Обезьянки

Дмитрий Коровин, 2023

Короткое иркутское лето – скупое солнце и холодная вода; миг, который нужно успеть схватить, чтобы использовать на полную катушку!Именно так поступил студент, поддавшись ранней ностальгии о пролетевшей юности и рискнувший ее воскресить. Окончив курсы вожатого, весь преисполненный желания погрузиться в милый детский мирок, молодой человек собирается провести целый месяц в лагере. Веселье, музыка, танцы, разнообразные забавы и конкурсы – все точно так, как было у него.Вот только детки постараются превратить его жизнь в кошмар…

Глава 5

Екатерина, будто в отместку, вернулась только через час и не с пустыми руками. Все это время Глеб старался не надоедать подопечным, но, сам того не ожидая, влился в их образовывающуюся общину, подвергшись бесконечным расспросам о себе и своей жизни. И постепенно, стремясь не навязывать собственные аспекты, да и вообще, по сути, меньше говорить, он проникался их маленькими проблемами, увлечениями и взглядами, выясняя, кто из чего был «сделан». Только затаиться, прикинувшись наблюдателем, ему, конечно же, не дали. Девочки жужжали, словно пчелы, спорили наперебой о всяком разном, ловко подключая Глеба, прощупывая разнообразными намеками и, опираясь на ответы, собирали мозаику его личности, бреши в которой, как показалось, они стали искать упорно, просто с отчаянным удовольствием. Один против девятерых он моментально скис, запутавшись в стратегии, какой дал себе слово придерживаться еще на курсах вожатых. Но куда более сдержанные мальчики, изначально не планировавшие интриг, постарались его спасти, перебив девчат своими вопросами о футболе и лазертаге.

В эту минуту их и застукала Екатерина.

— Вот вам, гаврики, обменяла на телефоны, — пошутила она, снимая с плеча веревочную сетку, интересно связанную кем-то по-морскому, как рыбацкая сеть, и заполненную игровыми предметами: футбольным и баскетбольным мячами, ракетками бадминтона, скейтбордом и летающим пластмассовым диском. — Вроде ничего не потеряла и, надеюсь, не потеряете и вы.

Оставив Глеба, пацаны опередили девчонок, первым делом присвоив футбольный мяч, а после и скейт, за который Софья чуть не полезла в драку с Андреем.

— Ну, куда тебе? — возмутился он, передавая скейт за спиной Сергею, а он, в свою очередь, сразу швырнул его поверх голов поднятым рукам Игната. — Поздно, Соник. Улетело!

— Козел… — фыркнула девочка.

— Соня! — осадила вожатая, сурово на нее посмотрев и без того сужеными глазами. — Словечки!

— Я же ничего не придумываю, факт есть факт, — хладнокровно ответила она. — А роликовых коньков не было?

— Нет. Тут тогда пол лагеря на них встанет, сшибая людей по дорогам. Я про скейт-то долго думала. Андрей. Сегодня катаетесь вы, завтра — девочки.

— Отдадим хоть сейчас, Екатерина Владимировна, — ответил парень. — Уже не терпится поржать. Игнат! Отдай им! Пусть разобьют коленки!

— Поздно, Дрончик, — сказала Софья, пересекаясь с ним взглядами. — Мы уже посмеялись.

— Не понял, над чем?

— Когда ножки оступились с подножки, и чье-то тело мордой в пыль улетело…

— Чего-чего?

Софья подмигнула, но Андрей отвечать не стал и только зубы сжал, старательно вспоминая утренний случай с некоторыми важными деталями в виде девочки, встающей с переднего сиденья. Да, несомненно! Это она была у него за спиной!

Закряхтел и прокашлялся репродуктор. Дети, невольно напрягшись, машинально подняли головы на сосну, обнаружив там вместо репродуктора камеру слежения охраны. И где-то издалека снова раздался металлический голос, приглашая первый и второй отряды на обед.

— Всем мыть руки и строиться! — скомандовала Екатерина.

— С бабами больше не встанем, — обиженно проворчал Андрей, и вся мужская компания двинулась за ним в линию, пропадая за окнами холла.

Глеб подошел к напарнице.

— Ну-с, кажется, выявляется лидер, — сказал он.

— Блондинчик? — угадала Екатерина. — Я заметила.

— А у девочек?

— Тут пока мутно.

— А по-моему прозрачно весьма.

— Милану имеешь в виду?

— И Софью, — добавил собеседник.

— Согласна. — Вожатая кивнула. — Девочек слишком много. От пацанов они угроз не ждут, скорее сами начнут за них соперничать, стало быть, поделятся на две фракции. Милана — это мода, дискотеки, гаджеты, здесь ничего дурного, скорее всего, не будет, а вот за теми, кто присоединиться к Соне, глаз да глаз. Она, судя по всему, девочка неординарная и не ясно пока, чем напичкана.

— Чем-чем, сексом, наркотиками и рок-энд-роллом!

— Да перестань.

На крыльцо вышли девчата, а с появлением пацанов начались споры за место. Девочки хотели идти впереди, чтобы мальчики замыкали построение, а те, что естественно, этому воспротивились, побоявшись столкнуться с первым отрядом и услышать от них шутки про подкаблучников. Однако пускать их вперед девочки упрямо не хотели, а построить всех вместе, благодаря Андрею, рассказавшему своим сожителям по комнате о толкнувшей его Софье, теперь было невозможно. В общем, сделали так… Девочек построили парами, и они пошли за Екатериной. Мальчиков возглавил Глеб и, с небольшим расстоянием от женской группы, зашагал впереди. Так у них получилось два разнополых отряда под предводительством разнополых командиров, и все были довольны.

Столовая, как упоминалось ранее, находилась за пределами спирального расположения корпусов, и до нее пришлось идти бодрым шагом минут семь-восемь. Мальчики, незаметно нагибаясь за шишками, кидались ими в девочек, стараясь попасть главным образом в Софью, и пару раз даже останавливаться пришлось, чтобы Глеб смог выявить не только зачинщика, но и саму причину этой неожиданной вражды. Ведь утром, на линейке, отряд проявлял чудеса терпимости и вроде ладить начал. Если кризис и мог возникнуть, то лишь в девичьем стане, к примеру, на дискотеке, или в каком-нибудь конкурсе, где они, пытаясь поделить парней для медленного танца, или для усиления парного бега в мешках, стали бы ругаться, но чем прогневали парней сами девочки, вожатые не понимали.

— Прекратите, черт возьми! — не выдержал Глеб и, пропустив вперед юных женофобов, пошел рядом, пристально наблюдая за ними. — Может, мне наказать кого-нибудь в первый же день для профилактики и в назидание остальным, м-м? Как считаешь, Андрей?

— А что сразу Андрей? — возмутился мальчик. — Вы же сами понимаете, Глеб Константинович, прогнешься раз — верхом сядут. Вот мы их и воспитываем… как вы сейчас сказали? Для профилактики!

— Ну и глупо. Я бы на вашем месте их цветами забрасывал, а не шишками. Девчонки в отряде собрались почти как на подбор, а вы ведете себя, словно придурки. Э-эх, балда! — Вожатый приложил ладонь к виску Андрея и толкнул, чтобы голова его накренилась. — Вам по тринадцать-четырнадцать лет, у кого-то уже паспорт имеется, а дурни-дурнями! Или думаете, как бы сигарету посмолить втихаря, или мечтаете о пиве и сексе. Из крайности в крайность. Верно? Только все это вас старше-то не сделает ни разу! Вот устроиться на подработку какую-нибудь и деньги домой принести — это реально круто. Или трезво осознать, что без специальности вас каждая сволочь будет таскать за чуб, и полностью отдаться наукам, считая невыученный урок подрасстрельной статьей. А себя уважать, поверьте, это классное чувство! Когда добиваешься поставленной цели, когда берешь то, на что у других развязался пупок, когда поднимаешься на вершину, а целая толпа лузеров взирает на тебя снизу вверх… Только от этого настоящий кайф бывает! Все остальное — проза.

— А-ха-ха! Ну, вы даете, Глеб Константинович! — захохотав, оборвал Сергей. — Сейчас вообще-то лето, а оно для того и сделано, чтобы мы отдыхали и дурачились!

— И не надо обобщать, — поддержал Василий. — Я, например, стабильный хорошист, курить никогда не пробовал и о пиве не думаю вообще. А секс… Чего же в этом плохого, если о нем просто думать?

— Хорошо, признаю, перегнул, — с улыбкой ответил вожатый. — Сейчас не в тему, но везде ведь можно пользу искать и вести себя с достоинством?

— Вот мы и ведем, Глеб, — подтвердил блондинчик.

Вожатый вытянул руку и щелкнул пальцами ему по подбородку.

— За «Глеб» саечка! За любые другие фамильярности — подзатыльник! На некоторые вещи, в виде исключения, я могу зажмуриться, но будете наглеть — пожалеете очень! Договорились?

— Яснее ясного, Глеб Константинович, — исправился Андрей, виновато ухмыляясь. — И как тогда их на место поставить?

— Вы же не считаете, что яйца и усы могут дать нам какое-то преимущество? — рассудил вожатый. — Мир сейчас такой, он целенаправленно превращает женщин в мужчин, а из мужчин делает женоподобных моллюсков. Для чего? А для того, чтобы сломать понятие «семья», ибо тыл и уют всегда воплощала собой именно женщина. Сделай из женщины эмансипированную стерву и мир захлебнется в разврате и ужасе. Что мы сейчас и наблюдаем повсеместно. А семья — это не только классическая основа общества, как принято говорить, но и твоя личная опора, любовь и так далее. Без семьи нет ни сил, ни желания. И на подвиги не тянет, если ты одинок, и защищать тебе некого, и зарабатывать много денег смысла нет. Да вы и без меня все это знаете по своим родителям. Может у кого они и чокнутые, однако критиковать их нельзя, тем более, когда вы от них материально и юридически зависимы. Бороться надо, пацаны, но не шишками. Не раскисать, а использовать женщин, как стимул. Увидели, что они в чем-то вас превосходят, сделайте лучше и тем самым докажите, что их место в шестнадцатом ряду. Женщины — это дети, а женщины-дети — дети вдвойне! Они уходят в себя, когда их обижаешь, они плачут, когда тоскливо или больно, они закатывают истерики, когда им чего-то очень хочется; и чтобы со всем этим цирком совладать, вам не надо становиться дрессировщиком, потому что это грубо, или клоуном, потому что это глупо, а надо просто разучить некоторые приемы фокусников. И если у первого на руках лишь приманка и плетка, а у второго сотня примитивных шуток, да резиновый нос, то арсенал третьего воистину неисчерпаем. Черт возьми, пацаны, я с вами социологом, сексологом или психологом стану!

— М-да, Глеб Константинович, завернули не слабо… — подытожил Игнат.

— Что же вы предлагаете? — спросил Егор.

Глеб оглядел полноватую окружность мальчика и устремил взгляд на приближавшееся одноэтажное здание, куда уже успели скрыться объекты обсуждения.

— Предлагаю пообедать с совершенно невозмутимыми лицами, — спокойно ответил он. — Скроемся за комплиментами и нарочитым уважением, как оборотни за человеческой кожей, введя в замешательство этих наивных дур. И под конец смены, клянусь, они рвать друг друга станут за ваши телефоны и е-мейлы! А город у нас один и, став старше, вы еще сможете с ними повстречаться. Остается сделать так, чтобы после лагеря они вспоминали вас часто-часто и встречи захотели. Вот там и будет вам и мёд, и повидло. Поняли намек, разгильдяи?

Пацаны хором рассмеялись.

— А за шишки придется дружно извиниться, иначе в первый же день прослывете придурками.

— Только не это, Глеб Константинович, и не сейчас! — запротестовал Олег. — Мы лучше свалим друг на друга, если привяжутся.

— Я за вас тихонечко извинюсь, а вы дружно закиваете, сделав виноватые рожи. Годится?

Мальчики закивали, сымитировав виноватые рожи.

А в столовой, снова увидев Екатерину, Глеб в мыслях воскресил их недавний разговор и собственную панику при женском допросе на крыльце коттеджа. И вся его бравада улетучилась в миг.

«Да, — подумал он, — как просто учить других, когда сам не желаешь учиться. И как легко казаться правильным, когда таковым не являешься. Впрочем, надо «забить», ибо с пацанами проще. Куда труднее стать авторитетом для девчат, тем более, если тебе мешает конкуренция в виде вожатого-женщины. Гм, действительно репетиция семейной жизни. Словно родители и дети. И если мы все-таки с Катькой не споемся, как отец и мать, придется подавать на развод, а то так и будем ходить двумя группами до конца смены».

Выполнив обещанное и убедившись, что девочки удовлетворились виноватыми рожами его подчиненных, Глеб вытянул пацанов в линию очереди за женской половиной отряда и стал, сложив руки на груди. Чистая, светлая и просторная столовая была похожа на городское бистро. Запах куриного супа, пюре, котлет и вареных сухофруктов из компота испытывал аппетит на прочность, но молодой человек сопротивлялся ему, как мог, с напускным равнодушием провожая мимо девочек с тарелками и даже не глядя на содержимое.

Первый отряд (куда же без него) уже уписывал вторые блюда, а Надежда с каким-то верзилой сидела в отдалении у окна.

— Сударыня, вас не затруднит подать мне солонку? — вдруг услышал Глеб.

На мгновение, о чем-то замечтавшись, он провалился в себя, не заметив, что последние дети отошли от раздачи. И теперь ему пришлось обернуться к занятым столам, чтобы изобличить участников диалога.

— Сударыни не подают! — ответили женским голоском. — Хи-хи, разве что милостыню, да и ту лишь по пятницам.

Глеб увидел Андрея и Алену, изначально сидящих спинами друг к другу, и не только по словам, но и по хладнокровной реакции мальчика, понял, что пацаны решили опробовать предложенную стратегию. Андрей поднялся — девочки испуганно замерли — и, развернувшись, наклонился над соседним столом, очень медленным жестом дотягиваясь до солонки. Лицо его при этом было просто безупречным, а томные глаза, в продолжение действия, просверливали профиль дерзкой девочки, покрывшейся мурашками от шеи до пят. А когда солонка была взята, Андрей шепнул прямо в женское ухо «благодарю», и вернулся на место, оставив Алену в каком-то блаженном и незнакомом доселе ступоре. Ее огромные глаза перебегали от Лины к Нине, а от Нины к Галине, словно прося подсказки, но девочки, казалось, прибывали в еще большем удивлении.

Давясь еле сдерживаемым хохотом, вожатый услышал Екатерину — она, подсаживаясь к столу Надежды и ее напарника Александра, позвала его. Нужно было взять поднос и приборы из ящиков, подойти к девушке в колпаке и ждать, пока наполнятся тарелки. И Глеб ждал, жамкая резцами кончик языка, чтобы не засмеяться. Но, не смотря на боль, рот его наполнился воздухом, и смех сумел-таки пробиться наружу, огласив столовую раскатистыми звуками.

Ничего ему девушка в колпаке не сказала, лишь проводила подозрительным взглядом, побоявшись даже аппетита приятного пожелать.

«Опять понабирали в вожатые сумасшедших!» — лишь пожаловалась она повару при возвращении на кухню.