Обручальное кольцо блокады

Екатерина Шардакова

Подруги Лиза, Кира и Валя жили в Ленинграде. Они были молоды и красивы, полны надежд, мечтали о любви, делали первые шаги в своей взрослой жизни.Неожиданно началась война, Ленинград оказался в блокаде. Голод и страх. Казалось, что все рушится, и жизни приходит конец. Но война принесла не только потери.Словно маленький колокольчик, среди руин и смертей промерзшего Ленинграда, зазвенел сладкий детский голосок. Топая маленькими ножками, неуклюже он бежал в раскрытые объятия раненого сердца…

Глава 23

На следующий день мне предстояла встреча с Наташей. Она нашла меня в раздевалке, когда я спряталась туда на пару минут, чтобы выпить чай с конфеткой.

— Лиза! Я не знаю, как благодарить тебя за мою Вику! — произнесла Наташа, войдя в комнату. — Благодарю тебя от всего сердца!

Я молча разворачивала фантик очередного шоколадного «Мишки на севере» и смотрела на Наташу. Я не знала, что мне ей ответить, во мне боролось два желания: наброситься на нее с обвинениями в предательстве ее подруги и разузнать, как все произошло и знает ли она, где мой отец.

Наташа налила себе чай и села за стол напротив меня.

— Мама испекла печенье для тебя в благодарность… — улыбаясь, сказала Наташа и поставила передо мной полную тарелку песочных конвертиков с повидлом, — я знаю, ты любишь такое.

— Да, спасибо, — сухо ответила я и опустила взгляд в кружку.

Небольшая трещина с внутренней стороны, наверно, эта кружка однажды ночью, в одиночестве и темноте, расколется на части. Также, как раскалывается моя голова, потому что туда не помещаются события последних недель. Две чаинки плавают по кругу, пытаясь догнать друг друга, третья прилипла к стенке, наверно, пытается выбраться и сбежать. Я бы тоже хотела сейчас сбежать. Снаружи я взрослая женщина, а внутри я осталась маленькой девочкой, такой же, как моя сестра. Я не умею общаться с людьми на темы, касающиеся взаимоотношений, меня никто этому не научил, я прячусь в себя и предпочитаю промолчать, чем выяснять что-то. Это так страшно! От растерянности и бессилия мне хочется плакать.

— Лиза, я твою маму очень люблю, — неуверенно начала Наташа, коснувшись моей руки.

Я подняла голову и вопросительно взглянула на нее.

— Так сложилось, — продолжила Наташа, оглянувшись на дверь и убедившись, что мы в комнате одни, — так сложилась моя жизнь, что я не встретила мужчину… Никто никогда не хотел на мне жениться…

Наташа смущенно опустила голову. Я молча смотрела на ее золотистые кудри, большие глаза с длинными ресницами, небольшой непонятной формы нос и тонкие губы. Я находила ее вполне симпатичной, мне странно было, почему она не нашла себе мужа.

— Мне было уже за тридцать, я понимала, что шансы родить ребенка уменьшаются с каждым годом, а мне так хотелось стать матерью! — со слезами в голосе произнесла Наташа. — Мужчин в моей жизни как не было, так и нет. Я не знаю, почему я такая невезучая…

— Тетя Наташа… — я попыталась ее остановить, мне стало жаль эту женщину.

— Я хочу рассказать. — прервала меня Наташа. — Твой отец был единственным мужчиной, с которым я часто общалась, которого я знала и не боялась. Как-то мы случайно встретились вечером на улице, он был не совсем трезв… Я пригласила его домой, приготовила ужин, мы еще немного выпили…

Я смотрела на Наташу немигающими глазами, а она продолжала:

— Я не думала тогда о Жанне, я ни о чем тогда не думала! Я видела перед собой мужчину, который проявил ко мне интерес. У меня никогда такого не было в жизни, а мне так этого хотелось! Потом мы встретились еще несколько раз, я влюбилась… Но Александр однажды сказал, что больше не придет и не пришел. А через пару месяцев я поняла, что во мне зародилась новая жизнь. Утрата Александра уже не была такой горькой, у меня появился смысл жизни — моя Вика!

Я молчала. Быть счастливой оттого, что к тебе проявил интерес чужой нетрезвый муж, родить от него ребенка и восемь лет лгать, гладя в глаза своей подруге. Было ли мне по-прежнему жаль Наташу? Не жаль, мне было противно. Противно так, как если бы все печенье на тарелке превратилось в толстых лохматых гусениц.

— Я никогда никому ничего не скажу, — сказала я, вставая, чтобы положить конец этому разговору, — ради моей мамы.

После этого разговора Наташу я начала избегать, хоть это было и не легко, работая в одном отделении.

Вечером, чтобы как-то развеяться, я пригласила Киру на прогулку. Она долго обнимала меня, радуясь, что я живая вернулась домой.

— По радио сообщали о том, что железную дорогу бомбят… Я бы не пережила, если бы и тебя потеряла! — плакала Кира.

— Прошу тебя, не плачь, я же здесь, живая и здоровая, хоть и немного в синяках, — улыбаясь, ответила я и откинула с лица подруги непослушные кудри.

— Да! Ты права! — улыбнулась в ответ Кира, смахивая слезы тыльной стороной ладони. — Я так за тебя волновалась!

— Родная, уже нет причин волноваться, — ответила я, — помни о своем малыше…

— Я помню! — Кира прижала руки к своему маленькому животику. — Но ничего не могла с собой поделать…

— Куда пойдем гулять? — переменила я тему.

— Пойдем к Русскому музею, давно там не была, люблю этот парк, — ответила Кира.

Кира взяла меня под руку, и мы медленно пошли по Невскому, потом свернули на канал Грибоедова. Мимо нас проехало несколько грузовиков. Еще один такой же мы увидели у музея.

— Что происходит? — спросила Кира у водителя этого грузовика.

— Эвакуация… — ответил он, прикуривая папиросу.

Мы молча переглянулись. Картины уезжают, а мы остаемся…