Рассказы о Влодьзимеже Качмареке

Евгений Владимирович Макаренко

Повезло частному детективу, родившемуся в цивилизованной стране, где у каждого преступника имеются чётко выраженные мотивы и цели – такого негодяя искать легко и приятно. И совсем другое дело, если вы родились в Быдгоще, где безобиднейшие с виду люди, творят самую лютую и кровавую дичь по наитию и без злого умысла. И с такими справится только Влодьзимеж Качмарек – славный сын Польши и внук престарелого дедушки Ежи.

Качмареки на природе

Всё началось с того, что Качмареку для счастливой, беззаботной и чуть менее одинокой и унылой жизни, во что бы то ни стало, понадобилась собака, неважно каких породы, окраса, пола и букета заболеваний. Он спал и видел, как будет её воспитывать по системе Макаренко, мыть, выгуливать и снова мыть, но уже в чистой воде, а также обучать тем приёмам дзюдо, какие сам когда-то не осилил, посещая специализированную секцию, но… Но для осуществления мечты требовалось преодолеть два непреодолимых препятствия, с утра до вечера заливавших в себя алкоголь и лишь изредка выползавших по очереди в уборную для извлечения из себя звуков, способных до заикания напугать любое живое существо в нашей и соседних галактиках, за исключением всякого навидавшегося и наслушавшегося за короткую жизнь Влодьзимежа. Уговоры, истерики и заведомо утопические обещания выбиться в троечники не помогали. И тогда мальчуган, совсем уж отчаявшись, решился на несвойственное его натуре византийское коварство: однажды вечером дождавшись, когда родственники разделятся, пообещал каждому из них часть печени в обмен на разрешение приволочь в дом первого отбившегося от одной из многочисленных быдгощских свор четвероного приятеля или приятельницы. И дедушке Ежи и папаше, которым до цирроза оставалось пять и восемь литров огненной воды соответственно, подобное предложение показалось настолько своевременным и полезным, что уже на следующее утро в комнате Влодьзимежа рвала на куски одеяла, подушки и мебельную обивку огромных размеров сука, окрещённая дедушкой Ежи в честь первой и единственной жены Люсильдой.

К немалой печали Влодьзимежа, ликование и радость его в который раз были недолговечны. Внезапно выяснилось, что Люсильда походила на покойную бабушку не только кличкой, но и повадками: круглосуточно лаяла во всю хриплую глотку с короткими передышками на чуткую дремоту и обильные трапезы, путалась под вялыми ногами дедушки Ежи и не умела пользоваться унитазом. Единственное что спасало собачку от экспроприации — намечавшиеся у кое-кого неприятности с ливером и обещания Качмарека выгуливать её не менее двадцати трёх часов в сутки, невзирая на аномальные морозы. Правда, как бы холодно не было на улице — и Влодьзимеж и Люсильда возвращались с прогулок изрядно пропотевшими — животное грелось, терзая пуховики и шубы несчастных прохожих, а его хозяин тщетными попытками этому воспрепятствовать.

В тот день, когда число обиженных Люсильдой граждан перевалило за вторую сотню, в дверь Качмареков постучали. Прошедший по приглашению хозяев на кухню представитель мэрии пан Ясюкевич зачитал престарелому дедушке Ежи и его сыну предписание избавиться от собаки в кротчайшие сроки любым доступным способом и даже если для этого понадобится тонна динамита, власти, не раздумывая, на всякий случай предоставят сразу две. Будучи ярым собственником и анархистом, дедушка Ежи, пойдя на принцип, наврал Ясюкевичу про безграничную любовь к собаке, каждый день напоминавшей ему о почившей в бозе супруге, а также заявил, что Люсильда ни капельки не виновата, что до сих пор во всём Быдгоще специально под её нужды не было разбито ни одного парка.

Чиновник ушёл не солоно хлебавши, а ровно через неделю до Качмареков донеслась весть о том, что в ближайшую субботу на стадионе местного футбольного клуба будет проведёна лотерея, победитель коей получит земельный участок на берегу Вислы, взамен его нынешнего жилища, на месте которого в скором времени появится парк для выгула одной-единственной и печально известной собаки Люсильды.

Сидя на коленях питомицы на верхней трибуне до отказа заполненного стадиона в точности между папашей и престарелым дедушкой Ежи, Влодьзимеж смотрел на установленные в центре поля большущие прозрачные лототроны с сотнями разноцветных шаров внутри. Поиск счастливчика был объявлен начавшимся. Чемпион Польши по тяжёлой атлетике Адриан Зелиньский под дружные аплодисменты трибун привёл в движение барабан, окончательно остановившийся через полчаса. А когда уже известный Качмарекам пан Ясюкевич извлёк шар и объявил, что будущий счастливчик проживает на улице Ягеллонов у Влодьзимежа похолодело в животе, ибо именно там, в доме номер двадцать четыре вот уже не одну сотню лет ютилось и раздражало соседей их семейство.

— Это какая-то чудовищная провокация! — Перекричал ликующую толпу престарелый дедушка Ежи, после того как из второго лототрона выпало не то число, которое бы его целиком и полностью устроило.

В целом мудрый не по годам старик был прав — согласно хитрому плану Ясюкевича других названий улиц и номеров домов в барабанах не было изначально…

Вволюшку налюбовавшись Люсильдой, врознопляс резвящейся на весьма комфортабельной и только что отстроенной на руинах их прежнего дома площадке, семейство Качмареков, халтурно имитируя радость от расставания с Быдгощем, отправилось на поиски нового пристанища. Расстояние в тридцать километров до выделенного им под строительство участка горе-семейство преодолело пешим ходом ровно за семнадцать суток, по той простой причине, что у Вислы, как и у любой другой реки насчитывалось два берега и к какому именно и вверх по течению или ровно наоборот стоило двигаться, объяснить им никто не потрудился. И вдобавок ко всему в первые часы похода, выйдя к окраине прежде любимого им города, дедушка Ежи, не на шутку рассвирипев от мысли о творящейся по отношению к нему несправедливости, не поленился совершить административное правонарушение, в ходе которого пострадала витрина зоомагазина и видовой состав и без того внушительной фауны Быдгоща обогатился не только видовым составом, но и численностью особей, а виновник отсрочил себе и родственникам расставание с привычным ареалом обитания на пятнадцать суток.

Оказавшись, наконец, на месте, дедушка Ежи внимательно изучил выданный Ясюкевичем ордер и пришёл к выводу, что его в очередной раз околпачили — получалось, что площадь участка выделенного для комфортной жизни трём почти что воспитанным интеллигентным людям в две сотни раз была меньше той площади, на которой в тоже самое время в соло проказничала безмозглая дворняга и составляла ни больше, ни меньше — четыре квадратных метра, два из которых скрывались в мутных и пока ещё покрытых льдом водах Вислы. Старику немедленно захотелось хоть кому-то пожаловаться, потратив на сие нехитрое занятие не меньше четырёх квадратных метров бумаги, но вспомнив, что до прокуратуры следовало прошагать тридцать километров, да и ещё Бог знает в какую сторону, смирился, а на сэкономленных листах набросал цветными фломастерами план будущего жилища, не забыв обозначить на нём солнышко, облака, дорожку из жёлтого кирпича, ведущую неизвестно куда и к кому, и квадратную голову Влодьзимежа, выглядывающую из кривого окошка. Истратив последние силы на чертёж, дедушка Ежи возжелал отдохнуть единственным известным ему способом, для чего взял в собутыльники сына, а внука отправил на поиски материала для будущего дома, дабы квадратной голове юного Качмарека было откуда выглядывать.

Целую неделю мальчик вначале на спине, а ближе к концу на собственном горбу носил массивные брёвна, и никому из родственников и в голову не пришло поинтересоваться природой их появления. Да и зачем? Растёт жилище, да и ладно. Уже через минуту после постройки дома выяснилось, что одного этажа для троих Качмареков, не успевших отвыкнуть от предыдущих хором, слишком мало и Влодьзимежу снова пришлось отправиться в нелёгкий путь. Когда второй этаж был готов, выявилась нехватка мест для хранения стеклотары, для сушки портянок, для разгадывания кроссвордов, для личного пространства дедушки Ежи, для биллиардной, для непредвиденных случаев и для детской, в которой бы в глубоком одиночестве куковал Влодьзимеж.

Живя на последнем восьмом этаже, мальчик основательно переживал разлуку с любимыми родственниками, оставшимися на первом, но ровно до того момента, как однажды весенней ночью Висле внезапно вздумалось выйти из берегов и Влодьзимеж едва-едва не сделался сироткой. Чудом выжившие в нешуточной борьбе со стихией мудрый папаша и не менее мудрый дедушка Ежи посчитали, что во избежание рецидива неплохо было бы предпринять что-то грамотное и поменялись этажами с потомком. Но и снова огорчение Влодьзимежа было недолгим: подмытый фундамент и сто шестьдесят килограмм навалившихся могучими спинами на одну и ту же стену сделали своё дело — дом покосился и через секунду рухнул. Снова оказавшись в Висле, Качмареки барахтались в холодной воде, взывая внука и сына о помощи. Струхнувший и не умевший плавать школьник бегал взад-вперёд по берегу и, приложив к уху воображаемый телефон, вызывал воображаемых спасателей, с мельчайшими подробностями описывая происходящее. Особенно смешным и красочным у ребёнка получилось передать выражение посиневшего лица престарелого дедушки Ежи. Спрятав «трубку» в карман, Влодьзимеж радостно сообщил утопающим, что помощь уже в пути и прибудет с минуты на минуту. Прекрасно знавшие о том, что никакого телефона у малолетнего негодяя нет и быть не может папаша и дедушка тем не менее обрадовались этой светлой новости, и, вместо того чтобы ещё крепче держаться за обломки дома, расслабились, захлопали в ладоши и синхронно ушли на дно.

Оставшись совсем один, Влодьзимеж стоял на берегу и пытался найти позитивные моменты в произошедшей трагедии. Их не было. Назад к людям идти было вершиной неблагоразумия:

— А знаешь, Володенька, что с такими как ты делают в детском доме?.. — Это были слова некогда живого и тогда уже престарелого дедушки Ежи.

Идти в лес? Вырыть землянку, снова заниматься охотой и собирательством. По утрам удить рыбу и жрать её сырой до тех пор, пока не научишься добывать огонь с помощью трения. Но как стереть из памяти проклятого деда, обронившего однажды:

— А знаешь, Володенька, что с такими как ты делают вепри в диких лесах?..

А что если в лес не идти, а бежать? Быстро-быстро. Забраться на самое высокое дерево, свить гнездо, откладывать пять-десять яиц каждый день, утолять жажду утренней росой. А если очень захочется мяса — отлавливать сачком пролетающих рядом с гнездом ворон и кукушек.

— А знаешь, Володенька, что если очень долго сидеть в гнезде на дереве, то рано или поздно состаришься и умрёшь?..

Придя в отчаяние, Влодьзимеж принял стеничное решение разделить участь отца и деда. Зайдя по щиколотку в мрачные воды Вислы, Качмарек содрогнулся и вернулся обратно на сушу, решив повторить процедуру летом, если доживёт, конечно же, когда вода согреется, и не будет так неприятно колоть кожу.

Неожиданно Влодьзимежа окликнули. Звук, напоминавший тот, какой выпустила когда-то полногрудая пани Плужек, нашедшая в сумочке полуживую полёвку, раздался совсем рядом с мальчишкой. Обернувшись, он в нескольких метрах от себя увидал исхудавшего после долгой зимы бобра, удивительным образом напоминавшего престарелого дедушку Ежи после бани. Бобр движением головы указал следовать за ним, чему Влодьзимеж с радостью повиновался.

Ковыляя по стопам млекопитающего, Качмарек оказался у мало изученного притока Вислы, где вскоре стал частью большой и дружной бобровой семьи. С утра и до позднего вечера он тяжело трудился, валя деревья и учась питаться исключительно корой и побегами деревьев, а ночью, засыпая, терзался муками совести за то, что когда-то подленько, исподтишка разбирал хатки новых, оказавшихся не таких уж и плохими сородичей, только для того, чтобы соорудить примерно такую же, но восьмиэтажную, для сородичей старых…

* * *

А папаша и престарелый дедушка Ежи всё-таки и несмотря ни на что — выжили. Почерневших от невзгод и двухмесячного пребывания в далеко не тёплой воде их выловили пограничники неподалёку от берегов Швеции и отправили сначала поездом в лагерь для беженцев, а затем, посовещавшись, самолётом в Зимбабве, но это уже совсем другая история…