И хочется, и колется

Ева Ночь, 2020

Он выиграл меня в карты, женился и сделал своей, когда мне было восемнадцать. Что сделала я? Сбежала. Он стал моим боссом, когда мне исполнилось двадцать три. Что сделала я? Объявила ему войну. Ах, мы всё ещё женаты? Отлично! Берегись, властный Кактус! Я не твоя нежная Роза! Но от ненависти до любви – всего один короткий шаг…

Глава 8

Новая жизнь со странностями

Крокодил явился под ночь.

— Лиль, ты спишь, что ли? — нарисовался он на пороге спальни и выдернул меня из сладкого полузабытья.

Стыдно признаться, но снились мне белое платье и фата. И я такая счастливая-счастливая во сне. Свечусь, как рождественский фонарь. Действительность оказалась куда скучнее: Крокодил моих стараний не оценил, запёрся в квартиру, не снимая обуви. Привык, скотина, не заморачиваться.

Хотелось отчитать его сварливо, но я сдержала свой гнев. Потому что в реале светился он, как солнце в ясный день. Улыбался счастливо и жмурился, как котяра. Я залюбовалась его густыми ресницами и крутым подбородком. Он у него такой… мужественный.

— Смотри, что я принёс! — в голосе его столько торжества, что я вздохнула невольно и приподняла голову с подушки, пытаясь в полутьме разглядеть, чем он так неимоверно гордится.

А Крокодил свет включил и занёс в комнату два огромных чемодана.

— Это ещё не всё! В машине осталось, не осилил за один раз!

Я восторга его не разделяла. Не могла понять, в чём дело.

— Ты посмотри, — настойчиво приглашал Крокодил к чемоданам. И я, чтобы его не огорчать, потянулась к «молнии».

Это было покруче немой сцены в «Ревизоре». В чемоданах — мои вещи. Вначале я даже не поняла, а потом просто залипла и не могла шевельнуться. Глаза боялась поднять, потому что тупо хотелось броситься ему на шею и расцеловать. Особенно после того, как я открыла второй чемоданище, а там сверху — игрушка. Старая и затасканная. Мне её мама подарила. Я с ней не расставалась. До сих пор засыпала, прижимая к себе.

Я всхлипнула. Крокодил меня подхватил.

— Ну что ты, не надо, — сопел он мне в макушку и топтался неловко, как медведь. — Я решил, что тебе со своими вещами будет комфортнее. Святославик твой не возражал. Даже помогал собирать чемоданы и сумки.

— Спасибо, — прогундосила я ему в полувер.

— Да не за что, перестань. Ты голодная, да?

Я хотела возразить, но желудок мой посчитал иначе. Заскулил жалобно.

— Сейчас. Я много вкусностей принёс.

Странно. Я не могла понять: он мне понравиться пытается или всегда такой хороший Гена Крокодил? В любом случае, это располагало. Особенно, когда он зашёл в кухню и наконец-то понял, что в квартире чисто.

Смесь ужаса и благоговения исказили его прекрасные черты.

— Вот чёрт. А я тут это… — лихорадочно сбрасывал он туфли. — Прости. Я всё исправлю.

Как будто другой человек. Хотелось то ли подковырнуть Крокодила, то ли съязвить, чтобы он прежним стал. А потом подумала: я его знаю сутки всего. А это значит — совсем не знаю.

На мой взгляд, он пытался мне угодить. Дать привыкнуть. Адаптироваться, что ли. Север запросто мог игнорировать и командовать. Заниматься своими важными делами и не париться, забирая из квартиры мои вещи. А он всё же счёл нужным. И еды принёс.

Я набивала живот среди ночи ужасно вкусными блюдами из ресторана небось по конской цене, но думать о деньгах сейчас не хотелось.

— Когда торжество? — всё же спросила, потому что мысли крутились вокруг да около предстоящей свадьбы. Да мне и поговорить с ним не о чём было, кроме этого.

— Через несколько дней. Подготовиться нужно.

Я фыркнула. Зачем готовиться? Шлёпнули печати в паспорта — и дело с концом. Но у Севера были своё видение предстоящего цирка.

— Я в институте учусь, — зачем-то поведала очевидное. — Сегодня день прогуляла. Ты бы мне разрешил посещать занятия. А то пропуски, потом проблемы.

Крокодил думает, ест, отвечает не сразу.

— Я там и книги, и конспекты взял. Дай слово, что глупостей творить не будешь.

— Каких, например? — щурюсь уже весело: я поела, а на сытый желудок многое кажется ерундой. А ещё я добрая — Крокодил всё правильно просчитал.

— Удрать, например, к какому-нибудь своему прыщавому поклоннику.

С прыщавым он попал в точку, и я снова вернулась к тому, с чего начинала: к подозрениям. Он знает? Следил? Подкараулил Святославика и объегорил?

— Думаешь, я настолько порочна, что могу обмануть, кинуть тебя? А как же чистота и неискушённость?

Эх, как он меня зацепил-то!

— Девушки в твоём возрасте быстро взрослеют и набираются опыта, как кошки — блох. Поэтому не удивлюсь, если ты вдруг захочешь всё переиначить, сделать по-своему. У нас пока как бы устная договорённость. Но я свою часть сделки собираюсь исполнить честно. А что у тебя на уме — знать не могу.

— Точно так же я могу думать и о тебе, — иду в атаку с шашкой наголо. — Получишь желаемое — и под зад коленом. У меня тут один такой водился. Добрый. Платья мне покупал, водителя оплачивал. А сам документы подсовывал, обкрадывал, оказывается.

— Ты нас не сравнивай, — подбирается Крокодил и зло щурит глаза.

— Ты лучше, да? Только дружбу со Святым Славиком водил, в карты с ним играл. И ничто тебе, такому доброму и правильному, не помешало меня выиграть, а потом шантажировать.

Он молчит. Я слышу лишь, как он сердито дышит. Наверное, пытается справиться с собой.

— Лиля, мы вчера всё обсудили. Если ты передумала, ничто не мешает тебе встать и уйти. К Славику, к долбодятлику — без разницы. Можешь даже к тому борову сбежать, который вчера тебе доходчиво рассказывал, что не нужно ушами хлопать.

Он прав. Но мне так хотелось наехать. Найти в нём червоточину. Говнюком он от этого не стал, зато снова вселился назад, в привычного Крокодила, а не в того довольного котяру, что припёр мои вещи чуть ли не в зубах. И туфли снимал, огорчаясь, что полы, вымытые мной, затоптал. Вот с таким Крокодилом, как сейчас, проще. Он понятнее, наверное, и не плодит иллюзий.

— Ладно, мир, — буркнула, понимая, что палку перегибать не стоит, и стала собирать со стола грязную посуду.

Фу, блин. Придётся мыть. Я терпеть не могла мыть посуду. И чаще этим приходящая домработница Марго Тимофеевна занималась. Но я помню: у меня теперь другая жизнь. С чистого листа. И я храбро открыла кран с горячей водой.

Крокодил наблюдал за мной со странным выражением лица. То ли рассмеяться хотел, то ли улыбкой приободрить. Я решила думать позитивно. Он мне даже помог — полотенце на талии повязал вместо фартука.

Как ни странно, но вот этот простой жест примирил меня и с суровой действительностью, и с Геной Крокодилом.

Мы больше не спорили.

Утром он сварил кофе и отвёз меня в институт. После института забрал.

— Кто это? — спрашивали подружки одногруппницы.

— Жених мой, — небрежно отвечала я. — Замуж выхожу.

И все мне завидовали. Ещё бы: красивый, взрослый, на иномарке. В то время он не носил дорогие костюмы, но выглядел элегантно и с шиком.

Мы жили по разным комнатам. Собирались утром и вечером на кухне. Питались и немножко беседовали. Как соседи в общежитии. Он даже подарил мне цветок — прикольный кактус в горшке.

— Вот. Понравился. Подумал: тебе понравится.

И смотрел исподлобья. Ждал, что обсмею? Ну уж нет. Мне впервые в жизни цветок подарили. Я обрадовалась. На шею вешаться не стала и целовать в щёку — тоже. Но искренне носилась с горшком, уволокла его в своё логово, на подоконник поставила.

Он как-то умел попадать в точку. Какими-то мелочами. Как с этим кактусом. Срезанным розам я бы порадовалась меньше. У мамы были цветочные магазины, так что сразить наповал меня можно было только чем-то эдаким. И ему удалось.

А потом случилось то, чего я никак не ожидала. И Крокодил вырос в моих глазах до размеров космического монстра из далёких галактик.