Пришедший изо льдов

Елизавета Датинбурская

Он – Главный Хранитель земель Белозерья. Женатый на первой красавице. Она – Княгиня, замужняя дева. Между ними вспыхнуло жаркое чувство любви. Что остается? Бежать от своей истинной любви? Или поддаться сладкой любовной волне?Царица поручает Главному Хранителю созвать совет Хранителей Света. Воевода замышляет темное против него, но об этих планах узнает княгиня. Любящее сердце не может допустить, чтобы задуманное осуществилось. Она бросает все и отправляется вслед за любимым, желая его спасти.

Глава 4

Аксинье удалось перехватить Митрофана. Хранитель слез с коня и прошел к привалу. Торговка без прикрас выболтала о своих приключениях Хранителю. В ее бездонных голубых глазах затаилась надежда на спасение. Она пребывала в уверенности, что Митрофан выручит.

Хранитель выслушал рассказ Аксиньи, отхлебнул поданного душистого чаю и нарочито проговорил:

— Вот сколько раз было тебе сказано, не лезь в кипящий котел, сваришься! Нажила себе врага, да еще какого! Подлого. У которого нет ни совести, ни чести.

От услышанного Акси обомлела. Девица побледнела, лицо выражало гримасу страха.

— Не пугай ее, — вступился Серго, — не все так страшно.

Мужчина взял за руку Аксинью, но она быстро освободила свои тонкие пальчики из его крепкой ладони. Серго заглянул в глаза Ксини и заметил в этих озерах кроме страха что-то еще. Недовольство?

Торговка и вправду была напугана не настолько, насколько хотела показать Хранителю. В момент нотаций Митрофана, которые она слышала не в первый раз, девица прикидывала: «Так, так… Хранитель при полном снаряжении скачет к Бухонову холму. Зачем? Там же живет ведьма Волгава! Вот дела!».

— И поделом ей, — продолжал Митрофан, — будет думать в следующий раз!

Хранитель нахмурился, сделал еще пару глотков чаю. Сердито окинул взглядом парочку.

— Ладно, — поставив кружку, милостиво вздохнул Митрофан, — Серго, поручаю тебе смотреть за этой взбалмошной девицей. Ничего не бойтесь. Я в обиду Аксинью не дам, но это последний раз! Ежели еще раз вытворит подобное, сама будет отвечать перед Царицей! Ступайте смело в Велиград. На все вопросы скажите, что ответ за Аксинью держит Хранитель, — Митрофан вынул из-под брони медную печать и протянул Серго. — Покажите мою печать.

На лице Серго засияла улыбка. Он принял печать и пожал руку Митрофану. В этот момент они замерли, оба понимая, что в такой важный момент в жизни Аксиньи (при ее-то страхе перед наказанием за содеянное) слишком тихо. А где же ее знаменитое сопрано? Крики радости? Беспрерывная спутанная болтовня?

Мужчины не сговариваясь, посмотрели на торговку.

Девица уставилась куда-то вдаль стеклянным взором, закусив губу.

— Ксиня? — прищурившись, произнес Серго. В груди что-то екнуло. В голове мужчины пронеслась мысль: «Неужели она что-то затевает?!».

— Не называй меня так, — медленно сказала торговка. Она взглянула на спутников, опомнилась, встрепенулась и быстро приняла прежний вид, лишь с одним «но». В ее мыслях созрел очередной план. Чего ей теперича бояться? Из длинных и нудных речей Митрофана, она услышала, что он ей поможет. А как иначе? Митрофан ведь Хранитель, он всем помогает, если конечно проступок пустячный. Тем более они соседи, почти родственники. Акси быстро сменила маску страха на маску бесконечной благодарности. — Ой, Митрофанушка, свет в окошке, большущее тебе спасибо. Если бы не ты, то не миновать мне плахи.

Произнося слово «плаха» глаза девицы заблестели, наполнившись слезами. Трюк сработал. Мужчины забыли сию минуту о ее подозрительной задумчивости. Принялись успокаивать девицу.

— Все уже позади, — защебетал Серго. Черноглазый красавец сразу воспользовался моментом. Обнял ее и прижал к себе. — Теперича ты под защитой Хранителя!

Акси насупилась. Что за Серго! Что за хитрец! Не упустит момента ее полапать! Стараясь себя не выдать, Аксинья медленно отпрянула от красавчика, сделав вид, что хочет утереть лицо от слез подолом сарафана.

— Не реви, соседка, — сочувственно проговорил Митрофан, — все хорошо. Собирайтесь в дорогу. Небось, вас родители уже потеряли.

Девушка замерла, перестав старательно тереть подолом лицо. Бросила исподлобья взгляд на Хранителя. Мужчина поднялся и начал собираться в дорогу.

— Как же мы без тебя, — неожиданно завыла торговка, — Митрофанушка…

Она опять уткнулась в подол. На второй заход слез не было, поэтому лицо Акси скрыла краем юбки, обозначая рыдания только звуком бешеной лисицы в морозном лесу.

Хранитель вздрогнул, как и Серго.

— Что опять? — Растерянно пробормотал Митрофан.

Аксинья в «рыданиях» повалилась на бок, отодвигаясь от Серго.

— Как мы в родной Велиград одни доберемся? А ежели волки из лесу выйдут? Загрызут же… А ежели медведь?

Серго пододвинулся.

— Не плачь милая, я не дам тебя в обиду ни волку, ни медведю, — он помолчал и для эффектности добавил, — ни, даже, нечисти болотной!

— Молодец, Серго, — улыбнулся Митрофан, оценив обстановку и сказанные слова. — Не волнуйся, Аксинья, такой удалой молодец в обиду тебя не даст. Смело отправляйся с ним.

Торговка выругалась про себя несколько раз и выпрямилась, очутившись вплотную к Серго.

— Нет, Митрофанушка, думаю, без тебя не доберемся… — она глубоко вздохнула и посмотрела на Хранителя, предварительно сложив брови домиком. — Либо сопроводи нас в Велиград, либо бери с собой…

— Ксиня… — начал говорить Серго. Аксинья со всей силы толкнула его в бок локтем и посмотрела в черные глаза обрамленные каймой пушистых ресниц. Казалось, мужчина прочел все матерные слова в ее взгляде. Понял, чего она добивается. Как ей можно отказать? Он запнулся, но продолжил, — Ксиня права… Мы без тебя не дойдем… Возьми нас с собой…

Митрофан очень удивился такой перемене. Серго вообще понял, что сейчас сделал? Уронил себя в глазах девицы, которой жаждал понравиться минуту назад, хвост, как индюк распускал. За кого теперь она его будет считать? Если только Серго не на поводу у нее пошел… Аксинья! Вновь за старое принялась! Однако ситуация больно забавная. Митрофан улыбнулся и решил подыграть незадачливому кавалеру.

— Будь по вашему, — направившись к своему скакуну, быстро проговорил он, — доведу до безопасного места. Токма я тороплюсь, ратку оставьте тут.

Аксинья, естественно, открыла рот, чтобы возразить, но наткнулась на взгляд Серго и прочла все, что он думал о происходящем. Выходит, у него тоже имеется такая способность? Матюгаться на расстоянии при полном молчании…

Холодный пот выступил на лбу воеводы, как только он с подручным вошел в свои покои. Уйку начал бить озноб. Княгиня, узнавшая обо всех планах заговорщиков, сбежала. Наверняка сейчас докладывает Царице. Гадина!

Лютой тяжело дыша, опустился на лавку.

— Уйка, дай воды, — прохрипел он.

Завоевода наполнил кружку трясущимися руками и подал Лютому.

— Батюшка, теперича плаха, да? — обреченно спросил Уйка.

Воевода залпом осушил глиняную кружку и с силой запустил ее об пол. Посудина разлетелась вдребезги. Продолжая молчать, мужчина поднялся и принялся расхаживать вокруг Уйки. Тот замер на месте. Лютой молчит и ходит кругами, это верный признак — батюшка думу думает.

В какой-то момент воевода замер, провел по лбу рукой. Его глаза как-то по-особому заблестели.

— Уйка, — спокойно произнес Лютой, — Царица еще на прогулке, из этого следует, что гадюка не успела ей ничего донести. Беги на конюшню, дознайся, не брала ли она лошадь. Ежели пустилась навстречу Царице, посылай самых верных воинов вдогонку, поди настигнут. Пусть срежут проселком. Ежели у конюха не появлялась, распорядись, чтобы по-тихому Палаты прочесали. Явно спряталась в укромном уголке, дожидается Ачиму. — Воевода замахнулся и дал глухой подзатыльник завоеводе. — Не стой столбом, беги уже, да поживее!

— Слушаюсь, батюшка, — на ходу отчеканил Уйка.

Не прошло и получаса, как Уйка докладывал воеводе о проделанной работе.

— Конюх подтвердил твое опасение, воевода, — запыхавшись, бормотал завоевода, — княгиня взяла скакуна и пустилась в дорогу…

— Ты отправил воинов вдогонку? — прогремел Лютой.

— Батюшка, — пролепетал Уйка, — так княгиня не к Царице навстречу направилась, а вслед Митрофану. Мне конюх доложил…

Воевода помолчал.

— Это очень хорошо, — оскалился он. — Седлай коня. Настигнешь обоих и сделаешь уговоренное дело.

Уйка поджал губы.

— Батюшка, как мне Митрофана одолеть, ежели Елизара его предупредит о наших планах?

— Стрелы тебе на что? — вспыхнул воевода. Его лицо налилось краской. — Я не заставляю тебя подходить к нему и в ножки падать. Ты ладный стрелец, вот и прояви свое умение попадать белке в глаз со ста верст!

Лютой уселся на лавку и вытянул ноги. В Велиград вернулось лето. Солнце старательно разогревало воздух. Воевода пыхтел в плотном кафтане и кожаных сапогах.

— Все, иди уже, не доводи до греха!

Завоевода откланялся.

Елизара гнала лошадь в галоп. Страх проникал в ее сердце. Только сейчас за стенами Велиграда, на бескрайних полях, девушка осознала — она сегодня могла погибнуть. От этой мысли княгиня крепче сжимала уздечку. Главное поспеть к Митрофану. Девушка боялась за него. Страх хриплым голосом нашептывал, будто она может не успеть. Уйка уже выполнил задуманное Лютом. Где-то там, в лесу истекает кровью ее… друг. Сердце заколотилось. Кто для нее Митрофан? Хранитель — ее друг и точка.

Поднявшись на пригорок, Елизара увидала прекрасные Белозерские просторы. Глиняная дорога извивалась на тысячи верст. Меж зеленых лугов, пахучих до головокружения. За ними возвышалась высоченная гора, поросшая вековым лесом. У самой кромки княгиня заметила фигуры. Три человека готовились войти в прохладную лесную тень.

— Стойте, — сказал Митрофан, замерев на месте. Он обернулся, разглядывая что-то на горизонте. — За нами всадник.

— Погоня? — с сомнением поинтересовалась Аксинья. Она приложила руку ко лбу, делая козырек от солнца. Ее совсем не смущало, что солнце в другой стороне и потому троица стояла в тени.

— Это девица, — пробормотал под нос Серго.

— Не может быть, — фыркнула Акси, — явственно видно, мужик это. Правда, малахольный. Щуплый… еще и с косой…

Прищурилась и добавила:

— Пришлый. У нас таких нет.

— На коне царская попона, — тихо проговорил Митрофан. Внутри все холодело. — Это же…

Хранитель недоговорил. Как завороженный направился навстречу всаднику. Он узнал ее. Княгиня Елизара. В городе что-то случилось.

Митрофан встретил княгиню. Бледную, трясущуюся. В глазах леденел страх. Из седла она рухнула в его крепкие объятия.

Он жив. Елизара прижималась к его груди, чувствуя биение горячего сердца. В какой-то момент княгиня чуть было не поцеловала Хранителя, но вовремя остановилась. Девушка опомнилась и немного отстранилась от мужчины.

Успокоившись в тени старой сосны, под которой Митрофан устроил привал, Колоярова жена поведала троице о случившемся. Обличила воеводу Лютого и его замысел.

— Ух, дела, — цокнула Аксинья, впечатленная рассказом княгини Елизары. — Теперича ему головы не сносить!

Серго кивнул.

— Надобно предупредить Царицу Матушку…

— Да, я так и поступлю, — согласилась с незнакомым красавчиком княгиня, — сейчас же направлюсь в Палаты.

Митрофан, стоявший у ели, рукой провел по изъеденной коре и уверенно заявил:

— Нет, княгиня, не можешь ты в Палаты направляться, — он обвел всех присутствующих острым взглядом, — опасно это. С нами до Волгавы последуешь.

Все молчали. Елизара не стала оспаривать слово Хранителя.

Путники подкрепились рыбой, что с утра наловил и пожарил Серго и углубились в прохладный лес.

Воздух был пропитан запахом хвои, пахучих трав и прошлогодних листьев. Путники следовали на холм. Тропа пролегала все выше и выше. Мужчины топали удалецки, не чувствуя усталости. Девицы утомились, но делали вид, будто полны сил и с готовностью пройдут еще не одну версту.

Настасья провалилась в сон. Тяжелой лапой он накрыл девицу, не желая отпускать. Сколько времени провела на полу в горнице, Настасья не знала. Ее разбудили шаги по крыльцу, шуршание.

— Настасья, соседка, — раздалось негромко.

Девица встрепенулась, вскочила, но сил совсем не было. Настасья тут же рухнула. В этот момент на пороге показалась соседка Азовка, мать Аксиньи.

Завидев Настасью на полу, Азовка кинулась к ней.

— Девонька, что с тобой? — звенел ее голос. — Ушиблась? Голова кружится?

— Тётечка Азовка… — еле слышно проговорила Настасья. Речь ее была сбивчива. В голове ожили ужасные слова о муже, что сказал Лютой. Девушка пыталась вымолвить хоть слово, но слезы хлынули из глаз, а речь заполнилась всхлипываниями.

Тетка Азовка подняла горемыку, уложила на перину. Подала Настасье воды, а ко лбу приложила полотенце, смоченное студеной колодезной водой.

Когда жена Митрофана немного пришла в себя, перестала беспрерывно рыдать и затихла, Азовка сказала:

— Настасьюшка, милая, чего с тобою приключилось? — женщина погладила девушку по голове. В голосе звучала бесконечная материнская любовь. — Не пужай меня. С Митрофаном чего стряслось?

— Прости меня, тётечка Азовка, — отстраненно проговорила Настасья, — не хотела я пугать тебя.

Девица отняла ото лба тряпицу и, опершись о стену, поведала добродушной соседке про визит воеводы.

Азовка от услышанного обомлела. Неужто, это правда? Митрофан ладный мужичок, молодец каких поискать, Хранитель города и всех земель Белозерья. Разве мог он завести полюбовницу и целый год обманывать супругу?

Мать Аксиньи знала Митрофана еще подростком. Уже тогда он был правдив и честен, за что и не любили его дворовые ребятишки. Благом всегда была его честность, вона до каких высот его довела.

Соседка мотнула головой. Лицо озарила улыбка, отчего морщинки образовали лучики у глаз и рта.

— Настасья, девонька, бабка моя говаривала: «не слушай чужой говор ушами, верь голосу сердца своего». Да, Лютой все складно рассказал, но можно ли ему верить? Не раз я слыхивала, как про озлоба этого шептались на рынке. Будто подлый он, зависть в нем цветет крапивой жгучей.

Настасья молчала.

Женщина обняла девицу и прижала к своей груди.

— Вот что, милая, — заговорщицки начала она, — пойди до его тятьки. Они жили душа в душу. Думается мне, нет у Митрофана от тятьки секретов.