Ретрит

Елена Добрынина, 2023

Что связывает костюмершу рядового столичного театра Машу, отправившуюся в командировку в Петербург и переживающую некрасивое расставание с возлюбленным – звездой театральной сцены Германом Кором, с молодым и привлекательным князем Дмитрием Васильевичем Арсеньевым – влюбчивым, пылким юношей, живущим идеалами чести и доблести в самом начале "золотой" эпохи русского дворянства – в первой четверти XIX века?Казалось бы, ничего. Однако между ними двести лет и одна давняя история длиною в жизнь, которую Маше и предстоит узнать. Только понравится ли это самой Маше?

Глава 2. Увольнение, ставшее командировкой

— А я не подпишу, повторяю тебе еще раз! — Сказал худрук и устало прикрыл глаза.

Как ему все очертенело! Эти вечные разборки, скандалы и интриги между театральным людом. А ему, между прочим, ехать финансирование выбивать в департамент и ремонт надо было начинать еще вчера — штукатурка, вон, сыплется с потолка и так и норовит на голову зрителям упасть.

— Ну, пожалуйста, Пал Сергеич! — Почти прошептала, особо ни на что не надеясь, Мари.

— Нет! Нет и еще раз нет, Мария Карловна! Где я перед началом сезона костюмера найду?

Павел Сергеевич Громов, поджарый мужчина пятидесяти лет отроду с висками, посеребренными немилосердным временем, был непреклонен. И Мари бы радоваться, ведь, руководство ее ценит, да только как представляла она, что снова нужно будет работать бок о бок с Полин и Геной, ой, Германом, так дурно становилось. А ей ещё силы нужны, чтобы выставить изменника из квартиры.

— Я не смогу рядом с ними… — Всхлипнула Маша, признаваясь.

Характер она имела такой, что спорить и отстаивать свою точку зрения не умела. В мыслях представляла, конечно, мол, как скажет сейчас резко и четко — скажет, как отрежет. А в реальности выходило что-то несвязное и сопливое. Одним словом, тургеневская барышня, которая в этот жестокий век зачем-то народилась тридцать лет назад в самом центре Москвы.

Пал Сергеич поморщился раздраженно. Он не терпел женских слез.

— Давайте без воды, прошу Вас! Ну, что вы хотите от меня в конце концов? Давайте, я отправлю вас в отпуск, а? Развеетесь, успокоитесь. Костюмы у вас готовы, так что мы тут справимся пару недель.

Мари уставилась на худрука. Отпуск — это, конечно, хорошо. Отпуск — это мечта. В отпуске она не была года три. Да только как это решит её проблему? После отпуска все равно возвращаться в театр и опять лицезреть эту сладкую парочку. А это было невозможно!

Павел Сергеич жестом дал понять, что разговор окончен. Мари послушно встала. На лице ее читалась такая безысходность, что худрук на миг задумался.

— Хотя, знаете… У меня есть идея получше. — Павел Сергеевич постучал карандашом по поверхности стола и жестом пригласил Машу присесть обратно. — А давайте я вас, Машенька, отправлю в командировку?

У Мари брови поползли вверх. Куда? В командировку? За пять лет службы при театре никогда она не ездила ни в какие командировки. Гастроли в межсезонье — вот максимум. Но разве ж можно это называть командировкой? В нормальной командировке люди работают и успевают осмотреть город, отдохнуть, погулять, а тут, как взмыленная лошадь, носишься между спектаклями, на ходу подлатывая вечно рвущиеся костюмы, а осмотреть окрестности можно только в дороге между городами. Но полей и лесов в своей жизни она видела итак предостаточно.

— Послушайте, Мари! — Стал вдруг необыкновенно добр и словоохотлив Пал Сергеич. Глаза его загорелись каким-то новым, невиданным Маше доселе огнем — заблестели, будто только что и не сидел перед ней уставший человек. — Мой старый приятель занимается проведением дворянских балов в Петербурге. Он просил у меня консультацию по костюму. Но я отмахнулся. А вы-то у нас костюмер, Мари! Вот и поезжайте в Петербург, погуляйте по городу, подышите Балтикой, прочтите лекции увлеченным нарядами прошлого. У них там целый фестиваль намечается, насколько я помню. Вот и развейтесь, поучаствуйте в культурной жизни, как зритель. А я пока придумаю, что делать с Полиной. Совсем ей слава примы вскружила голову. Негоже так! Потом у нас гастроли, опять же, впереди. А осенью, дай Бог, что-то изменится!

Мари ничего не оставалось, как согласиться. Нет, она могла бы, наверное, поспорить, стукнуть каблуком, бросить заявление на стол, только, ведь, и работу свою она любила, и театр. И даже Пал Сергеича, тьфу на него! Он — отличный руководитель. Другой бы подмахнул, не глядя, ее бумажку, а он пытается войти в положение, найти выход. Ну, и как подвести такого человека? Мари неуверенно забрала свой листок и, сложив его в несколько раз, встала.

— Вот и ладно, вот и чудесно, Мария Карловна! Ступайте, милая! Командировочные и все документы в бухгалтерии заберете. — Отмахнулся худрук и вперился взглядом в компьютер, изучая смету предстоящего ремонта.

Маша кивнула и вышла. Нельзя сказать, чтобы она была полностью довольна исходом дела. Все-таки это — только отсрочка, а не решение. Но уж что есть. Гораздо больше Мари тревожил предстоящий вечер. После сцены в коридоре между ней и Полин, Герман бросил на Машу вполне красноречивый взгляд. И девушка поняла, что сегодня их ждет даже не концерт, нет, целое представление для одного лишь зрителя — для ее маменьки. И чем закончится этот вечер предугадать было совершенно невозможно.