Изображая зло. Книга первая

Евгения Никифорова

Даже в самые тёмные времена культ философского камня оставался нетронутым веяниями религиозной философии, провозглашавшей смирение высшей ценностью; бессмертие – мечта, от которой люди не смогли отречься.События происходят в Европе XXI века. Виктория Морреаф – женщина, чья жизнь насчитывает семь столетий, ищет наследника.Между тем Лондон подвергается атаке загадочных сектантов. Убийство соратницы вынуждает Викторию начать расследование, в ходе которого она понимает: с ней ведут жестокую игру.

Глава 5. Знакомство с цепными псами

— На данный момент об интересующей нас организации знает один человек — Алан Вэйн. Но он не согласится ничего говорить, пока не появятся сведения о смерти его сестры.

Забравшись с ногами в глубокое кожаное кресло, Виктория выдирала лепестки из бутона розы. Её собеседник Александр Кроули развалился на диване, положив руки под голову.

Что происходило за окном, ведомо было лишь Богу, поскольку плотно занавешенные шторы заслоняли уличный вид. Но, судя по стрелкам настенных часов, стоял вечер. Кабинет директора компании «Walpurgis adherents» освещала настольная лампа, вылитая в форме загадочной гейши. Океан на картине неизвестного художника внушал странное магнетическое успокоение. Александр зевнул. Во владениях фрау Морреаф было так уютно и тихо, что сама идея ехать к себе через весь Лондон представлялась абсурдной.

— Слушайте, — вновь произнесла Виктория.

— Мм?

— Вы не могли бы кое-что сделать?

— Что?

— Я хочу выяснить, жива ли Вероника Вэйн.

Александр не поверил услышанному и протёр глаза.

— Вы имеете в виду, что я должен воспользоваться своим даром?

— Да.

— А не вы ли говорили, как опасно прибегать к нему?

— Говорила.

— Так что же? Отказываетесь от своих слов?

— Нет, не отказываюсь, — Виктория накрыла ладонями лицо и несколько минут просидела в таком положении. Роза с ободранными лепестками до сих пор была зажата между пальцами.

— Выпьем? — внезапно она отодвинула ящик стола и вытащила непочатую бутылку жутко дорогого коньяка.

— Это к тому, чтобы я напился и не смог отказать вам?

— Нет. Это к тому, что мне скучно. И раз уж выпала честь провести время со знаменитым детективом из Скотланд-Ярда, надо сделать его приятным.

Александр улыбнулся. Приподнял голову и обвёл взглядом изящное тело, плавные изгибы которого весьма удачно подчёркивало строгое чёрное платье.

— Я ни разу не видел вас в брюках. Пренебрегаете современной модой? — со смешком поинтересовался он, наблюдая, как Виктория достаёт бокалы и разливает напиток.

— Я за ней не поспеваю. Кажется, какая-то часть меня навсегда осталась в средневековье.

— А, это где жили рыцари, крестьяне, суровые инквизиторы?

— Да, оно самое.

Женщина угостила приятеля и устроилась обратно в кресле.

— А кем были вы в то время?

— Ведьмой.

— Я так и подумал.

— На самом деле это было хорошее время, — мягко отозвалась она.

Александр не стал спорить, заменив привычный насмешливый ответ глотком коньяка. В воображении промелькнула черноволосая девчонка, не ведающая, какой тяжёлый рок ляжет на её плечи. Удивительно, но спустя несколько столетий эта величественная женщина с ностальгией вспоминала эпоху, ознаменованную Поздним Средневековьем и началом её бесконечно долгой жизни.

— Я сделаю это, — произнёс мужчина, любуясь слезами на прозрачных стенках бокала. — Рискну использовать свой дар, но с одним условием.

— Да?

— Вы поделитесь историей из жизни. Каким-нибудь важным моментом.

— Хотите разузнать обо мне побольше?

— Но вы единственный бессмертный человек, с которым мне довелось встретиться. Единственная причина, почему я до сих пор здесь — моё любопытство.

— Как жестоко.

— Правда всегда жестока.

Виктория извлекла из сумки фотографию Вероники Вэйн — одну из тысяч, расклеенных по Лондону.

— Надеюсь, ваши способности меня не разочаруют? — спросила язвительным тоном.

— Надеюсь, ваша история не разочарует меня, — тем же тоном наградил её Кроули.

— Договорились. Итак, что вам известно об Анэнэрбе?

— Это тайная организация, спонсируемая правительством фашистской Германии.

— А про Святой Грааль слышали?

— Про него весь мир слышал. Вы не допрашивайте. Рассказывайте.

— Последние две тысячи лет Грааль причисляют к христианским святыням. С ним связывают кровь Христову, огонь Святого Духа, престол Бога, свет Небесной Церкви и множество других понятий, далёких от разумного объяснения. На самом деле Грааль появился гораздо раньше, чем Иисус испил из него на Тайной вечере. Первые легенды о нём уходят корнями в Древний Египет времён царствования Эхнатона и Нефертити, когда многобожие заменили монотеизмом… Правда, безуспешно. В шумеро-аккадских сказаниях Грааль ассоциируется с превосходящей любовью, на востоке считается чашей с ведической сомой, а у кельтов — символом верховной власти. Некоторые полагают, что Грааль удалось найти тамплиерам, из-за чего впоследствии Папа Римский решил уничтожить рыцарский орден. Правда это или нет, для смертных остаётся тайной. Но не для нас…

— Бессмертные задались вопросом, дарит ли Грааль вечную жизнь? — Александр любил предугадывать мотивы.

— И связан ли он с философским камнем, — добавила Виктория. — Надо сказать, символика Грааля более чем близка ему, однако magisterium создают без участия этого артефакта.

— Так Грааль — это артефакт?

— Не будьте наивны, Кроули. Всё, к чему прикасаются люди на этой планете, что они видят и о чём говорят, имеет вполне конкретную оболочку.

— Полагаю, этой оболочкой весьма заинтересовались фашисты.

— Фюрер не отрицал ни оккультные науки, ни воздействие мистических сил. Впрочем, деятельность Анэнэрбе развивалась задолго до рождения Гитлера, только под другими названиями. Многие тайные общества пытались скрестить магию и науку, привлекали к исследованию учёных, находили нити между древними языческими знаниями и современными открытиями. Так, Грааль оказался в списке искомых предметов. Все верили в его волшебные свойства, равно как и в непобедимость построенной на крови империи. Я подумала, не стоит оставаться в стороне, когда алчные смертные тянут руки к источнику вечной жизни, и подключилась к работе. А поскольку по происхождению я немка, мне легко было влиться в команду.

— Вы стали искать Грааль?

— И я нашла его. Но Гитлеру ничего не досталось. Мы с Отто Раном вывезли Грааль в надёжное место. Тому археологу хватило ума не болтать лишнего. Впрочем, он единственный догадался, что я преследую свои цели и к Анэнэрбе имею лишь косвенное отношение. Поэтому играл по моим правилам. И остался жив, в отличие от других агентов.

— Вы что, устранили членов Анэнэрбе?

— Это сделала не только я. Секретные мероприятия перестали быть секретными, всякому хорошему приключению приходит конец. Это произошло во время экспедиции в Тибете. Мне пришёл приказ о ликвидации, и, как вы догадываетесь, моим коллегам-учёным не удалось выбраться из Шамбалы.

— Бессмертные всерьёз занялись чисткой, раз до сих пор мало что известно об Анэнэрбе, — заключил Александр. — А как они отнеслись к Граалю? Бессмертные выяснили, что хотели?

— Нет, — Виктория поджала губы в знак притворного сожаления. — Им не довелось даже в руках его подержать.

— Как? Вы же сказали, что нашли его!

Женщина пожала плечами.

— Чёрт, вы что, скрыли Грааль от других бессмертных?! — детектив уставился на Викторию, как на умалишённую.

— Они меня ненавидят.

— Ещё бы!

С минуту он молча сидел, переваривая новую информацию, после чего не вытерпел и спросил:

— А Грааль дарит вечную жизнь?

— Это аналог философского камня. Можно сказать, они оба созданы по одним принципам. Отличия есть, но минимальные.

— Не поделитесь?

— За дополнительные знания дополнительная плата.

— Ну, спасибо! — Александр почувствовал себя обманутым. — Вы специально не договариваете всё до конца. Это очередная ваша игра… додумай сам, или как там она называется?

Виктория рассмеялась.

— У вас прекрасно получается играть в эту игру, Кроули. Я уверена, рано или поздно вы найдёте ответ.

Блики от светящейся лампы перебегали по коньяку, придавая ему красивый золотистый оттенок.

— Это было рискованно, — произнёс Александр. — Агенты Анэнэрбе могли раскрыть вашу настоящую личность. Столько лет они искали источник вечной жизни, а всё это время среди них находился бессмертный! Не думаю, что они восприняли бы это с юмором.

— Риск оправданный. Хватает и пары столетий, чтобы перестать бояться подобных вещей. Каждый последующий век требует увеличения дозы адреналина. Приходится идти на многое, чтобы избавиться от…, — женщина отставила бокал и заглянула детективу в глаза. — Я отдала бы всё в обмен на новый мир, пусть даже на ад, только бы не чувствовать это пресыщение, это состояние мертвенности, когда пытаешься рвануть вперёд, но стоишь на месте. Я застыла, Александр. Застыла… Жизнь проходит мимо, а мне не удаётся влиться в неё. Когда всё, что вас окружает, преходяще, страх — последнее, что может потревожить душу.

Александр приподнялся с дивана.

— Ладно, — отмахнулась Виктория. — Не хочу это обсуждать.

— Что же, пришло время мне выполнить условие договора, — детектив взял со стола фотографию.

— Не стоит. Мы сами всё узнаем, не прибегая к магии.

Кроули театрально закатил глаза.

— Я уже согласился.

Он заложил фотографию между ладонями и сосредоточился.

Несколько минут ничего не происходило. В кабинете воцарилась тишина, только часы продолжали тикать, напоминая о безвозвратно уходящем времени.

Виктория молча наблюдала за ритуалом, не издавая ни звука.

Тёмные брови Александра сошлись на переносице. Грудь тяжело вздымалась. Ресницы дрожали.

— Тепло, — прошептал мужчина едва слышно. — Я чувствую тепло. Она жива.

Голова детектива заметалась из стороны в сторону, словно он во мраке пытался что-то различить.

— Как странно. Она жива, но как будто спит… Спит в заключении.

— Её держат взаперти? — спросила Виктория.

— Нет. Её тело свободно. Но что-то не так. Как будто она дремлет, а тело гуляет само по себе.

— Вероника под гипнозом?

— Нет. Её сознанием ничего не владеет. Вероника просто обездвижена. Спрятана. Но тело…!

Неожиданно Александр отшвырнул фотографию и со стоном прижал пальцы к вискам.

— Чёрт! Чёрт, чёрт, чёрт!

Виктория резво вскочила с кресла и в защитном жесте обхватила его за плечи.

— Тшш! — прошипела она и прижала голову Александра к груди. — Тихо, я здесь, всё хорошо!

Ему казалось, демоны вот-вот растерзают душу за неосторожность. Он уже испытывал боль от острых когтей, тянувшихся за его нутром, и не знал, куда спрятаться. Всякий раз он надеялся её избежать, когда решал воспользоваться проклятым даром. Рядом чувствовалось тепло человеческого тела, и, повинуясь инстинктам, Александр обхватил женщину за талию и укрыл лицо в ткани платья. его волосы перебирали тонкие пальцы, потрясающая ласка заставляла выгибаться навстречу, едва ли не умолять о спасении.

Щёки раскраснелись, на глазах выступили постыдные слёзы, — он надеялся, что Виктория не заметит этой непозволительной слабости.

Прохладные губы нашли его рот, и чужой язык проник внутрь, требуя успокоиться, подчиниться. Виктория целовала детектива, вырывая сознание из безжалостных когтей, но не чтобы отпустить, а чтобы привязать к себе. Теребившая пряди рука спустилась ниже, к торсу, последовала к застёжке брюк и далее к паху.

Александр не помнил, как под гнётом вспыхнувшего желания раздвинул ноги.

— Я доставлю тебе удовольствие, — выдохнула ему в рот Виктория. — Всё будет хорошо.

Её хриплый сладострастный голос с привкусом насмешки и торжества быстро вернул способность соображать. В уме прояснилось.

Кроули лежал на коленях, измученный, уставший, почти готовый ко всему. Это было неправильно. Детектив со дня их знакомства боролся с попытками фрау Морреаф превратить его в игрушку, которой можно забавляться и управлять как вздумается.

Все игрушки Виктории рано или поздно ломались.

— Отойдите от меня, — выдавил Александр сквозь зубы. — Немедленно!

— О, вам уже лучше, — она мило улыбнулась, но рука так и осталась на паху.

Женщина издевалась. И не собиралась сдаваться.

— Не расслышали, что я сказал?

— Если встану, упадёте с дивана.

Сил двигаться не было. Ритуал опустошил его.

Александр с недовольством сверлил глазами Викторию.

— Давно вы ни с кем не спали? — внезапно спросила она, вновь запуская пальцы в его волосы.

— Это вас не касается.

— Я хотела помочь. На самом деле я могла бы доставить удовольствие. Это стёрло бы последствия ритуала.

— Я не нуждаюсь в ваших услугах.

— А зря. В постели я свожу мужчин с ума. Вам понравится.

— Нет!

Его бесила её самоуверенная улыбка. Пальцы, гулявшие по ткани брюк, сильно нервировали.

— Даже сейчас вы выглядите неприступным, — сладко прошипела женщина. — Обожаю добычу, которая не сдаётся. Но рано или поздно я всё равно получаю своё. Ваше поражение — вопрос времени.

— Я никогда не уступлю, — огрызнулся детектив. — И не мечтайте!

Виктория резко поднялась с дивана, и Александр камнем повалился на пол.

— Что ж, вот и конец лирическому отступлению, — холодно отозвалась она. — Раз вы пришли в себя, поведайте о том, что разузнали о Веронике. Надеюсь, ритуал не оказался бесполезной тратой сил?

Она схватила бокал и до дна осушила. Обжигающий вкус коньяка мгновенно отогнал идею переспать с детективом из Скотланд-Ярда.

Кроули, лишившись поддержки, язвительно усмехнулся тому, как стремительно преображается человек, когда теряет возможность получить желаемое. Он кое-как забрался обратно на злосчастный диван.

— Есть два варианта, — произнёс он, отвлекаясь от тягостных мыслей. — Или Вероника сумасшедшая, или одержима инородным существом.

— Продолжайте.

— Сознание Вероники спит. Тело же ощущает абсолютную независимость. Душа цела, и, более того, ей ничто не грозит. Но на данный момент телом что-то управляет. А что именно — не могу сказать. Оно очень сильное. И им владеет гнев. Поэтому мне стало больно: я обжёгся о его чувства. Гнев как огонь.

— Может, Вероникой владеет злой дух?

— Исключено. Тогда бы её душа не находила покоя.

— По крайней мере, девочка жива.

Между шторами сквозь щель пробивалась тьма.

Вечер утомлял.

Спустя несколько проведённых в молчании минут Виктория оглянулась, собираясь что-то сказать Александру, но тот, подложив ладони под голову, мирно спал.

Детектив так устал, что даже не стал бороться с накатившей дремотой и благополучно отдался во власть Морфею.

«Он что, бывает милым только когда спит?» — подумала Виктория, прочерчивая взглядом изгибы припухших губ, тёмные полосы бровей, скулы, у которых пропал маковый оттенок, и невольно залюбовалась этим привлекательным мужчиной, нашедшим пристанище в её кабинете.

Она не лукавила, когда предложила себя. Мгновенная, но яркая вспышка, вносившая разнообразие. Разумеется, он отказал. Александр Кроули не шёл на поводу у эмоций. Всего на секунды им овладел животный инстинкт, — так бывает после взаимодействия с потусторонним миром, когда стирается грань и в душе пробуждается нечто такое, чего в ясном рассудке человек стыдится, — и, как всякий здоровый мужчина, он потянулся к женщине, найдя в ней источник спасения. Виктория не испытывала укола вины: ведь она пыталась отговорить Александра, но тот решился на поступок, о котором, возможно, не раз пожалеет. Александр не собирался склонять её к постели, ему претила сама мысль превратиться в её очередного любовника, и Виктория понимала это.

А ещё она знала, что он её презирает.

«Боишься присоединиться к числу экспонатов моей коллекции?» — пронеслись шаловливые мысли. — «Боишься, что тебя используют?»

— Может, хватит уже разглядывать? — прошипел детектив.

— А мне казалось, вы спите, — с улыбкой ответила Виктория.

— Ваш взгляд осязаем. Режет, как лезвие! И где вы научились так смотреть?

— Не знала, что мой взгляд причиняет боль.

— Мне не больно, просто неприятно.

Он уткнулся лицом в спинку дивана, прячась от непрошенного наблюдения.

— И кто у нас в «домике»? — усмехнулась женщина.

— Помолчите.

— Ладно, не буду мешать.

Прихватив бутылку, Виктория прыгнула обратно в кресло.

Вырванные из бутона лепестки одиноко засыхали на полу.

Алан разместился на кухне с чашкой ароматного зелёного чая и свежей газетой. Минувшую ночь он провёл в полном одиночестве; не помнил, когда уснул, не видел никаких снов и не имел даже понятия, жив или нет. Разбудил его стучавший по окнам дождь и уличный шум. Суббота начиналась вяло.

С момента знакомства с женщиной, носившей причудливую фамилию, прошло три дня. Он не знал, придёт ли Виктория Морреаф снова, и чем дольше летело время, тем твёрже становилась мысль, что Вероника не вернётся. Фотографии похищенной сестры красовались во всех уголках Лондона, но дело с мёртвой точки не сдвигалось. Алан не затрагивал тему организации и не писал статей в страхе получить отрезанную голову Вероники и осознать, что ошибся, посчитав её мёртвой. Также Алан полагал, что ему будет сниться Неми Ларсен: как всякий верующий человек, он боялся неприкаянных душ. Но Неми не являлась, не упрашивала сдать убийц — журналистка исчезла. Создавалось впечатление, будто её никогда и не было. Жизнь бежала вперёд, мир претерпевал перемены, а те, кто не остался, превращались в ничто — даже не в тени и не в пыль. Их поглотило небытие, столь страшное для тех, у кого бьётся сердце. Алан пытался вспомнить эту ослепительно красивую девушку, её наряды, улыбку, речь, но не мог. Глаза застилала пелена. Кажется, Неми была блондинкой… И неужели с Вероникой тоже так? Пока стены обвешаны фотографиями сестры, Алан точно знал, как она выглядит, но стоило все их спрятать — и сколько протянет память? Год? Пять лет? Не больше.

«Чудеса исцеления. Меропа Эджворт — пророк?»

Газета пестрила рассказами о невероятных избавлениях от болезней. Алан протяжно зевнул. Взгляд перемещался по строкам статьи, и чем больше вливалось информации, тем сильнее хотелось зашвырнуть газету подальше.

За последние сто лет человечество повидало сотню пророков. Эти алчные до денег и славы ублюдки чего только не предвещали: и скорый конец света, и войны, и дружбу с иноземной расой, и падение гигантского метеорита, и захват роботами мирового господства. Теперь вот чудесные исцеления. Сфотографировали девочку, которая под воздействием слова пророка покинула инвалидную коляску.

— Встал Лазарь и пошёл, — плюнул Алан. — Куда там Иисусу с его мертвецами?

Взгляд переместился на фотографию Меропы Эджворт.

Пальцы ослабли, и чашка полетела вниз. Раздался треск, осколки рассыпались в стороны, а голову накрыло что-то тупое и холодное.

С листа бумаги на Алана смотрели тяжёлые глаза сестры. Волосы, уже не тёмные, а белоснежно-белые, были коротко острижены, как у дворового пацана. Худенькое тело пряталось под простой рубашкой. На шее висел крест. И внизу стояла подпись: «Меропа Эджворт».

— Что за чёрт? — воскликнул Алан. — Какого дьявола?

Он не понимал, что всё это значит. Не понимал, почему Вероника — Меропа Эджворт. Не понимал, почему она изменила внешность и под чужим именем представилась пророком.

В кармане брюк завибрировал мобильный. Алан, как во сне, протянул за ним руку и отсутствующим голосом ответил:

— Алло.

— Это Виктория Морреаф. читали утреннюю прессу?

— Да.

— Нам всё ещё не о чем разговаривать?

— Я приеду к вам в офис через час.

— Буду ждать.

Офис охранного предприятия «Walpurgis adherents» располагался в центре Лондона. Алан впервые очутился в здании, мимо которого довольно часто ходил, но не обращал внимания и не задумывался, чем здесь занимались.

Кабинет директора располагался на тринадцатом этаже.

Пока журналист добирался до лифта, ему повстречалось несколько лиц: у дверей высокий жилистый охранник с цепким взглядом, расфуфыренная дамочка с наманикюренными ногтями на ресепшионе, трое мужчин в деловых костюмах, нисколько не стеснявшихся дымить сигаретами у всех на виду и громко посмеиваться.

Пока он заходил в лифт, двое из них бросили курево, оставили коллегу и быстренько заскочили в кабину. Алану довелось разглядеть незнакомцев получше. Один — крепкий, мускулистый, с растрёпанными русыми волосами, — выглядел так, словно сам был не рад, что влез в дорогостоящий костюм, судя по расстёгнутым пуговицам и воротнику рубашки, торчавшему наискосок. Второй — загорелый шатен в белом пиджаке, весь с головы до ног надушенный одеколоном.

Алан с тупым выражением смотрел на двери лифта, стараясь не оглядываться в сторону странной парочки. Они же вели между собой мирную беседу.

— Интересно, долго Ворон будет в её кабинете торчать? — буркнул первый. — От дел отвлекает.

— В третий раз уже ночует.

— Может, неспроста ночует? Роман?

— Не, просто дело раскрыть не могут, вот и пялятся друг на друга, ждут, когда информация с неба свалится.

— Скука. Не надоели они друг другу?

— Не знаю, они только препираться и могут.

— Слышал, Ворон её ненавидит.

— Виктория не дура. Начнёт действовать на нервы — выкинет, как паршивого котёнка. Он на её территории.

— Сто лет бы этого гада не видеть.

Двери, наконец, распахнулись, и Алан выскочил на долгожданном тринадцатом этаже.

Справа от кабинета директора восседала секретарша, которая с беззаботным видом раскладывала на компьютере пасьянс. Алан задержал взгляд на кроваво-красных бусах и выпирающей из-под декольте груди.

— Мне к директору компании.

— Пацан, а тебе точно туда? — неожиданно на плечо Алана опустилась тяжёлая рука мужчины, что сохранял лихой вид.

— У меня встреча с мисс Морреаф, — откликнулся журналист.

— Фрау Морреаф, — поправил незнакомец. — Она немка.

Шатен не вмешивался.

— А тебе зачем? — продолжил тот.

— Она звонила мне час назад.

— И как тебя зовут?

— Алан Вэйн.

— А, точно, Виктория говорила, что ты явишься.

— Так мне можно пройти?

— Ну, проходи, здесь не замуровано.

Незнакомец отнял руку, и Алан, стараясь не замечать усмешку секретарши, трижды в учтивости постучал в дверь и, не дождавшись реакции изнутри, проскользнул в кабинет.

Черноволосая женщина, в которой журналист узнал Викторию, играла в шахматы, сидя на разбросанных подушках. Её противником был симпатичный молодой человек, который управлял фигурами, не вставая с мятого дивана.

— О, таки дождались, — произнёс он, взглянув на вошедшего. — А я думал, Иисус скорее совершит второе пришествие, чем мистер Вэйн доберётся до офиса.

— Почему вы разговариваете со мной в таком тоне? — не понял Алан.

— Не пугай его, Алекс… сандр.

— Похмелиться бы вам надо, — подал голос крепыш, появившийся из-за спины Алана. Шатен зашёл в кабинет следом и бесцеремонно опустился на диван, прямо к лежавшему там игроку.

— Что, опять пить? — выдохнула Виктория. — Нет, пока хватит с меня.

— Может, чаю принести? — крикнула из коридора секретарша.

— Лиз, спасибо, чай будет очень кстати! — ответил ей игрок в шахматы.

— А что, кофе прикончил всё? — спросил крепыш.

— А у тебя есть претензии? — тем же тоном поинтересовался игрок.

— Ребята, не ссорьтесь, — откликнулась женщина. — Сегодня знаменательный день: во-первых, объявилась похищенная сестра мистера Вэйна, а во-вторых, новоприбывший готов дать чистосердечное признание.

— А моя работа, значит, не в счёт? — надулся крепыш.

— И до тебя дойдём, — с улыбкой пообещала она.

— Наконец-то, хоть не вечность здесь куковать! — добавил Александр.

— Тебя никто не держит, — ответил крепыш.

Алан чувствовал себя потерянно на фоне препиравшихся.

Мужчине, которого называли Александр, явно надоело сидеть в четырёх стенах. Лохматый, уставший, он испытывал недовольство и едва сдерживаемое желание вцепиться в чью-нибудь глотку. Особенно в глотку женщины.

Фрау Морреаф даже в паршивом состоянии похмелья находила силы улыбаться, и Алан не мог понять, чем именно вызвана её улыбка: тем, что парочка разрядила повисшее в кабинете напряжение между ней и детективом, или же она обрадовалась возможности вскоре покинуть Лондон.

Лишь позже, когда Алан будет вспоминать эту минуту, до него дойдёт, что на самом деле Виктория Морреаф искренне наслаждалась складывающемся в уме анализом развития событий. Виктория продумывала на несколько шагов вперёд, обрабатывала варианты и прогнозировала результаты. Знал ли Александр о мыслях женщины, оставалось догадываться, но Алан полагал, что детектива именно поэтому и бесило присутствие Виктории. Им обоим приходилось принимать решения, а двух лидеров в одной группе быть не могло.

Что касалось парочки — то были люди фрау. Целиком и полностью. Алан не мог не заметить, с каким уважением эти мужчины смотрели на Викторию: так сыновья смотрят на мать. Они подчинялись каждому её слову и по интонациям распознавали, чего на самом деле хочет их предводитель, ловили жесты и поступали так, как Виктория скажет.

Но всё это Алан поймёт потом, а в то пасмурное утро он оглядывался с чувством человека, оказавшегося лишним в компании.

— Я хочу знать, где Вероника, — наконец, произнёс Алан, стараясь придать голосу твёрдости. — Почему она назвалась пророком? Что значит эта статья?

— А по-моему, ничего странного нет, — ответила Виктория. — Организация, чьих членов вы с таким рвением скрываете, завербовали вашу сестру. Она работает на них.

— Но ведь… Она же…

— Кончайте захлёбываться, — поморщился Александр. — Наши враги поступили умно: заткнули рот единственному осведомлённому об их действиях журналисту и пристроили нового человека к делу. Меня волнует два вопроса: кто они и зачем им понадобился пророк?

— Да кто вы такие? — выдохнул Алан. — Что вы за люди, чёрт возьми?

— Рид Картрайт, — откликнулся крепыш, не поворачивая головы.

— Морган Айронс, — шатен поднялся с дивана и протянул журналисту руку. — Рад познакомиться.

Алан пожал предложенную ладонь, но не нашёл подходящих слов, чтобы ответить на вежливость.

— Это детектив из Скотланд-Ярда Александр Кроули, — Морган представил мужчину, который двигал шахматную фигуру.

— Сейчас она у тебя коня съест, — позлорадствовал крепыш.

Фигура Виктории и вправду съела коня.

— Кажется, я о вас читал в газете, — обратился к детективу Алан. — Не вы ли поймали того самого знаменитого маньяка, о котором ходило столько слухов?

— Я много кого ловил.

— Кстати, а где Клод? — спросила женщина.

— Внизу остался, — ответил Морган.

— Так кто вы? Не из Скотланд-Ярда же все, да? Чем занимается ваша компания?

— Много вопросов, — Виктория потёрла виски.

— Мы попытаемся спасти вашу сестру, — Морган легонько сжал плечо Алана. — Но обещать ничего не станем.

— Имя Меропа Эджворт вам о чём-нибудь говорит? — вмешался Александр, хотя и старался не отвлекаться от партии.

— Н-нет.

— Неужели?

— Говорю же, нет!

— Я вам не верю.

— Но я правда…! — выкрикнул Алан, но фразу не закончил.

Сбросил с плеча руку Моргана, прошёл вдоль кабинета и встал к окну.

С тяжёлого неба грязных серых оттенков хлестал дождь. Улицу заволокло дымкой. На лице парня отразилась боль.

— Меропа Эджворт убила нашу мать, — произнёс Алан спустя минуту. — Нашу с Вероникой. Мама спасла сестрёнку ценой собственной жизни.

С губ сорвался короткий смешок.

— Меропа Эджворт — экстремист. Много лет назад она подорвала себя на городской площади и унесла в преисподнюю десятки жизней. Мама закрыла маленькую Веронику своим телом. Спасла…

— Ваша сестра назвалась именем убийцы, — сказал Александр. — Как вы это истолкуете?

— Никак. Я не знаю, почему она пошла у них на поводу. Настоящая Вероника — та, которую я помню, — скорее бы умерла, чем вступила в их организацию.

— Человек до последнего цепляется за жизнь, — Виктория поднялась с подушек и неровной походкой подошла к Алану. — Вы не можете её судить. Девушку долгое время держали взаперти и неизвестно ещё, что с ней вытворяли. Два месяца она была абсолютно беззащитна для ублюдков. После всех перенесённых унижений и страхов она нашла силы избавиться от мучителей, пусть даже став их марионеткой. Теперь Вероника пойдёт на всё, чтобы выжить. Она никогда не станет прежней. Она видела и испытала зло на собственной шкуре. И если вы по-прежнему жаждете сжать Веронику в объятиях, живую, у вас один путь: помочь нам выйти на эту организацию и уничтожить её членов.

— Как просто это звучит, — Алан печально взглянул на женщину. — «Дети Бога» — секта, в которую входят не простые граждане, а аристократы, обеспеченные люди, бизнесмены!

— «Дети Бога»? — выдавил Александр с иронией. — Что за чушь?

— Изначально её программа включала намерение отрешить людей от официальных религий: протестантизма, католичества, православия — аргументируя свою позицию надуманностью догматов и бессмысленностью отличия одного христианина от другого. Создание программы принадлежит Рейналфу Грэхему, члену Парламента, весьма одарённому человеку в области юриспруденции и психологии.

— Это Неми вышла на него? — спросила Виктория.

— Да.

— Но за организацию секты не сажают, — напомнил Александр. — «Дети Бога» вербуют сторонников методом гипноза?

— Не сторонников. Лишь тех, от кого нужны определённые действия.

— Майкл Аббот, — Виктория бросила на Кроули красноречивый взгляд. — Тот парень ждёт приказа.

— Но он в психушке, — не понял Алан.

— По приказу хозяина Аббот выберется из клиники и, если такова будет воля, устроит резню. Ни пули, ни транквилизаторы не остановят человека, чей мозг не реагирует на раздражители.

— В члены «Детей Бога» входят деятели культуры и искусства, кое-кто из властей… Простые граждане — только массовка, распространители информации.

— Если у секты появится пророк, способный творить чудеса, она может стать религией, — сказала Виктория. — И от этого уже нельзя будет откреститься.

— Напоминает Церковь Сатаны Ла Вея, — мрачно добавил Морган и тут же пояснил, словив удивлённые взгляды Рида и Алана. — Церковь Сатаны была создана в США в конце двадцатого века, и за короткий промежуток времени в неё вступили знаменитые люди, имеющие авторитет и вес в обществе. В двадцать первом веке адепты Церкви Сатаны распространились по всему миру. У них есть даже своя святая книга, кажется, она зовётся «Библией Сатаны». Вот уже десятки лет эта дружная организация считается официальной религией.

— Кто ещё, кроме Рейналфа Грэхема, входит в секту? — спросил Александр.

— Некая дама по имени Сара Рой. Раньше она работала в цирке, выполняла сложные акробатические номера, гастролировала по странам, но затем по каким-то причинам её уволили. Не знаю, где Грэхем её откопал, но эта женщина обладает весьма неплохим красноречием и, по сведениям мисс Ларсен, даже владеет боевыми искусствами. Сара Рой проводит сеансы, рассказывает вольным слушателям о достоинствах их религии и промывает мозги тем, кто уже работает на «Детей Богов». Она часто появляется в свете в качестве неизменной спутницы лорда Грэхема. Недурна собой, образованна, знает иностранные языки… Словом, верный пёс, я бы сказал, превосходный защитник, телохранитель.

— Личный ассасин, — кивнула Виктория. — Воин своего господина.

— Ещё, — нетерпеливо потребовал детектив.

— В бумагах мисс Ларсен был отмечен молодой человек, Винсент Свон. Несколько лет он работал в психиатрической клинике, кстати, той самой, где сейчас находится мистер Аббот, использовал на больных гипноз… Правда, это не возымело эффекта, а довело бедняг до ещё большего сумасшествия. О его проделках с гипнозом стало известно директору клиники, и Винсента незамедлительно уволили. Очевидно, с ним связался Грэхем, и потерявший работу Винсент не стал упускать возможность.

— Кто финансирует секту? — спросила Виктория.

— Её члены.

— Мелковато, — покачала она головой. — Не верю я в благородный мотив лорда Грэхема объединить все мировые религии под крылом единственного Создателя.

— Рейналф Грэхем не раз выступал с заявлениями против религиозных распрей, — ответил Алан. — С виду этот человек действительно кажется благородным. Ведёт активный образ жизни, меценат, наследник графского рода, аристократ до кончиков ногтей, образованный, воспитанный, неглупый… Лорд Грэхем производит самое приятное впечатление.

— Ещё бы. Будь он грубым и неотёсанным, никто и не поверил бы его проповедям.

— Но почему на роль пророка выбрали мою сестру? — Алан вернулся к снедавшим его тревогам.

Виктория собиралась что-то ответить, но детектив перебил её.

— Кто знает, — произнёс Александр. — Я смею утверждать, что Вероника Вэйн не находится под гипнозом.

— То есть она не зомбирована? — тот хотел было обрадоваться озвученному предположению, но вовремя вспомнил о проклятом имени убийцы матери.

— Скажите, раньше вы не замечали за сестрой ничего странного? — вдруг спросила Виктория.

— Что вы имеете в виду?

— Быть может, случались необъяснимые вещи? Вероника когда-нибудь вела себя иначе? За ней наблюдались вспышки гнева?

— Мы все сердимся…, — Алан резко замотал головой из стороны в сторону. — Гнев — это нормально!

Он отступил на шаг.

Вопросы вываливались один за другим и начинали сводить с ума. Холодные глаза Виктории Морреаф требовали ответа. Парень почувствовал себя ещё более потерянно, заметив выжидающие взгляды остальных.

Тем не менее, в памяти всплывали предательские картины прошлого, коих невозможно было прятать вечно. Конечно, Алан обращал внимание на стремительные изменения в Веронике, когда та испытывала физическую боль от удара, укуса, ожога или укола… Наверное, это стало происходить после взрыва на площади, когда девочка оказалась зажата между падавшими обломками и окровавленным телом матери.

А потом он вытаскивал сестру из-под случайно надломившегося древесного сука. Ночью же выбежал из дома и с изумлением увидел, как девятилетняя Вероника, вся пропахшая бензином, жгла злосчастное дерево. Но его больше поразила не жестокость, а глаза — это были глаза человека, упивающегося местью.

Затем школа… Вероника ни с кем не водила дружбу. Местные ребята сторонились девочку. Алан полагал, это возрастное, и не придавал значения. Возможно, будь он более прозорливым, догадался бы, что уличную шавку, которую нашли в подвале дома подвешенной за хвост, убила родная сестра. Она терпеть не могла собак, а та вцепилась в её ладонь ни с того ни с сего… Животное поплатилось.

Чем больше Алан вспоминал неприятные эпизоды былого, тем яснее понимал: имя Меропы Эджворт не случайно проскользнуло в статье. Вероника испытала шок, и то тёмное, что обычно пряталось на дне души, вырвалось наружу снова. Он не водил тесное знакомство с иной стороной личности девушки. Боялся её.

— Да, — Алан посмотрел на Викторию. — Я видел, как моя сестра впадала в гнев и совершала страшные вещи.

— Какие?

— Она убивала.

— Не то, — произнёс задумчиво Александр. — Всё не то.

— Простите?

— Я не связываю убийства с Вероникой. На ней нет отпечатка разрушения.

— О чём вы? — Алан с испугом смотрел, как детектив с ленивым видом крутил в руках ферзя. — Да кто вы такие?

— Вам мало того, что мы собираемся уничтожить организацию? — усмехнулась Виктория. — Сколь вы жадны, мистер Вэйн.

— Говорили же: не пугай его! — пожурил детектива Рид. — Не можешь держать язык за зубами?

Александр смерил крепыша презрительным взглядом.

— Ребята, я вас не понимаю, — Алан прикусил губу, чувствуя, что хочет отсюда побыстрее исчезнуть. — Если вы никогда не встречались с Вероникой, как…?

— Не забивайте голову, — резко прервала его Виктория. — Мы не ангелы, но и не демоны. Мы устанавливаем порядок.

— Порядок? — фыркнул Рид, глядя вслед сбежавшему журналисту. — Фрау Морреаф, мы совсем не похожи на полицейских.

— Неважно, он нам больше не нужен, — передёрнул плечами Александр. — Мы вырвали из него всё, что собирались узнать.

На самом деле никто не смел обвинить Алана в трусости. Над его поспешным бегством посмеивались, но по-доброму. Морган издал протяжный и какой-то обречённый вздох, полный не то сочувствия к растерянному человеку, не то усталости от общения с коллегами. Они давили до последнего, клещами вытягивали информацию и, насытившись вдоволь, отпускали добычу на четыре стороны. Куда мальчишка побежал и что собирался делать со всем этим дальше, ни Викторию, ни детектива не волновало. Добившись своего, они как ни в чём не бывало вернулись к шахматам, на этот раз продолжив игру с большим воодушевлением.

— Гамбит, — женщина с подобием разочарования наблюдала, как коварный белый ферзь Александра сбрасывал с доски её чёрную ладью. Можно было подумать, свет побеждает тьму, и белые рыцари, олицетворяющие всё самое лучшее, что есть в мире — доблесть, отвагу, верность, — предвещали злобным противникам в чёрных одеяниях неотвратимый конец, если бы во главе отряда не стоял вместо традиционного для сказок великодушного короля алчный до победы Кроули. Соперничество двух выдающихся умов — мужчины и женщины — продолжалось три ночи, и агенты «Walpurgis adherents» с замиранием сердца ждали, что произойдёт дальше, кто из них одержит верх и кому придётся уступить в лидерстве.

Пожалуй, единственным, кто с безразличием относился к игре, был Клод Каро — третий из мужской компании, оставшийся поджидать напарников на первом этаже.

Алан столкнулся с ним внизу, у выхода. Клод читал какой-то толстенный том и искоса взглянул на убегающего журналиста. О чём подумал в тот момент Клод, не знали даже небеса. Не потому, что высшие силы ленились проявить интерес к его скромной персоне, — просто он плевать хотел на небеса, ад, чистилище, Бога с дьяволом и остальных. В «Walpurgis adherents» шутили, что как-то однажды Мрачный Жнец пожаловал за душой Клода, так он, недолго думая, хорошенько отделал незваного гостя, чуть было не разрубив посланника смерти его же собственной косой. Конечно, никакой Жнец к Клоду не приходил, а если это и произошло, тот не стал бы распространяться о встрече. Но шутка родилась не из-за чересчур разыгравшегося воображения подхалимов, а из-за самой личности Клода. Этот человек участвовал во многих боевых операциях, чувствовал себя «своим» и в тайге, и в пустыне, и у чёрта на рогах. Его раз тысячу пытались убить, но безуспешно: Клод умел рассеиваться, как дым. Кроме того, отнимал жизни без всякого зазрения совести. Его воспитали как орудие смерти — отточенное до совершенства, неуязвимое, идеальное. он жил среди трусов, фанатиков, предателей, тенью передвигался по улицам, и не дай Бог какому-нибудь смертному отозваться о Клоде с неуважением. Клод умел быть терпеливым, но не прощал оскорблений. А шутку про Жнеца любил и посмеивался вместе с остальными. Никто не знал, где Виктории удалось найти его и каким образом привлечь на свою сторону. Это был лучший из Вальпургиевых адептов. Рослый, выносливый, безупречно развитый физически — женщина не стеснялась в открытую восхищаться им.

Всё было между ними до безобразия прозаично. С десяток лет назад где-то в Азии, в перестрелке с талибами, Виктории распороли тело. Она захлёбывалась кровью на руках Клода Каро, который, понятия не имея о её истинной сущности, ждал, когда новая знакомая, — на вид молодая и яркая, — скончается. Вместо этого Виктория с раздражением оттолкнула мужчину и еле-еле уползла в ущелье. «Как кошка, которая отправилась умирать в одиночестве на лоно природы», — подумал тогда Клод и решил устроиться на ночлег. Минуло не более часа, как внезапно Виктория вышла из темноты, исхудалая, бледная, но целая. О страшном ранении напоминала запачканная одежда, но отнюдь не тело. Ни следа от кинжала побеждённого врага… «Кто вы?» — спросил Клод, ещё не осознавая, что спустя несколько дней тяжелейших изнурительных раздумий преклонит колени перед этой бессмертной и, подобно дворовому псу, присягнёт на верность новому хозяину. На самом деле у Клода никогда не было выбора. Он служил государству, властям, влиятельным людям, компаниям, играя роль лучшего киллера, по сути, убийцы без собственного мнения. Виктория дала ему больше, чем Клод получал за всю жизнь: надежду на наступление заветного дня, когда не придётся хвататься за оружие и кромсать направо и налево, не разбирая в груде истерзанных остывающих тел виноватых и невинных. Раньше он не позволял себе даже мечтать о таком, полагая, что никогда не сможет покинуть рамки определённого для него удела. «Никогда» — страшное слово, ровно как и «всегда». Похожи на иллюзию бесконечного пространства, постоянно тянущейся вперёд линии, пока не сделаешь шаг в сторону и не увидишь, что эта линия на самом деле колесо. После встречи с Викторией он познал иную сторону бытия, где есть не только убийства, взрывы и кровь, но и мирское, светлое, свободное, где не стоит вопрос о цене чьей-то погибели.

Виктория держала за спиной псов, готовых за неё сражаться. «Walpurgis adherents», или его подобие, существовало много столетий под разными названиями. Подобно искусителю, эта женщина являлась нужному ей человеку, расчищала путь к сердцу и делала его «своим». И неважно, работал человек в «Walpurgis adherents» или нет, — важно, чтобы впоследствии он всеми силами защищал интересы фрау. Каждый из Вальпургиевых адептов выполнял свои обязанности, как гайка в огромном, хорошо слаженном механизме.

— Да, — Александр Кроули посмотрел женщине в глаза. — Порой ради достижения цели можно пожертвовать фигурой и поважнее пешки.

Виктория не ответила.

В кабинете повисло выразительное звонкое молчание. Настенные часы продолжали отбивать ритм. По мутным окнам стекали дождевые капли.

Морган Айронс старался не смотреть на детектива, замершего в ожидании следующего хода. Ему не терпелось воскликнуть: «Хватит!», прекратить эту бессмыслицу и приступить к делу поважнее шахмат. Он не понимал причины соперничества Кроули и Морреаф, просто потому что не знал, когда и зачем между ними началась негласная война.

Виктория по-прежнему не издавала ни звука и отвечала Александру тем же тяжёлым взглядом, от которого любой другой давно бы провалился под землю. Любой, но не детектив.

Внезапно для всех троих она сбросила с доски вражеского ферзя и поставила на его место чёрного слона, который прямиком по диагонали готовился низвергнуть короля.

— Шах.

— Вот вам и гамбит, — усмехнулся Рид. — Ну ладно, потом доиграете. Разве в ваши планы не входит встреча с мисс Эджворт?

— Вначале я хочу познакомиться с господином Грэхемом, — произнесла Виктория, со стоном наслаждения откидываясь на подушки, и добавила. — Лично.