CCP

Игорь Николаевич Бабаян, 2019

О чём эта книга? О Союзе студентов-романтиков, о юных годах, о молодости, о периоде заблуждений и поступков, за которые впоследствии становится стыдно. Об эпохе, которую ныне модно именовать застоем, но которую наши герои воспринимали как вполне подходящую среду для того, чтобы живо и весело провести студенческие годы, не обращая внимания на дефицит всего и вся и скучая, если в дефиците вдруг оказывались милые их сердцам шутки и приколы. Вы также узнает и о том, как сложилась судьба студентов-"романтиков" после развала СССР… Содержит нецензурную брань.

Горох уже варится

Арег с Виктором, между тем, успели перехватить устремившегося было вдогонку Сурена, успокаивая его и усаживая его обратно на личную кровать.

— Кто циклоп?! Я циклоп?! — все ещё кипятился Сурен.

— Сурик, успокойся, это он циклоп, — позевывая, предположил Арег.

— Ареша, сыграй что-нибудь, — уже почти миролюбиво попросил Сурен.

Через мгновение снятая со стены гитара успокаивала растревоженную душу эсэсэровца.

— Тише, люди, ради Бога, тише

Голуби целуются на крыше,

Вот она сама любовь ликует,

Голубок с голубкою воркуют…

— Ну, и кто пойдёт? — испортил песню далеким от сантиментов, деловым тоном Цукер.

— Большой уже не пойдёт, — отрезюмировал ростовчанин.

— Пусть только нос высунет, я ему… — отреагировал на упоминание о недруге Сурен.

— Не жалею, не зову, не плачу

Все пройдет, как с белых яблонь дым,

Увяданья золотом охваченный,

Я не буду больше молодым…

— Кто пойдёт? — вновь испортив Арегу песню, многозначительно переспросил Цукер, оглядывая собратьев по сообществу, продолживших предаваться отдохновению после очередного похода в Фиолетово.

— Ишак! У самого ноги воняют на всю общагу, а ещё других подкалывает! — всё ещё ворчал Сурик. — Я ему дам подколки кидать!

— Суро, ахпер, ладно! Давай, пиво возьмём, отдыхать будем, — выступил в роли миротворца Цукер, не оставлявший надежды хлебнуть таки холодного пенного напитка.

— А что пиво? — недовольно сказал Сурик. — Рыбы нет. Ничего нет. Что это за пиво? Вот у нас пиво с горохой пьют…

— С чем — с чем? — переспросил Цукер? С «горохой»?! «Студент, ты же филолог, инженер слов-а-а-а», — протянул он, цитируя универского препода по гражданской обороне.

Услышав цитату, соратники, не исключая потерпевшего, т.е. Сурена, разразились неподражаемым хохотом, ибо сей препод, полковник в отставке, прошедший II Мировую, являл собой фигуру поистине трагикомическую. Отставной полковник радовал эсэсэровцев оба первых семестра, читая пламенные лекции. Причем он особо воодушевлялся, что соратники относили на счёт его фронтовой контузии, при рассказе о возможных боевых действиях потенциального врага. Лекции и семинарские занятия были пересыпаны, кроме уже процитированного Цукером, также и иными перлами, которые соратники не без удовольствия вспоминали в ходе монотонных учебных будней, скрашивая ими какую-нибудь очередную лекцию по современной советской литературе. Несомненно, словечки и выражения от контуженного полковника представляли собой альтернативу исследованию, допустим, «Цемента» или «Брусков».

Право дело, соратникам было что вспомнить: «Гражданская оборона — это вам не картошка и не противогаз!» — назидательно говаривал полковник. Всякий раз, отчитывая непослушного студента, а надо заметить, что эсэсэровцы не отличались прилежанием, он неизменно произносил: «Вот у меня на войне был ординарец — узбек. Тот был тупой, но преданный. А вы и тупые, и непреданные!..»

Соратники не обижались на неинтеллигентные замечания контуженого полковника, ибо на фоне большинства других преподов, как правило, читавших лекции по истрепанным с пожелтевшими страницами тетрадкам, полковник был ярким лучом света в темном царстве отечественной науки. А потому, в отличие от остальных предметов они гражданскую оборону старались не пропускать — смешнее бывало разве что на концертах Аркадия Райкина.

Особо они любили задать полковнику каверзный вопрос: «Что делать, если начнется атомная война?» На что старый вояка без тени улыбки регулярно ответствовал следующим образом: «Лечь на живот и крепко держать яйца!»

… — С горохой! — хмыкнул Цукер.

— У них пьют пиво с вареным горохом, — постарался избавить Сурена от дальнейшей лингвистической экзекуции Виктор. — Только где его взять? И где сварить?

— Проблему нашли, — воздел к потолку указательный палец правой руки Сурен. — Я в гастрономе вчера видел. Сварить… Вон на этаже общая кухня, там электроплита здоровая, как в столовой. Бери, вари.

— Можно подумать, мы всю жизнь только и делали, что варили твою «гороху», — упрекнул соратника Арег. — Как варить? Что добавлять? Асумес — эли (Говоришь…)…

— Если вы мне скажете где этот узун — ахмах (длинный дурак — тюрк.) прячется, я сварю, — предложил сделку Сурен.

— Как только узнаем, Суро-джан, сразу скажем, — заверил Цукер, оживляясь от пьянящей перспективы. — Хеч чи мтацес (Не бери в голову). Сколько там, казначей-джан, общих денег осталось?

— Есть пока, — был немногословен Сурик, он же — держатель «общака» (перед началом практики друзья внесли в фонд ССР взносы в размере месячной стипендии — 40 руб.).

— Тогда давай червонец, пожалуйста, керосинку покупать будем, — почти как в «Джентльменах удачи» изрек Цукер. В общем, мы, втроем, за пивом, а ты — за своей «горохой».

Примерно через час гранфаллонцы вернулись с трофеями.

— Только не торопите меня, — воздел к потолку указательный палец Сурен. — Долгое дело. Гороху сперва замочить надо, потом…

— Лав — эли! Ты что будешь всю неделю свою «гороху» варить? — оборвал его Цукер, устремив свой указательный палец в сторону гастрономовского ящика, в котором красовались 20 бутылок «Жигулевского». — Гижа, ара!

Спустя несколько минут они уже расположились в личных кроватях с «Жигулёвским» в руках.

— Хорошо-то как Вася! — куда-то в потолок умиротворённо произнёс Цукер.

— А я не Вася! — умиротворённо в свою очередь изрёк Виктор.

— А, всё равно хорошо! — продолжил традиционную перекличку Арег.

— Ещё бы баб несколько, было б ещё лучше, — традиционно завершил Виктор.

— Самим пива не хватит, ну их, баб этих, — не согласился с ним Цукер.