Эйвели. Часть третья

К. Хеллен

Восстанавливая историческую справедливость, через историю одного рода автор знакомит читателя с бессмертным народом эулиен, его историей, культурой, традициями и обычаями, развенчивая мифы о нём и приоткрывая завесу тайны о его происхождении и труде среди людей. Если Вы думаете, что всё знаете об эльфах… Вы будете немало удивлены открывшейся правде.

Звенье двести тридцать седьмое. Кахиррэ

И вновь был праздник в Светлом Доме, ибо эулиен изо дня в день ищут лишь повод, так как сердца их склонны к радости и веселью. О, как легко обмануться, глядя на чинного и скромного эу! Как легко ошибиться, поверив чужому слову, в его суровость, или же своему быстрому взгляду! Всё, чего ищет эу — одна лишь улыбка. Всё, чему он обучен — служить её рождению. Эулиен знают толк в веселье, поэтому арели ещё больше ненавидят их, ибо веселье эулиен — происходит от Света в сердце, от торжества Любви в нём, ради смеха, ради улыбок, ибо прежде всего — веселье эу начинается в сердце, оно же не ждёт ни повода, ни предлога, не просит вина или наслаждений, но музыки, смеха, доброго слова и, конечно же, танцев. С рождения приучается маленький эу к каждодневному торжеству, если не в Доме своём, то в своём пределе, и если не в нём, то в сердце отца и матери, в их объятьях, в улыбках их. Это не делает эу праздным, это не затмевает его разум, погружённый в пучины немощей и нужд подзаконного мира, но эулиен не арели — им не по силам изменить свою природу, а она направлена к ликованию, и потому всегда жаждет праздника и торжества улыбок. Такова природа любого эу, как бы любой из них глубоко и умело её ни прятал. Когда же в Светлом Доме появляется повод, пусть и малейший, но огласить праздник и выкрикнуть хэ́ийях [héiyah] (1) — не будет в обители того эу, кто промолчит или останется безучастным. А потому был день, и оставили Калтерин и Ивтэйн все дела и труды и пришли на праздник в предел рода Золотое дерево, ибо один из эулиен народа Эликлем пожелал устроить праздник в честь возвращения своего сына в обитель. И те, кто знал того эу, пришли его встретить и поздравить, и те, кто не знал его, пришли посмотреть на него и послушать его историй, и те, кто был в пределе Эликлем или в других пределах — собрались на праздник, ибо таков закон — не оставлять ликующих без почтения. Так пришли Калтерин и Ивтэйн в предел рода Золотое дерево и веселились от всей души, и танцевали столько, сколько ноги могли держать их, и пели, и выкрикивали благословения, пока опасная боль не поселилась в их груди и горле. Когда же праздник ещё продолжался, а многие эулиен уже были без сил, отошли Калтерин и Ивтэйн вглубь предела и опустились на золотую скамью у сверкающего фонтана, и, обессиленные, склонили головы друг другу на плечи. И каждый из них вспоминал в своём сердце недавний праздник и молился о светлом эу, ради которого он был устроен, а также вспоминал и перебирал в сердце и свои поводы к торжеству улыбок. Солнце тогда уже садилось, и последние блики его играли в потоках воды и, отражаясь, плясали на полу и стенах, как и самые стойкие из эулиен в торжественной зале. Восторженные и утомлённые Калтерин и Ивтэйн вскоре уснули под шум воды и танец солнечных бликов. И спросила Ивтэйн в сердце у мужа: — Как скоро будет наш повод устроить праздник? И ответил Калтерин в своём сердце: — Пусть он будет! Тогда же Свет их был соединён, и если бы эулиен не спали, то могли бы видеть, как солнце, что заходило, последним лучом своим коснулось кудрей их, озарив головы любящих золотым сиянием. Господь был милостив к уставшим супругам, Он дал им повод для праздника в их пределе, ибо Ивтэйн исполнилась новой жизнью, и оттого на лицах спящих расцвели улыбки, и руки их, встретившись, не пожелали разъединяться.

^{(1) так есть «хэийях» не только возглас, неотвратимо призывающий к ликованию, но и сам праздник, и боевой клич воинов эулиен, оглашающий начало битвы.}

Тяжко давалось эулиен ожидание, ибо и Калтерин, и возлюбленная его пребывали в большом нетерпении, заранее придумав и решив между собой, как будет устроен их собственный праздник. Вскоре же труд их терпения получил награду, и в срок положенный родила Ивтэйн сына мужу, и Финиар, поспешивший к ним, дал ему имя Кахи́ррэ [Kahírre], что означает Добрая память, Крепкая, отважная, верная память или Воспоминание. Так был рождён Кахиррэ от Калтерина, прозванного Фарвинским, сына Ирнан, дочери Энари Широкий полог, сына отважного Фанхандена, сына прекраснейшей из эулиен Светлого Дома Кихин, дочери Седби, сына Финиара, и от Ивтэйн — вернейшей супруги Калтерина, по исходу эулиен из Эйдена, на мирной земле, в Светлом Доме, в пределе рода Щита, в Сумеречные времена, как их называют эулиен. И на второй день, как только смогла Ивтэйн подняться — исполнили эулиен задуманное ими и объявили праздник в своём пределе, где собрались их сородичи ото всех пределов, и эулиен их, и гости Светлого Дома. Все они благословляли Кахиррэ, посвящали ему песни и танцы и щедрыми улыбками и дарами сердца радовали родителей маленького эу, что сидели в центре торжественной залы на специально поставленном для них возвышении и руководили торжеством, поощряя соликующих с ними сладкими яствами, песнями, ингами и объявлением танцев. Когда же закончился праздник Кахиррэ, началось торжество амевиль двух эулиен в пределе Ирдильле, и уже другие эулиен ждали его завершения, чтобы огласить héiyah в своём пределе и разделить со своим народом сердечную радость.…Ибо радость — есть естественный удел, положенный всему живому по Воле Его. И она ничего не требует для себя и сама не нуждается ни в чём, потому как радость происходит от служения, когда отдаёшь, возвращаешь, разделяешь ликование, и, пусть даже ничего не имея прежде, ты обретаешь улыбку другого — ценнейшее сокровище, задуманное Творцом, то, что, я уверен, предстояло Слову. Радость в подзаконном мире пуглива, жизнь выживает её из сердца многими скорбями, сомнениями и страхом, неверием в совершенство положенной судьбы, незнанием о том, в чём обретается радость. Я слышал от людей: о я, несчастный! Я лишён дохода, я лишён коня, я потерял друга, я похоронил брата, я никогда не стану богатым и знатным, не отправлюсь за море, не вкушу от стола господ… Для многих радость — в обладании чем-либо, в утешении самого себя, и потому радость подзаконного мира так слаба и болезненна и не живёт долго. Её одолевают и жадность, и скорбь от потери, и бесчувствие сердец рядом. Как же прожить радости смертных, если она в том, что удержать невозможно, в том, что всего лишь вдохновляющее наваждение?! О, я не смею лгать, ибо был совершенно счастлив, как никто, быть может, во всём подзаконном мире, когда имел возможность и смелость поднять взгляд на свою супругу и видеть, пусть и один лишь миг — её улыбку. Я был счастлив, я испытывал беспредельную радость, глядя на то, как спит мой ребёнок. Но, оставив их, я не сделался несчастным, как не сделаюсь им, и лишившись того, что имею. Я не тот, что поставит радость служения выше скорби смертного от его потери, но я тот, кто убеждён всем своим сердцем, что и в этот час — радость всегда остаётся возможной, ибо она — не в обладании чем-либо, она — в причастности к рождению чужой улыбки. Я боюсь, что вечно будут страдать от жажды те из страстно ищущих радость, что прежде не найдут тот заповедный её источник, не требующий ничего для себя и не нуждающийся ни в чём! (2)

^{(2) L. I. I. V. E. 56:32}

Добрым и светлым эу рос маленький Кахиррэ. Были даны ему три блага детства: беззаботная радость, весёлые приключения и цепкое любопытство. Много друзей имел маленький эу в пределе Ирдильле и много в пределе рода Золотое дерево. С ними в играх совершенствовал он свою силу и ловкость, мастерство рассказчика и зоркость сердца. Хоть радость и веселье сопровождали Кахиррэ, он всё же рос рассудительным эу и тяготел к знаниям, особо к тем, что не положены детям по суровости их и жестокости оберегаемых ими законов. Однако Кахиррэ умел быть настойчив и вскоре нашёл тех, кто не смог ему отказать, ибо эулиен не отказывают в знании даже детям, если видят в том нужду их сердца и готовность принять истину, пусть она и не будет счастливой и сладкой, или обнажит перед юным эу суровую долю служения в подзаконном мире. Так Кахиррэ, начиная с начала, решил узнать о тайне имён и звуков, о значении букв, о языке своего народа и том учении, что он являет. Ради этого оставлял Кахиррэ свои забавы и садился у ног Ивтэйн, чтобы внимательно её слушать и запоминать каждое её слово. Тогда же ничто не могло отвлечь Кахиррэ, и он бы мог не заметить, даже загорись край его одежды — так жаждал он знаний и раскрывал своё сердце им навстречу. И вот спрашивал эу об имени своём, имени Кахиррэ. Так учат эулиен, когда они ещё малы, открыв им тайны квентиэселлес, учили и Кахиррэ так. Запомни, милое дитя. Все буквы выстроены в ряд. Они как воины в бою — плечом к плечу стоят Против невежества и тьмы. Учением своим — ты их союз разбей. Ведь буква каждая важна — и что стоит за ней.

Так «к» — и всё, что от неё — лишь воплощение «и», всё тот же прежний Свет. Как kémi (друг), как íe (жизнь), как káylah (солнце), иль как kayrát (судьба) — то свет, обретший воплощение. Но «к» — тверда. Твердыня Света — буква «к».

Так «а» — смиренна и тиха, как áldar (благо), но и величье в ней. Недаром за смиреньем все буквы следуют за ней.

Так буква «х» — и что за ней — что мы не видим и не слышим, но то, что смягчает и c заботою созиждет мир, как наш, срединный, так и вышний.

Так «и» — есть Il` — всего начало — Свет. Она во всём, везде, всегда, пусть даже и невидима порой. Она есть Божия Любовь, Его частица, что в каждом сердце говорит. Она же тьме противостоит.

Так «р» — есть крепость и броня, а также верный щит. Кто обладает буквой «р» — тот именем стоит на страже и защите светлых врат. Тех, за которыми иные буквы построены к бою в ряд.

Так удвоенье в имени твоём — есть знак, что буква, стоящая под ним¹⁷, и что стоит за ней — в тебе одном, в тебе самом — сильней.

Так «э» — есть часть тебя, принятие твоё, согласие и нераздельности живого знак. Она законом говорит: да будет так!

Также сама суть имени его была объяснена Кахиррэ, как и то служение, которое могло быть для него возможным по силе имени и его Свету. Всё это с большим восторгом слушал эу, но, конечно, ему этого было мало, ибо в именах — великая тайна. И спросил Кахиррэ Итерлена, как виэ получил своё имя, и ответил ему Итерлен так: — Нет у виэ имени, нет плоти, и не мыслит виэ себя отдельно от своих собратьев, не перечит им, не обладает свободой собственной воли, но внимает долгу. Меж тем виэ — живое создание, и то, что свойственно всякой жизни — не чуждо и виэ. Любовь соединяет мир, творит его и сохраняет. Она послужила отчуждению одного виэ, что стал Итерленом. Лишь взяв плоть, вопреки своей тонкой природе, может виэ сам выбирать себе имя, ибо сам отныне творит свою судьбу, отрекаясь от положенного ему удела. Я выбрал имя Итерлен, ибо желаю пройти свой путь рядом с любимой. Ничего другого я не желаю в жизни, лишь быть с Эликлем, разделив с ней отведённое нам время. Потому я Итерлен, хотя, возможно, и мог бы назваться иначе, но никогда-никогда не сделал бы этого, потому что я знаю, кто я, и ради кого сотворено всё это. Но и ответ Итерлена не унял любопытства эу, и он отправился к самому Финиару и преследовал его, и осаждал его покои и самого Финиара своими вопросами об именах. Наконец Всеспрашиваемый сдался на милость Кахиррэ и одному ему посвятил своё время, чтобы ответить на все вопросы юного эу. Разузнав об именах так много, как это было для него возможно, отправился Кахиррэ к госпоже Эликлем, дабы она ему поведала квентиэселлес, ибо в языке — душа любого народа. Отважное любопытство маленького эу склонило к нему милость прекрасной Эликлем, и вот, оставив все свои заботы, она посвятила себя Кахиррэ, дабы утолить его жажду знаний. Но, едва вняв госпоже Светлого Дома, отправился неутомимый Кахиррэ в покои Седби искать у него иных ответов. О верный уголёк¹⁸

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

17

В эмланте написание двойных букв указывается надстрочным знаком, обозначающим удвоение. Прим. И. Коложвари

18

Возможно, данный эпитет употреблён не случайно. Дело в том, что, вполне возможно, имя Седби образовано от слов sed (sédat) — иметь в себе, содержать и bi — огненосный уголь; то, что рождает Свет. К правомерности подобной трактовки отсылает и сам эпизод зачатия Седби в Эйдене. Прим. И. Коложвари