Валькина жизнь

Игорь Ягупов

Молодой техник-строитель Валентина приезжает из Украины в Заполярье. Она мечтает строить новые города и найти свое счастье. Но все ли сложится в ее жизни так, как она хотела? Роман охватывает период жизни героини с середины шестидесятых годов до наших дней. Рассчитан на широкий круг читателей.

Глава 3

Пашка, как и предсказывала Танька, совсем не выглядит обрадованным, когда на следующий день Валя, набравшись храбрости, рассказывает ему о своих планах на переезд. Он мрачнеет, замолкает и как будто сразу отстраняется от Валькиных проблем.

— Твое дело, — выдавливает Пашка. — Я думал, что у нас с тобой что-то получается. Серьезное. Но, видать, ошибался.

— Что вы все на меня окрысились? — возмущается Валя. — Как будто я вам враг какой-то.

Ее особенно колет слово «серьезное». Что же он раньше-то про серьезность ничего не говорил, даже не намекал? Может быть, тогда бы и она себя по-другому вела, уехать не стремилась. А то все самое главное почему-то всегда выясняется, когда уже поздно что-то изменить. Так, наверное, о том, как все тебя любят и уважают, узнаешь только тогда, когда помирать начнешь. Лежишь на кровати под белой простыней, а вокруг тебя собрались друзья, о которых ты раньше и не задумывался. И все такие хорошие слова о тебе говорят:

— Вот, если бы не болезнь, то мы бы с тобой в Крым поехали. Давно собирались. Да вот не получилось.

— А мы, — говорят другие, — хотели тебе холодильник подарить. Но теперь, видать, уже не судьба.

А ты лежишь и думаешь:

— Где ж вы до этого были?

— А кто это «все»? — цепляется за Валькины слова Пашка и смотрит на подругу почти со злобой.

— Кто? Никто! Ты, например, — огрызается Валя, очнувшись от философских размышлений.

— Нет, постой, ты сказала: «вы все». Кто все? — в голосе Пашки чувствуется закипающая обида.

— С Танькой я разговаривала об этом, — с неохотой выдавливает Валя. — Она моя лучшая подруга. Спросила ее мнения.

— Сначала ее, а потом уже мое, да? — возмущается Пашка. — Так? Я у тебя на последнем месте?

— Нет, не на последнем, — бурчит Валя. — Я тете Поле еще ничего не говорила.

— Ага! — почти с радостью от того, что его обида явно оправдана, фыркает Пашка. — На предпоследнем, значит? Прекрасно. И что ты от меня ждешь? Что я запрыгаю от восторга, да? Вроде все нормально было. У нас с тобой, я имею в виду. И вдруг ни с того ни с сего…

— Почему же ни с того ни с сего? — извиняющимся тоном произносит Валя. — Я над этим долго думала…

— А что же не поделилась-то раньше? — обрывает ее Пашка. — Может, я бы и понял.

— А сейчас — нет, не поймешь? — злится Валя и добавляет, вспомнив свои недавние размышления о бренности бытия: — Я не помираю пока. Вполне можешь понять, если захочешь.

— Так времени у меня нет на понимание, не дала ты его мне, — пожимает плечами Пашка. — Просто поставила перед фактом. Прощай, мол. И все дела.

— Почему сразу прощай? Давай вместе поедем? — со слезой в голосе выдавливает Валя и, вспомнив об аргументе Сашки, добавляет: — Ты же не рыбачишь.

— И что с того? — хмыкает Пашка. — Ты сама-то рыбачка, что ли?

— Не я, — отмахивается Валя.

— А кто? — подозрительно интересуется Пашка.

— Неважно, — поняв, что в очередной раз сглупила, отмахивается Валя.

— Кто рыбак? — требует Пашка.

— Сашка, — неохотно произносит Валя и уточняет: — Парень соседский.

— Вот как! — возмущается Пашка. — Даже соседский парень, оказывается, в курсе твоих планов. Ты его с собой приглашала, что ли?

— Причем тут Сашка? — заламывает Валя руки. — Не придирайся! Поехали вместе, в Хибины, город строить, а?

— Ты серьезно думаешь, что меня здесь ничего не держит? — продолжает возмущаться Пашка. — Сказала: «поехали», — и я тут же кинулся вещички собирать. Как здорово у тебя все получается. За сколько суток до отъезда ты мне все сообщила? За неделю? Прямо сейчас и побегу билет покупать. Если не поздно, конечно.

— Не обязательно же буквально вместе ехать, — примирительно предлагает Валя. — Ты можешь приехать через месяц. Или через два. Как получится. Я все разузнаю. Какие специалисты там нужны. А ты…

— Не езжай! — перебивает ее Пашка.

— Что? — увлеченная своими планами, не понимает его Валя.

— Не езжай ты в эту Тмутаракань, — повторяет Пашка. — Не надо. Давай жить, где живем. Тут все родное. А там — Север. Тут ночь еще, а там уже день, наверное.

— Вот только не надо этих глупостей географических! — возмущается Валя. — Я смотрела на карте: Кольский полуостров на той же долготе, что и Жданов. Может, даже западнее немного. А значит, и время там то же самое, киевское. В смысле, у них московское. Это тебе не Сибирь. И не Дальний Восток.

— Ладно, ладно, разошлась, — машет рукой Пашка. — Пусть будет так. Разницы-то никакой: Север, холод, снег. А здесь все по-другому. Может, и не лучше — тут уж как кому нравится, — но привычнее, роднее. Не езжай.

— Не могу, — голос Вали на мгновение срывается, когда она и сама внезапно думает о том, что теряет все, что окружало ее с детства.

Впрочем, уже в следующее миг ей приходит в голову, что расстается она со всем этим не навсегда, что к тете Поле можно будет приезжать в отпуск хоть каждый год, и что Жданов никуда от нее не денется.

— Не могу, — повторяет она твердо, — я уже и билет купила.

— Ну, тогда не смею задерживать, — отрезает Пашка. — Что тебе от меня нужно? Чтобы я добро тебе дал на переезд? Так оно тебе не нужно.

— Провожать-то придешь? — обреченно выдавливает Валя.

— Когда? — безропотно интересуется Пашка.

Он наконец осознает неизбежность расставания, и его гнев сразу куда-то улетучивается.

— В пятницу, московский поезд, — уныло сообщает Валя.

— Не, не получится, — вздыхает Пашка, прикинув что-то в уме. — У меня смена как раз.

— Поменяйся с кем-нибудь, — предлагает Валя.

— Не, не получится, — упрямо повторяет Пашка.

— Прекрасно, — фыркает Валя и отворачивается, чтобы несговорчивый друг не видел ее слез.

— Вот и поговорили, — мрачно констатирует Пашка, словно подводя окончательную и бесповоротную черту не только под их беседой, но и под всеми их отношениями.