Пришедший изо льдов

Елизавета Датинбурская

Он – Главный Хранитель земель Белозерья. Женатый на первой красавице. Она – Княгиня, замужняя дева. Между ними вспыхнуло жаркое чувство любви. Что остается? Бежать от своей истинной любви? Или поддаться сладкой любовной волне?Царица поручает Главному Хранителю созвать совет Хранителей Света. Воевода замышляет темное против него, но об этих планах узнает княгиня. Любящее сердце не может допустить, чтобы задуманное осуществилось. Она бросает все и отправляется вслед за любимым, желая его спасти.

Глава 3

С первыми лучами солнца завели утреннюю песню петухи. После, на редкость, студеной ночи они распевались неохотно.

Хозяюшки вышли во дворы и принялись за уборку. Утренний удой буренок, кормежка и выгон на пастбище. Некоторые особо спешили, ведь надобно было еще процедить парное молоко и отправить с извозчиком на царскую кухню.

Царский двор так же поднимался с первыми петухами. Печники разжигали печи. Кухарка с помощницами бралась за готовку завтраков. К тому времени привозили парное молоко, и тетка Казя делила его на две части. Первая шла на варку каши, а вторая на перегон сливок. Отгон заливали в огромные кастрюли и варили творог.

Как только солнышко поднялось выше и совсем потеплело, ожили птички. Заливаясь на разные голоса, они сновали тут и там в поисках лакомства. Деревенские мальчишки помогали пастуху собрать в табун коров и проводить на сочные луга.

Деревня, город окончательно пробудились после ночи.

Настасья поднялась еще до петухов. Наварила каши и собрала в дорогу мужу котомку припасов. В такие дни, перед его отъездами по царским делам она всегда тревожилась. Молила всех богов, чтобы путь его был неопасным, чтобы воротился домой целым и невредимым.

Митрофан как всегда был хмурным. Ел мало, все смотрел в окно и о чем-то размышлял. Собравшись, он поцеловал жену и отбыл. Путь его лежал к Бухонову холму. Там на опушке под вековыми дубами стояла изба.

Провидица Волгава обитала там. Из деревни ушла много лет назад. Устала от вереницы страждущих. Очереди тянулись вдоль улицы от первого до крайнего дома. А у нее своих забот было полно. Травы луговые в определенное время надо собирать, обереги мастерить и царская служба. Тогда престол занимал Царь, батюшка Царицы Ачимы. С него и началась тесная дружба Царской семьи и провидицы. От многих напастей она оберегла Белозерье.

Хранитель запряг своего вороного коня и двинулся в путь.

Лютой проснулся от собственного храпа. Ночная гостья ушла с первыми петухами. Голова, словно раскалывалась на две части. Вчера он переборщил с бражкой. Каждый раз зарекался пить брусничную бражку, но данное слово нарушал. В конце концов, воевода смирился и принял тот факт, что наверняка у него такая натура — переменчивая.

— Уйка! — крикнул Лютой осипшим голосом. — Уйка, бездельник! Где тебя носит!

Дверь отворилась. В покоях очутился молодой мужчина. Опрятно одетый в царскую форму, с прилизанной головой. Острые изгибы лица делали его внешность схожей с лисом. Мужчина был подручным воеводы и служил в должности завоеводы.

— Батюшка воевода, — засуетился Уйка, — опять вчера перебрал…

— Не твоего ума дело! — огрызнулся Лютой. — Помоги встать, надобно помыться и к трапезе спускаться. Царица будет недовольна, ежели опоздаю.

Завоевода проводил батюшку до умывальни. Бережно помог умыться и одеться.

Перед тем как идти в трапезную, воевода, кряхтя, рухнул на лавку у двери.

— Уйка, дело у меня к тебе особой важности, — он сделал жест рукой, дабы завоевода проверил, нет ли кого за дверью. Мужчина выглянул в коридор. Никого.

Девицы помогли княгине Елизаре собраться к трапезе. Умыли, расчесали костяными гребешками смоляные волосы. Вечно они спутывались из-за густоты. Одели сарафан и повязали очелье.

В это утро неспокойно было княгине. Девицы в умывальне шушукались, что ночь до странности холодная была. Ко всему, еще и от мужа не пришло весточки. Князь Колояр отправился с купцами на чужбину по Восточному морю. В свое отсутствие оставил Елизару на попечение золовке Ачиме.

Путь предстоял долгий и опасный. Колояр никогда не страшился опасностей. Отважный воин. Жаждущий открытия новых земель, народов и налаживания торговых путей. Каждую седмицу от мужа прилетал голубь с посланием. Князь писал о том, как проходит плаванье, что все в полном порядке, припасов хватает. Встреченные штормы, слава богам, оказались не губительными и особого вреда ни команде, ни кораблю не нанесли.

А тут на ее голову еще Митрофан. Когда он на нее смотрел, ее пронизывало странное чувство. Внутри все замирало. Хотелось отвести взгляд и в то же время заглянуть в его серо-зеленые глаза. Что за дурман на нее спускается в его присутствии? У нее прекрасный муж, да и он женат на первой красавице Велиграда.

Перед очами вновь возник бравый мужчина. Казалось, что сейчас он протянет к ней свои большие и горячие руки. Дотронется до ее нежной кожи, обжигая своим теплом. Боже! Елизара вздрогнула, наваждение рассеялось. Княгине стало тошно от своих мыслей. Надо их прогнать навсегда. У нее замечательный муж, которого она всем сердцем любит. Она клялась ему в верности.

Девушка вышла в коридор и поспешила в трапезную. Шагов ее не было слышно. Черевички на каблучках мягко ступали по шерстяной дорожке. Княгиня ругалась на себя за постыдные мысли к женатому мужчине.

У одной из дверей раздался голос с хрипотцой.

— Уйка, слушай меня внимательно… — воевода понизил голос, — надобно пользоваться моментом. Пора избавить нас всех от Митрофана.

— Подставим? — злорадно отозвался завоевода.

Лютой издал звук похожий на плевок.

— Нет, Ачима хоть и держится неприступной Царицей, очень уж благосклонно относится к этому выскочке. Затеет разбирательство, выяснит, кто его подставил. Полетят наши головушки в лозовую корзину. Решить вопрос надо наверняка!

— Ага, — цокнул Уйка.

Воевода продолжил.

— Митрофан отправился к провидице. Ты должен последовать за ним и убить гаденыша.

— Как с ним справиться, батюшка воевода? — отозвался завоевода.

— Средство имеется одно… — Лютой помолчал. — Яд угря с восточных морей. Смажь им наконечник стрелы. Достаточно царапины и Митрофана будет не спасти.

Услыхав его слова, Елизара не стерпела и распахнула дверь.

— Лютой, не думай, что план твой выйдет! Я сейчас же доложу Царице, и тебе голову отсекут! Паршивец!

Воевода замер, Уйка забился в угол. Не ожидали заговорщики, что их план будет раскрыт княгиней.

— Матушка, — заговорил воевода, помрачнев, — ты все не так поняла.

Пройдя в покои, Елизара рассмеялась.

— Молчи, не зарывай себя окончательно! Прибереги слова для палача!

— Уйка, — пробасил Лютой, вцепившись в руку княгине, — вяжи ее!

Заговорщики набросились на Елизару. Уйка воспользовавшись поясом, опутал руки княгине, а воевода туго стянул ноги. В рот вставили табачный мешок, чтоб не кричала.

— Что будем с ней делать? — пыхтя, поинтересовался Уйка.

Воевода обтер рукавом вспотевший лоб.

— Княгиня сама себе подписала приговор. Как стемнеет, отвезешь ее на болото и утопишь.

Уйка обомлел. Ноги подкосились.

— Батюшка, так ведь хватятся ее… Князь приедет, будет искать супружницу. Царица будет заловку разыскивать. А ежели дознаются нам точно голов не сносить.

— Лес рубят, щепки летят. — Оскалился воевода. — Выставим все так, будто княгиня с Митрофаном сбежала. Я давненько заметил, как они переглядываются, томные вздохи. Роман у них. Князь узнает о похождениях женушки, и знать блудницу не захочет.

— Батюшка, ты голова, — залебезил Уйка.

Приведя себя в опрятный вид, воевода с подручным пошли в трапезную. Решили так: ночью Уйка отвезет на болота княгиню, а с утра отправится за Митрофаном. К провидице не успеет его нагнать, поэтому направится к Северным горам. Потому как Митрофан туда путь будет держать после Волгавы.

Заговорщики заперли дверь преисполненные уверенностью, что никто в их отсутствие не войдет в покои.

Аксинья, проснувшись, потянулась. Зевнув, открыла глаза. Совсем заспала тот факт, что находится в поле с Серго. Мужчина лежал за ее спиной и крепко обнимал. Акси хотела возмутиться, а потом решила сделать вид, будто спит. Побыть в его объятиях. Немного повалявшись, аккуратно повернулась. Рассматривала его лицо. А он очень даже симпатичный. И смешно сопит.

В какой-то момент Серго глубоко вздохнул и открыл глаза. Аксинья сделала серьезный вид.

— Кто тебе позволил меня обнять?

— Доброе утро, — улыбнулся мужчина.

— Вопрос повторить? — дерзко фыркнула Акси.

— Я это сделал, потому как, ты замерзла, могла простудиться.

Вздорная девица расцепила его руки и поднялась.

— Ой, токма давай без оправданий. — Она важно поправила юбку и выдернула платок из-под Серго. Демонстративно потрусила его и направилась к ратке.

Мужчина смотрел ей вслед и думал, как же она хороша, чертовка.

— Так и будешь валяться?

— Уже иду…

Аксинья подхватила ратку и с усилием покатила по луговым кочкам. В итоге, та завалилась на бок.

Серго подоспел на помощь. Торговка маслом, естественно, для вида поупрямилась. Начала активно отказываться от его помощи. Отправляла восвояси. А он все равно остался. Взял ратку и покатил за вздорщицей. Аксинья решила добраться до реки, там разжечь костер и приготовить что-нибудь на завтрак. В душе она надеялась, что Серго наловит рыбы. После сытного ужина на двоих, припасов осталось совсем мало.

Девица была права. Серго смастерил копье из ивовой ветки, снял рубашку и вошел по пояс в реку. Девушка в тот момент не могла глаз отвести от мужчины. Кроме приятной внешности, он обладал атлетическим телом. Акси себя одернула, вот еще влюбиться в него не хватало. Он пришлый, не из их деревни. Разве можно полюбить пришлого?

Наловив рыбы, красавчик развел костер. Почистил рыбу. Ножом, что всегда был при нем, срезал несколько тонких веток и ошкурил их. Насадил рыбу и поджарил на огне.

Аксинья наблюдала за спутником, восседая под ивой. Где-то вела подсчет кукушка. Журчала река. И он. Полуголым готовит завтрак. Видела бы сейчас Аксинью Пава, с ума бы сошла от зависти.

Серго развел руками.

— Жалко нет посуды для чая. Сейчас бы заварил, вон тут сколько дремухи.

Акси помолчала, а потом хитро улыбнулась.

— В ратке есть медный котелок…

Мужчина нарвал молоденьких листочков дремухи, помыл в проточной воде и подвесил над костром медный котелок.

Девушка устроилась у костра. Хворост приятно потрескивал. Ветра практически не было, дым размеренно поднимался вверх, иногда все же вилял из стороны в сторону.

Ароматную рыбку Серго положил на лопуховые листья.

— Угощайся, — по-хозяйски сказал мужчина. — Чай почти готов. Пить будем с одной кружки, ты же не побрезгуешь?

Он внимательно смотрел в ее голубые глаза.

— Не побрезгую, — ответила Акси.

Трапезничали в тишине. Не замолкала лишь речка.

Серго прервал молчание.

— Ксиня… — он осекся.

Девушка прищурилась.

— Аксинья, — исправился мужчина, — может, не будешь скрытничать, поведаешь, чего натворила? Мне-то про шишки не надо рассказывать…

Она молчала. Раздумывала. Стоит ли ему доверяться? И не утерпела. Все в подробностях поведала. Про Митрофана, про ход в стене и как подслушивали и про страх, что Лютой догадался о ее вылазке и теперь отрубит ей голову. Про план рассказала. Ей надобно теперь отсидеться седмицу или две в лесу, мол, шишки собирала, ничего не знала, не ведала и в Палатах не бывала.

Выслушал ее Серго и сказал:

— Ежели Лютой на тебя охоту открыл, ты б не рыбку кушала, а в подземелье томилась. Думаю, бояться тебе нечего, можно домой идти. А коль, вопросы к тебе возникнут, скажу, вместе были у меня.

Аксинья вскинула брови.

— Срам-то какой! У мужчины незамужняя дневала!

Серго пожал плечами.

— Скажем пара мы, свадьба скоро…

Девица тут же возмутилась. Ну, Серго, у него токма мысли об одном. Поскорее ее в жены взять. Ничем не гнушается, каждую ситуацию под себя воротит.

Разойтись торговка не успела, послышался топот копыт. Она вскочила и помчалась на пригорок.

Митрофан скакал в галоп на коне своем быстроногом. За спиной лук да стрелы, а в ножнах меч булатный.

— Митрофанушка… — завопила Аксинья и пустилась к дороге.

Елизара пыталась освободиться, только ничего не выходило. Ироды крепко спутали ее по ногам и рукам. Силы закончились.

За дверью послышался шорох и тихий голосок:

— Лютой, батюшка, ты в покоях?

Ответа не последовало.

В двери повернулся ключ.

Пава осторожно вошла. Поначалу девица не заметила связанную княгиню, но лишь заметив ее, бросилась на помощь.

— Матушка, — приговаривала Пава, развязывая узлы, — кто это тебя так?

— Добрая Пава, лучше тебе не знать о злодее, иначе сама пострадать можешь, — отвечала Елизара.

— Может, он и не злодей, — наивно восклицала помощница кухарки, — оступившийся человек…

— Хорошая ты, Пава, — заметила княгиня, окончательно освободившись от пуд. — Ступай на кухню и никому не говори, что здесь была и меня выручила.

Девица пообещала послушаться Елизару. Сама княгиня направилась к Царице Ачиме, поведать о злодеяниях воеводы Лютого. Но Матушка после трапезы отбыла на конную прогулку до озер.

Времени не было ждать. Княгиня решила предупредить Митрофана об опасности. Она облачилась в мужскую форму, оседлала скакуна быстроходного и отправилась вдогонку за Главным Хранителем.

Уйка и Лютой сопровождали Царицу. Но на полпути воевода пожаловался на плохое самочувствие, и Ачима отпустила его в сопровождении завоеводы.

Лютому же надобно было исполнить задуманный план. Он направился к дому Митрофана.

— Хозяйка, — отворив ворота, — выкрикивал Уйка, — встречай гостя дорогого.

На крыльце показалась Настасья.

— Лютой, с чем пожаловал?

— Настасья, поговорить надобно, — прогудел Лютой. — О муже твоем речь будет.

Девица разволновалась. Сердце бешено заколотилось, дыхание участилось. Настасья провела нежданных гостей в избу.

Уйка расхаживал по горнице, рассматривая все вокруг. Воевода сел на лавку за столом. Хитрец напустил на себя вид, будто очень сожалеет и не знает, как сообщить девушке какую-то новость.

— Не томи, воевода! — Резко сказала Настасья, окончательно потеряв покой. — Что с моим мужем?

От волнения девица взяла кончик косы и начала его теребить.

Лютой скорчил сочувственную рожу.

— Жив твой муж, не о том речь… — воевода провел рукой по скатерти, — дело в другом. Полюбовница у него есть.

Руки Настасьи выпустили кончик косы и выпрямились. Эта короткая фраза поставила все на свои места и разрушила все, что было. Разрушила за секунду всю ее жизнь.

Полюбовница.

Вот почему он так холоден с нею и не глядит в глаза. Молчалив, задумчив. Про детей ни слова не проронил уже как год. У него другая. Настасья и мысли такой не допускала, будто ее муж способен на предательство. Он же клялся хранить верность.

А вдруг воевода лукавит? Очерняет Митрофана.

Настасья глубоко вздохнула и присела на лавку.

— Как давно?

Лютой напрягся, делая вид умственного подсчета. На самом деле он сказал первое, возникшее в мыслях.

— Цельный год изменят тебе, Настасьюшка. — Воевода пододвинулся и сгреб ее миниатюрные руки в свои грубые ладони. — Я как узнал, стерпеть такого не смог, решился тебе рассказать. Пусть горькая правда, но теперича ты свободна, больше он не причинит тебе зла.

— Кто она? — тихо спросила девушка. Ее лучезарные глаза смотрели, словно через стены, не замечая ничего и никого.

— Полюбовница княгиня Елизара, — Лютой сочувственно вздохнул, казалось, воевода сейчас пустит слезу. — Князь за морем, а она бесстыжая шашни крутить начала.

Интриган сделал паузу.

— Самое ужасное, — продолжил он, — Митрофан с Елизарой сбежали.

Настасья отдернула руки и отпрянула. Сбежали? В душе раздалась боль. Обжигающая. Девушке хотелось закричать.

— Вам пора, — проговорила Настасья и указала на дверь.

Как только это парочка ретировалась, Настасья рухнула посередь горницы и принялась горько плакать о своем разбитом счастье. В голове крутились те моменты, когда им было так хорошо и светло вместе, когда их сердца пылали от любви друг к другу.