Мои персонажи

Екатерина Индикова, 2022

Эта книга начинается с конца и заканчивается началом. Алекс – писатель и человек без прошлого. Он вернулся в Город, где родился, вырос и жил совершенно под другим именем. Всё, что у него осталось – страшный дар переиначивать людей с помощью таинственного литературного метода и необычная старая сказка о человеке, потерявшем душу, и братьях стихиях – Ветре, Мраке и Снеге, которые отправляются на ее поиски и встречаются со Смертью. Эта встреча предстоит и Алексу, ведь тот, кто безответно любил его мать и презирал отца, задумал отомстить ему, устроив чудовищный эксперимент, во время которого боль вернет ненавистному господину писателю все его воспоминания. Алексу придется выбирать, кому из его близких жить, а кому умереть. Но как он относится к ним? Как к людям или как персонажам? И каково это – отказаться от любимой, когда сама любовь официально запрещена, как и многое другое, а за порядком следит Главный ограничитель, и у него на Алекса совсем недобрые планы.

Глава 4. Красавица и чудак

— Ба, представляешь! Я слышал музыку! Вот здесь! — Альберт гордо похлопал себя по грудной клетке.

— И какая это была музыка, сынок?

— Мне кажется, это был Гений.

— Врешь!

— Никогда! Точно Гений. Сначала скрипки: смычок резал, резал мне сердце. И в животе потом нежно так отвечала флейта. А в ушах все стучало, как будто барабаны и альт так, знаешь, протяяяжно… Внутри твоего внука громыхал целый оркестр, воображаешь?

— Глупый! Это кровь шумела у тебя в ушах. И ты, разумеется, даже не слышал, что говорила девушка.

— Ага, почти ничего. Но она прекрасна. Она, как музыка Гения. Она улыбалась. Мне. Представляешь?

— Шшш… хватит о музыке. Так что, неужели ты ничего не запомнил?

Пожилая женщина с мечтательной улыбкой и кучерявый парень с выражением лица таким, будто час назад повстречал на бульваре внезапно воскресшего или никогда не умиравшего Моцарта, сидели на кривоватой кровати и хихикали, точно новоиспеченные друзья после первого совместно пережитого приключения.

* * *

Лиз вошла в кафе неподалеку от причала, чьими клиентами были сплошь обладатели повесток департамента Воспроизводства.

Легкость, с которой она ступала, могла спорить с общей непринужденностью атмосферы, искусственно созданной для будущих couples ¹⁰. Беда в том, что Лиз была очень скромной. Казалось бы, что дурного? Однако Департаменту слишком ярко выраженные характеристики мешали. Машина по подбору пар с завидной регулярностью выходила из строя, лишая освещения целую секцию, а несчастный Андреас Валис, озадаченный поиском очередной партнерши для «этого несносного кучерявого кретина», только вздыхал, решительно не понимая…

— А с этой то, что не так? Л. вполне приемлемая кандидатура для привыкания. Привлекательность — выше среднего, ничего такая штучка. Валис вертел в руках очередные уведомления для своих самых сложных клиентов, но тут взгляд его метнулся к часам.

— Ох, двухминутная переработка! Нет, так дело не пойдет, они меня сведут в могилу раньше времени. — Наемный купидон в сердцах швырнул конверты на стол, сдернул рабочую мантию розоватого оттенка, отличавшего всех сотрудников ППП и вышел вон из кабинета. Утром курьер, не найдя повесток в привычном отсеке, собрался было искать Валиса, как вдруг заметил пакеты с гербом Департамента разбросанные по поверхности бюро.

— Ай, ладно, и без тебя разберусь. Не дурак же! — Подумал совсем недавно поступивший на службу молодой посыльный. То ли парень переоценил свои таланты, то ли старая Анна молилась слишком усердно в тайне ото всех, даже от дочери, но, когда светловолосая девушка впорхнула в кафе, Альберт, несколько секунд назад оторвавшийся от ее фотографического изображения, больше не смог отвести глаз. Гений усмехнулся, разложил ноты и заиграл увертюру.

* * *

— Тебе, тебя, у тебя… Ты… Ой, простите, я хотел сказать, Вы… Елизавета?

— Да, а Вы, стало быть, Альберт? — Большеглазая девушка застенчиво присела на краешек стула, — но мне больше нравится, когда меня называют Лиз.

— Лиз. — Как красиво. — Лиз совершенно не понимала, что может быть красивого в трех буквах ее урезанного имени и неловко подвинулась, от чего стул отчаянно скрипнул ножками по полу. Выдохнула, мысленно приказав себе не краснеть. Так. Прекратить. Она четко решила, что больше не будет терпеть эти бессмысленные пытки. Только не с таким милым парнем. Надо собраться и сказать ему.

— Извините, Альберт, можно я сразу спрошу? Мне не по душе всякое навязывание. И я вовсе не стремлюсь красть Ваше время… Совсем запуталась, скажите, какая у Вас по счету повестка? Просто… Понимаете, мне как-то не везет…Обычно… Эта машина…Я, видимо, какая-то неправильная… — Лиз потом долго не могла взять в толк, как ей удалось вывалить на незнакомца эту признательную тираду о своих неудачных свиданиях. Альберт по-детски улыбнулся.

— Тогда, мы с тобой, извините, с Вами напарники по невезению. Альберт, даже не осознавая, как это выглядит со стороны, резко подался вперед, Лиз едва не отпрянула, но отчего-то удержала себя и не отстранилась. — Это мое тысячное по счету обязательное еженедельное свидание…

— Да что Вы, быть такого не может…

— Почему же, мне 28.

— А я бы Вам больше двадцати не дала. Ой, извините, наверное, мужчине такое не стоит говорить.

Альберт вспыхнул. Мужчина. Он мужчина. Никто не называл его мужчиной. Разве что, Мария… Да и та, лишь имела в виду, что мужчины из него никогда не выйдет.

— Я хочу Вас заверить! Мне можно говорить все, что угодно. Я, конечно, поздно пошел в образовательный лекторий и… не очень умный… Хотите мороженное?

— Хочу. А Вы какое больше всего любите?

— Шоколадное с карамелью!

— Выбор сладкоежки! — Лиз улыбнулась. У Альберта защемило сердце.

— Опять я что-то не то говорю. Со мной всегда так. А знаете что? Я составлю Вам компанию, и, хотя мне по вкусу больше крем-брюле, сегодня будем есть шоколадное с карамелью! — Соглашайся с мужчиной во всем, соглашайся. —

Лиз будто слышала оживший голос автора «Брошюры для привыкающей», знаменитой на весь Город писательницы Катарины Бороновски. Некоторые пункты, касающиеся идеальных отношений, Лиз в тайне не разделяла, но будучи девушкой отзывчивой даже на смущающие идеи современности, проштудировала этот образчик дамской литературы Социума. Пока Елизавета внутренне терзалась, Альберт вполне внешне покрывался красными пятнами. — Мужчина. Я мужчина! — К ним подплыл очаровательный официант.

— Чего желают господа привыкающие? — Теперь уже и Лиз залилась краской.

— Мы не… Мы только… У нас первое обязательное еженедельное свидание…

— Понимаю… — промурлыкал, специально нанятый Мадленой для таких дел, Арман. — Смею заметить, юноша, Ваша спутница прелестна. Я рекомендовал бы вам при случае обязательно посетить представление в Городском цирке. Программа — весьма-весьма романтик, Вы и Ваша дама останетесь довольны!

— Она не моя дама! Ой… Можно нам мороженное?

— Конечно, конечно! Шоколадное с карамелью?

— Откуда Вы…?

— Я никогда не ошибаюсь! И насчет пар тоже! Подам через минуту! Не скучайте! — официант удалился.

— Старый трюк!

— Какая Вы, Елизавета, ой, извините, Лиз, умная! Я никогда на подобные штуки не обращал внимания.

— Да что там… — Лиз опустила глаза, но взгляд ее тут же метнулся к Альберту, отчего его бедное сердце снова пропустило удар, а где-то рядом с легкими удобно устроился Гений, видимо, решивший использовать жизненно важные органы Альберта в качестве музыкальных инструментов.

— Скажите… — Нет, не так… Так, мы же репетировали с Ба…

— Вы что-то хотели спросить?

— Нет! Да! Как там… А, вот: если позволите, если позволишь… странный вопрос, но…все же… — Лиз улыбнулась и кивнула.

— Почему у тебя не складывалось с предыдущими кандидатами на привыкание?

— Я… это сложно объяснить… Они все были…. Были… Я не чувствовала,

не смогла бы…

— Без чего? — Лиз закрыла глаза.

— Без…

— Ваше мороженое, мои милые!

Примечания

10

Фр. Парочки