Страшные сказки. Осенний сборник историй

Евгения Чеширская, 2022

Новый сборник страшных, леденящий душу историй, ночных кошмаров, реальных мистических событий и сказок

Она — призрак?

Впервые мы встретились с ней еще до свадьбы — она стояла у подъезда, как я тогда думала, в компании других пожилых дам ее возраста, и с какой-то будто бы даже тоской смотрела, как Макс — мой тогда еще жених — за руку вел меня к себе домой. Тогда я ни на грамм не насторожилась, а стоило бы, потому что этот тяжелый, пристальный взгляд в спину я легко могу вспомнить даже сейчас.

Она не была ни жуткой, ни какой-то мистической — обычная тетка где-то в пределах 50 лет, с уставшим, каким-то болезненным лицом и неожиданно яркими черными глазами. И, да, она не вызывала во мне никаких чувств, ну, кроме разве что легкого раздражения, потому что, когда на тебя пялятся 24\7, стоит тебе только выйти из подъезда, это не слишком приятно. Я искренне считала ее рядовой соседкой, стандартным, так сказать, обитателем нашей панельной 9тиэтажки. Да и она не спешила налаживать со мной контакты, она просто… ну, была.

Все изменилось буквально за пару часов, во время которых Макс в небольшом ресторанчике надевал на мою дрожащую руку помолвочное кольцо.

Когда мы уже возвращались домой, она — та соседка из подъезда — впервые заговорила со мной, и сходу, тыча в меня узловатым пальцем, выдала «Значит решился… Задержись. Сказать тебе хочу кое-что». Ну, я плечами пожала, Максу махнула, мол, сейчас подойду, и повернулась слушать (интересно же было с чего вдруг внезапный интерес у незнакомой женщины к моей скромной персоне). А та…

— Меня Лидией зовут. Ну, да не важно. Ты мне вот что скажи — зачем предложение его приняла? — выдала и стоит, косится на меня, будто так и надо. Я от недоумения и растерянности только рот открыть смогла. — Молчишь… Ладно, молчи. И слушай, — голос у Лидии был каким-то неприятным, царапающим ухо, но то, что она сказала было намного неприятнее… — Уходить тебе от Макса надо, бежать. Не тот он, за кого себя выдает. Злой человек, дурная кровь. Отец его был ужасным человеком, много горя миру принес, и твой такой же, яблочко от яблоньки, да все червивые. Погубит он тебя.

Вот тут я уже не выдержала. Каблуком топнула, глаза закатила… «Вы что», говорю, «экстрасенс что ли? А если и да, то идите-ка лесом от нашей семьи, не вашего ума дело, кто какой человек». Может и получилось грубо, но в тот момент меня это все так разозлило… В общем, сказала и домой убежала, дверью хлопнув напоследок.

Надо сказать, у меня и самой нет-нет, да всплывали кое-какие вопросы к любимому. Сомнения, мысли всякие…неправильные. Макс был натурой тяжелой, неуживчивой, привычной к тому, что все делается ровно так, как он хочет, просто слово ему поперек не скажи. А еще он ревновал меня часто и долго, и было бесполезно объяснять, что того мужчину, который из вежливости помог мне дотащить тяжелую сумку до подъезда, я даже не знаю, и улыбнувшегося даже не мне — девушке ЗА моей спиной — парня тоже впервые вижу.

Макс в своей ревности злился, следил за мной, ругался потом, пару раз уже покупал мне новый мобильный, потому что старые с его подачи регулярно летали то с лестницы, то в стену…. В общем, я была не до конца уверена в том, что хочу этой свадьбы. Но тогда еще принимала все это как… Ну, особенности Макса, милые пустячки, что-то вроде «он такой, какой есть». Да и, говоря откровенно, льстило это — такая неприкрытая ревность…

В общем, как бы там ни было, но слова соседки меня скорее взбесили, чем поставили на путь истинный. Еще какая-то тетка не пыталась меня жизни учить! И я со спокойной душой пошла под венец, уверенная, что все делаю правильно.

А тетка та, к слову, куда-то пропала. Не появлялась на лестнице, не выходила на улицу… Впрочем, очень скоро мне стало совершенно не до нее, потому что Макс…

Макс ударил меня. Примерно через месяц после свадьбы, когда мы пошли в наш любимый ресторанчик, я улыбнулась — всего лишь ВЕЖЛИВО улыбнулась! — мальчишке-официанту. Тогда муж смолчал, но стоило только нам выйти наружу и сесть в машину, подальше от глаз посторонних, как мне в лицо с разворота прилетел его кулак. Больно было просто зверски! А еще я не понимала… Да, Макс шипел что-то про улыбки, и мужиков, и мой гулящий характер, но это… Рукоприкладство…

Тогда я выскочила из машины и неделю наверно не появлялась дома, отсиживаясь у подруг. Макс извинялся, на коленях передо мной ползал, говорил, что больше никогда и ни за что, и что скорее сам отгрызет себе руку… Я, как сотни тысяч других наивных дурочек, поверила в эти слова — в него, в нас — простила и вернулась домой.

Соседка, Лидия, вылезла буквально из ниоткуда на следующий же день после моего возвращения. Хмыкнула, покосилась на синяк на половину моего лица, спросила, не жалею ли я, что согласилась, а потом, не дожидаясь моего ответа, снова затянула свою песню о том, что Макс убьет меня, покалечит, истопчет и далее по кругу. Я едва сдержалась, чтобы самой не приложить ее башкой об лестницу, каркальщицу эту, но смолчала. Я снова верила не своим глазам, а неизменному «он извинился, и больше так не будет».

Моя наивность продолжалась недолго. Буквально до следующей случайной фразы, сказанной не тому человеку, случайной вежливой улыбки, телефонного звонка от курьера, который, по мнению Макса, конечно же был моим любовником… А коробка от «N доставки» с роллами внутри была у него, очевидно, для конспирации.

Никаких доводов Макс слушать не стал, снова для убедительности вмазав мне по лицу, чтобы не зарывалась. Я хотела уйти, но… Знаете, говорят, что один раз случайность, а вот два — уже закономерность. Вот и у меня так вышло…. К сожалению, к тому моменту я УЖЕ была целиком во власти Макса — без работы, без своего жилья, без друзей и подруг. И все, что мне осталось — это терпеть.

Лидию, которая соседка, я теперь видела регулярно, даже удивилась слегка — поджидает она меня что ли? Правда мне все равно не было дела до ее грустных, пророческих фраз, обещающих мне скорую гибель — у меня болело тело, я боялась расслабиться, потому что Макс становился все агрессивнее, я плакала и не спала по ночам… В общем, места для какой-то чужой старой леди в моей голове просто не было. Пока…

В тот вечер Макс особенно разошелся. Сорвавшись с простого рекламного смс в моем телефоне, он сначала долго кричал на меня, разрушая все вокруг, потом перешел на рукоприкладство, а когда я упала, не в силах больше стоять от боли, продолжил пинать меня уже ногами, повторяя, что рано или поздно выбьет из меня мою гулящую натуру. Я даже не сопротивлялась. Только голову прикрыла руками, одна из которых уже хрустнула привычным переломом под ударом чужого ботинка.

Вот тогда-то и появилась она. Лидия. Прямо в нашей разрушенной кухне, покрытой каплями моей крови. Я честно не знаю, откуда она взялась — войти в квартиру никто бы не смог, Макс запирал ее всегда очень тщательно, чтобы в процессе побоев я не сбежала прочь. Но… Это был факт. Очень похожий на глюк, но все же — Лидия стояла посреди нашей кухни и угрожающе шипела на равнодушного к чужому появлению Макса.

Но потом случилось совсем уж непонятное. Лидия изо всех сил толкнула Макса, который как раз заносил ботинок над моей головой, и тот, подчиняясь логичному закону тяготения, свалился на задницу рядом с моим изуродованным телом. А потом…

— МАМА??! — выражение полнейшего ужаса застыло на лице моего мужа. Я бы даже подумала, что он прикалывается, но нет, он вдруг быстро-быстро, ползком стал перемещаться куда-то под стол, даже не в попытках уйти от тяжелых ударов Лидии, которая толкала его прочь от меня, а… просто. Чтобы не видеть. И, кажется, не только я удивилась такому странному его поведению — Лидия тоже на секунду замерла в шоке.

— Ты видишь меня? — спросила она удивленно. Макс закивал, а я окончательно перестала что-либо понимать. Мать Макса погибла очень давно, когда ему самому было лет 10, но… Почему он называл Лидию мамой? — Ты видишь меня… — Лидия, не обращая внимания на испуг Макса, попыталась его обнять, но ее рука прошла НАСКВОЗЬ через плечо моего мужа. И в этот самый момент мое сознание решило, что с меня совсем хватит. Я отключилась.

Очнулась уже в больничной палате, вся перебинтованная, с трубками в горле и гипсом во всех доступных местах. Как узнала позже — это Макс, сам, вызвал мне скорую, а потом сознался во всем полицейским. Он не стал ни отговариваться, ни придумывать оправдания. Как потом говорили соседи, которые видели, как его уводили в наручниках, он вообще был мало похож на себя — шел ссутулившись, опустив голову, и молчал.

Почему он так поступил? А вот на этот вопрос мне ответила… Лидия. Она появилась в моей палате буквально из ниоткуда — просто соткалась из воздуха, как в фильмах про привидения — и с порога заговорила своим странным скрипучим голосом.

— Я предупреждала тебя. Но… Может и к лучшему. Теперь мой мальчик будет лечиться. Я достучалась до него, а дальше врачи помогут, я знаю, — Макса, к слову, действительно отправили в психиатрическую лечебницу, признали невменяемым и не соображающим, — А ты в себя приходи. Можешь потом мне спасибо сказать, — и Лидия странно ухмыльнулась.

— Вы… Я… Как это вообще? — от шока я никак не могла собрать слова в своей голове во что-то внятное, но Лидия, кажется, меня поняла.

— Мертва. Ты же это хочешь сказать? Но… Что не сделаешь ради любимого, единственного сына, правда? Я хотела только защитить его, спасти… пусть даже от себя самого. Я знала, что рано или поздно гены возьмут верх… Я была рядом, смотрела, наблюдала, а он… С каждым годом все больше становился похож на отца, моего мужа. Злость. Агрессия. Ненависть. Безумие. Я смотрела, как мой малыш мучит кошек, обижает детей, толкает пожилых… И ничего не могла сделать. Я потеряла эту возможность. С тех пор, как мой муж… убил меня.

И только тут я заметила то, что упорно не видела раньше. На шее Лидии не было ни украшений, ни платочков, как я думала. Рана — огромная, проходящая через всю шею, рана — покрытая запекшейся кровью. «Так вот почему у нее такой странный голос…», мимолетно подумала я, стараясь не отключиться от ужаса.

Лидия много говорила после. Даже пообещала, что теперь все хорошо будет, Максу помогут в больнице, научат справляться со своей яростью, и я могу оставаться с ним дальше, простить его. Но… По этому вопросу я уже все для себя решила. А Лидия только головой покачала, не собираясь меня уговаривать.

Не знаю, как долго мы разговаривали. Только когда мой мозг, утомленный лекарствами и болезнью, начал отключаться, Лидия в последний раз улыбнулась мне и исчезла, сказав на прощание, что у меня теперь все будет хорошо.

И действительно, все получилось вполне неплохо, ну, с учетом, что хуже уже не было. С Максом мы развелись — он не настаивал ни на чем, не стал уговаривать меня вернуться, только, выйдя из лечебницы с диагнозом «здоров», поделил нашу квартиру напополам и отдал мне половину суммы. Больше мы с ним не встречались. Я вложила эти деньги в разное, купила маленькую комнатку для себя, много работала… Впрочем, это уже никому не интересно.

Я благодарна своей покойной свекрови за то, что она, пусть и не ради меня — ради сына, но все же спасла мою жизнь. С трудом, но я приняла этот безусловно странный факт, уложила его в своей голове. И я действительно сходила к ней на могилу, оставила помин, все, как полагается.

Единственной загадкой во всей этой истории лично для меня остается простой в общем-то вопрос. Почему я ее ВИДЕЛА все это время? Почему не соседи, которые были знакомы с Лидией до ее смерти, почему, в конце концов, не сын? Почему я?

Сразу скажу, что ни до этого всего, ни после я покойников, к счастью, больше не видела. Как вариант — возможно она всеми силами хотела предупредить именно меня, и только потом, когда это не сработало, показалась сыну? Не знаю. В любом случае, спасибо ей за то, что я еще живу.