Ревность, женщин и шерше ля фам можно отбросить сразу. Нет, я ещё могу что-то в постели (Настя улыбнулась своим мыслям), но вряд ли любовницы что-то значат для меня как люди. Меня растили в консервативной семье, и я привык относиться к женщинам свысока. Убивать сына из-за бабы я бы точно не стал.

Месть тоже исключается. Вряд ли сын мог так сильно навредить, что мне захотелось ему отомстить. Я куда влиятельнее его. А если и навредил, то давно сбежал бы и не встречался с киллерами уж точно.

Корыстных выгод от смерти сына я не получу никаких. Сыну не принадлежит доля в моем бизнесе, а его московская квартира стоит примерно столько, сколько я зарабатываю за квартал (или даже за месяц).

Опасность. Вот это гораздо теплее. Если я и мог убить сына, то только из-за того, что он стал мне опасен. Возможно, он хотел отобрать мой бизнес и/или даже убить меня.

Настя задумчиво жевала последнюю сосиску.

«Завтра я поговорю с Георгием Балоевым в офисе компании его сына. Надеюсь, получится его там застать», — сказала она себе. — «Завтра я буду лучше знать, что он за человек и мог ли он рассуждать, как рассуждала сейчас я. Завтра».

***

Уже через час после встречи Артуром, Влад Наумов, постучавшись, зашёл в кабинет Матвея — своего старого приятеля, занимающего важный пост в ГИБДД. По кислому выражению лица хозяина кабинета он быстро понял, что зацепки не сработали.

— Ну как? — всё же спросил он с надеждой.

— Как в анекдоте: есть две новости, — ответил Матвей.

— Начни с хорошей тогда.

— Обе плохие.

— Блять, — Влад сел на стул.

— Машина, о которой ты говорил, в угоне. Дата угона совпадает с датой, которую назвали.

Наумов вздохнул:

— Вторая плохая новость в том, что ни машину, ни угонщика не нашли?

— Ты прав только наполовину, — сказал Матвей. — Угонщика не нашли, а машину да.

Влад почувствовал себя как приговоренный к смерти, которому отменили приговор прямо перед казнью.

— Где нашли? — полушепотом спросил он, боясь спугнуть.

— В лесу за МКАДом. Сгоревшую. На следующий день после угона.

Наумов молчал. Он реконструировал в своей голове произошедшее. Все складывалось в одну логичную последовательность.

Омар приехал на своей машине в лес. Выбрал время, когда грибников или отдыхающих мало или нет совсем. Оставил машину там, сам добрался до Москвы на электричке, автобусе или попутке. Нашел подходящую машину недалеко от места, где располагался склад с оружием. Угнал. Быстро приехал к Артуру (недалеко же). Погрузил коробки с оружием. Сел в угнанную машину, доехал до того места, где бросил свою. Дождался ночи. Ночью перетащил оружие. Поджёг угнанную машину. Поехал с оружием к себе домой.

«Наглый, но не слишком хороший план», — подумал Влад. — «Его могли задержать гаишники».

«Да нет, не так уж много рисков», — возразил он сам себе тут же.

Омар знал, что у него есть время. Пока водитель обнаружит угон, дойдёт до полиции (это если он сразу пойдёт в полицию, а не будет искать тачку сам). Его примет опер, выслушает, объявит машину в розыск. Пока информация о розыске дойдёт до постов ДПС, есть куча времени, чтобы доехать до склада, загрузиться и уехать с трассы.

Ночью вероятность, что остановят именно тебя, если ты не превышаешь скорость и не едешь как пьяный, очень мала. На крайний случай у Омара был пистолет, чтобы застрелить постовых.

— Ты о чём задумался? — вырвал его из размышлений об убийце Матвей.

— Да так, — сказал Влад. — Думаю, где теперь его искать.

У Влада зазвонил телефон. Снова играла песня Янки Дягилевой о медведе.

— Алё.

— Здорово. Как прошло с Артуром? Дал тебе какую-то зацепку? — спросил Георгий Витальевич.

— Дал, но она оборвалась, — ответил Наумов.

— Обидно. Короче, я нашёл Джамиля, — сказал Медведь. — Он готов завтра, в 16:30, встретиться с тобой в чайхане. Мы с ним тоже там встречались. Адрес я тебе скину.

— Хорошо.

Георгий Витальевич повесил трубку.

Влад Наумов рос в детдоме. Их воспитательница часто говорила им не злиться на судьбу за то, что с вами случается. Будьте благодарны Господу за каждый новый день. Тогда он будет каждый день давать вам новые возможности.

Влад не знал, есть ли Бог, но точно не был благодарен Ему за каждый новый день. В одном он был согласен — каждый день Бог (ну или судьба, как угодно) даёт нам новые возможности. Не сработала одна зацепка — завтра будет другая. Может быть, с ней повезёт больше.

Глава 3.

Вторник, 22 октября.

В зал аэропорта «Шереметьево» прошла одна из первых пассажирок рейса «Мюнхен — Москва». Это была девушка лет тридцати с небольшим, вся в чёрном: дорогое черное пальто, черная длинная юбка поверх черных колготок и черные полусапожки без каблука. Дополняли все это её длинные, вьющиеся черные волосы до середины спины и тёмно-карие глаза. Её звали Марианна Балоева.

Марианна шла спокойным, размеренным шагом, ровно держа спину и уверенно глядя вперед. В каждом её движении сквозила четкая, несомненная убежденность в собственной красоте и значимости. Она одной из первых взяла с багажной ленты свой аккуратный, небольшой темно-синий чемодан (багаж пассажиров бизнес-класса помечали специальной биркой и отправляли на ленту первым) и двинулась к выходу, где её уже ждали.

Георгий Витальевич Балоев крепко обнял свою дочь и поцеловал в щёку.

— Как долетела, всё в порядке? — спросил он.

— Да, все нормально.

— А почему вещей так мало? — удивился он, посмотрев на чемодан.

— Здесь все самое необходимое, — объяснила Марианна. — Остальное моя ассистентка отправит на неделе экспресс-доставкой. Если что-то понадобится срочно — куплю тут.

Отвечая, она смотрела не на отца, а на людей справа и слева от него. Судя по всему, Георгий Витальевич взял с собой двух охранников даже в аэропорт — то редкое место, куда сложно пронести оружие.

Отец кивнул, одобряя решение дочери.

Через несколько минут они уже ехали в Москву на заднем сиденье «Infinity». Один из охранников вел машину, второй сидел впереди. Было и две машины сопровождения, в каждой по четыре охранника. Разумная мера предосторожности для человека, у которого застрелили сына.

На МКАДе они встали в пробку (было утро буднего дня), и Марианна решила начать тяжелый разговор именно сейчас, а не ждать до офиса.

— Папа, позавчера по телефону ты попросил, чтобы я заняла место Давида, — сказала она.

— Всё так.

— Ты имел в виду только место Давида во главе «Владхимбио» или не только? — Марианна подчеркнула интонацией слово «не только».

— Не только.

Марианна вздохнула. Значит, ей придется заниматься нелегальным бизнесом отца. Это сулило куда больше денег и власти, но и больше рисков.

Георгий Балоев повернулся к дочери и посмотрел на неё очень внимательно:

— Хочешь отказаться? — спросил он разочарованно.

— Нет. Просто уточняю границы своей ответственности.

Отец кивнул.

— Молодец. Я знал, что на тебя можно рассчитывать, — сказал он.

— Вопрос в том, будут ли твои ребята подчиняться женщине, — задумчиво произнесла Марианна.

— Женщине с улицы — не будут. Но ты не она. Ты моя дочь.

Марианна ничего не ответила, подалась вперед и посмотрела на охранников на передних сиденьях. Их каменные лица ничего ей не сказали.

— А Заур? — спросила Марианна, — Ты не думал снова взять его в бизнес?

— Думал, но недолго, — ответил Георгий Витальевич. — В прошлый раз он отказался, не думаю, что в этот раз что-то изменилось. Захотел бы — позвонил сам.

— А на похоронах он был?

— А не было ещё похорон. Делали вскрытие, тело отдадут только сегодня. Алан встретит тело, отдаст гробовщику.

Аланом звали личного помощника Балоева — очень полезного, неутомимого человека, который никогда не задавал лишних вопросов.

— Гробовщик поработает с телом, — продолжал Георгий Витальевич. — Похороны вечером. Пока есть время, обсудим в офисе твою новую работу. Давай тогда твои оставшиеся вопросы отложим до офиса, ладно?

— Ладно.

Балоев проявлял невероятную выдержку, когда говорил о теле Давида. На его лице не дернулся ни один мускул, ни говоря уже о рыданиях. Возможно, он все выплакал в первые часы после убийства. Возможно, это была его стальная выдержка — он не мог терять лицо перед дочерью и охраной.

«А возможно», — вдруг подумала Марианна. — «Ему просто плевать на Давида. И на Заура. Может быть, и на меня ему тоже плевать».

***

Компания «Владхимбио» занимала целый этаж в пятиэтажном, вычурно сделанном «под старину» офисном здании на Красной Пресне. Поднявшись на лифте, Марианна и Георгий Витальевич направились в кабинет генерального директора, пустовавший после смерти Давида. Охранники остались в приемной, где сидела секретарша Оксана. Отец и дочь наконец-то остались наедине.

Они обсуждали новую работу Марианны не больше получаса, когда услышали по селектору голос Оксаны:

— Георгий Витальевич, звонили с охраны — к нам идут следователь Следственного Комитета и двое сотрудников МУРа.

— Не дают спокойно поработать, — проворчал Балоев. — Ладно, пусть идут.

— Что мне им рассказать? — спросила Марианна отца.

— Ничего. Попросят дать объяснения — говори, чтобы вызывали повесткой. Как вызовут — будем думать.

Через полминуты в кабинет уже входили Настя, Денис и Андрей.

Снеговая была в длинном сером пальто, под которым был изящный брючный костюм. В руках — черный портфель с документами.

— Здравствуйте, Георгий Витальевич, — сказала она. — Я следователь Главного Следственного Управления Следственного Комитета Анастасия Снеговая, мы говорили с вами по телефону. Это мои коллеги из Московского Уголовного Розыска — майор Денис Родин и капитан Андрей Дергачев.

Все трое вошедших показали свои удостоверения.

— А вы, простите? — обратилась Настя к Марианне.

— Я Марианна Георгиевна Балоева. — ответила та и неожиданно для себя добавила. — Новый генеральный директор «Владхимбио».

— Очень хорошо, — сказала Снеговая. — Раз уж и собственник, и генеральный директор здесь, быстро объясню, зачем мы пришли. У нас есть постановление на обыск в вашем офисе.

Она показала постановление

— Вчера перерыли квартиру моего сына, а сегодня будете у него в офисе копошиться? — произнес Георгий Витальевич возмущенно.

Взгляд Насти, казалось, мог прошить Балоева насквозь, а голос был холоднее зимнего ветра:

— Вы, должно быть, до сих пор не поняли с кем имеете дело. Я вам не девочка на побегушках, я следователь Главного Следственного Управления, которое занимается особо опасными преступлениями. Я уже говорила вам по телефону, я разыскиваю опасного убийцу и, возможно, его влиятельного соучастника.

На слове «соучастника» она сделала короткую паузу.

— Если для этого мне придется перевернуть вверх дном каждый квадратный метр этого гребаного офисного центра, — продолжала Снеговая, — я переверну, не сомневайтесь. И закон здесь будет на моей стороне.

Георгий Витальевич помолчал, подумал и сказал:

— Ладно. Что вам нужно?

— Так бы сразу. Нам нужны все значимые документы «Владхимбио» за то время, когда генеральным директором был Давид Георгиевич, то есть за последние три с небольшим года. Договоры, исполнительные документы по ним, письма контрагентам, бухгалтерская отчетность, документы для участия в государственных закупках.

— А не слишком много? — возмутился Балоев.

— Не выдадите сами — найдём в ходе обыска, — ответила Настя. — Сэкономьте ваше и наше время, пожалуйста.

— Ладно. Что ещё?

— Нам нужно осмотреть рабочий компьютер вашего сына, — Снеговая указала на стоящий на столе ноутбук. — Этим займется Денис.

— Это всё?

— Ещё я бы хотела поговорить с сотрудниками вашей компании, а точнее с секретарем Давида Георгиевича, заместителем генерального директора и финансовым директором компании. И с вами, конечно, — сказала Настя.

— Хотите поговорить — вызывайте повесткой, — отрезал Георгий Витальевич. — Я свои права знаю.

— Я тоже хочу, чтобы все было официально, по закону, — сказала Марианна.

Снеговая внимательно посмотрела на них.

— Да что с вами не так?! — спросила она. — Вашего сына и вашего брата застрелили, я из кожи вон лезу, чтобы найти его убийцу, а вы говорите со мной пренебрежительно, делая одолжение. Да я на вашем месте уже сто раз сама бы пришла к следователю и рассказала ему все что знаю!

— С нами все в порядке, — резко сказал Балоев. — Я просто знаю таких как вы. Вы используйте любой повод, чтобы нарыть как можно больше на крупного бизнесмена. А потом трясете с них деньги или вовсе отжимаете бизнес. Поэтому с вами я буду говорить только по официальной процедуре и только в присутствии адвоката.

Настя покачала головой.

— Я предполагаю, что некоторые мои коллеги действительно могут так поступать, — сказала она. — Но я не из их числа. Если передумаете и решите поговорить со мной до того, как придет повестка, то вот моя визитка.

***

Через три с половиной часа все документы были собраны и описаны, а протокол обыска — составлен. Андрей пошел загружать коробки с документами в машины, а Денис — осматривать рабочий компьютер Давида Балоева.

Насте повезло — все трое сотрудников «Владхимбио», с которыми она хотела побеседовать, согласились и без вызова повесткой. Ей даже выделили одну из переговорных комнат компании — со стеклянными дверями, доской с маркерами и длинным белым столом.

Первой в переговорку зашла бывшая секретарша Давида — Оксана. Это была высокая, худощавая девушка лет двадцати семи, с правильными чертами лица и красивыми светло-русыми волосами.

«Сегодня какой-то день красивых женщин в моем расследовании», — подумала Настя, вспомнив красотку Марианну.

— Итак, Оксана Владимировна, расскажите мне, пожалуйста, какие отношения были у вас с Давидом Георгиевичем? — начала Снеговая дружелюбным тоном.

— Хорошие отношения, он был очень хорошим… — начала отвечать девушка и всхлипнула, не закончив фразу. Достала носовой платок, вытерла лицо.

«Первый человек, которому реально жалко убитого. Забавно».

— Он был очень хорошим начальником, — наконец сказала Оксана, — Всегда отпускал, если у меня что-то случилось. Когда узнал о болезни моей мамы, помог деньгами, понимаете. Я ему не говорила, не хотела жалости. Он от коллег узнал и все равно помог.

— Простите меня за этот вопрос, но я должна его задать. Ваш ответ должен быть максимально честным, если вы хотите помочь мне найти убийцу. Ваши отношения были только профессиональными?

Оксана покраснела:

— Нет, мы не спали, если вы об этом.

— Не обязательно об этом, — сказала Настя. — Возможно, вы были друзьями. Он делился с вами своими планами или переживаниями.

— Друзьями мы не были. Он про себя ничего не рассказывал. Про меня спрашивал иногда, про здоровье мамы, но не очень часто. Говорили о работе.

— Как давно вы работаете его секретарем? — Снеговая попробовала зайти с другого конца.

— Уже шесть лет, начиная с последнего курса университета. Он ещё коммерческим директором здесь был, когда я устраивалась. А что?

— Значит, вы привыкли к его распорядку дня, привычкам и поведению. Скажите, Оксана Владимировна, поведение Давида Георгиевича в последние месяцы перед убийством было обычным или отличалось?

— Вроде было таким же. А что могло поменяться?

— Иногда люди, которых потом найдут убитыми, перед смертью получают угрозы, выглядят испуганными или потерянными, — объяснила Настя.

— Если он и получал угрозы, я об этом не знала, — ответила Оксана. — Испуганным или потерянным он не был.

— Ладно, допустим, не испуг, а может быть что-то другое. Любая странность в его поведении может оказаться полезной для моего расследования. Попробуйте вспомнить, Оксана Владимировна.

— Он стал чаще допоздна задерживаться на работе. Обычно он старался после девяти вечера, край полдевятого, отпускать меня и уходить сам. А последние пару месяцев ровно в девять меня отпускал, а сам оставался в офисе. Работал над чем-то, наверное.

— Он рассказывал над чем?

— Нет.

— А предположить можете?

— Я не очень хорошо разбираюсь в бизнес-процессах. Возможно, компания собиралась запускать какой-то новый проект, не знаю.

Снеговая внимательно посмотрела на неё:

— Вы говорили кому-то в компании об этой новой привычке?

— Нет, меня никто не спрашивал.

— Даже его отец?

— Да, даже он.

— Хорошо. Вы мне очень помогли, Оксана Владимировна.

— Какой толк только от моей помощи.

Оксана снова всхлипнула и достала платок.

Настя взяла её руки в свои.

— Я обязательно найду убийцу. Он получит заслуженное наказание, — твердо сказала Снеговая. — Да, убитого это не вернет, но справедливость будет восстановлена. Я вам это обещаю.

— Спасибо.

***

Следующим Настя допрашивала Максима Чернова, заместителя генерального директора «Владхимбио». Это был мужчина в аккуратном костюме, чуть младше сорока, среднего роста, худощавый и бритый наголо.

— Максим Львович, какие отношения у вас были с Давидом Георгиевичем? — спросила Снеговая.

— Нормальные, рабочие отношения, — спокойно ответил тот. — Друзьями или приятелями не были, но работали слаженно.

— Он вам ничего подозрительного в последнее время не рассказывал?

— Нет. Он вообще мне мало что рассказывал.

— Как давно вы работаете во «Владхимбио»?

— Почти полтора года.

— Вы расстроены, что новым генеральным директором назначили не вас?

— Нет. Я знал, что прихожу в семейную фирму, поэтому рассчитывал не на повышение, а на знания и опыт. Да и зарплата тут выше рынка.

Насте показалось, что он говорит искренне.

— Хорошо, расскажите, пожалуйста, были ли у Давида Георгиевича враги? — спросила она.

Максим усмехнулся:

— Всегда удивлялся, когда в детективах задают такой вопрос. Это у Дюма Д’Артаньян и Рошфор враги. У реальных людей бывают конкуренты, завистники, не знаю, но точно не враги.

Снеговая придвинула свой стул поближе к столу и посмотрела ему прямо в глаза.

— У реальных людей бывают враги. Особенно у таких людей, у которых находят убитыми в центре Москвы среди бела дня.

— Ладно-ладно, — быстро согласился Максим. — Может и были враги, но я про них ничего не знаю.

— Тогда расскажите про завистников и конкурентов.

— Слушайте, я не хочу звучать как рекламный буклет, но мы лидеры российского рынка химических удобрений. Мы работаем с большинством частных аграрных компаний и выигрываем тендеры на поставки в государственные. Разумеется, у нас есть конкуренты, и они нам завидуют.

— Кто, например?

— «Агробиохимцентр» и «NCIL».

Настя записала названия в блокнот. Нужно было позвонить Олегу Ивановичу и дать новое задание — проверить, если у этих фирм связи в криминальном мире.

— Но это солидные компании с хорошей репутацией, — сказал Максим. — Вряд ли они будут подсылать к конкуренту киллеров.

— Киллеров обычно подсылают именно солидные люди с хорошей репутацией, — задумчиво произнесла Снеговая. Затем спросила:

— Расскажите, пожалуйста, мне очень важна ваша точка зрения как профессионала. Насколько сильно вашу фирму и её бизнес-процессы ослабила смерть Давида Георгиевича?

Тот думал над ответом недолго:

— Особо не ослабит, при всем уважении к покойному. Давид был хорошим человеком, но среднего уровня управленцем. Стратегические решения принимал не он, а его отец. Тут принципиально ничего не изменится. Плюс к тому, Марианна Георгиевна, как мне кажется, сможет управлять компанией не хуже. Сужу по её работе во главе немецкого филиала, чья прибыль росла каждый год. Это ещё одна причина, по которой я не верю, что киллеров подослали наши конкуренты.

— Ясно. Спасибо вам за информацию, Максим Львович.

***

Последним в переговорку к Насте зашёл финансовый директор компании — Сослан Дзанкоев. Он был ровесником Георгия Балоева и выглядел очень похоже — только чуть выше, стройнее, носил большие круглые очки. Только преподносил себя как солидный, никуда не спешащий человек.

— Сослан Таймуразович, расскажите, пожалуйста, о своих отношениях с Давидом Георгиевичем? — начала Снеговая со стандартного вопроса.

— Я, девушка, работаю в этой компании с девяносто второго года, — неторопливо начал финансовый директор. — Наша контора тогда только открылась, ещё во Владикавказе. Мы с Георгием давние друзья.

Настя терпеливо слушала.

— Давид у нас уже двенадцать лет работает, с момента окончания университета, — продолжал Дзанкоев. — Вы не думайте, он не какой-то мажор, которому легко все досталось. Начал он обычным менеджером по продажам, потом был заместителем начальника отдела продаж, а потом начальником, коммерческим директором и вот три года как генеральный. Какие у нас отношения тут могут быть? Он ко мне всегда уважительно, «Сослан Таймуразович» и на вы, хотя и начальником моим стал. Я ему много раз предлагал на «ты» перейти, на брудершафт выпить, но он все отказывался. Хороший был парень.

Снеговая заметила, что её собеседник сдерживается от того, чтобы расплакаться.

— Он, Давид, всегда был душой компании. Его здесь любили и уважали. Отпускал с работы, если нужно было, иногда даже помогал из своих денег. Вам Оксана, наверное, рассказывала.

— Да, рассказывала.

Сослан Дзанкоев вдруг посмотрел на Настю совсем другим взглядом.

— Когда Георгий найдёт ублюдка, который стрелял в Давида, надеюсь, он мне его отдаст, — сказал он. — Я ему шею сверну голыми руками.

Глядя на его широкие плечи и большие руки было понятно, что это не пустые слова.

Снеговая понимала — именно этот момент максимальной искренности подходит для того, чтобы задать самый важный вопрос финансовому директору:

— Сослан Таймуразович, я задам вам еще вопрос. Я не буду вписывать ваш ответ в протокол или другие процессуальные документы и не буду записывать на аудио. Для успешного розыска убийцы Давида мне нужно, чтобы вы ответили максимально честно. Договорились?

— Договорились.

— Я понимаю, что официально ваша компания имела хорошие финансовые результаты, мне говорил об этом Максим Львович. Думаю, то же самое мы увидим в бухгалтерской отчетности. Но неофициально — совсем другое дело. Были ли у вашей компании черные кредиторы, которые не отражены в отчетности и если да, то кто?

Дзанкоев усмехнулся.

— Я понимаю, девушка, вам хочется, чтобы все было просто, — сказал он. — Мы взяли у черных кредиторов деньги и не заплатили. Давида поставили на «счётчик» — вот и результат. Но, увы, все сложнее. Не было у нас таких кредиторов. Честно и искренне вам говорю.

— Ясно. Вся ваша остальная деятельность тоже была законной?

Сослан Таймуразович подумал некоторое время и сказал:

— Я не обязан вам отвечать на этот вопрос.

Он встал и вышел из переговорки.

Почти сразу же к Насте заглянул Денис:

— Закончила? Как у тебя?

— Сложно. Непонятно. Но зацепки есть. А у тебя?

— То же самое, что и в квартире. Все интересное с компьютера почистили.

***

С утра Влад Наумов приехал в ГСУ к Насте и получил от неё ответ ФСИНа на запрос. Там перечислялись четырнадцать человек, осужденных за убийство по найму, освободившихся из мест лишения свободы и проживающих в Москве. Это был его фронт работы на ближайшие дни.

За день он проверил трёх из них и теперь ехал в чайхану на встречу с Джамилем, испытывая раздражение сразу по нескольким причинам.

Первая причина была очевидной — никто из людей в списке, по которому он шёл, не мог быть Омаром. Омар был моложе и не был известен Медведю до найма, а значит, не мог быть отсидевшим наемным убийцей.

Вторая причина имела более принципиальный характер. Владу не нравилось говорить с этими людьми, проверять их алиби, зная о том, что каждый из них — бывший наемный убийца.

Сам Наумов не был идеалом моральной чистоты. Но и у него были принципы. Он никогда бы не выстрелил в безоружного, даже по приказу Медведя. Он и в вооруженных-то людей стрелял три раза за всю жизнь (лишь одного застрелив наповал).

А из этих ублюдков каждый когда-то стрелял в безоружных людей. А теперь освободился из тюрьмы, устроился мойщиком или грузчиком и думает, что теперь его убийства не считаются.

Третья причина была связана с алиби всех троих. Они, разумеется, были одинаковые. Что может делать нормальный человек (ладно, ненормальный, конечно) утром в воскресенье? Спать у себя дома или только встать с кровати. Так и с этими тремя.

Конец ознакомительного фрагмента.