Уничтожу тебя, принцесса

Ирина Ирсс, 2023

Арсений Багиров – парень с самой сексуальной ухмылкой и глазами, способными украсть сердце даже снежной королевы. А ещё он тот, кто меня ненавидит.Два года назад он забрал мой первый поцелуй и разбил сердце, когда я узнала, что это всё было ради спора.Я отомстила ему, уверенная, что наши жизни больше не пересекутся никогда. Но вместо этого совершила самую настоящую ошибку. Теперь мы учимся вместе, и он поклялся уничтожить мою жизнь.

Глава 18. Арс

Блть, что за…

В упор смотрю на Крис, пытаясь понять, что это значит.

Нет, то есть, я не дурак, и мозг хоть и спален до состояния полной непригодности, видимо, нет-нет, да остаточные функции ещё выдаёт, подсказывая, что её пальцы у моего рта, которыми она останавливает меня, наспех подсовывая ладонь, от следующего поцелуя, означают, что она не хочет его.

Но… я повторюсь: что за?..

Я не планировал останавливаться.

Да ладно, я не просто не планировал останавливаться, я этого не могу.

Хоть убейте, серьёзно.

Пятница — вот, когда мой мозг попал в этот «пожар», под названием «я хочу её рот».

Постоянно, мать его.

Когда Крис молчит, я забываю о том, почему так часто смотрю на её шею.

Хотя… то ещё «заливалово». Я просто его хочу.

Она сейчас совершенно другая, не источает вообще никакого яда, а я хочу его только больше и больше.

Её хочу. Всю. И делать с ней всё, что только можно и нельзя.

Честное слово, мне пришлось сегодня доставать из себя всю правильность, что вообще во мне есть, чтобы не воспользоваться ситуацией.

Я знал, что она будет стоять до конца. Но я не знал, как далеко готов зайти сам. Потому что попёрся я сюда точно не для того, чтобы продолжать ей внушать, как далеко она заходит.

Меня, блть, тьма какая-то накрыла с того момента, когда она заявила мне, что лишится девственности только, чтобы мне её не отдавать. Так, мать его, вышибло разум, что плевать я хотел на всё. На друга, которому головой ручился, что так и так выиграю гонку, на саму гонку и что будет, если я прилюдно её скручу и куда-нибудь утащу. Абсолютно на всё, кроме понимания, что она это реально может сделать просто назло мне.

Не заметил даже, как на финише оказался, оно всё чистой яростью управлялось, одно только видел, как уже забираю её, и тут — просто финал — да я в принципе ещё ни разу в жизни не ощущал, как мой мозг буквально взрывается.

А мне даже не хотелось ничего разносить впервые. Какое-то внешнее спокойствие странное накрыло — я знал свою цель. Минуты не прошло, как я отдал ключи Дэну, бросил этому торчку с их стороны, отвечающего за доки, что тачку заберёт тот, кому она и была обещана с самого начала, если Дэн уступит мне гонку, а я уже выехал с трека.

Я не знал, что буду делать. Понимал, что её сейчас будут охранять похлеще «Британской короны» и не дадут к ней подобраться, и всё равно ехал. Готов был до утра её караулить, пока она на учебу уже не отправится, а тут само по себе попал на хвост этой Бэхи. Они в сторону трассы сломали, а я через район поехал, думал дам себе время остыть хоть немного, пока мои глаза не наткнулись на автосервис перед второй дорогой на их посёлок. Тот самый, где мы последний раз были с ней.

И сделал я только основательно хуже, когда картины все прошлого разом всплыли перед глазами.

Я «лицом в пол» лежал, в руке — объяснение, почему меня скручивают, а единственное, о чем думал, где, мать вашу, она.

В отделение ехал, знал, за что, а всё думал и думал. Да мне в цвет следак кидал, что я сделал якобы с ней, а я всё ещё пытался понять, где она.

Пока её не увидел собственными глазами. Самое *бучее, я помню то ощущение. Я её ненавидел. Я её так, мать его, ненавидел. А сам только и думал: она, блть, дрожит.

Стоит беззащитная и разбитая. Глаза эти, будто вот-вот и заплачет. В них, мать его, боли было столько, что меня синхронно вместе с ней только так скручивало от неё.

Игра. Игра же, блть, уже очевидно! А я… всё ещё хочу от всего мира её защитить.

И сейчас ни хрена не меняется. Я, блть, даже не понимаю, как по новой на этот крючок подсаживаюсь. Одно мгновение я уверен, что сейчас то уж точно глаза закрою на все дебильные принципы и сдам её по полной программе, а Рогозина рот открывает, сама себе роет могилу, а у меня, блть, инстинктом срабатывает, что и не осознаю, как из кабинета вытаскиваю, пытаясь защитить даже от самой себя.

А она стоит — стоит, мать вашу! — до последнего на своём. Встряхнуть так хорошенько хотелось, чтоб, блть, глаза уже открыла, что ни хрена это всё ненормально. Не зарывают люди сами себя так. Хоть какой-то ведь должен присутствовать инстинкт самосохранения? Я её сдать не могу, а она это делает просто назло мне!

Мне!

Кто молиться на неё готов был два года назад. Встречается хрен пойми с кем, сразу с двумя! Но при этом упорно отказывается просто даже уехать со мной!

Что, мать вашу, я сделал в прошлой жизни не так, что в этой именно моему мозгу досталось так помешаться на Крис?

Я её уничтожить хотел сегодня. До последнего собирался идти. Никаких, мать вашу, граней. Похрену, какие черты уже переходил, светясь на всех камерах и забираясь к ней в дом.

Даже не думал, что с матерью будет, если меня снова загребут за Рогозину.

Выпотрошила же всего. Я два года, после неё, живу с двумя функциями: другу долг отдать и для матери сделать всё возможное, что она даже будучи, ежедневно борющейся за свою жизнь, вынуждена закрывать глаза на поступки этого урода, зовущегося моим отцом.

Я, блть, даже на секунду удовольствие какое-то испытал, когда увидел Рогозину такой надломленной и уязвимой. Неживая какая-то была, обреченная…

И всё равно не сдавалась!

Притом мы оба с ней знали, что если я так с ней поступлю, это сломает её. Видел, как каждое мое предложение отступить ей наносило удар.

И я мог её сегодня уничтожить. Взять её и посмотреть, как эта девчонка буквально ломается именно подо мной. Она бы не отступила, знал же. А добивал, пока основательно не почувствовал, что удовольствие уже давно заменяет воронка отвратная. Но я и через это пёр, игнорировал, что сам себя вместе с ней зарывал, пока тошно от самого себя не стало.

Она сжалась, а я вдруг понял, что единственная девушка, которую любил, рассыпается в моих руках, а я их только плотнее сжимаю, пользуясь и упиваясь тем, что она и сама знает, как глубоко хоронят её долбанные принципы, а перешагнуть через них сильнее её.

А она ведь даже не виновата, что я в неё влюбился тогда.

Не она виновата, что я по-прежнему с ума схожу от того, как она ощущается в моих руках.

Что постоянно хочу её.

Что от запаха её дурею и никак не могу надышаться им.

Что ревную, как одержимый.

Что хочу знать каждую минуту её жизни.

Что торчу в клубе, не способный уйти и оставить с другими, когда в то же время моей матери становится плохо, а врача ей вызывает Дана вместо меня.

Что до сих пор оторваться от неё не могу, обманывая самого себя, что меня пробирает зло не от того, как она поступила, а что не осталась со мной.

Это я её преследую и не даю жизни. Это я споры какие-то развожу. Я как обиженный малолетка забираю у неё то, что сам отдал, и бешусь просто от того, что до сих пор носит мой браслет, а сама уже не моя. Я не могу справиться с собственными желаниями, а отыгрываюсь на девчонке.

За то, что до сих пор только ей дышать и хочу, что вкус её сводит с ума…

И так, блть, как грёбанный нарик расстояния не мог никак увеличить, она ещё про «солнце» напомнила, голосом этим… Всё, разбила ж к чертям основательно.

В одно мгновение стало без разницы абсолютно на всё, я просто захотел по новой в ней утонуть. Похеру стало, что будет то будет.

Думал, оттолкнет, так оттолкнет, силой бы я её точно больше целовать не стал. Я на неё дышать то боялся, насколько казалась мне уязвимой. А тут… сам не поверил, но как будто моя.

Моя девочка, которой её знал.

Всё ещё сладкая, нежная и игривая. У Крис в глазах это что-то разом меняется, я это в клубе тоже в ней видел. Даже когда с бугаем со своим сидела, может быть именно по этой причине ни хрена не смог утащить себя от неё. Ревновал до безумия, а тут увидел, что и со мной такая, скачками, и всё же я кайфовал даже от мимолётных секунд.

А вот сейчас как будто снова что-то не так, у Крис в глазах какая-то боль вновь появляется, а я никак не могу понять, с чем она связана.

Признался ей буквально, что готов играть по её правилам, лишь бы подольше со мной такой оставалась, а она смотрит на меня так, будто я какую-то черту перешёл.

— Сам сказал, чтобы я назвала любой первый раз, который отдам, — отзывается Крис на мой непонимающий взгляд, но не игриво, как это делала, когда провоцировала меня пару минут назад, а холодно и серьёзно, заставляя меня загрузиться, что я снова сделал не так. — Парня я от поцелуя ещё не останавливала. Считай, будешь первым.

Я и так был им. Но только два года назад, когда она не дала себя поцеловать первый раз. Не то чтобы ситуации походили, но то, как она это сказала, я могу опровергнуть её заявление. Но… черт, обвожу её взглядом, волосы её рассыпавшиеся, глаза такие нежные, и моя ладонь у неё под юбкой — я не хочу с этим прощаться сейчас. Не готов, если будет угодно. Но и надавливать я тоже на неё не могу. Не сейчас. И всё же не удерживаюсь и прикусываю её пальчики, чтобы хоть куда-то вложить своё разочарование, что больше не коснусь сегодня её губ, прежде чем встать, поднимая Крис за собой.

А она и секунды не ждёт, чтобы развернуться и пойти в сторону крыльца.

Да что за…

Я перехватываю её за запястье и возвращаю в свои руки.

— Я не говорил, что сразу же отпущу, — отвечаю сразу, как только встречаю её возмущённый взгляд, стоит обратно прижать к себе.

— Будешь силой держать?

Лбом в её упираюсь, пусть по глазам видит, что серьёзен.

— Буду, — говорю честно.

И мне без разницы, как это выглядит. Я просто не могу её сейчас отпустить. Целовать её нельзя, понял. Но обнимать себя она не запрещала, а я реально не готов с этим проститься. Никак насытиться ей не могу. А завтра уже не получится. Мой мозг встанет на место, Крис обрастёт шипами, не подпустит больше к себе. Я же хочу упиться ей, пока она такая нежная и хрупкая. Мог бы, на паузу этот день поставил, честное слово, чтобы завтра вообще не наступало никогда.

С ней хочу остаться. С такой. С моей сладкой девочкой.

Вот только, кажется, я снова совершаю какую-то ошибку, глаза Крис основательно пропитываются обидой и болью, а я никак не могу догнать, что ж, блть, делаю то не так?

— Ты сам решил быть хорошим и не забирать свой выигрыш, — её голос натянут до стали, тут и дураку будет понятно, что она это делает специально, потому что слышно, как он оседает местами до дрожи, что мне даже отпустить её хочется, будто я прямо в этот момент делаю ей что-то плохое. — Так что, если не передумал и не собираешься забирать мою девственность, уходи, Арс. На этот мы и закончим.

Ладно… не то чтобы я это не заслужил. Заслужил ещё как. Просто я не понимаю, почему она тогда вообще позволяла себя целовать. Почему она была другая. Всё осматриваю её лицо, но Крис больше на меня даже взгляд не поднимает. Вниз его упирает, вижу, как дрожат её скулы от напряжения. Создаётся ощущение, что ей причиняет боль то, что её обнимаю. Но даже при этом я даю себе ещё несколько секунд. Зажмуриваюсь, пытаясь запомнить, как она ощущается, прежде чем прижаться губами к её виску.

— Не заигрывайся, Крис, — это не угроза с моей стороны, чистая правда, потому что мне просто от неё уйти сложно, что говорить, если она продолжит меня провоцировать? — Я не настолько хороший, чтобы постоянно отказываться от того, чего пздц как хочу.

А когда она всё же поднимает на меня поблёскивающий от полной разбитости взгляд, подмигиваю ей. Просто, потому что так делал всегда, когда уходил от неё и никак не могу проститься с этой привычкой.

Выхожу тем же способом, что и пришёл, хотя мог бы и внаглую через калитку, но мне и это сейчас кажется перебором. А когда оказываюсь по ту сторону забора, тупо стою и смотрю на её дом. Я не понимаю, что с ней происходит. Не понимаю, почему получается поймать в ней девушку, которую любил. И не понимаю, почему она иногда смотрит на меня так, будто причинил ей невероятную боль. Но точно знаю, что хочу это выяснить.