Чужой крест. Сага

Елена Поддубская

Шесть веков разделяют персонажей этой исторической саги. Каждый из них, косвенно или напрямую, соприкасается с легендой о двух крестах, подлинном и поддельном, великого господаря молдавского Стефана. Встречи героев с важными историческими личностями, правителями Руси средневековой, России дореволюционной, советской и современной, позволяют читателю составить своё мнение о роли последних в судьбе как отдельных лиц, так и всего русского народа.

7

Европа. 1540 год. Султан Сулейман и чужой крест

В 1535 году молдавский правитель Пётр IV Рареш заключил договор с Фердинандом I Габсбургом, направленный против османского правления. Это оказалось роковым шагом в правлении Рареша так как, узнав про его «тайные» сношения с австрийским двором, Сулейман Великолепный сильно удивился. Двух лет не прошло, как посланник Петра Стефановича засылал своих говорунов в Московию к царице Глинской с такой же просьбой. Но если у Елены был на службе умный муж Тимофей Васильевич Заболоцкий, который, явившись в Сучаву послом, рассказал Рарешу о давней дружбе его страны с Константинополем и нежеланием вызвать у Сулеймана даже сомнение в преданности оной, то европейским дворам любая заноза под ноготь туркам была слаще пряника. И там, где русские поддержали свои намерения относительно политики с османцами, выслав им богатые сукно, шубы и доспехи, важные европейские вельможи, пообещав Рарешу помощь деньгами и войском на случай нападения султана, мгновенно закрыли глаза на беду.

Последствия для молдаван ждать себя не заставили. Получив из Константинополя снисхождение и даже «благоволение» относительно их намерений к южному соседу, царь астраханский Абдыл-Рахман, ханы Крымский Саип-Гирей и Ногайский Шийдяк, вместе с братьями, князьями степных Орд Мамаем и Кошумом, тут же пошли на Молдавию. За два года язычники вырезали половину её населения, негодного для продажи, а пригодных всех полонили и свезли далеко от родной земли. Не остался в стороне от таких разбоев и казанский хан Еналей. Да и братья славяне — киевские и польские князья, воодушевлённые ненавистным молдаванам литовским королём Сигизмундом, кровожадными ненасытными коршунами кинулись добивать беззащитную нацию и добирать последнее богатство, что могли найти в Молдове, благодатной землёй, климатом и традициями.

Обескровленный и обесчещенный южный народ стал разменной картой в игре Священной Лиги. Обеспокоенный завоеваниями османского флотоводца Хайреддин-паши Барбароссы на юге Италии в Калабрии, новый папа римский Павел III в начале 1538 года объединил под эгидой Папской области Священную Римскую империю, Венецианскую республику, Орден Мальтийских рыцарей и Испанию. Петр IV Рареш, желая получить помощь от Габсбургов — Карла V и Фердинанда I, и воодушевлённый обещаниями Франциска I, оказался в этой христианской Лиге сильнейших слабым звеном, на котором сполна отыгрались нечестивые. Не веря больше своему правителю, не удивительно, что молдавская элита предала Рареша и согласилась встать под протекторат Сулеймана Великолепного. Его намерения аннексировать маленькую страну передал родичам тот самый Стефан пятый, правнук Стефана Великого, что был в Константинополе летом 1535 года.

В сентябре 1538 года турки вошли в Молдавию и меньше чем за год опустошили страну, взяв казну Господарскую со множеством золота, несколько диадем и богатых икон Стефана Великого. Крест его, обожествлённый потомками за могущество приносить славу и спасение тому, кто им владеет, Сулейману лично вынес на бархате новый правитель страны, назначенный султаном. Стефан V тут же создал в Сучаве турецкий гарнизон, а Тигина, вместе с сёлами, прилежащими к городу, превратился в османскую райю Бендеры. Такие уступки Стефана способствовали планам Сулеймана относительно Балкан. После двулетних походов по юго-восточной Европе оттоманское войско подчинило себе всю её. Храбрый Барбаросс, уже в чине адмирала, поднял османский флаг на Ионическом и Адриатическом морях, продолжая претворять мечту своего господина о большом Константинопольском озере.

А что же в это время творилось в Топкапы? Любимая Хюррем стала официальной женой падишаха и продолжала быть ему верной помощницей. Русский кузнец из Опочки Владимир успешно учился при дворце султана ювелирному искусству и за два с половиной года выполнил задание молдавского господаря. Копия креста Стефана Великого была передана в Сучаву весной 1538 года. Однако намерениям Стефана, увы, сбыться не удалось: Андрей Иоаннович Старицкий не дождался помощи. Он умер в московском подземелье 11 декабря того же года. Страшной была его смерть, замурованного заживо, преданного анафеме, забытого.

В сентябре 1540 года кузнец Владимир вновь был вызван к султану. Сулейман показал мастеру крест, полученный в Молдавии. Русский тут же узнал свою работу, так как уже мог различать и разные рисунки яшмы, и глубину цвета рубинов, и чеканку чужой руки. Признание Владимира подтверждало сомнения Сулеймана: молдавский господарь оставил себе настоящий крест, а великому падишаху отдал поддельный. Взбешённый, Сулейман грозно пообещал:

— Что задумано, тому и быть: исполни мою волю!

— Прости, Повелитель, я тебя не понимаю? — растерялся молодой ювелир. От купцов он регулярно получал новости от брата Николая и знал про судьбу князя Владимира Андреевича.

— Поезжай к тому, кто прислал тебя мне. Отдай ему этот крест. Остальное он сам поймёт, — ответил султан и добавил: — Горе тому, на ком чужой крест!

— Он молод, но усерден, — позволила добавить к словам мужа Хюррем относительно мастера. Во всех переговорах султана она была теперь единственным доверенным человеком: — Позволь, мой господин, узнать, как можем мы отблагодарить этого человека за его талант и послушание?

— Проси! — кивнул султан.

Владимир склонился ещё ниже:

— Великий повелитель, я хотел бы провести в твоей стране всю свою жизнь! Но воля твоя — закон! Поэтому я охотно отправлюсь, куда ты пожелаешь. Прошу тебя подарить мне одну из медных сковород из твоей кухни. На Руси не знают, как готовить на ней, я же привык к жареной пище.

— Сковороду?! Да ты к тому же ещё и скромен, русский мастер! Конечно, пусть дадут тебе сковороду. Но готовить на ней должна будет женщина! — он улыбнулся от мысли, внезапно пришедшей на ум, и посмотрел на Хюррем. С некоторых пор Сулейман был вынужден оставлять женщин в гареме лишь в силу традиции; ведь падишах давно проводил свои дни и ночи только с одной из них. К тому же новая перестройка в Топкапы и перенос здания гарема непосредственно к покоям султана, затеянные любимой женой, требовали от Великолепного «разгрузить» прожорливый и так дорого стоящий сераль.

Владимир сразу понял замысел султана и, растерявшись, не знал, что ответить. Отказаться от «подарка» повелителя, означало навлечь на себя его гнев и лишиться головы. Почтенно склонив голову, мастер принял мешочек с золотыми флоринами, а уже через день его обручили с киевской девушкой Ириной. Вместе с ней и «приданным» в виде сковороды посланник падишаха отправился сначала в Сучаву.

Их любовь стала мгновенной. Заметив, как невеста дрожит от страха под накидкой, Владимир протянул ей руку и на турецком попросил ответить, хочет ли она замуж. Если бы девушка отказалась, кузнец, неверное, пошёл бы наперекор воле падишаха. Но Ирина тихо прошептала:

— Да, — вслед за чем упала в обморок. Ответ на его родном языке и беспомощность девушки так потрясли мужчину, что он кинулся ей на помощь, не успев подумать, что она всё ещё принадлежность султана. Он открыл полог накидки, стал дуть ей в лицо, тереть её щёки, щипать за скулы. Бледный цветок, обречённый много лет не выходить за пределы Топкапы, лишённый любой возможности видеть посторонних гарему, Ирина лежала, как мёртвая. Испугавшись, Владимир сильно встряхнул её. Девичьи веки дрогнули и медленно открылись. Узнав, кто перед ней, Ирина улыбнулась.

— Лекаря! — потребовал евнух. Выполняя требование Хюррем, он испугался не меньше кузнеца. Если бы Ирина умерла, ему не жить тоже.

Через неделю, когда Ирину собрали в дорогу, Хюррем устроила свадебный вечер. На нём, кроме жениха и невесты, был только мулла. Совершив обряд, похожий одновременно на венчание и благословление, служитель Аллаха вложил в руки новобрачных по золотой монетке, а Хюррем дала каждому по ветке от миртового дерева, символа семейной крепости.

— Будь ему верной и всегда желанной, — искусная соблазнительница протянула Ирине флакончик с розовым маслом: — Не обижай её по пустякам, — посоветовала жена султана Владимиру: — Помни всегда, что Великий Сулейман поделился с тобой тем, чем мог бы воспользоваться сам. Это великая честь!

Женщина соединила руки новобрачных и отправила их в отведённую во дворце комнату. Только оказавшись там Владимир смог второй раз увидеть лицо теперь уже жены. Ирина была прекрасна. Её тёмные волосы придавали белой коже тон внутренней части морской ракушки. Глаза, тоже тёмные, были на этом лице волшебными ягодами. Прикоснувшись к ним губами, русский мужчина навсегда вкусил яд любви.

Уже на следующее утро молодые сели на корабль и покинули Константинополь, вспоминая его весь путь до Молдавии, который занял почти месяц.

Завидев крест в руках бывшего кузнеца, Стефан лишился дара. Он отдал Владимиру настоящую святыню вместе с подделкой и написал Сулейману, что кается в содеянном. Он пробовал искупить вину и, щедро заплатив, приказал Владимиру отвезти обе святыне сыну Андрея Старицкого, всё ещё заложника. Он верил, что, сняв чужой крест, спасёт себя. Но ровно через месяц после встречи с русским, великий господарь молдавский Стефан V, прозванный Лакуста (саранча), был убит. Владимир и Ирина узнали об этом, уже находясь в Киеве.