Загадочная хозяйка Ноттингема

Инна Дворцова, 2023

Не думала, что однажды каким-то непостижимым образом я окажусь на турнире лучников в Ноттингеме и даже выиграю золотую стрелу! Здесь меня принимают за мужчину, и это даже весело до тех пор, пока я не оказываюсь меж двух огней. Точнее, мужчин – Гаем Гисборном и Робин Гудом, которые, кажется, подозревают, что я девушка. И жизнь в этом мире перестает напоминать игру. Ну что, Эмма, позади остались прожитые годы, но весь опыт со мной. Мы еще поиграем, мальчики!

Баллада третья о том, как я встретила брата Тука

Я добралась до леса уже в темноте, свернула с дороги и устроилась на ночлег. Спать на земле неудобно. Я не привыкла к такому дискомфорту. Ворочаюсь на земле всю ночь, стараюсь устроиться поудобнее и лишь на рассвете забываюсь тревожным сном.

Мне снится мама, мой дом и детство. Именно мама привила мне любовь к Англии времён Робина Гуда. Точнее, именно к Робину Гуду. Фильмы о нём, песни тоже о нём. Из-за культа Робина в семье я и стала заниматься стрельбой из лука. А потом пришла в клуб реконструкции средневековья.

Когда была маленькой, даже мечтала встретиться с ним и победить на турнире лучников. Кажется, мои мечты сбываются таким извращённым образом. Хотя как ещё могут сбыться такие мечты? Только буквально!

Удар в живот и рычание выдернули меня из сна. Сквозь туман мало что видно. Я только разглядела, как огромная туша, рыча, поднимается на ноги.

— Мать моя женщина, медведь! — хотела крикнуть от страха во весь голос, но он куда-то пропал.

В немом ужасе с земли смотрела на эту махину. Медведь развернулся и попёр на меня.

Я шарила руками по земле, ища палку. Наконец-то что-то попадает под руку. Блин, это камень. Я швырнула его в чудовище и промазала. Солнце не радостно проникло сквозь деревья и ни черта не осветило. Где же палка? Под руку ничего не попадалось, кроме травы и мелких веточек.

Вскочила на ноги и кинулась бежать. Зацепилась за корягу и шлёпнулась плашмя. Как же больно! А, махина всё ближе и ближе. Я попыталась ползти, раз не могу встать. Чудище же схватило меня за ногу и потянуло на себя. Я лягалась и орала как ненормальная. Сапогом несколько раз попала в цель и услышала какой-то хлюпающий звук, а за ним звук падающего тела.

Пора делать ноги, пока громила, кем бы он ни был, не очухался.

Но проклятое любопытство не дало уйти и подзуживало, чтобы я не трусила и посмотрела, кого это я так резво уделала. Видимо, чтобы было чем хвастаться потом перед вольными стрелками.

Тихонько подкралась к лежащей навзничь громадине.

Туман понемногу начал рассеиваться. И я увидела, что передо мной лицом в землю лежит человек необъятных размеров в рясе.

— Монах, а монах, ты жив? — я потрогала его рукой и отбежала.

А вдруг я случайно убила его? Чувство самосохранения вопит во всё горло, чтобы я удирала отсюда во все лопатки, а совесть увещевает помочь человеку.

В ответ на мой вопрос ни звука. Я напряглась. Похоже, я действительно затянула себе петлю на шее. Убийство священнослужителя забронировало мне место на дыбе. Допрыгалась! Стоило попадать в это время и не увидеть Робина Гуда из-за случайного убийства?

Мне жаль монаха, но я не хотела, к тому же он первый напал на меня. Звучит как дешёвая отмазка. В Средние века тоже не дураки живут. Что же делать? Спрятать труп? Да я не выкопаю такую огромную яму, и лопаты у меня нет.

Погрузившись в проблему, как избавиться от трупа, я едва не пропустила стон. Я прислушалась. Сомнения нет — стонет труп. Я и от счастья застонала в унисон в ответ на следующие уже более смелые стоны.

Голова моей жертвы приподнялась. Глубокие голубые глаза попытались сфокусировать взгляд в одной точке, чтобы увидеть меня.

Для собственного успокоения повторяю вопрос:

— Монах, ты жив?

— Да-а-а, — сипит монах. Вид его, однако, не для рекламы счастливого обладателя выигрышного билета.

— Ну и чудненько! Слава Всевышнему, правда, монах? — я от души порадовалась за него.

— Да-а, — уже бодрее произнёс он.

— Ты откуда идёшь? — продолжила я расспросы.

— Из Бенедиктинского монастыря Святой Марии в Йорке, — ощупывая своё не в меру грузное тело, рассеянно ответил монах.

— Далеко же тебя занесло, однако, — деланно удивилась я, ляпнув наудачу. Где находится Йорк и как далеко он от Ноттингема, я не знала.

— Как тебя зовут, сын мой? — поинтересовался у меня монах.

— Том, — я решила придерживаться первоначальной версии своего имени.

— Том и всё? — удивился монах. Мне так и хотелось сказать: «А что ещё?», но вспомнила, что нужно добавлять к имени местечко, где родился.

— Том из Шервуда, — не подумав брякнула я.

Глаза монаха округлились. Он пытался встать, но лишь громко приземлился на то же место. Я поспешила ему на помощь.

Стоило мне лишь подойти поближе, как этот неблагодарный схватил меня в свои медвежьи объятия и едва не задушил. Что за мода обниматься с первым встречным?

На этот раз я не попадусь, превентивные меры я предприняла ещё в домике Мэри. Грудь перебинтована не идеально, но я не собираюсь позволять всяким-разным шарить по моему телу.

— Я так рад встретить знаменитого разбойника, — заорал этот ненормальный.

— Какой я тебе разбойник? Ополоумел совсем? Или приложился о землю знатно? — замахала я на него руками.

Монах застыл с видом оскорблённой невинности. Перебирает чётки и молчит, только губы шевелятся. Молитвы читает, наверно.

— Постой-ка, ты же монах Тук, — догадалась я. Если мне так везёт, что все сподвижники Робина Гуда попадаются мне первой, значит, монах и есть Тук. Решила я проверить свою теорию. — Пьяница и забияка, которого попёрли из монастыря.

Монах насупился:

— И ничего не попёрли, — значит, всё-таки это Тук. — Сплетни всё это. Сам я ушёл, когда поспорил с братом настоятелем, — обиделся он на меня.

— Ну-ка, интересно, о чём это ты с ним поспорил? — мне становится жутко любопытно, о чём могут поспорить монахи.

— Мы не сошлись во мнениях по поводу одного места из Священного Писания, — попытался увильнуть брат Тук.

— А ты наглец, брат Тук, иметь своё мнение, да ещё и противоположное мнению настоятеля — верх богохульства, — засмеялась я и припечатала, — еретик.

— Мне ещё разбойники проповеди не читали, — побагровел монах.

— Вот видишь, брат Тук, как много нового скрывает мир, если ты не боишься послать к чертям настоятеля и идти странствовать по дорогам старой доброй Англии, — наставительно проговорила я. — Вижу, ты не страдаешь от недостатка пропитания.

— Бог милостив к своим слугам. Да и тебя, Робин Гуд, — монах пристально посмотрел на меня, — страдающим от недоедания сложно назвать.

— Твоя правда, я не голодаю. А вот с памятью у тебя беда, — возвращаю ему пронизывающий взгляд. — А может это моя вина, слишком сильно приложил тебе сапогом по лбу?

Монах покраснел от негодования, но в спор не полез. Всё-таки вынес урок из происшествия с братом настоятелем.

Меня начало раздражать, что каждый встречный называет меня Робином Гудом. Чем я заслужила подобную честь?

— Меня зовут Том из Шервуда, если ты забыл, монах, — сказала я с раздражением и состроила недовольную гримасу, чтобы подтвердить, что не шучу.

— Так Томом из Шервуда всегда называет себя Робин Гуд, когда не хочет, чтобы его узнали, — просветил меня брат Тук.

Опа! Вы крупно сели на мель, Сильвер! Вот тебе и десять лет в клубе реконструкторов эпохи Робин Гуда. Не знать такую важную информацию… Я, можно сказать, подтвердила, что я и есть настоящий разбойник. Всамделишный Робин Гуд меня с говном съест, если доживу до нашей встречи.

— Послушай, брат Тук, давай поедим, надеюсь, что у тебя есть, чем набить желудок? — миролюбиво предложила я пойти на мировую.

Второй день нормально не ела. Скудную трапезу у Мэри нельзя назвать полноценным приёмом пищи.

Монаха же раздирали жадность и желание услужить знаменитому разбойнику. В неравной борьбе победила жадность. Почему я не удивлена?

— Сын мой, господь милостив и подаст нам на пропитание, — скопировав мой нравоучительный тон, сказал брат Тук.

— Если перевести с поповского на нормальный язык, завтрак обломился, — я разочарована, прямо скажем, не монашеским поведением Тука. Наверняка зажал еду.

— Я проходил мимо ручья, там можно попить воды на завтрак и помолиться, — монах молитвенно сложил руки.

— Не представляешь, как ты меня порадовал, брат Тук, — я легонько стукнула его ладонью по плечу. — Вода и молитвы — именно то, о чём я мечтаю уже вторые сутки.

Монах развёл руками, мол, твои проблемы. Естественно, мои, у него и так полный мешок еды. С голодухи мой нюх обострился, и я чувствую запах вяленого мяса. Можно было бы сварить отличную кашу, если бы не жадность монаха.

— Бог тебе судья, брат Тук, — монах спрятал глаза и, я не поверила своим глазам, покраснел. — Давай выбираться на дорогу. Кстати, а что ты делал в этой чаще?

Глазки монаха забегали, он ещё усерднее стал перебирать чётки и шевелить губами. Я уже и не рассчитывала на ответ, как он выдал новость:

— Удирал от солдат шерифа.