Сказки Мишоги. Сборник из цикла «Игры Мироздания»

Александр (Мишогу) Николаевич Юшкин, 2019

Иногда возникает подозрение, что за нами кто-то наблюдает, играет нашими жизнями. Игры эти чаще всего очень жестоки, но иногда справедливы. В этом сборнике рассказов об этом сказано. Все рассказы о реальных людях и событиях, которые с ними происходили, как бы фантастично это ни выглядело. Рекомендуется тем, кто старается жить осознанно.Содержит нецензурную брань.

Сказка первая: «Гримаса Фортуны»

— Люди странные, — гибнут за металл. — Вероятно, удивлялся Фауст…

На севере Империи, победившего всё, что можно победить, пролетариата. На северном Урале, течёт река Косью. В верховьях вода в ней очень холодная и студёная, купаться в ней невозможно даже в самую сильную жару. Можно быстренько ополоснуться в заводях неглубоких. Места здесь безлюдные и загадочные. Бывает на охоте, — у тебя в руках ружьё, и ты полон решимости добывать зверя или птицу. Но из лесу кто-то смотрит на тебя, и ты вдруг понимаешь, что охотник уже не ты. И дух захватывает, как на качелях. Обычно мужики стараются быстро покинуть такие места, даже оглянуться боятся. Очень страшно и непонятно почему.

Но сейчас лето, удивительная для этих краёв, солнечная и жаркая погода. Ветерок отгоняет комаров и мошкару. Послеобеденная расслабуха. На берегу реки, искупавшись в мелкой заводи, лежат голые мужики, — примерно рота. Бригада заготовщиков сена, засланная из города. У каждого в изголовье, одежда, аккуратно сложенная лежит. Поверх одежды ножи лежат, в чехлах. Ножи самодельные, каждый делал под свою руку, в тайге без ножа верного никак.

Все они примерно одного возраста. Матёрые, и по повадкам видно — бывалые. Те, которые гладко выбриты — политические. Это они воевали, во время войны, против СССР. Из прибалтийских стран мужики, удивительно крупного телосложения, с белой кожей. Так же — «бандеровцы», с золотыми зубами, воевавшие за самостийность Украины. Крымские татары — смуглые, мускулистые. Несколько немцев — с наколками группы крови под мышкой.

Из этих, политических, каждый воевал за свою родину, желая ей лучшей доли, без коммунистов. Но, не получилось. И теперь их приравняли к бандитам. Без права выезда на родину, — пожизненно.

Также несколько бывших бойцов красной армии. Волею судеб, оказавшиеся здесь, некоторые со страшными шрамами на теле и лице. Вероятно, преступившие закон уже после войны, отсидевшие «срока», и осевшие в этих крах. Ещё были уголовники — их можно определить по блатным, непонятным наколкам. Говорят: «Паспорта у нас такие, в уголовном мире».

У каждого из людей, которые сейчас лежат на песочке, своя судьба и свой камень на душе, вернее не камень, а взведённая граната. По этой причине они общаются предельно корректно, без мата. О прошлом друг друга не вспоминают и не спрашивают, о будущем не загадывают, мало ли как повернётся фортуна. Живут днём сегодняшним. А чтоб легче жилось в такой атмосфере, мужики шутят, особенно это ловко получается у украинцев и у моториста Коли.

Лежит, значит, эта орава, на песке и настроение у них прекрасное. На берегу работает Коля, — грузит в лодку части механической косилки, чтобы перевезти на другой берег реки. Коля единственный, кто приехал на север сам — «деньжат» заработать. Он очень похож на цыгана, — длинные чёрные волосы, борода курчавая, весельчак и быстрый на слово. Делать нечего и мужики смотрят за телодвижениями моториста. Некоторые подшучивают, как-бы соревнуясь в остроумии.

— Как-то он ходит, — подозреваю у него геморрой.

— Да ты что? Видишь, как он ловко грузит!

— Люди добрые, ратуйте, человек с геморроем тяжести носит, — убьётся на работе!

И дают шутливые советы, чтоб уберечь пошатнувшееся здоровье. Коля отбивается шутками и чувствует себя как бы артистом. По этой причине движения получаются неловкими и вычурными. Наконец-то всё погружено, привязано. Отбившись от последней шутки, он завёл мотор и поплыл на другой берег, всё время, чувствуя, что на него смотрят и оценивают все его движения, не со злобы, а от нечего делать.

Не доплывая до берега метров восемь, он заглушил мотор, развернул лодку так, что она мягко коснулась берега всей кормой и остановилась. Бросив якорь, он оглянулся, оценила ли публика его ловкость. Публика — наблюдала. Не торопясь, разгружал лодку. Жарко, да и торопиться некуда. Когда окончил выгрузку, он поднял якорь, и с разбегу прыгнул в лодку. Лодка, под силой его прыжка должна была отчалить от берега, но она оставалась на месте. На том берегу засмеялись, он не столько слышал, сколько почувствовал это. С досадой взял багор и оттолкнулся от берега, багор соскользнул с камня, и Николай чуть не свалился за борт. Публика ржала, не смеялась, а именно ржала, даже, сдержанные немцы.

Коля, прежде чем опять оттолкнуться от берега, поискал глазами злополучный камень. Чтоб два раза не смешить публику — это будет перебор. Камень лежал под водой, возле самого берега и на нём виднелась странная светлая полоса от багра. Выйдя аккуратно с лодки на берег, Коля хотел поднять камень, но тот был удивительно тяжёлым. Выбросив его на берег, остриём ножа процарапал глубокую царапину, и процарапанное место заблестело ярко-жёлтым цветом. Всё тело вздрогнуло и в груди сильно стукнуло сердце. Золото. И сразу почувствовал на себе заинтересованно — пристальные, взгляды публики.

Публики, которая, в прошлом, много раз смотрела на мир через прицел карабина или автомата. И не просто смотрела — стреляла в людей, убивала. Стараясь убить, разными способами, как можно больше «врагов». Много человеческого «мяса» произвела эта публика.

Взяв самородок, хотел бросить в лодку, но передумал — можно днище проломить. Осторожно положил на дно лодки. Оттолкнулся от берега и пошёл на вёслах. Как-то странно тихо было вокруг, или ему казалось. Было чувство, как будто его разглядывают через увеличительное стекло, или оптический прицел, каждый жест и всё что он делает. Выплыв на середину реки, он, осторожно, и как-то обречённо, перевалил самородок через борт накренившейся лодки, и тот почти беззвучно, провалился на дно реки. Завёл мотор и поплыл к берегу. Лихо пришвартовался. Публика молча, наблюдала за его телодвижениями. Искупался и с облегчением, молча, растянулся на горячем песке.

Публика озадаченно молчала. Прошло несколько минут, и кто-то из рядом лежащих «прибалтов», спросил: «Коля, а что, на том берегу, ты положил в лодку, а потом утопил в реке? Что это было, что?».

Коля помолчал немного и, чувствуя нетерпение публики, сказал: «Это был самородок золота, килограмм восемь, или десять, и я его утопил». Народ озадаченно молчал, но молчал как-то нехорошо, и на берегу стало прохладно, или это кровь в жилах застыла. Тот же «прибалт», произнёс каким-то изменившимся, жёстким голосом: «Ты правильно сделал, Коля». Тот, махнул рукой, как-бы отгоняя наваждение. Прошло ещё несколько минут абсолютно мёртвой тишины.

— А знаешь, почему ты правильно сделал?

И не дожидаясь ответа, медленно произнёс: «Я бы тебя убил, — Коля». В воздухе повисла, ватная тишина, как после взрыва гранаты. Тихо, глухо, и в ушах звенит.

— Не переживай Коля, — продолжил эстонец, — я тоже не дожил-бы до завтрашнего дня.

Помолчал и обречённо произнёс: «Многие из нас не дожили-бы до завтрашнего дня».

Было тихо, нехорошо, и в душе неуютно. Все молчали, тоже как-то нехорошо. Долго молчали.

Потом пришёл бригадир и позвал на работу. Мужики, молча стали одеваться. Пристёгивая ножи на ремнях, — старались не смотреть друг на друга. И с облегчением пошли на работу.

***********************От автора: «Прочитав эту «сказку», не торопитесь читать следующую «сказку». Постарайтесь осознать ситуацию, в которой оказался Коля, — мой отец».