Тот, кто меня купил

Ева Ночь, 2018

Он похож на чью-то мечту – богатый и свободный. Он мог бы стать чьим-то счастьем – щедрый и сексуальный. А стал моим мужем – внезапно и неотвратимо. Холодный. Неприступный. Чужой. Он тот, кто разбил моё сердце. Тот, ради кого я продам душу. Но он тот… кто просто меня купил. Содержит нецензурную брань.

Глава 2

Эдгар

— Прикол! — помощника моего, Севу, кажется, очень веселит всё, что происходит в этом дрянном ресторанишке.

Вздыхая, рассматриваю на свет бокал с вином. Пить такое — всё равно что медленно травиться. Поворачиваюсь, чтобы глянуть, что происходит. Грохот, пыль, вопли. Не стоило сюда идти, но у Севы на этот счёт всегда своё авторитетное мнение. Он не настолько требователен к комфорту и кухне, как я.

— Эдгар, видел? Кажется, девчонка эту хрень уронила! — смех у Севы — искренне-чистый: он наслаждается процессом.

— Что это хоть было? — оглядываю свалку металлолома, что образовалась на полу буквально несколько мгновений назад.

— Дон Кихот на Росинанте, — охотно поясняет Сева, блестя глазами. — «Дон Кихот» — так называется этот милый ресторанчик, — втолковывает он мне как умственно отсталому. — Гена решил соригинальничать и заказал арт-объект — увековечил, так сказать, рыцаря Печального Образа в консервных банках, железных болванках и прочих металлических отходах.

— Рухлядь, короче, — меряю глазами останки «арт-объекта».

— Ничего ты не понимаешь, — разглагольствует мой помощник, — свежее дыхание авангардизма…

— Уже прочувствовал, — прерываю его и машу перед носом рукой. — Пыли в этом дыхании — хоть отбавляй.

Возле поверженного Росинанта, растирая ушибленный локоть, надсадно кашляет официантка. Хорошенькая. Пожалуй, это единственный плюс в этом заведении — симпатичная обслуга.

— Зато здесь тихо, спокойно, — загибает пальцы Сева, — никто не мешает разговаривать на любые темы, а встреча с общими знакомыми стремится к нулю. К тому же, нужно быть ближе к народу. Гена — мой друг. Обслужат, как представителей королевской фамилии.

Он явно пытается расписать преимущества, но у меня отпало всякое желание здесь находиться.

— Хватит пялиться на официанток, — одёргиваю я Севу. — Что у нас с Варшавиным? — пытаюсь вернуться к разговору, ради которого, собственно, мы и встретились.

У Севы отсутствующий взгляд. Он весь — в событиях рассыпавшейся в тлен рухляди.

— Гена её сейчас убьёт, — быть участником шоу для Севы — великое событие.

— Сева, — чувствую, как накатывает волнами раздражение, — они там сами разберутся. Ближе к делу.

Сева вздыхает, с трудом отрывает взгляд от происходящего за моей спиной и фокусируется на мне.

— А с Варшавиным всё кисло, Эд, — кладёт он локти на стол и упирается подбородком в сцепленные в замок ладони. — Не получилось у меня о личной встрече договориться. Он о тебе и слышать не желает. Но есть и хорошие новости: Варшавина можно будет поймать на некоем мероприятии, что вот-вот свершится.

По выражению Севиного лица я понимаю: некое мероприятие — это не совсем радужная новость.

— И в чём подвох? — спрашиваю, в который раз рассматривая вино на свет. Чёрт, неужели здесь ничего приличнее нет?

Сева тяжело вздыхает.

— Это благотворительный бал, который устраивает жена Варшавина.

Он снова смотрит поверх моего плеча на незатухающий скандал.

— Достань пригласительный, ты же всё можешь, — пытаюсь достучаться до его сознания, но, судя по всему, Сева никак не может оторваться от шоу, хотя и в пол-уха слушает меня.

— Вот, — достаёт он из внутреннего кармана пиджака конверт. В нём — пригласительный билет — розовый глянец с золотыми виньетками, от которых меня перекашивает до зубной боли.

— И?.. — таки пытаюсь выдавить из него нужную информацию.

Сева с трудом отводит глаза от скандала и снова вздыхает.

— Это благотворительный бал, но туда просто так не попасть. Если хочешь увидеть Варшавина, нужно жениться. Жена тебе нужна, Эд. Только олдскул, только хардкор. Вечеринка исключительно для семейных пар.

— Пф-ф-ф, — пренебрежительно фыркаю, — в чём проблема? Найди э-э-э… леди, которая успешно справится с этой высочайшей ролью.

У Севы глаза усталого полицейского, которому осточертело каждый раз объяснять одно и то же.

— Ты не понимаешь. Тебе нужна не лишь бы кто, а жена. Настоящая. Штамп в паспорте и все дела… По-другому никак.

— Что за чушь? — щетинюсь я ежом, — там что, документы на входе будут проверять?

— Будут, не будут, — тянет слова Сева и снова поглядывает мне через плечо, — а такая вот у Варшавина блажь. И, поверь, женат ты или нет, он узнает точно. Ведь это он от тебя, как заяц, бегает. Может, потому как раз, что ты свободен, бездетен, разведён. Может, его это бесит, например?

— Видать завидует, — кривлюсь я от глотка вина — мне срочно нужно смыть послевкусие этой новости, но этой кислятиной только тараканов травить — однозначно.

— Я человек общества, и мне по барабану, что у вас, великих, в головах творится. Но этот бал — твой единственный шанс. Варшавин сейчас по заграницам больше, потом ты его будешь с собаками искать либо в Европе, либо в Средиземном море. Он на яхте с женой любит путешествовать, видишь ли.

— Ладно, — припечатал я ладонями по столу. — Расклад ясен. Либо я женюсь, либо прощайте, акции. А если акции уплывают, значит к осени можно спокойно упаковать вещи и распрощаться с мечтой о расширении бизнеса.

С таким успехом я мог бы выйти на площадь и проорать все свои тайны — их бы там быстрее услышали. Конфликт за моей спиной разгорался, как пожар. Хозяин ресторана тянул официантку «за кулисы», а та пыталась от него отбиться. Оно и понятно: за глазами у всех свершится правосудие. Не в её пользу, конечно же.

— Ты хоть придставляиш, сколько это стоит? — кричит этот испанец грузинского рода на девушку и зло трёт лысую башку. — Да тибэ за сто лет столько ни заработать, безмозглая твая башька!

— Да не ломала я вашу скульптуру! — отчаянно спорит девчонка. — Во мне столько веса нет, чтобы на неё насесть. Она у вас там на соплях болталась, видать. Я всего лишь локтём зацепила немного — и оно рухнуло.

— Нэт, дарагая, прыдётся платить!

Сева разве что на стуле не подскакивает от возбуждения.

— Может, уже хватит пялиться? — снова взываю я к его гражданской совести. Но у Севы сей нужный в хозяйстве предмет отсутствует напрочь.

— Колоритная девочка, — он сейчас похож на кота, что охотится на птичек. — У Гены сейчас морда треснет от натуги, а она, гляди, спорит с ним, доказывает.

Я невольно меряю глазами официантку. Тёмненькая, худенькая, высокая. Ножки хороши. Она явно расстроена, но держится, не рыдает.

— Что, уже готов обаять и влюбить в себя девушку? — кривлю губы, глядя на Севу.

— Увы и ах, — вздыхает он судорожно. Видать, таки зацепила его официантка. — Там сейчас другое кино начнётся. Гена будет её по частям разбирать и собирать, а ей придётся ноги раздвигать по первому же требованию. Шутка ли: его великий шедевр развалили.

Я наблюдаю, как шипит сквозь зубы что-то хозяин ресторана и, видимо, делает гнусные намёки на отработку. И меня почему-то это бесит. Возможно, потому что меня в этом ресторане бесит всё, начиная с гадкого вина.

— Сколько стоит этот шедевр великого зодчества? — киваю на груду металлолома на полу.

Сева пожимает плечами, делает глоток из своего бокала, и я с наслаждением наблюдаю, как вытягивается его лицо: выплюнуть некультурно, глотнуть придётся. Так-то, попробуй и ты, чем потчует тебя твой испано-грузинский друг.

— Откуда я знаю, — закашливается он.

— Значит встань, пойди и узнай.

Сева намёков не понимает.

— Серьёзно? — взлетает вверх его мефистофельская бровь.

Это не помощник, а ходячая проблема. Всё сам, всё сам… Куда ни кинься.

— Послушайте, — делаю я знак рукой. Тон у меня такой, что игнорировать меня не получится. Да он и не посмеет. — Кажется, наш заказ запаздывает, а вы задерживаете нашу официантку.

— Нэт, нэт, — частит лысый ресторанный мачо, — эта ни ваша, ваша сийчас…

— Кажется, я ясно сказал? Это. Наша. Официантка, — произношу по слогам, чтобы дошло. — И мы ждём косидо по-мадридски.

— Да-да, господин Гинц, сийчас сдэлаим, господин Гинц, — кланяется он чуть ли не в пояс, и я смотрю, как блестит его лысина.

— Ты про цену серьёзно? — достаёт меня Сева, наблюдая, как семенит его Гена и тащит за собой девчонку.

— Узнай, сколько стоит эта дрянь, — бросаю салфетку на стол, — цену сбей до двух тысяч долларов — больше эта куча дерьма не стоит даже при величайшем слове в авангардизме, и скажи девчонке, что я заплачу за неё, но за это она поработает на меня.

— Серьёзно? — у Севы, наверное, фантазия закончилась. — А зачем она тебе нужна?

— Я женюсь на ней, — поправляю запонки в манжетах и одёргиваю пиджак. — А ты ещё раз выдашь своё идиотское «серьёзно?» — уволю.