Тир и Виктория

Роман Шаманов, 2023

Действие происходит в городе, антуражем и нравами отсылающем читателя к викторианской Англии XIX века. Юная Виктория сбежала от ужасов приюта и вынуждена скитаться в поисках ночлега и пропитания. Однако её жизнь кардинально меняется в одинокий дождливый вечер, когда к ней пришёл таинственный мужчина – Тир. В результате драматических событий, пропитанных мистикой, выясняется, что Виктория – дочь короля и законная наследница престола. Жизнь юной Вики, впоследствии ставшей королевой, полна интриг, загадок и опасностей. Даже вступление во власть не гарантирует ей спокойную, размеренную жизнь. В череде событий постоянно проявляется рука Тира – мистического сверхъестественного персонажа, который не спешит раскрывать свои тайны.

Часть I

Последний добрый человек в городе

Глава 1. Трущобы

Темная городская подворотня мрачнела с приближением заката. Пространство подворотни походило на каменный колодец: нагромождение старых зданий отделяло ее от шумных улиц. Здесь, под облезлым козырьком, сидела юная бродяжка, накрывшись дырявым пледом. Девушка наблюдала за птицами, тенями и облаками, пытаясь отрешиться от чувства голода. Со стороны улицы доносилось стучание каретных колес по каменному полотну. Вельможи и знать спешили по своим особнякам.

Козырёк был железным — когда-то в строителях проснулась тяга к дорогому и прекрасному. Теперь, однако же, он проржавел, провис и криво нависал над спуском в давно заколоченный подвал. Дорогое и прекрасное постарело, а затем умерло.

Сегодня был сложный день. Удалось подработать в порту на разгрузке рыбы, где ей поручили фасовать пойманный товар по ящикам. Треску налево, сельдь направо. Но вот сохранить заработок не удалось. Местная шпана увидела её за работой, дождалась окончания, а дальше разговор был короткий. Банды, состоящие из бродяг, не любили долго разговаривать. В итоге весь ее дневной рацион составила вода из источника на городской окраине.

Усталость постепенно побеждала голод, и девушка начала проваливаться в сон, когда рядом с ней раздались шаги. Подходящий человек не пытался скрываться, и быстро стало ясно, что он идёт именно к ней. Девушка вздохнула и вгляделась в силуэт пришельца. На переживания сил уже не было. Будь, что будет. А быть могло всё, что угодно.

Подошедший был весьма крупным мужчиной. Но не толстым, скорее крепким, атлетичным. Высокий, с небольшой бородой, в потрёпанном сером плаще из грубой ткани с капюшоном. Возраст угадывался от 35 до 40 лет.

— Здравствуй. — Послышался низкий, но довольно мягкий голос. — Не возражаешь, если я немного побуду под твоим козырьком? Сейчас будет ливень. Не бойся, ничего плохого я не сделаю. — Мужчина изобразил подобие приветливой улыбки. На землю упали первые капли дождя.

— Хорошо, места хватит. — Буркнула девушка и подвинулась в сторону, сожалея, что спать теперь вряд ли получится, а заглушить голод больше нечем, кроме как сном.

Мужчина забрался под козырек и положил на колени древний дорожный мешок. Теперь вечерний гость оказался совсем близко, и девушка могла его разглядеть. К ее страху выглядел пришелец довольно угрожающе: взгляд кинжально острый, хоть и красивый, выраженные скулы, и повсюду шрамы. Лучше с ним не ссориться и вообще молчать, пришло в голову бродяжке.

Расположившись, гость открыл мешок. Оттуда вырвался аромат свежего хлеба, от которого у девушки чуть не свело желудок. Она, не отрываясь, смотрела, как рука незнакомца медленно извлекает наружу целый круг свежеиспеченной буханки, затем вторая рука разламывает ее пополам и протягивает половину… ей.

— Угощайся. Это плата за твоё гостеприимство.

— С-спасибо.

Девушка осторожно взяла большой ломоть и подняла глаза к небу. Господи, ну хоть что-то хорошее за сегодня. Тем временем, на козырек обрушился ливень, заставивший поёжиться обоих участников странной посиделки.

— Как тебя зовут? — Спросил мужчина.

— Вика. — Ответила девушка с набитым хлебом ртом.

— Красивое имя. Виктория. Как у королевы. — Улыбнулся гость и смеющимся взглядом посмотрел в глаза юной собеседницы. Та поперхнулась.

— Но я не королева. Я бездомная. — Вздохнула смущенная девушка и отвернулась, не выдержав хохочущего, пусть и доброго, взгляда.

— Почему же ты бездомная? Что случилось?

— Я сбежала из приюта примерно год назад, и растворилась в толпе бродяг. С тех пор перебиваюсь, как могу. А ты? Почему ты не идёшь домой?

— Потому что мой дом там, где я. — Снова улыбнулся незнакомец, и уже даже почти перестал быть страшным. — Вот сейчас мой дом под твоим козырьком. Мне здесь уютно и тепло.

Краем глаза девушка уловила движение тени, пробирающейся по стенам каменного колодца замкнутого двора. Что-то похожее на большую собаку. Бродяжка прислушалась, но различила только знакомый шум дождя. В любом случае, рядом с этим грозным человеком ей нечего бояться.

На улице почти стемнело. Ливень продолжал вколачивать пыль в обожженную солнцем землю. Под монотонную дробь дождя девушка сама не заметила, как провалилась в забытье. Последнее, что она почувствовала на границе сна, как кто-то поправил ее съехавший набок плед.

Это был один из самых ярких ее снов за последнее время. Ослепительно светит солнце, на площади собрались элегантные вельможи и дамы, лакеи разливают шампанское. Девушка выходит из кареты, мигом привлекая к себе всеобщее внимание и восхищение.

— О, Королева Виктория! Встречайте Королеву Викторию!

Вокруг радостные ухоженные лица. Зелень на лужайке сбоку необычайно свежая, налитая соком. Площадь блестит чистотой и торжественностью.

Глава 2. Жонглёр

Просыпаться не хотелось. Девушка до последнего отгоняла от себя процесс пробуждения. Она хотела остаться там — во сне. Хотела быть красивой, нарядной, всеми любимой… Королевой Викторией. Однако, сбежать от реальности в сон можно лишь на короткое время. Глаза медленно открылись. Она была под козырьком одна. Стало невыносимо грустно от столкновения двух миров: тем, который во сне, и этим.

К тому же её гость ушёл. Она даже не спросила, как его зовут. Что-то было в том госте такое… выразить было сложно, но хотелось увидеть его ещё. Почему он просто взял и ушел? Он назвал её королевой Викторией. А потом исчез. Всё хорошее быстро исчезает. Остаётся только её бедность, голод, презрение окружающих, синяки от встречи с бандами, отнимающими ее гроши. Это всегда при ней: пожалуйста, стоит лишь сделать шаг по городу. Бери, сколько хочешь.

Вика осторожно выглянула в сторону улицы и ее опасения подтвердились. Бродяги были там. Незаметные для остальных людей, они составляли важную часть городского пейзажа. Однако, деваться было некуда, у нее совсем не было еды и хотелось пить. Нужно было пройтись по местам привычного заработка, где иногда за гроши нанимали бродяжку на трудную и грязную работу. Ноги, обутые в башмаки на размер больше, сами вынесли девушку на оживленную мостовую. Втянув голову в плечи, она хотела остаться незаметной, но план не удался.

— Привет, замухрышка! — Раздался озорной громкий окрик. — Пошли с нами, повеселимся. Угостим пирогом, если заслужишь!

Вика ускорила шаг. Никто сейчас не будет за ней гоняться и обыскивать на предмет заработка, потому что утро. Вот ближе к вечеру лучше сразу потратить деньги на еду, если эти деньги будут. Вчера не повезло. Вернее, сперва не повезло, когда отняли заработок, а потом повезло, когда пришел мужик с вкусным хлебом. Интересно, куда он ушел? Можно ли будет его ещё встретить в городе? Ну хотя бы раз?..

Обходя местных садовников в поиске любой работы, Вика слышала одно и то же: ничего не нужно. Кое-где напоили водой, а бойкая бабулька со старой фермы отсыпала жареных орехов, которые тут же были съедены. В порт сегодня идти было бесполезно, там ничего не намечалось, куда можно было бы напроситься помочь. А на рынок её не пускали после того, как Вика попыталась украсть еду. Ну хоть судить не стали, уже спасибо.

День так и прошел в бесплодных блужданиях. Бродяжка возвращалась в свою временную обитель под козырьком. На этот раз решила идти через площадь. Обычно она избегала мест, где много людей, потому что стеснялась. К тому же боялась, что ее начнут выгонять и оскорблять. Но на сегодня хуже все равно не могло быть: денег нет, еды нет, на завтра тоже всё очень туманно. Пусть будет площадь.

Ее внимание привлекло скопление людей вокруг какого-то представления. Вика пригляделась, и сердце забилось чаще. В центре толпы был ее вчерашний гость. Он жонглировал цветными шариками, немного пританцовывая. Выглядело завораживающе. Почему она раньше его не видела? Или он в городе новенький?

Бродяжка попыталась вклиниться в толпу. Девушке очень хотелось, чтобы жонглёр ее обязательно увидел. Всё это было очень странно, ведь она совсем его не знала. Подумаешь, хлебом поделился, с ней и раньше делились. Но она что-то чувствовала.

Что, если он последний добрый человек в этом городе.

И жонглёр увидел Вику. Улыбнулся уголками губ и подмигнул. Люди хлопали в ладоши, кричали, и кидали монеты на кусок вязаной ткани. Было очень весело. Девушка тоже принялась хлопать, и хотела даже бросить монетку… но монетки у нее не было. Наваждение какое-то. В этом наваждении прошло около часа. Жонглёр сделал последний финт, резко поймал шарики, кинул их в мешок, поклонился публике и собрал деньги с ткани. Вика хотела подойти к нему, но боялась. Они ведь почти не знакомы. Может, он приходил к ней из необходимости укрыться от дождя, и уже пожалел, что отдал ей половину вкусной булки. А она невежливая, даже имя не спросила.

С такой дружить разве кто захочет.

Жонглёр напоминал гренадера. Высокий, широкоплечий, сильный, но шрамы, потрепанность и отсутствие всякого эпатажа говорили, что никакой он не гренадер. Он был немного страшным, но и по-мужски притягательным.

Пока Вика маялась в нерешительности, жонглёр закинул за спину походную сумку и… медленно зашагал к ней, еле заметно улыбаясь. Странно, но теперь он прихрамывал на левую ногу, хотя вчера вечером она хромоты не заметила, когда наблюдала из-под козырька за его приближением. И как же он тогда танцевал?

Размышления перебил толчок за плечо. Вика обернулась. Там стоял Ширка — местный бродяга, хулиган и отморозок, повсюду шастающий с бандой бездомных. Ширка схватил ее за руку перед тем, как начать говорить.

— Замухрышка, вот ты где. Пошли. Хватит неприкаянной ходить. Я тебе дело нашел.

— Отпусти. Какое дело?

— Какое, ахаха. Женское! Договорился с борделем, тебя возьмут на испытательный срок. А мы с ребятами будем, как бы, твоей защитой, если что. Поэтому половина наша. Всегда зато будет, что пожрать. И отнимать деньги у тебя перестанем, и другим не дадим. Будем сотрудничать.

— С ума сошел? Отдай руку! — Вика дернулась, но Ширка только сильнее стиснул хватку.

— Ты не поняла, замухрышка. Это я тебе не предлагаю, а ставлю перед фактом. У нас тут без дела никто не шляется, я тебе уже говорил. Ты и так почти год маячишь сама по себе, время блужданий закончилось.

Тем временем, неспешной походкой к паре подошёл жонглёр.

— Тебе чего надо, дядя? Иди по своим делам. — Бросил Ширка подошедшему, продолжая сжимать руку девушки.

— Ты какой-то злой, мальчик. — Негромко пробаритонил жонглёр, возвысившись над хулиганом. — Я тебя сейчас отволоку за угол и заставлю стать добрым. Хочешь стать добрым?

— Э, чего? Ты кто такой вообще?

— Я тот, кто считает до пяти, а потом обращает злых в добрых. Ррраз…

— Ты не понял, что ли. Мы тебя с бродягами на нож подвесим.

— Два…

— Будешь кровью харкать и просить пощады.

— Три…

— Нас все боятся!

— Четыре…

— Пока, ребята, ещё увидимся. — Ширка резко отпустил руку бродяжки и поспешно удалился, смешавшись с толпой.

Вике стало очень неловко за эту сцену. Ей казалось, что произошедшее очерняет её в глазах того, кого она так хотела увидеть. О ком думала весь день.

— Здравствуй, королева Виктория. — Улыбнулся девушке гренадер, который не гренадер, а жонглёр, да к тому же в шрамах и бородатый, какой же он гренадер.

— Привет… Я не знаю, чего это он… Я просто стояла и смотрела представление…

— Тебе понравилось?

— Да, очень.

— Смотри, сколько я сегодня насобирал денег. — Жонглёр достал из кармана пузатый мешочек. — Не иначе, как сам Бог благоволит мне нынче. А это значит, что мы с тобой идём перекусить. Кстати, ты голодна?

— Ну… Так… Средне… — Сглотнула слюну девушка.

— Здесь хватит денег несколько дней пожить в гостинице. Ты со мной? Все равно тебе назад нельзя.

— Как нельзя?

— Не знаю. Там полицейские рылись сегодня. Бродяг начали ловить. Что-то у них случилось, вроде даже дворцовый переворот назревает! — Торжественно поднял палец вверх жонглёр, сделав нарочито серьезное лицо, отчего оно стало смешным.

— А я тут причем, я же просто бездомная?

— Нет, ты — королева Виктория. — Засмеялся мужчина, убрал мешочек за пазуху, и сделал шаг в направлении торговых рядов, откуда ветер доносил вкусные ароматы.

Вика полупошла полупобежала за ним. Хотелось заплакать от того, что даже ей — замухрышке — иногда светит солнце. Это были бы слезы вовсе не от тоски, как обычно. Но Вика сдержалась. Даже в её состоянии девушке хотелось выглядеть хоть сколько-нибудь солидно и гордо, как бы смешно это ни звучало.

Глава 3. Имя

Вика с жонглёром сидели на веранде недорогой забегаловки. На столе были хлеб, жареное мясо, овощи, а также две большие дымящиеся чашки с черным терпким напитком. Кофе. Девушка изо всех сил старалась не набрасываться на еду, чтобы не утратить изящество. Бродяжке очень хотелось думать, что она хоть немного изящна. Жонглёр же спокойно запивал мясо горячим напитком, иногда не забывая улыбаться своей новой подруге.

Ощущения от еды были волшебные. Напиток же казался просто божественным. Неужели кто-то может так есть каждый день и не быть при этом счастливым? Уму непостижимо! В процессе ужина Вика постоянно вертела в голове мысль, что нужно спросить у жонглёра, как его зовут. Но стеснялась. Считала, что должна была спросить раньше, а сейчас таким вопросом она лишь напомнит мужчине о своей бестактности. Значит нужно поговорить о чём-то другом, потому что молчать неловко, решила девушка.

— Скажи, ты жонглёр? Как ты научился так ловко вертеть шарики?

— Жонглёр? — Мужчина рассмеялся и посмотрел в глаза Вике, немного её смутив. — Это я сегодня жонглёр. Нужно же было немного заработать… и тебя развеселить. — Закончил речь её спутник и приложился к чашке с кофе.

— Но я бы могла не прийти, ведь я не знала… но если бы я знала, то пришла бы раньше, к самому началу… — Немного скомкано ответила девушка, подбирая слова, чтобы случайно не сказать какую-нибудь глупость или бестактность. Ей доводилось слишком мало общаться с людьми, чтобы обрести лёгкость и перестать волноваться.

— Ты и так подошла к самому началу. Видимо, кто-то так предначертал. Впрочем, пошли, раз уж мы закончили с ужином. — На этих словах жонглёр решительно отставил стул и поднялся. — Нам ещё нужно до закрытия зайти к портному, выбрать удобную одежду. Я же говорю — хорошо заработал.

— Ты хочешь себе новую одежду? Это так здорово… — Улыбнулась девушка, чуть ли не впервые за всё время.

— Себе? — Пожал плечами мужчина. — А мне-то зачем? Тебе. Вставай.

— Как мне? Мне не нужно. Это же ты заработал… — Попыталась возразить Вика.

— Говорю же, бездомных отлавливают, что-то там вверху назревает. Это значит, что тебе лучше не быть похожей на бездомную.

— Но… а… — Бродяжка хотела сказать что-то ещё, но жонглёр уже шёл куда-то вниз по улице. Пришлось его догонять всё так же полупешком полубегом.

Шли молча, причём жонглёр продолжал несильно припадать на одну ногу. Вика ничего не могла понять. Мужчина был очень странным. Однако, меньше всего ей хотелось вступать с ним в споры и что-то доказывать. Он вообще единственный за всю её жизнь, кто делал ей добро просто так, причём безапеляционно. Дискутировать он не собирался, а навязывать споры она стеснялась и не хотела — всё же он был намного старше и сильней. Кроме того, бродяжке очень хотелось новую одежду. Да что там, она мечтала показаться на людях в чём-то чистом и только что из-под иглы портного. Так что спорить было глупо. Она лишь надеялась, что жонглер не станет требовать взамен чего-то очень плохого. А на остальное она была заранее согласна.

Увидев девушку, портной скривился и собирался её прогнать. Впрочем, быстро выяснилось, что бродяжка пришла не одна, а с грозным мужиком мрачного вида. Работник иглы и кройки растянул фальшивую улыбку и сдержанно поздоровался.

— Приветствую тебя, добрый человек. — Ответил взаимностью жонглёр. — Мне нужна готовая одежда вот на эту милую девушку. Недорогая, но опрятная.

— Извольте’с выбирать, господин… и леди… У меня есть как одежда, так и туфли’с — Портной пригласил посетителей к полкам, на которых пылилось его ремесленное богатство. Мужчина начал деятельно что-то вертеть и рассматривать, иногда справляясь о цене, тогда как девушка скромно стояла в сторонке, боясь без приглашения присоединиться к процессу.

День без остатка перешёл в вечер, и сумрак начал проглатывать дальние дома. По улице то туда, то сюда, проносились группы полицейских, иногда волоча куда-то бездомных, чаще всего девушек. В эти моменты жонглёр отвлекался от тканей и переводил взгляд на шумиху. Вика, пользуясь случаем, а также тем, что её пока не зовут к полкам, разглядывала своего нового друга. Вернее даже покровителя. И чем больше она смотрела, тем красивее ей казался этот непонятный человек с лицом то ли философа от разбойников, то ли разбойника от философов. Сам он был одет крайне дёшево, но практично. Плотный серый плащ с капюшоном, под которым вязаная будто бесцветная кофта с большим вырезом. Удобные, но совершенно не модные штаны. Прочные стоптанные ботинки. «Для высшего света он явно непригоден». — Подумала Вика и улыбнулась своей же мысли. — «Интересно, а будь я высшим светом, я бы позвала его или нет?». Настроение девушки явно улучшилось, глаза заблестели.

Когда улица опустела от облав и прочего движения, то вдали — в черноте двора — бродяжка различила смутно знакомую тень будто большой собаки. Ей даже показалось, что на неё смотрят два глаза — две огненные бездны. Но когда Вика пыталась сфокусировать взгляд, то морок растворялся. Девушка подумала, как страшно было бы ей сейчас укрываться во дворах, когда мерещится подобное.

Первым от портного вышел мужчина и протянул руку, приглашая выйти девушку. Она была в легком довольно простом темном платье, подобранном так, чтобы не сковывать движения и не мяться от каждого прикосновения. На голове была шляпка. На ногах совсем простые, зато новые туфли. Туфли мужчина выбирал особенно придирчиво, чтобы они были прочные и удобные при долгой носке.

— Ну вот, совсем другое дело! — Присвистнул жонглёр, осматривая Вику. — Красотка! Теперь пошли в гостиницу. Там выпьем чаю, и пора спать.

— Мне очень хочется тебя отблагодарить, или сделать что-то доброе для тебя. — Слова бродяжке давались с большим трудом. — Ты, если что, скажи… Я… Мне… Ну…

— Ой, да не волнуйся так. — Рассмеялся философ от разбойников. — О, а вот и наша гостиница. Недорогая, конечно, но чего уж тут.

Гостиница была скорее экономного класса. Однако, среди подобных, она была самая чистая и приятная по интерьерам. Потому и стоила немного дороже конкурентов.

— На двое суток, пожалуйста. — Мужчина протянул деньги администратору. Нужен номер с двумя кроватями. — Услышав это, Вика выдохнула, она была и рада, и не рада одновременно.

— На кого будем оформлять?

— На меня.

— Ах, на Вас. А имя Ваше Вы мне скажете? — Услышав эти слова, жонглёр будто немного подвис, но быстро взял себя в руки.

— Да. Меня зовут Тир.

— Тир? Хорошо. А фамилия?

— А фамилия — Тивас.

— Тир Тивас? Вы иностранец? — Расплылся в улыбке седой лохматый администратор и протянул ключи с биркой, на которой написан номер.

— Иностранец, да. Германо-скандинав. Благодарю вас, вселюбезнейший.

— Так германо или скандинав? — Не унимался ехидный старик.

— Никак не могу определиться. — Поставил точку в разговоре жонглёр и вразвалку зашагал в сторону номера.

Бродяжка внутренне улыбалась. Теперь она знает, как зовут её друга. Этот факт лишал Вику той неловкости, которая её беспощадно преследовала. Тир Тивас. Она не знала никого с таким именем. Надо будет его спросить об этом, когда наберётся смелости.

Глава 4. Волнения

Вике было очень странно находиться в номере, где девушку защищали от ветров и дождей толстые стены и крыша. Здесь были мягкие кровати, два удобных деревянных стула, стол, а также большое чистое окно. Впрочем, недолго она любовалась видами номера, поскольку Тир быстро отправил её отмываться в специально предназначенное место. Девушка опять ощутила неловкость, однако покорно пошла, понимая справедливость такого требования. Иногда Вика мылась в речке, но разве же это было часто? Вовсе нет. Хотя она любила воду. Вода приносила единственные приятные тактильные ощущения в жизни девушки. Прикосновения воды были мягкими, прохладными, свежими…

Через полчаса оба сидели за столом в номере и пили чай. Мокрая Вика завернулась в безразмерное полотенце, которое Тир истребовал у администратора. Её новая одежда была аккуратно сложена на полку. Жонглёр — а девушка привыкла про себя так его называть — задумчиво сидел с чашкой чая, прислушиваясь к шуму улицы. А там было, к чему прислушаться…

Полицейская облава на дешёвый хостел, где ютились бездомные, умудрившиеся немного заработать. Хостел находился через дорогу от гостиницы на той же улице. Полицейский рейд вылился в погром, притом погром односторонний: стражи порядка громили всех, до кого могли дотянуться. Когда оказалось, что бездомные не собираются просто так терпеть издевательства и начали давать отпор, то накал страстей усилился. По всей улице туда-сюда носились люди, что-то крича. Полицейские тащили бродяг целыми группами, связывая их и передавая по цепочке. Происходило что-то немыслимое.

— Зачем им бездомные и бедняки? — Тревожно прошептала девушка, будто боясь, что полицейские её услышат и придут вязать.

— Ищут кого-то, зачем же ещё. — Почти равнодушно ответил Тир, не забыв сделать глоток чая.

— Зачем искать бездомных? Какой от них кому вред?

Тир проигнорировал вопрос, лишь пожал плечами и откинулся на стуле. Его широкая грудь подействовала на девушку успокаивающе. Рядом с жонглёром Вика чувствовала себя спокойно и умиротворенно. Казалось, что он сильнее любой опасности. Откуда он только взялся? Бывают же чудеса.

— Расскажи про приют. Как ты туда попала, как жила, почему сбежала? — Тир серьёзно смотрел на Вику, чуть ли не впервые за всё время. Может быть от усталости, ведь он столько жонглировал, танцевал, а потом ходил туда-сюда вместе с ней.

— Я была в приюте с самого рождения. Никакой другой жизни не помню. Кто мои родители никто не знает. Подкинули, как говорили матушки. — Бродяжка приняла задумчивый вид, явно подбирая слова.

— Ты стесняешься рассказать про быт приюта? — Чуть улыбнувшись, полупрошептал Тир.

— Ну… Я хотела бы быть девушкой, как все. Чтобы было немного гордости, важности. Ты ведь видишь, как леди ходят по мостовым? У них поднят подбородок, они возвышенные, их уважают. А если я буду рассказывать, что со мной делали в приюте, то как я потом смогу выглядеть важной гордой девушкой? Я боюсь, Тир… — Назвав жонглёра по имени, Вика почувствовала, как внутри прошла волна тепла. — Я боюсь. Ты решишь, что я никчемная, что у меня нет гордости, и отвернешься от меня. И не будешь видеть во мне леди. — Закончив речь, бродяжка покраснела и опустила взгляд в пол.

— А ты не бегай от прошлого. Будь гордой и важной вопреки нему. — Мужчина взял Вику за руку, что та вздрогнула. — Почему ты сбежала?

— У меня должен был быть день рождения. Я становилась, как бы, взрослая. А взрослых девочек приют заставляет работать в увеселительных местах для взрослых, как рабынь. Я очень переживала. Плакала по ночам. Я не хотела, чтобы день рождения наступил. Но он приближался. И я решилась на побег. Одна. — Девушка перешла на короткие обрывистые фразы, явно нервничая. — Можно я не буду рассказывать, Тир? Мне впервые в жизни так хорошо. Но говорить о прошлом больно. В приюте очень… страшно…

Жонглер провел тыльной стороной ладони по щеке Вики. Прикосновение подействовало успокаивающе. Девушка впилась губами в чашку с чаем и сделала пару глотков.

— Но ведь было и что-то хорошее?

— Было. Мы играли в любовь с одним парнем из приюта. Ну, вернее, дружили, мечтали, поддерживали друг друга, проводили время вместе, когда получалось. Я хотела, чтобы он сбежал со мной, однако мой друг отказался бросать сестру одну в приюте — он заботился о ней, защищал. Я сильно переживала из-за расставания. Он, я думаю, тоже.

— Ну вот, видишь, как романтично, хоть и немного грустно. Везде есть хорошие люди, которые помогают друг другу пережить тяжелое время. — Жонглёр подмигнул и еле заметно улыбнулся.

— Не знаю. Мне кажется, что мой друг меня предал — выдал приюту мой побег, не дав время скрыться, поэтому меня чуть не поймали. — Вика со вздохом пожала плечами. — А ты, Тир? — Бродяжка произносила имя мужчины с явным удовольствием. — Я совсем ничего не знаю о тебе. Так не честно. Расскажи, откуда ты, чем занимаешься. Мне очень интересно. Ты такой необычный.

— Я в городе проездом. Все эти названия тебе ни о чём не скажут. Скажем, что я случайно шел мимо, чуть не попал под дождь, попросил тебя пустить меня под козырек, и именно тут началась история. А раньше истории не было.

— Ну была же история. Тир. Тирр… Тирррр… — Смешно зарычала девушка, как бы тестируя имя своего покровителя на звучание.

Тем временем, за окном началось нарастающее насилие. Полицейская операция вылилась во что-то ужасное, разливающееся по городским улицам волною крови и боли. И никто не мог понять, что происходит. Служители закона при поддержке армии хватали бездомных, допрашивали, некоторых увозили, а иногда на мостовых оставались лежать обездвиженные тела. Бродяги, в свою очередь, пытались сопротивляться или бежать, защищая свои жизни.

В гостиничном коридоре раздались шаги нескольких пар сапогов. Вика вздрогнула. Шаги приближались к номеру. Тир жестом показал молчать, давая понять, что разговаривать будет он сам. Раздался стук.

Жонглер медленно вразвалку приблизился к двери.

— Вы кто?

— Полиция, открывайте.

Щеколда отъехала в сторону, дверь распахнулась. Полицейские попытались войти, но упёрлись в могучего Тира, загородившего путь.

— Куда же вы ломитесь, господа?

— Впустите, мы здесь по особому распоряжению.

— Какому распоряжению?

— Мы знаем от администрации гостиницы, что вы остановились с девушкой. Нам нужно ее увидеть.

— Да вон же она сидит. — Показал рукой жонглер себе за спину. — Дочка моя Диана. — Что вы хотите? Я ее отец, со мной и разговаривайте.

— Дочка? — Почесал железный шлем офицер. — А как вас зовут? И почему вы в гостинице?

— Пап, ну что там такое? — Деланно капризным тоном прикрикнула Вика.

— Меня зовут Тир Тивас. Мы с дочкой гастролируем, показываем фокусы, жонглируем шарами, пляшем, развлекаем людей. Сегодня на площади Тамисона не видели разве?

— Нет, мы на службе. Похоже, что всё чисто. Извините, Тир Тивас. Хорошего вечера. — Полисмен хотел было развернуться, однако остановился и приклеился взглядом к окну. — А что у вас за окном? Собака? Кажется, я видел оскал, или что-то такое. Огромная собака…

— Какая ещё собака? — Скривился в насмешке жонглёр. — Вам, офицер, не мешало бы отдохнуть. — В это время лица всех присутствующих вытянулись по направлению к окну, но там царила пустая ночная тьма.

— Действительно. — Тихо согласился офицер. — Какая ещё собака.

Дверь закрылась, послышались удаляющиеся тяжёлые шаги. Тир впервые снял с себя плащ, затем кофту, оголившись по пояс. В таком виде он уселся поперек кровати, облокотившись о стену. Взглянув на Вику, жонглер уличил ее в разглядывании своего торса. Поняв, что разоблачена, Вика быстро перевела взгляд и принялась срочно пить чай. Раздался хохот сперва Тира, а потом робкий смех девушки. Кажется, на этот раз опасность миновала. Мужчина погасил свечи и оба легли на свои кровати.

— Тир, слушай. — Заговорила полушёпотом Вика. — А ты ничего не слышал про то, что по улицам города бродит огромная собака с огненным взглядом? Я несколько раз видела её тень.

— Это, наверное, Черный Шак шуршит по подворотням. — Зевая ответил жонглёр и отвернулся к стене.

— Кто? — Испуганно переспросила Вика, натянув одеяло до носа.

— Шутка. Нет никаких собак. Спи давай. — Пробубнил Тир и притих. Уснул, должно быть.

Вика с наслаждением ощущала мягкость матраса и удивительную защищённость. Все страхи и тревожность отступили. Не прошло и пары минут, как она провалилась в сытый чудесный сон.

Глава 5. Ослушание

Сон был глубоким и совершенно безмятежным. Вика потянулась и медленно открыла глаза. Возле стола стоял Тир в одних штанах и что-то раскладывал. Приглядевшись, девушка увидела яблоки, хлеб, порезанный на ломтики кусок жареного мяса, а также кувшин с каким-то напитком. Наверняка очень вкусным, подумала бродяжка, предвкушая завтрак. Господи, она проснулась и у нее завтрак. Который раскладывает сильный и добрый мужчина, умеющий жонглировать. И у неё есть новое платье, туфли и шляпка. Впервые Вика не смогла сдержать слёзы. Она будто умерла и попала в рай.

Дальше случилось совсем удивительное. Тир оглянулся, присмотрелся, подошёл к девушке и вытер слёзы тыльной частью пальцев. Такой милой сцены она не видела и не чувствовала за всю свою жизнь.

— Это ты из-за банана расплакалась? — Разведя руками, пробаритонил разбойник от философов. — А я откуда знал, что ты не спишь. Предупреждать надо. Думал, что ты не увидишь, как я его съел. Не плачь, есть ещё один — для тебя. — На этих словах он достал из походного мешка банан и положил на стол. — Вот, пожалуйста.

— Банан? О, Господи… — Вика расхохоталась сквозь слезы так, как не смеялась никогда в жизни. Тир улыбался во все зубы, глядя на неё, и пожимал плечами. Вика никогда не ела бананов. И даже не мечтала. Но сейчас она прохохочется, и сразу встанет есть банан. Решено.

После завтрака Тир надел кофту, плащ, напялил капюшон, и строго посмотрел на счастливую бродяжку.

— Королева Виктория. Послушай меня. Я сейчас очень серьезно скажу. Очень. Запомни две вещи. Первая — тебя зовут Диана и ты приехала с отцом на гастроли. Вторая — ты сидишь в номере, пьешь чай, отдыхаешь, и ждёшь, пока я не приду. Я пойду на площадь и попробую заработать немного денег, потому что всё потрачено. Тебе покидать номер строго нельзя. На улице опасно. Ты всё поняла?

— Да, папочка. — Улыбнулась Вика, подивившись собственной раскованности. Тир улыбнулся в ответ, исполнил прощальный жест и ушел. Девушка вслушивалась в звуки уходящих шагов, и когда они затихли, глубоко вздохнула."Тир, возвращайся пораньше. Я не могу и не хочу быть долго без тебя".

Промаявшись пару часов и напившись чаю, Вика смотрела в окно. Ситуация с беспорядками, вроде бы, улучшилась. По улице ходили люди, никто никого не преследовал. Вику очень беспокоило, что Тир не сказал, когда вернётся. Она постоянно размышляла и считала время. Жонглерское выступление длится час-полтора, идти до площади и обратно полчаса, значит итого около двух часов. Может быть, по пути Тир зайдет на рынок, или куда-то ещё, на это нужно максимум час времени. Вика бесконечно перебирала варианты и грустила. Ей очень не хотелось быть одной. Вся жизнь девушки прошла в одиночестве, и сейчас был первый раз, когда кто-то был рядом. Бродяжка понимала, что грустить глупо, и что она не может ему навязываться и всюду за ним бегать, особенно когда это опасно. Но девичье сердце билось в особом ритме, и рассудок ему не указ.

Вика решилась сделать короткую вылазку до площади, чтобы посмотреть, там ли ещё Тир. И затем сразу вернуться обратно. Девушке казалось, что новая одежда явно даёт понять, что никакая она не бездомная. К тому же, сейчас Вика чистенькая и ухоженная. Как леди. А значит, все встречные будут смотреть на нее и говорить — смотрите, вот идёт леди. И поспешат снимать в приветствии шляпы.

Решено.

Выпорхнув из холла гостиницы, Вика пошла по направлению площади Тамисона. Прогулка ей нравилась. Она в кои-то веки шла не бродяжкой с втянутой в плечи головой, а гордой дамой. Вот уже полпути позади.

Вика услышала чьи-то быстрые шаги сзади, затем почувствовала дыхание. Кто-то сильно дёрнул её за руку и развернул к себе.

Ширка. Бродяга, глава одной из групп местных хулиганов. Опять.

— Привет, замухрышка. Ничего себе ты нарядная. Охмурила того старика жонглёра, что ли? Ух, какая! Не зря я в тебе разглядел бабский потенциал.

— Отпусти меня, Ширка. Ну чего ты пристал?

— Чего пристал? — Хулиган смотрел на девушку в упор красными от злости глазами. — Ты меня опрокинуть решила, что ли? Бродяг провести? Ты моя собственность, дура, а не этого пришлого ублюдка. Он меня оскорбил, а значит и всех нас. Ты целый год жила на моей территории бесплатно, и теперь за всё рассчитаешься. Мы устроили новый притон на заброшенной фабрике Нисона, и ты там будешь самой сладкой вишенкой.

Ширка резко закрыл ладонью рот Вики, пока его шпана окружала сцену действия, не давая прохожим вмешиваться. Несколько ударов по лицу девушки сделали бродяжку более покорной, пока Ширка тащил её, ухватившись за новое платье. У Вики от происходящего помутнело в голове. Она не могла поверить, что счастье разрушается так стремительно. Слезы лились по щекам, скатываясь на руку хулигану, которой тот зажимал рот жертвы. Господи, зачем она ослушалась Тира. Что теперь будет. Мир опять рушился. Рыданиями теперь ничего не исправить. Ей хотелось умереть.

Тем же временем, Тир вернулся в номер. Он некоторое время вглядывался в пустоту. Вики нигде не было. Пришлось возвращаться к администратору.

— Скажите, а где Диана — моя дочка? Я просил ее быть в номере.

— Ушла.

— Когда?

— Может, часа четыре назад. Ну может три.

— Если вернётся без меня, то передайте мою просьбу сидеть в номере, на этот раз без вылазок.

— Хорошо, как скажете.

Тир выскочил на улицу и вгляделся в небо. Внимательный прохожий заметил бы, как его глаза почернели, включая белки. Зрелище было странное, но чего ещё ожидать от фокусника. Насмотревшись на небо, жонглер опустил черный взгляд и осмотрелся по сторонам. Вокруг Тира поднялся ветер, резко похолодало, и воздух стал напоминать мерцающее полотно. Жонглёр выглядел страшно, от него исходило нечто потустороннее, словно инфернальная аура. Прохожие интуитивно обходили странный мерцающий участок, не придавая ему значения. Тир повернулся по направлению к фабричному району и побежал. Туда же бежала целая армия полицейских. Что-то произошло, но покровитель Вики пока не понимал, что именно. Однако подозревал, что все бегут в одно и то же место. Лишь бы не опоздать.

Глава 6. Фабрика Нисона

На окраине фабричного района возвышалось массивное здание в псевдоготическом стиле. Ткацкая фабрика Нисона. Судьба этой фабрики была исполнена взлетами и падениями. Когда-то в ней кипел трудовой экстаз, погруженный в 16-часовой рабочий день. Затем цепочка наследований вручила власть над фабрикой Освальду Нисону — весьма странному нелюдимому человеку. Он распродал ткацкое оборудование и начал глобальное переустройство внутренних пространств здания. Что он хотел сделать — неизвестно, поскольку ранняя смерть забрала эту тайну вместе с ним. Сын Освальда — Лиот — так и не понял, что ему делать со свалившимся наследством. Вернее, наследство в виде особняка и денег он охотно начал осваивать, а вот фабрика погрузилась в безвременье. Итогом стало то, что друзья Лиота по выпивке — коррумпированные полицейские чины, устроили там притон, оформив нечто вроде долгосрочной аренды. Притон был организован руками местных маргинальных банд, подчиненных указанным чинам.

Вику раздели, наклонили над столом и привязали в этом положении. Она уже не рыдала. Слезы закончились. Теперь девушка молила Бога забрать у неё жизнь. Ужасы, которые она перенесла в приюте, преследуют её даже сейчас. И это тогда, когда ей встретился Тир, когда она спала в хорошей кровати, когда она ела банан, когда она ходила в шляпке, как гордая леди. Теперь же девушка опять чувствовала себя половой тряпкой, которую безнаказанно можно обидеть. Её можно оскорбить, унизить, искалечить, убить, и никто не защитит, не заступится. Тир не знает, куда утащили его подопечную, а значит к бродяжке вернулась старая жизнь. Но теперь, когда Вика вкусила крохи другой судьбы, она предпочла бы умереть. Она знала, что покончит с собой, как только её развяжут. Прости, Тир Тивас, что ослушалась и подвела тебя.

Тебя, последнего доброго человека в этом городе.

Сзади зашуршали чьи-то шаги. Ширка.

— А ты ничего так, красивая! И как я раньше не разглядел. Сейчас будут уроки покорности, поняла? Запомни — ты должна исполнять все мои желания по щелчку пальцев. Сейчас я тебе даже покажу, какие именно желания. Клиентов будешь обслуживать с радостным визгом. И раз ты отказалась от моего щедрого предложения забирать половину, то будешь забирать пятую часть.

— Ширка, зачем ты ломаешь мне жизнь. Что плохого я тебе сделала?

— Ух, бедненькая. Как заговорила. Но хватит говорить. Пора сладко стонать.

Ширка снял кожаный ремень и ударил Вику сзади. Девушка закусила губу. Начинался новый этап унижения. Как только бродяга встал сзади, дверь распахнулась и внутрь влетел один из его подручных.

— Ширка! Полисмены напали на фабрику! Горим! Стекла бьют, собираются всех бродяг загрести. Прознали, что мы тут кучкуемся! Пошли, надо держать оборону!

— Ах ты ж, якорь им в якорь! Не могли полчаса подождать? Так, ты, замухрышка, жди здесь и никуда не уходи. Сейчас отобьемся и я вернусь. — На этих словах Ширка нацепил ремень и убежал.

Его подручный подошёл к девушке и принялся молча разглядывать.

— Убей меня, пожалуйста. — Прохрипела Вика.

— Ты хорошая. — Бродяга вынул нож, подошёл к девушке вплотную и резко взмахнул лезвием. Через секунду раздались шаги выходящего из комнаты хулигана.

Вика зажмурилась, но не почувствовала боли. Открыв глаза, она увидела, что веревки разрезаны. Свобода. С груди девушки будто сняли огромную плиту. Схватив свою одежду, бродяжка быстро оделась, и даже нацепила шляпку. Помирать, так красивой.

Внутри фабрики, тем временем, развернулись настоящие бои. Отовсюду доносились крики, выстрелы, грохот, звон разбивающегося стекла. Вика не знала, как правильно поступить. Надо было бежать, но в коридорах и залах шли бои. Что делать?

В ту же минуту Тир оказался у входа на заброшенную фабрику Нисона. Здание было оцеплено, туда никого не пускали. Изнутри раздавались звуки боёв. Дело было серьезное. Очевидно, что властная истерика и сопротивление со стороны бродяг привели к тому, что подобные средоточия маргинальных элементов вычищались полностью. Первый же представитель власти, который доберется до Вики, убьёт её. Надежда была на то, что бродяги продержатся, пока Тир ищет свою бродяжку.

— Иди отсюда. — Крикнул полицейский. — Идёт операция по зачистке. Тебе там делать нечего.

— Вы, пятеро. Вам жизнь дорога? — Спросил жонглер, разглядывая оцепление черными глазами. От него по-прежнему исходил холодный мерцающий туман.

— Ещё раз повторяю — пшел вон отсюда!

Тир резко расставил руки и выкрикнул будто громовым раскатом странную фразу не непонятном языке, похожем на древнегерманский. Небо моментально заволокло тучами, отовсюду завыли шквальные ветра, воздух замерцал и побелел, будто накрытый туманом. Полицейские схватились за горло, и, задыхаясь, разбежались, покинув пост. Те полисмены, которые были дальше, попытались открыть огонь, но отовсюду зазвучали звуки осечек. Тир достал из мешка молоток странной формы — с загнутой домиком ударной частью — и вошёл в здание фабрики Нисона. Его взгляд был чёрен, как смола, а молоток светился чем-то красным. Вслед за жонглёром в двери тенью проскользнул огромный пёс с пламенными глазами. Бои внутри фабрики выходили на принципиально иной уровень.

Вика начала ощущать, будто в комнату вползла тьма. Следом за ней пришел холод, а затем появилось странное мерцание воздуха. Неужели, что-то распылили? Нужно бежать из комнаты, чтобы не отравиться. Может быть, получится в этой суматохе проскользнуть мимо бьющихся сторон. Девушка вышла из комнаты и побежала направо, где по ощущениям было меньше звуков боя.

Тир проходил коридор за коридором, всюду оставляя кровавые тела полицейских и бродяг. От него в разные стороны исходили тьма и холод, превращая воздух в его личное оружие, а также в дополнительный орган чувств. Чувства в физическом воплощении так бедны, что лишние сенсоры не помешают. Рядом шёл чёрный дымящийся пёс. При виде угрозы он молниеносно кидался на её источник, разливая по полу и стенам красные реки. Иногда пёс устремлялся в тёмные проходы и ответвления, ведя параллельный поиск девушки.

Завернув за очередной угол, Тир молниеносно обрушил молоток на полицейского, сидевшего в засаде на груде трупов бродяг. Опрокинув эту гору ногой, жонглер увидел ещё одного живого. Тот бросил оружие.

— Тир. Фокусник. Послушай, это я приходил в гостиницу тогда, чтобы обыскать ваш номер и найти девушку. И я узнал её. Она копия матери. Но сделал вид, что не заметил. Я не желаю никому зла, не играю в игры. Она ребенок, а я с детьми не воюю. Меня по приказу сюда засунули. Тир…

— Вижу, что ты не врешь. — Жонглер всмотрелся страшными черными глазами в душу полицейского. — И вижу, что ты хороший человек. И что сынишка твой болен. Мне нужен от тебя подвиг во имя Державы. Иди наружу, и сдерживай новые силы полисменов. Любыми способами. Сынишку я вылечу, проживет достойную жизнь. Я прослежу. — Закончив речь, Тир оставил ошеломленного полицейского за спиной, и пошел дальше — туда, где его расползающаяся тьма почувствовала Вику. Дымный пёс в это время прочёсывал параллельные проходы, неизбежно вызывая панические крики и вопли ужаса там, где выходил на людей.

Полицейский вскочил на ноги и пошел к выходу с полубезумным лицом. Вскоре послышался взрыв и жуткие крики — он взорвал себя прямо в толпе прибывшего подкрепления."Я помню про своё обещание, спи спокойно". — Прошептал Тир и вышел на новую баррикаду, усеянную трупами. Возглавлял оборону лично Ширка.

— Где Вика?

— Эй, ну ты крутой мужик оказался, да чтоб якорь мне в глаз. Как языческий бог. Она сзади нас, там надо пройти по залу и направо. Увидишь комнату.

— Спасибо.

— Слушай, я против тебя ничего не имею. И все претензии на Вику отзываю. Нам бы от кровопийц этих в мундирах отбиться.

— Держите оборону. Ваша судьба решится позже.

— Не держи зла, мужик. Мы будем их сдерживать. А ты проходи к Вике.

Вика сидела в тупике, отчаявшись найти выход, свободный от боёв. У нее опускались руки. Было очень страшно. Она ждала неизбежного — когда сюда войдут полицейские и схватят её, либо убьют на месте. В том, что войска прорвут оборону голодранцев, она не сомневалась. Хотя бродяжка по-прежнему не понимала, зачем нужна зачистка города от бездомных. Впрочем, значит такова её судьба — вкусив один день радости, попасть в ад ещё при жизни.

Услышав звук тяжёлых шагов, Вика всмотрелась вглубь коридора. К ней шла крупная фигура, хромающая на левую ногу. Вика не поверила глазам и даже их на всякий случай протёрла. Тьма отступила из коридора, ушел потусторонний холод, исчезло мерцание. Господи, это же он. В правой руке жонглёр держал окровавленный молоток, его серый плащ превратился в полотно для красных клякс и разводов.

— ТИР! — Завопила девушка и бросилась к нему навстречу, чтобы повиснуть на шее своего Мужчины, идеала, последнего доброго человека в городе. Слезы вновь хлынули из глаз бродяжки, хотя, казалось, что слёзные каналы пересохли ещё три часа назад.

— Здравствуй. — Чернота отступила от него, взгляд снова начал напоминать человеческий.

— Прости, Тир. Пожалуйста, прости. Я подвела тебя. Я слабая и глупая. Я так хотела тебя увидеть, поэтому ушла. Хотела посмотреть представление. Тир…

— Ничего, всё хорошо, королева Виктория. Мы уходим.

— Но как? Как уходим? Их же много…

— Сперва подождем, а потом уходим. Мне кажется, что всё будет хорошо.

Ещё примерно час из коридоров доносились крики, разрывы, звон железа и грохот от разрушаемых конструкций. Всё это время Тир сидел, прислонившись спиной к стене, пока девушка полулежала на нём, положив голову на могучее плечо. До их тупика так никто и не добрался. Вскоре наступила тишина, которую разорвал страшный собачий вой где-то на другом конце фабрики. Вика вздрогнула и прижалась сильнее.

— Пошли, пора, королева Виктория. Мы уходим. — Пробаритонил жонглёр, повернув лицо к пустому коридору.

— Хорошо. Мне теперь всё равно. Я знала радость, знала заботу. Спасибо тебе, чудесный странный человек.

— Да мы не умирать идём. Кстати, если пригласишь меня на следующий день рождения, то я приду. Сегодняшний, как видишь, проходит весело.

— Я приглашу, Тир. Я от тебя ни на шаг. Не прогоняй меня, что бы ни случилось. Пожалуйста.

Два человека — крупный мужчина и юная девушка — вышли из заброшенной фабрики Нисона. Перед фабрикой стояла целая взволнованная делегация. При виде девушки все ахнули.

— Это она? Она? Скажите, это правда она?

— Послушайте! — Выкрикнул хриплым баритоном Тир в толпу высоких лиц. — Как бы ни хотели узурпаторы смерти преемницы короля, но она выжила. Его дочка. Её выкрали, чтобы убить, но доброжелатели подкинули младенца в приют, а дальше вы знаете. Узурпаторы хотели ликвидировать Викторию, устраивали облавы на приюты и бездомных, когда узнали, что она выжила и сиротствует. Однако королева не умерла. Она перед вами. Да здравствует королева Виктория!

— ДА ЗДРАВСТВУЕТ КОРОЛЕВА ВИКТОРИЯ!

Вика думала, что она сошла с ума. Происходило полное безумие. Её моментально окружили незнакомые напомаженные люди в дорогих фраках. Не успела бродяжка опомниться, как она теперь королева Виктория — настоящая. Её вели к карете, вокруг смыкала ряд усиленная охрана. Вика оглянулась. Тир поймал её взгляд и помахал рукой. Она помахала в ответ. Всё было слишком быстро, стремительно.

Глава 7. Тир

Тир наблюдал, как карета Виктории в сопровождении охраны удалялась в сторону дворца. Всё это было слишком невероятным, чтобы быть правдой. Но он вмешался в события, и теперь у огромной державы новая королева. Та, которая приведет к процветанию. Или к падению? Посмотрим.

У него много имён в разных пантеонах. Однако к королеве Виктории он явился, как Тир Тивас. Германо-Скандинавский бог. Но для неё он просто…

Последний добрый человек в этом городе.

Когда карета исчезла из виду, на месте Тира лишь гулял ветер, гоняя листья. Жонглер ушёл.

Глава 8. День Рождения

Юная королева Виктория смотрелась в зеркало. Она была божественно красива. Мягкие волосы струились по плечам, а игривый взгляд пленял всю аристократию. Рядом сидела строгая наставница Магда — сестра отца — умершего короля. Они подолгу засиживались вместе, обсуждая детали королевской жизни, сплетни, дворцовые интриги.

— Послушай, милая дочка. К тебе хотят в фавориты уже пятеро. Ты популярна. Скоро твой день рождения, случится бал. Ох, что там будет. Боюсь представить.

— Магда, давай пригласим Тира — моего спасителя. — Красотка Вика оглянулась на наставницу и поймала на себе ее строгий взгляд.

— Да сколько мы можем это обсуждать! — Магда готова была метать молнии всякий раз, когда поднималась такая тема. — Помни — с твоей прошлой жизнью покончено. Никто не должен вообще знать, в каких условиях ты росла! Для всех ты воспитывалась в тайном месте у лучших учителей. Никаких жонглеров в твоей биографии не было. Неужели так сложно это принять? Или тебе не дороги традиции и та жизнь, которую ты ведёшь, королева Виктория?

— Дороги, матушка Магда, дороги. Эх. — Вика отвернулась и замолчала.

— Просто забудь. Оттолкни от себя прошлое, отрекись от него. Принеси эту жертву короне и монаршему роду. Будь сильной. Сама посуди: как этот нищий с разбойничьей внешностью будет выглядеть среди аристократии? А какие слухи поползут? Ты же только обживаешься, зарабатываешь авторитет, так соответствуй положению. Умей оценить, что уместно, а что нет.

На бал съехалась вся аристократия. Шампанское лилось рекой. Знатные юноши кружили вокруг королевы Виктории, заставляя ее нежное сердце биться чаще. Праздник жизни, красоты, юности, и богатства. Опьяняющие перспективы, и крест на страшном прошлом. Теперь в её жизни есть только настоящее и будущее.

Захмелевшая Виктория вышла на балкон, чтобы подставить вьющиеся волосы ветру. Её взгляд упал на зелёную лужайку. Между деревьями кто-то стоял. Крупный мужчина. На нем серый плащ из грубой ткани с капюшоном. Он молча смотрел на Викторию. О, Господи.

Королеве ужасно захотелось бросить всё и убежать в объятия последнего доброго человека в городе. Её глаза намокли, по щекам покатились слезы. Тир. Виктория не пригласила его на свой день рождения. Но он пришел, и смотрит на нее издалека. Укоризненно. Вика это знала. Или, может, так же по-доброму, как и раньше. Её Тир.

Ей вспомнилась сцена у портного. И ее мысли: «Интересно, а будь я высшим светом, я бы позвала его или нет?».

Я не позвала тебя, Тир. На балконе раздался плач, и туда устремилась вся королевская свита. Когда Виктория пришла в себя и вновь взглянула ну лужайку, среди деревьев никого не было. Призрак ушел. Морок испарился.