Берег Алисы Скеди

Ирина Галыш

Действие в романе происходит в современной России, Италии и Болгарии. История женщины, сумевшей оттолкнуться от самого дна, став творческой личностью, напоминает картину художника-импрессиониста. Автор мастерски увлекает читателя в опасные сюжетные повороты, по серпантину поднимает к берегу Алисы, в глубинную суть вещей. Книга содержит нецензурную брань.

Глава 7

С переездом в «мешок» началась самая яркая и необыкновенная часть жизни Алисы, несмотря ни на что.

Она училась в школе имени героя Заслонова, организатора антифашистского партизанского движения в районе железнодорожной станции Рошанск.

Каждое утро в коридоре этой школы выстраивались в шеренгу классы и читали речитативом: «Вспомним всех поимённо, горем вспомним своим… Это нужно — не мёртвым! Это надо — живым!». И затем перечисляли имена партизан, учившихся в школе.

Стенам школы, городу, Родине, миру, каждым вдохом, единым хором клялись они памяти павших быть достойными.

Это был долгий, с четвёртого по десятый класс, оседлый отрезок в одном городе и одной школе. Поэтому Аля нашла настоящих друзей с полноценными отношениями, их падениями и взлётами. От этого осталось ощущение, что в Рошанске прожила всю жизнь, от начала и до конца.

Встретили новенькую в классе прохладно. Цеплялись к русскому выговору. Однако смелость и открытость Алисы быстро покорили мальчиков и, как полагается, вызвали ревность у девчат. Какое-то время те были похожи на суетливых хлопочущих кур в курятнике, но через несколько месяцев всё улеглось-утряслось и обстановка нормализовалась.

Идти в школу обычно не хотелось. Но не из-за самой школы.

Просыпаться нужно было рано. Дрожа, вставать босыми ногами на холодный пол, бежать в туалет во дворе. Выносить, держа на вытянутых руках подальше от себя, помойный таз, полный мочи, окурков и всякой гадости, стараясь не дышать и не заглядывать.

Умыться холодной водой, иногда постирать, погладить и пришить воротничок и манжеты, которые быстро пачкались о парту. Погладить смятые складки у форменного платья (от горячего утюга без отпаривателя они лоснились), капроновые ленты и алый шёлковый галстук. Несмотря на цейтнот, уделить пристальное внимание простым светло-коричневым чулкам в тонкую резинку.

Чулки тогда были хлопчатобумажные. Гладкие, без рисунка и в широкую резинку носили женщины (Фу! — деревня, и в тонкую — длинные, до попы, их ещё можно было подкручивать — то, что надо!) Чулки должны были быть так сильно натянуты на ноги, чтобы на коленях не оставалось ни морщинки. Во время переменок, перво-наперво в туалете, школьницы натягивали чулки.

Заплести косички, повязать галстук хорошо за один раз, чтобы не переглаживать, заметить, что один край уже начинает осыпаться, но всё равно этот, с необработанными краями, ей нравился больше, потому что концы получались лёгкими…

Заметить, что времени в обрез, смахнуть со стола пятак, схватить портфель и почти лететь до самого дома подружки Ларисы на Октябрьской улице…

Там, в полутёмной прихожей с раскочегаренной печью, ждать в широком проёме двери.

Смотреть на большую чугунную сковороду жаренной кружками на сливочном масле картошки и на горку сочных домашних котлет в эмалированной миске, стараясь не дышать. Исходить слюной и напрасно сдерживать бурчание в животе.

Иногда её угощали. Мама Ларисы работала на железной дороге и неплохо зарабатывала.

Известно: самые крепкие группы состоят из трёх человек. Но их команда включала четверых. Аля думала, что связано это было с местом их проживания. Лена и Галя жили в одном районе, недалеко от школы, Лариса — в «мешке». И, когда семья Алисы приехала жить туда же и девчонки взяли её в компанию, получился квартет.

По прошествии времени она поняла, что «квартет» был, а «круг» не образовался.

Широкий школьный въездной проём с бетонными столбами по бокам был временным порталом.

По одну сторону оставалась скучная рутина жизни.

Без перспективы, словно неиспользованная и пожелтевшая страница. По иронии судьбы она находилась в центре путей сообщения. Сутками напролёт длинные составы проносили мимо грузы, цистерны, похожих на манекены в окне детей, женщин и мужчин — пассажиров из других мест, оставляя в юной душе смутное беспокойство.

Жители «мешка» порой ходили «в город» через мост над переплетением жил из стали на рынок, в промышленный магазин, в фотоателье, больницу или к парикмахеру.

Изредка на узких улочках можно было увидеть скорую помощь и пару местных сплетниц рядом. В положенный срок — жидкий хвост из провожающих в последний путь покойного соседа за открытыми бортами грузовика. Всё самое необходимое на каждый день было под рукой, в своём районе.

Никто из их окружения даже не задумывался всерьёз, что можно собрать чемодан, купить билет и увидеть что-то новое за пределами станции.

По другую сторону проёма начиналась удивительная, многоцветная, бесконечная страна, которая простиралась до позднего вечера несмотря на то, что занятия в школе заканчивались днём.

Это четвёрка из «б» класса создавала другую реальность.

Каждый день, будучи неразлучными до поры, когда глаз уже не отличает оттенков чёрного. В любое время года находились в центре так называемой культурно-воспитательной школьной работы.

Летом выступали с концертами для рабочих. Танцевали и пели. Простые, не одарённые талантами девочки. Ставили номера, репетировали, шили костюмы.

Самой талантливой и красивой из них была Лена. Отличная гимнастка, с точёной фигуркой и чудесным голосом. Смешливая до слез.

Недавно Алиса увидела фотографию Лены-бабушки, выложенную Сашей в «Одноклассниках». Главным оказалось не то, что унесло время.

А то, что Лена сохранила и что заставляло других оборачиваться ей вслед. Вся талантливая романтичная натура подруги была, словно в порыве, обращена к людям.

На фото сейчас она выглядела моложаво, благодаря тому же стремлению и нежному взгляду.

А в детстве была магнитом в их группе. И неразлучная «четвёрка» фонтанировала идеями.

Ежегодные ведущие «снегурочки» на школьной ёлке. Костюмы делали только сами. О, эти костюмы! Им надо отдать должное.

Из белого или розового ситца шили простое платье с рукавами. Украшали его вместо ваты льняной пряжей, которую мама Алисы приносила для этого случая с работы. По горлу, подолу и рукавам. Волнистое, гладкое на ощупь, сияющее волокно, напоминало кукольные волосы. Из него заплетали роскошные косы и прикрепляли к шапочке. На ткань сверху с помощью силикатного клея (он ещё когда засыхал, оставлял жёлтые пятна) клеили россыпь «снежка». Так называлась мелкая слюда, что продавалась за копейки в бумажных пакетиках. И измельчённые деревянной толкушкой новогодние игрушки — для блеска.

Как же это всё кололось! А ноги, обутые в тонкие тапочки всё из того же ситца и украшенные тоже, к концу утренников кровоточили…

Организовав вокально-инструментальный ансамбль, разучивали и репетировали песни, имея один голос на четверых. Голос Лены.

В отличие от остальных та потому и пела хорошо, что хорошо слышала. Пару раз за выступление на сцене Леночка начинала тихо, сотрясаясь всем телом, смеяться. По щекам текли слёзы. В какой-то момент, не выдержав, уходила. За ней сразу убегали Галя и Лариса — домой менять белье. Последней, стараясь защитить честь своих подруг, пусть даже ценой возможного собственного позора покидала сцену наша героиня.

Девчата верили безусловно в свою необходимость школе. Летними вечерами на детскую площадку «Солнышко» отдохнуть и посмотреть развлекательную программу высыпали ближние и дальние соседи с малышнёй и внуками. Подружки танцевали, читали стихи и показывали смешные сценки. А после играли в прятки, волейбол, салочки, «классики», качались на качелях.

Качели были высокими. Приваренные к металлическому турнику и укреплённые брёвнами с двух сторон скобами. Самые смелые вставали на доску ногами и раскачивались до момента, когда железные прутья ударятся о верхнюю перекладину.

Можно было видеть всё небо, а задрав голову, и землю под собой, когда ноги оказывались выше головы.

Этот момент пропустить никак было нельзя.

Однажды её подвели кожаные подмётки сандалий. В момент удара подошвы соскользнули, и она упала плашмя. Когда смогла вздохнуть, закричала от нестерпимой боли в ладонях. Над ней склонились головы друзей. Взрослые отнесли в беседку…

Словом, одно дружное советское общежитие.

Их четвёрка шефствовала над пожилыми, ветеранами и ближайшей воинской частью… Выступала на спортивных соревнованиях, в залах и на местном стадионе. Они играли в «Зарницу», сдавали нормы ГТО, собирали металлолом… Спасали выброшенных в общественные уборные слепых котят…

С таких девочек и мальчиков писал своих тимуровцев Гайдар, а им, наивно восхищавшимися бумажными героями, было невдомёк.

В тёплые майские дни собирались вчетвером, набирали в авоську картошку, хлеб, сало, лук, бутылку с водой и уходили вдоль железной дороги через посадки в сторону моста, под которым протекала речка Рошанка.

Посадками называлась заградительная полоса вдоль путей. Здесь сажали ели в два ряда. Их обрезали, создавая прямоугольные длинные заграждения от снега. Внутри они напоминали заросшие ходы, но лазать там было неудобно: много острых веток и пыли. А вот по верху девчонки бегали, качались на упругих кронах, иногда проваливались, обдирая руки и ноги.

Недалеко от берега разжигали костёр. Запекали в золе картошку. Жарили на ветках сало. Ели с луком и хлебом, запивая водой.

После под железнодорожным мостом, где речка из-за наваленных камней оставалась мелкой, прыгали по мокрым и скользким валунам, с одного берега на другой. В прозрачной воде от камней тянулись зелёные космы тины и травы. Пуская в быстром месте цветные платки, долго смотрели, как вода разговаривает с ними, играет и, раздувая пузырём, старается вырвать из рук.

Порой Алиса брала велосипед и уезжала из дома одна — ещё дальше, за «мешок». Сначала по улице Строителей, где находился одноимённый клуб и завод.

На его неохраняемой территории по воскресеньям она с друзьями забиралась на всё, что поднималось над землёй больше, чем на метр. На сложенные в огромные стопы шлакоблочные плиты с острой и ржавой арматурой. На пустые вагоны. На крышу цеха по галерее с транспортерной лентой внутри, крытой железными с рваными краями листами.

Сколько раз можно было упасть, получить увечье, но Бог миловал…

Разогнавшись на спуске, проскакивала под мостом, мчалась сквозь «липки». Эта липовая сумрачная аллея ассоциировалась у неё только с Буниным. Потому что не вписывалась в привычный ландшафт. Словно тот, кто мог себе это позволить, пошутил или ошибся: вырезал кусок пейзажа из другого времени и места и перенёс в совсем уж неподходящую картину унылого колхоза.

В перспективе аллеи воображение рисовало лощёных денди и декольтированных дам с собачками в поскрипывающих рессорами открытых ландо…

Перетащив велик через одноколейку и взобравшись на насыпь, оказывалась в царстве шиповника и луговых трав. Здесь, по узкой, утрамбованной тропинке среди ржи и васильков ехала не спеша, слушая разговор спиц с колосьями.

До той поры, пока рельеф не делал резкий уклон. Мимо еврейского кладбища до самого берега реки.

Это место преодолевала на максимальной скорости, расставив ноги в стороны от педалей. Дорога была неровной, с ямами и глубокими морщинами, вымытыми талой водой. Вцепившись в руль, почти ослепнув от слёз, под аккомпанемент свиста ветра и дребезжания багажника Аля отрывалась от земных забот.

После стояла на берегу, наблюдая изменения цвета и фактуры текущей воды. Река то покрывалась рябью, то проливалась бархатом. В ней отражались серые близнецы облаков.

Со щёк сходил жар, и она падала в мягкую траву. В гости к её ароматам, разноцветью, маленьким и оттого безобидным жителям — косиножкам, стрекозам, божьим коровкам, пчёлам, бабочкам, блестящим жукам.

Трава редкой кисеёй закрывала от глаз высокое-высокое небо с заблудившимся в нём звоном жаворонка. Солнце на склоне дня было просто светом…

Тогда девочка ещё не знала, что рай и ад случаются только на земле.