Валькина жизнь

Игорь Ягупов

Молодой техник-строитель Валентина приезжает из Украины в Заполярье. Она мечтает строить новые города и найти свое счастье. Но все ли сложится в ее жизни так, как она хотела? Роман охватывает период жизни героини с середины шестидесятых годов до наших дней. Рассчитан на широкий круг читателей.

Глава 2

— Вы куда, девчонки? На море? — Сашка произносит это осторожно, боясь вспугнуть удачу, и с надеждой смотрит на двух подружек, собирающихся перебежать через дорогу.

— Ага, — кивает Танька.

— Я с вами! — радуется парнишка, не веря, что ему подвернулась компания. — А то мои пацаны поразъехались на лето. Хоть удавись.

— Так мы не давиться, мы купаться идем, — хмыкает Валя.

— Валь, ты чего? — шепчет ей на ухо Танька. — Пусть идет с нами. Жалко тебе, что ли? Веселее будет.

Сашка живет в соседнем подъезде. Он лет на пять-шесть моложе собравшихся на пляж подружек, и Валя привыкла считать его мелюзгой, которой можно безнаказанно помыкать:

— Сашка, сбегай семечек купи! Сашка, вынеси воды попить! Сашка, слабо тебе вон на той клумбе для нас цветов нарвать?

Теперь же, взглянув на улыбающегося парня, Валя внезапно замечает, как он вырос.

— А я, наверное, совсем старая! — думает она. — Двадцать два уже. Как ни крути, а третий десяток разменяла. И еще ничего значительного, настоящего в жизни не сделала.

От мысли о третьем десятке ей становится совсем грустно, и она смотрит на Сашку почти с раздражением. Сашка пребывает на седьмом небе от счастья. Поход на пляж с двумя взрослыми девушками превращает его в настоящего ловеласа.

— Пусть идет, — то ли с вопросом, то ли с предложением повторяет Танька, которая не понимает Валькиной неприязни к соседскому парнишке.

— Ладно, конечно, — бурчит Валя.

На самом деле ей не хочется, чтобы с ними увязался кто-то еще. Ей надо поговорить с Танькой об одном деле. Поделиться. Проверить на человеке, которого она хорошо знает, правильность своего решения, в котором она сама до сих пор не уверена. И сама мысль об этом разговоре доставляет ей неимоверную муку. Она напряженно думает, как же его начать. И не замолкающая ни на минуту трескотня Сашки отвлекает ее. Но делать нечего.

— Пошли, Шурик! — хихикает Танька, сунув парню свою клеенчатую сумку с подстилкой и полотенцем: — На, неси! Джентльмен ты или нет?

— Я не Шурик! — возмущается Сашка. — Никогда меня так не называй! Ты же знаешь — я не люблю!

— Сумку-то бери, Нешурик, — снова хихикает Танька. — И Валькину тоже. Должна же быть с тебя какая-то польза?

— Да ничего, я сама понесу, ерунда, — бормочет занятая своими мыслями Валя. Но Танька почти силой вырывает у нее из рук сумку, чтобы отдать ее Сашке.

— С комфортом пойдем! — уже откровенно хохочет Танька, толкая подругу в бок локтем. — Налегке!

Они знакомы с детства. Играли в куклы на скамейке, ходили вместе в школу. После восьмого класса вместе пошли учиться в строительный техникум. И только распределение развело их по разным участкам большой стройки. Когда Танька в пятницу столкнулась с ней на автобусной остановке и предложила на следующий день сходить на море, Валя охотно согласилась. Она давно искала повод поговорить с подругой. И очень хорошо сделать это на пляже, когда они несколько часов будут лениво лежать на песке, не обремененные никакими делами и заботами.

Утро субботнего дня просто великолепно. Солнце едва поднялось над горизонтом, и висящая в воздухе легкая дымка обещает прекрасный жаркий день. Подружки встретились возле Валькиного подъезда, обогнули угол пятиэтажки и вышли со двора на проспект Нахимова. Они уже готовы были перебежать его, чтобы через бывшие колхозные сады, мимо телевизионной вышки направиться к морю, когда их и окликнул Сашка, набившийся им в попутчики.

— Все разъехались, — твердит он, пристроившись между двух девушек.

Сашка хотел бы взять их под руки. Но его собственные руки заняты сумками с пляжным барахлом. Поэтому он только крутит головой, смотря то на Таньку, то на Валю, и продолжает твердить:

— И Витька, и Пашка, и Жека! А главное — куда? К бабкам в деревни. Вот уж отдых! Да я лучше тут буду сидеть. На море ходить. Только не с кем.

— Да уж мы не хуже твоих пацанов, — не без кокетства замечает Танька. — Живи да радуйся. А они пусть огороды полют, с бабками своими семечки лузгают.

— Точно, — радуется Сашка.

— Везунчик, — фыркает Валя, чтобы хоть как-то поддержать разговор.

Они почти бегом проскакивают через сад, который, несмотря на все усилия тружеников Зеленстроя, никак не хочет превращаться в городской приморский парк, и поворачивают налево, чтобы обойти окруженный толстой кирпичной стеной детский костнотуберкулезный санаторий имени Крупской. Метров через сто стена заканчивается. И если бы они прошли еще метров двести вперед, то справа открылся бы мощеный булыжником крутой спуск, извивающийся в овраге и ведущий прямиком к водной станции Азовстали. Но путь можно сократить, если, не доходя до оврага, сбежать прямо по склону.

— Давай напрямик? — предлагает Танька и тут же ныряет с асфальта на узкую тропинку под деревьями.

Валя с Сашкой идут за ней. Скоро тропинка круто обрывается вниз. Место это, прямо над морем, усыпанное обломками белого камня, местные жители называют «греческими виллами». Поваленные колонны, украшенные затейливой резьбой, лежат между разросшимися деревьями. Остатки каменных лестниц, ведущих в никуда, белые глыбы, обрушившиеся со стен и вросшие в землю, довершают картину запустения.

Впрочем, к античности эти осколки былой роскоши не имеют никакого отношения. Просто лет сто назад здесь, тогда еще в пригороде, любили селиться зажиточные мариупольские греки. Может, от тяги к корням, но скорее — просто от безвкусия, они строили свои дома в античном стиле. Революция смела и богатых греков, и их помпезные жилища. Но и теперь, спустя полвека камень все еще сопротивляется разрушению. Наверное, он помнит своих владельцев, их разговоры о купеческой выгоде, замужестве дочерей и продаже товаров. И голоса давно ушедших из жизни людей все еще звучат в этих воспоминаниях.

Но для Таньки и Вали эти плиты и обломки дорических колонн — всего лишь стройматериалы. А Сашка и вовсе о них не задумывается, воспринимая в качестве неотъемлемой части с детства знакомого пейзажа.

Перескакивая с камня на камень, девушки и их спутник быстро сбегают по тропинке вниз, пересекают Приморский бульвар и оказываются на городском пляже. Народа здесь еще мало: встающие ни свет ни заря пенсионеры (прийти куда бы то ни было раньше них кажется абсолютно невозможным — будь то пляж или базар) да немногочисленные поклонники активного отдыха, выбравшиеся искупаться перед работой.

— Вода холоднющая! — со зловещей радостью сообщает Сашка, успевший бултыхнуться в море, пока девушки раскладывают подстилки и раздеваются.

— Идем купаться? — предлагает Вале Танька.

— Подождем, — вздрагивает Валя от ледяных брызг, которые попали на нее с отряхивающегося Сашки.

— Что-то ты совсем сегодня злая, — фыркает Танька, которой, должно быть, надоело веселить подругу.

— Тань, мне поговорить с тобой надо, — неожиданно для себя самой, как будто нырнув с разбегу с головой в ту самую холодную морскую волну, выкладывает Валя.

— Ты беременна? — округлив глаза, выпаливает Танька.

— Ух ты! — поражается явно заинтересованный Сашка. — От кого?

— А ты иди купаться, — строго приказывает парню Танька.

— Это почему же? Мне тоже интересно, — возмущается тот.

— Тебе еще рано таким интересоваться, — как-то по-взрослому, почти с материнской ноткой изрекает Танька.

— Да я больше тебя об этом знаю, — запальчиво и несколько опрометчиво заявляет юноша.

— Успокойтесь оба, — морщась от раздражения, что ее разговор с подругой как-то сразу пошел не туда, приобретя окраску некой скандальности, предлагает Валя. — Я не беременна. Почему сразу это? Что, у меня других целей нет в жизни? Или я больше ни на что не способна, что ли?

— Так что случилось? — спрашивает Танька и вновь шикает на Сашку: — В море, я сказала!

— Не пойду! — огрызается Сашка.

— Да я тебе! — злится Танька.

— Хочет — пусть остается, — снова морщится Валя. — Я просто хочу тебе сказать…

Она мнется, не зная, как лучше сформулировать свою мысль, чтобы она вызвала как можно меньше удивления или возмущения.

— Что? — Танька садится на подстилку рядом с подругой.

— Я из Жданова собираюсь уехать, — выдыхает Валя.

— Так и я, может, тут всю жизнь не проживу, — усмехается Танька. — Как тут загадывать? Нашла новость.

— Я — скоро, — уточняет Валя, отчасти разочарованная невозмутимостью подруги, и добавляет, чтобы избежать дополнительных вопросов: — Уеду скоро.

— Когда? — спрашивает Танька и в глазах ее появляется тревога.

— Не знаю точно. Как билет возьму и расчет оформлю. Недели через две, может быть. Или чуть позже.

— Куда? — недоверчиво интересуется Танька. — Случилось что-то или как?

— Ну что ты заладила: «случилось» да «случилось», — раздраженно выдает Валя. — Ничего не случилось. Никто не умер. Просто я хочу что-то серьезное сделать в жизни. Изменить что-то. Чтобы было, что потом вспомнить.

— И куда едешь? — интересуется Сашка.

Валя смотрит на него с благодарностью. Хотя бы можно сдвинуть с мертвой точки завязший в бесконечных пререканиях разговор.

— На Кольский полуостров, — выпаливает она, — в Хибины. Там город новый строят. Комсомольская стройка.

— Зачем? — Танька беспомощно разводит руками.

— Что «зачем»? — огрызается Валя. — Ученых туда будут заселять. Институтами. Научный центр организовывать.

— Зачем тебя туда несет? — уточняет явно растерянная подруга.

— А я вот не смог бы без моря, — неожиданно изрекает Сашка.

— Так там тоже море, — с готовностью переключается от Танькиных философствований к разговору, требующему вполне конкретной аргументации, Валя.

— Какое? — хмыкает Сашка, явно довольный своими географическими познаниями. — Баренцево? Толку-то с него! Я бычков люблю ловить. Сидишь на волнорезе…

— Ага, — с ехидством перебивает Валя, — холодно, противно.

— Ты еще «мокро» скажи! — возмущается Сашка.

— Да, и мокро тоже, — с готовностью поддакивает Валя.

— Так для того же и идешь рыбачить, — хмыкает Сашка.

— Чтобы мокро было? — фыркает Валя.

— Нет, чтобы все вместе: вода, волны шумят, запах! Запах, знаешь, какой на волнорезе? — Сашка мечтательно задумывается, подбирая слова.

— Как будто я на волнорезе не бывала, — снова фыркает Валя.

— Так ты там летом бывала, в жару, как вон сегодня, — поясняет Сашка. — А ты знаешь, как там осенью? Или весной, самой ранней, когда еще никого на пляже и в помине нет? А ты сидишь с удочкой, и брызги тебе на лицо…

— Вот, я же и говорю: холодно, мокро и противно, — огрызается Валя.

— Не, не противно совсем, — мечтательно произносит Сашка, не зная, как еще выразить свою страсть к рыбалке.

— Палтус, — неожиданно бросает Валя.

— Что «палтус»? — не понимает Сашка.

— В Баренцевом море ловят не бычка, а палтус, — поясняет Валя.

— Да? — сбивается с мысли Сашка.

— Тебя-то чего туда несет, к палтусу этому? — вновь повторяет Танька, пропустив, должно быть, мимо ушей пикировку подруги с Сашкой.

— Как ты не понимаешь? Я же строитель! — совсем, как только что Сашка, неожиданно воодушевляется Валя.

— И что с того? — обрывает ее подруга. — Я, между прочим, тоже строитель. И я тебе так скажу: нам и здесь работы хватит.

— Нет, вы не понимаете, ребята! — возмущается Валя.

Она хотела поделиться с Танькой своими планами, рассчитывая на поддержку. А вместо этого вынуждена держать круговую оборону, доказывая свою правоту, в которой и сама, если честно, не до конца уверена.

— Там же целый город строят! — выпаливает она. — Апатиты называется.

— Гепатиты, — передразнивает Сашка.

— Я туда письмо написала, — продолжает Валя, не обратив внимания на Сашкин выпад. — В трест. И ответ уже получила. Положительный. Меня ждут.

— Ждут не дождутся, — вставляет Сашка, скорее для того, чтобы хоть как-то закончить надоевший ему разговор, чем из желания удержать Валю в Жданове.

Танька более настойчива.

— Пашка-то знает? — интересуется она, поджав губы. — Ты ему сказала?

— Нет еще, — напряженно замечает Валя. — А что?

— А ничего! — вспыхивает Танька. — Своему парню не сказала, что уезжаешь через две недели. Замечательно. Он, надо думать, обрадуется такому повороту событий.

— Я скажу, — пытается возразить Валя. — Я с тобой сначала хотела посоветоваться.

— Так вот мой тебе совет: забудь про эту глупость, — выдает раздраженно Танька. — Чего тебе не хватает? Работаешь, парень есть, замуж выйдешь.

— Да что ты все о Пашке? — огрызается Валя. — Он тут не приклеенный. Захочет — со мной поедет.

— Ага, в чемодане, — фыркает Танька. — Надо было сразу с ним все это обсудить. Еще когда только письмо собиралась писать в трест свой. А то вряд ли он обрадуется.