Не мой Ромео

Ильза Мэдден-Миллз, 2020

Ильза Мэдден-Миллз – автор бестселлеров Wall Street Journal, New York Times и USA Today. «Не мой Ромео» – первая часть романтической дилогии. История любви знаменитого квотербека и девушки из маленького городка. Джек Хоук не просто плейбой и кумир миллионов. Оказывается, за идеальными мускулами и модельной внешностью скрываются семейные тайны и душевные раны. Он не готов доверять женщинам вновь, но в его жизни появилась Елена. Сможет ли футболист дать самому себе шанс обрести счастье? Ведь это даже сложнее, чем выиграть Суперкубок. День святого Валентина. Свидание вслепую. Пара бокалов джин-тоника. Совместная ночь. На следующее утро оказалось, что Елена провела ночь со знаменитым квотербеком. И ему еще хватило наглости просить ее подписать договор о неразглашении? Да и черт с ним. В графе «Подпись» – Джульетта Капулетти. Пускай этот красавчик помучается, чтобы найти ее. Но Джек Хоук так просто не сдается. Он намерен отыскать свою Джульетту. Правда, отголоски прошлого все еще мешают ему доверять женщинам. Будет ли у этой истории счастливый конец или шекспировская трагедия разыграется вновь? «Джек Хоук – моя новая зависимость. Ничего не могу с собой поделать, я так люблю сексуальных и сломленных мужчин. Особенно, когда они к тому же такие милые и заботливые, вы просто хотите обнять такого человека и навсегда защитить от этого извращенного мира!» – The Masque Reader «Прекрасно написанная романтическая комедия… Семья Елены, очаровательный городок Дейзи, неотразимый Джек Хоук и минипиг Ромео – все это создает идеальную историю». – Romance Reader Gal

4

Джек

Мне не верится, что я заговорил о Софии и об ее откровениях на мой счет. Пусть она была хороша собой, пусть клялась мне в любви, в конце концов ее истинная сущность вылезла наружу. Я судорожно глотаю, уставившись на свой виски. Выпил всего ничего — и уже наболтал лишнего. Почему-то мне не хочется, чтобы Елена считала в моем дурном поведении склонности к пьянству и к рукоприкладству. Не хватало предстать перед ней полным идиотом.

Она такая…

Я делаю над собой усилие, чтобы не расплыться в улыбке. Чуть было не назвал ее мысленно робкой — какая еще робость при такой похвальной прямоте!

Чувствуя на себе ее не очень-то дружелюбный взгляд, я озираюсь и хмуро гляжу на Престона, нежничающего со своей пассией и при этом параллельно косящегося на меня.

Силюсь представить себя в ее шкуре: несладко ей жить в маленьком городе и постоянно видеть их!

Ад какой-то.

Мне ли не знать, каким меня видят репортеры и болельщики: кутила и грубиян, к тому же упустивший Суперкубок.

Она все еще полулежит грудью на столе, смущая меня своим ароматом — сладковатым, свежим, сочетанием меда и полевых цветов.

Когда ты в последний раз встречал кого-то, кто не судил о тебе по твоему прошлому?

К черту!

Когда у тебя в последний раз была женщина?

— Каково это — выступать на телевидении? — Она уже выпрямилась и снова с аппетитом принялась за свою пасту. Как ни изящны ее движения, она намерена умять все до последней макаронины. Она тянется за очередным куском хлеба.

На душе у меня паршиво. Мне не хочется ее обманывать. Ко мне прикованы все взгляды, все только и ждут, чтобы поймать меня на ошибке. У меня за плечами неделя, перечеркнувшая, наверное, всю мою карьеру. Вот это — чистая правда.

Ее рука, лежащая на столе, касается моей руки. Она испуганно отдергивает руку.

— Извините. Опять я ляпнула глупость.

Когда она движется, мерцание свечей отражается на ее нежной и невыносимо соблазнительной коже. Меня охватывает жар и неуместное за едой плотское возбуждение.

И вот я уже представляю, что она лежит подо мной, плотно обхватив ногами мою талию, чувствую прикосновение ее груди к моей, ее ножки обхватывают мою спину…

Немедленно прекрати, Джек!

Я прикусываю язык, хмурюсь, мучительно вспоминаю длинную вереницу женщин, оставивших след в моей жизни. Елене лучше к ним не присоединяться. Она врачует свое разбитое сердечко, и она… славная. Но, черт, как быть с тугим комом тревоги и напряжения у меня в груди? Он меня задушит.

Мои пальцы сами по себе выбивают по столу дробь. Я наблюдаю, как она доедает хлеб. Я взвинчен и, допивая виски, рыщу глазами по ресторану в напряженном ожидании, что ко мне подойдут с просьбой об автографе или с сообщением, что я мерзавец и кусок дерьма. Не хотелось бы, чтобы она узнала, что на самом деле думают обо мне люди…

Елена изучающе смотрит на меня:

— Что-то вы притихли.

— Точно.

— Почему?

Я хмурюсь. Как объяснить, какой нелегкой вышла для меня последняя неделя, не выдав, кто я такой?

Как-то придется. Причем без промедления.

— Мне вообще свойственно помалкивать.

— А мне нет. Я жуткая болтушка.

— Вижу.

Выкладывай, Джек, наберись смелости, скажи, что у нее свидание вовсе не с тобой.

Она решительно берет стакан и залпом выпивает. Вздыхает, изящным движением складывает салфетку и встает с таким видом, как будто довела до конца какой-то сложный проект.

Я остаюсь сидеть, но весь подбираюсь.

Она роется в сумочке, вытягивает оттуда пачку двадцаток и кладет на стол.

— Что вы делаете? — удивляюсь я.

— Поеду домой, — отвечает она с гримасой. — Благодарю за милый ужин. Этого хватит за то, что я выпила и съела. Было здорово… с вами познакомиться. Не исключено, что теперь я буду смотреть новости. — Она неуверенно делает шаг в сторону двери.

— Подождите, Елена. — Понятия не имею, что скажу в следующую секунду, когда встану. Рядом со мной она кажется малюткой. Я оглядываю ее с головы до ног. Черная юбка облепила ее фигурку в форме песочных часов, выставляя напоказ все сладостные изгибы. Что я за дурень, как умудрился не заметить всего этого раньше?

— Не уходите, — говорю я шепотом.

«Не вздумай, не вздумай!» — вопит мой здравый смысл, но я не желаю к нему прислушиваться. Не знаю, как сложится моя дальнейшая жизнь, но весомая часть меня намерена на все это наплевать, все это забыть — с ней.

— Перестаньте. Все вышло из рук вон плохо. — Елена громко выдыхает. — Я опоздала. Вы не ответили на мое сообщение. Да еще мой бывший тут как тут… Нет, все это никуда не годится.

— Да уж, у меня неважно с навыками общения. — Я хватаю ее деньги и сую ей. Наши пальцы соприкасаются. — Предлагаю перейти отсюда куда-нибудь еще.

— Куда это? — На ее лице неуверенность.

Могу предложить ей другой бар, чтобы выпить на сон грядущий или полакомиться десертом, но там будут люди, знающие меня в лицо. Мест, где мне комфортно, осталось всего ничего, и одно из них — вот это. После выхода книги Софии год назад я редко показываюсь на людях. Я тщательно задраил все люки и стараюсь не высовываться — берегу репутацию.

— Ко мне. Это недалеко отсюда.

Делаю шаг к ней, заставляю ее взять меня под руку.

— И потом, здесь ваш бывший. Лучше вам выйти отсюда на пару со мной, согласны?

— Вы пришлись ему не по вкусу. — Она смотрит в пол, потом поднимает глаза на меня. — Только я не хожу по домам незнакомых мужчин.

— Елена… — Мне не хочется хрипеть, но так вышло.

— Что?

— Между прочим, я большой специалист по… начинается на «к-л-и».

Она маскирует свое смущение смешком, но ее выдают заалевшие щеки.

— Вот ведь ляпнула!..

— Каждое наше слово имеет цель и смысл, и вы его произнесли. Как вы думаете, зачем?

Она кусает нижнюю губу. Мы стоим лицом к лицу и неотрывно смотрим друг на друга. Диспозиция затягивается, на нас уже обращают внимание, может, даже фотографируют.

— День святого Валентина как-никак. У вас есть планы на вечер? Думаете купить мороженое и оросить его слезами по вашему бывшему?

— Может быть.

— Лучше я, чем мороженое.

— Сразу видно, что вы не пробовали Ben & Jerry’s Rocky Road.

— Сразу видно, что раньше вы со мной не встречались. — Я дерзко прикасаюсь к ее пухлой нижней губе, провожу большим пальцем по шелковой щеке. О пожаре у меня в штанах ей пока что лучше не знать.

Она жмурится, сглатывает, ее рот приоткрывается.

— Я… Даже не знаю…

— Елена, вы хотите, чтобы я вас умолял? — У меня резь в глазах от возбуждения, желание накатывает волнами, если мы и дальше будем вот так стоять и глазеть друг на друга, то я не знаю, что будет…

Пожалуйста, соглашайся.