И хочется, и колется

Ева Ночь, 2020

Он выиграл меня в карты, женился и сделал своей, когда мне было восемнадцать. Что сделала я? Сбежала. Он стал моим боссом, когда мне исполнилось двадцать три. Что сделала я? Объявила ему войну. Ах, мы всё ещё женаты? Отлично! Берегись, властный Кактус! Я не твоя нежная Роза! Но от ненависти до любви – всего один короткий шаг…

Глава

12

Трудная жизнь господина генерального директора

Геннадий

Я прошёл мимо. Не знаю, что на меня нашло. Наверное, это от неожиданности. А может, потому что она предательница.

Лиля бросила меня пять лет назад. Впрочем, я никогда не делал секрета, что брак наш — явление временное. А то, что случилось между нами, — так мы люди взрослые. Я вообще мысли не допускал, чтобы ходить налево, пусть и от фиктивной жены. Выглядело бы это не очень.

Хотел, чтобы мы расстались красиво и цивилизованно. Рисовал в уме, как благородно отнесусь к ней. Буду выглядеть почти рыцарем в сияющих латах. Особенно после Святославика.

Ладно. Зачем хоть самому себе врать. Всё это было задолго до того, как Лилька вросла в мою жизнь и пустила корни.

Я вообще не собирался жениться. У меня были далеко идущие планы, амбиции, цели, которые я мечтал достичь. Брак и всё, что с ним связано, в мой личный чек-лист не входили.

Но старая вымогательница считала иначе.

Я рос, не зная своего отца. В этом наши судьбы с Лилей были очень похожи. От родителя мне досталась внешность и фамилия. Сам он благополучно свалил и сгинул — погиб молодым. Это всё, что я о нём знал. И понятия не имел, что имеются и другие родственники по отцовской линии. До поры до времени.

Она появилась, как чёрт из табакерки, — моя несравненная бабка Северина, что покинула родину хрен знает сколько лет тому назад и осела где-то там в Америке.

Нет, она не приехала, а заявила на меня права прямо оттуда — из Калифорнии. Я её до сих пор живьём в глаза не видел. Мы вели бурную переписку, разговаривали по телефону и по скайпу несколько раз — и на этом всё.

Она посулила, поманила несметными богатствами, пообещала рай на земле, а взамен потребовала сущую безделицу — жениться на приличной девушке из хорошей семьи.

Судя по тому, что она обо мне знала, бабка с помощью невидимых друзей или нанятых детективов знатно перетрясла всё моё нижнее бельё. Ей не нравился мой образ жизни, она выказывала недовольство, что к двадцати восьми годам я не желаю остепениться.

Семья — было её единственное условие, открывающее мне доступ к деньгам, которые она с радостью согласилась влить в любые мои начинания, если они достаточно зрелые и взвешенные.

В последнем она могла не сомневаться: у меня был план, но не хватало под него главного — денежных вливаний.

Вначале я отмахнулся. Не настолько я уж и меркантильный и по трупам к своим целям идти не собирался. Думал, что выкручусь. Но с кредитом в банке не получилось, в карты нужную сумму я выиграть не смог, хоть и попытался. Да оно и к лучшему, что подобное решение вопроса отпало само по себе.

Отпало, потому что появился Святославик и подсунул мне Лилю. До того момента я не хотел идти на поводу у бабки-террористки.

Я залип на Лилю сразу. Как только фотки её в телефоне увидел. Подумалось: вот он, бабкин идеал. Но, наверное, я бы и пальцем не пошевелил, если бы этот идиот не был «человеком чести».

И после этого вся жизнь моя поломалась. Только я тогда не понял, насколько. Я не собирался жить с ней семьёй. Не хотел пускать в своё личное пространство. Но оно как-то само собой получилось.

Мне достаточно было штампа в паспорте, бабка настаивала на нормальной свадьбе и фотоотчёте, «чтобы она могла полюбоваться своими дорогими голубками» — цитата её коварного Величества.

Так появилось свадебное платье для Лили и всё, что к нему прилагается. Никакой романтики этот шаг в себе не нёс. Ну, разве что чуть-чуть. Самую капельку. Потому что я до сих пор сам себе не могу объяснить, зачем пошёл и выбирал. Мог дать денег, и Лиля сама бы прекрасно справилась. И всяких романтических бредней в голове было бы на порядок меньше.

Я наслаждался. Что уж. Мне нравилось делать ей приятное. Она так искренне всему радовалась. Ей так легко было угодить. Совершенно непритязательная, хоть и выросла при родительнице, которая, судя по всему, не скупилась для неё совершенно. И вот поди ж ты — выросло такое прекрасное дитя.

Меня постоянно подмывало к ней прикоснуться. Потрогать. Я сдерживался, как мог. К тому же, нашёл отличное решение своей проблемы. Кудряшки. Источник прикосновений и чистого удовольствия, когда Лилька злилась.

Чем дольше мы жили, тем больше я запутывался. Ещё до свадьбы я точно знал: она будет моей. Нелогично, неправильно, вопреки всем планам, что были связаны с этой чёртовой фиктивной женитьбой.

Если бы она оттолкнула, я бы не стал настаивать. Но я сделал всё, чтобы у неё такого желания не появилось.

Да к чёрту всё. Мой брак не был фиктивным ни дня. Начиная со свадьбы, заканчивая всем остальным. Просто на тот момент я ещё не свыкся с мыслью, что мы не просто живём вместе, а женаты, дьявол побери, слова какой-то там клятвы давали.

Да, я знаю, как часто нарушаются всякие разные слова, но то, что моя молодая и очень счастливая (я так надеюсь) женушка сбежит без объяснений — такой подлянки я не ожидал.

Даже не понял сразу, что случилось. Думал, с подружками куда-нибудь отправилась, а меня предупредить забыла. Но телефон её молчал, никто её в институте не видел, и тогда я пережил страшные в своей жизни часы.

В полиции меня на смех подняли. Посоветовали температуру померить и подождать. Мне почему-то казалось, что её кто-то обидел, сотворил что-то страшное.

Я исколесил полгорода. Ввалился к Святославику с совершенно безумными глазами — тот от меня даже отшатнулся.

— Что тебе ещё нужно? — взбесился он. — Нет у меня больше ничего, нету, ясно? Квартиру я отдал, а остальное — прости — просрал.

— Лиля пропала, — произнёс я вслух два тяжёлых слова и привалился к стене в коридоре.

Святославик неожиданно подскочил и взял меня за грудки.

— Обидел её, тварь?!

Он даже попытался мне в зубы дать, а я настолько оторопел, что не отшатнулся, не увернулся, а стоял, ошарашенный Славиковой прытью.

Удар у Святославика так себе — губу лишь разбил немного. Но эта боль и кровь, этот жалкий наезд вдруг отчётливо дали понять: обидел. Я вдруг вспомнил свои слова перед тем, как провалиться в сон.

Слишком уж у нас… чересчур уж… хорошо всё было. Просто идеально. Бабка там, наверное, омывала мониторы слезами умиления — так хорошо мы получались на фотках.

Да, она требовала подтверждение того, что я свято выполняю её предписания. Женился и живу в браке. Лилю мой спонсор тоже одобрила. Так сказать, Лиля прошла через бабкин ОТК.

Если совсем кратко: я струсил. Испугался. Хотел, наверное, оставить себе хоть немного пространства, чтобы Лиля не оплела меня с головой своими корнями.

Она тогда промолчала. А утром вела себя, как всегда. А потом исчезла. Бросила меня. Ударила под дых. Выбила почву из-под ног. Не оставила шанса исправиться.

И вместо того, чтобы радоваться, испытывать облегчение: ну и замечательно, всё рассосалось само по себе, — я погрузился в пустоту.

Лиля — девочка взрослая, — убеждал я себя, — разберётся, как ей жить. Это её жизнь, а я ничего постоянного и не предлагал, только временное.

Вроде правильные слова подбирал, но успокоиться не мог. Меня всё бесило. Особенно, когда я вернулся в квартиру и обнаружил, что пропали кое-какие её вещи.

Она ничего не взяла из того, что покупал ей я. И кольцо обручальное аккуратно на тумбочку положила в спальне. Ровно посередине. Видимо, чтобы не пропустил и понял. И меня всё это бесило. Выводило из себя. Хотелось кого-нибудь побить, что-нибудь расколотить.

И — да. Я всё прекрасно понял, но всё равно искал её. Съездил к Лилиному дому. Долго долбил звонок, пока соседка не вышла и не объявила, что сейчас здесь никто не живёт.

Чуть позже я узнал, что она документы из института забрала.

— Сказала, что уезжает с мужем в другой город, — охотно пояснила секретарь, бойко стреляя в меня глазками.

И тогда я понял: её здесь нет. Нет в этом городе. Уехала без объявления войны. Вскорости я тоже покинул город детства — отправился в столицу. Решил неожиданно: брошу всё здесь, начну с нуля там. А заодно и из этой постылой квартиры свалю, где мне всё напоминало о Лиле. О моей жене.

И вот, спустя пять лет — бабах. Нос к носу. Похорошела. Округлилась, где нужно. Правда, худая, как кружево — светится вся. Не ест она, что ли. Лицо заострившееся, глаза — на пол-лица.

Когда я вернулся на место нашего столкновения, её, конечно, и след простыл. Ну, да. Не будет же она стоять и ждать, пока я принцем на белом коне прискачу. Зато Евангелина тут как тут.

— Вы что-то хотели, Геннадий Романович? — сама услужливость и нужный прогиб в спине.

— Напомните, кем у нас работает новая сотрудница?

— Лилия Белая, что ли? — холодеют её глаза, и сама она становится как замороженная рыба.

— Именно! — щёлкаю я пальцами. Я здесь царь, имею право знать!

— Уборщицей. С завтрашнего дня, — сверкают злорадством её глаза.

Моя жена — уборщица?.. Однако.

Она всё ещё моя жена. И завтра я её снова увижу. И это почему-то поднимает мне настроение. Надеюсь, она не сбежит. Или сбежит?..

И я понимаю: мне нужно пройти квест «Дожить до завтра». Потому что у меня имеются вопросы к моей собственной всё ещё жене.