Моё грозовое небо

Джэки Иоки, 2021

Три года Алекс существовал словно в кошмаре, тоскуя по той, кого давно похоронил. По той, которая была смыслом его жизни, его небом. Он так и не смог смириться, не смог отпустить, держась из последних сил только ради сына и дочери. И винил себя, что ничего не сделал тогда. Но однажды, в свою самую тёмную ночь, он увидел сон, который стал для него точкой принятия решения.Алекс никогда не верил в знаки, но боль и отчаяние порой толкают людей на сумасшедшие поступки. Поэтому бросив всё, он отправился на поиски места крушения её самолёта в надежде обрести хоть какое-то равновесие.Но что принесёт ему это путешествие? Убьёт окончательно или же вернёт к жизни?

Глава 7

— Привет, Дани. Проходи, — распахнув дверь, Алисия Коллинз улыбнулась стоящему на пороге крестнику своего мужа и пропустила его в дом. — Эшли не говорила, что ты должен зайти. Хочешь чего-нибудь?

— Нет, спасибо. Но у меня есть новости. Так что позови, пожалуйста, Криса.

— Ох, конечно, — только сейчас Алисия заметила, как он напряжён, и, оставив Даниэля со спустившейся со второго этажа дочерью, поспешила на задний двор, где Коллинз, сидя в деревянном кресле, читал книгу.

Через несколько минут все четверо расположились в большой гостиной.

— Отец звонил пару часов назад, — Даниэль сцепил руки замком, облокачиваясь на широко расставленные колени, и нервно вздохнул.

Два часа он успокаивал переволновавшуюся Мишель и, когда та наконец перестала плакать и уснула, направился сюда, ко второй своей семье, которая тоже должна была обо всём узнать.

— Он нашёл маму. Она жива.

Несколько секунд в комнате висела тишина, а потом его оглушил женский радостный визг. Алисия кинулась обнимать мужа, а Эшли — его самого. Крис же сидел как громом поражённый, смотря на Даниэля в упор, не обращая никакого внимания на проявление восторженных чувств женской части своего семейства.

— Но как? Я же видел собственными глазами…

— Он пока сам не знает. Но есть гораздо более важная проблема, которую нам придётся решать всем вместе, если мама согласится вернуться с ним домой.

— Что значит «если согласится»? Как она может не согласиться? — Алисия выпустила мужа и в недоумении присела на подлокотник его мягкого кресла.

— Она не помнит нас. Она не помнит абсолютно ничего. Совсем, — Даниэль удручённо опустил голову, пустым взглядом рассматривая рисунок на мягком светлом ковре, пока остальные пытались осознать эту информацию.

Крис чертыхнулся и, вскочив на ноги, зашагал по комнате:

— Это я во всём виноват. Сначала она подставилась, спасая меня, а потом я же и не отпустил Алекса на её поиски. Он же теперь…

— Он не винит тебя, — прервал его Даниэль. — Никто из нас не винит. Мы знаем, что ты хотел как лучше. Что старался позаботиться об отце.

— Если бы не я, он бы сразу привёз её домой. И вам бы не пришлось переживать всё это. Нам бы всем не пришлось, — Крис рухнул обратно в кресло и сокрушённо покачал головой, сжимая губы в тонкую полоску. Алисия осторожно погладила его по сгорбившейся спине, пытаясь успокоить и подбодрить.

— Слушай, мы действительно тебя не виним. Главное, что с ней всё в порядке. И если отец всё-таки уговорит её приехать, нам придётся придумать, как вернуть ей память. Ну или хотя бы помочь узнать то, что она должна знать. И я надеюсь, что могу рассчитывать на вашу помощь. Вы знаете о ней то, чего не знаем мы с Мишель.

— Конечно, ты можешь на нас рассчитывать, — Коллинз выпрямился и посмотрел на Даниэля таким взглядом, словно тот сказал какую-то глупость. — Это даже не обсуждается. Я сделаю всё, чтобы исправить свою ошибку.

— Думаю, нам как минимум понадобятся все наши фотографии, — воодушевилась Алисия. — По крайней мере, она всё увидит своими глазами и поймёт, что её не обманывают. Потому что я бы точно сомневалась, явись ко мне здоровенный бородатый бугай в татуировках и заяви, что я его жена.

Даниэль понимающе хмыкнул, и Алисия буквально физически почувствовала его благодарность.

— Вот видишь, — она мягко толкнула мужа в плечо и улыбнулась. — А ты насмехался надо мной, что я вечно таскаю с собой фотоаппарат и надоедаю вам.

* * *

Как только небо начало светлеть, Мэл проснулась от того, что вся горела в таких непривычных мужских руках. Помешательство ночи растворилось с восходом солнца, и она поняла, какую глупость совершила.

«Идиотка, какая же ты идиотка. Зачем ты вообще пришла к нему?»

Проклиная себя, она осторожно выбралась из объятий крепко спящего Алекса, с отвращением натянула на себя не успевшую высохнуть за несколько часов одежду и, тихо выскользнув из номера, а потом и из гостиницы, понеслась по спящим улицам, пытаясь как можно быстрее добраться до своей квартиры, находящейся в нескольких кварталах. Буквально взлетев по лестнице и кое-как попав ключом в замок, Мелестина распахнула дверь и, заперев её изнутри, сползла по ней на пол.

— Господи, Мэл, что же ты натворила? Ты же совершенно его не знаешь.

Ей было стыдно, безумно стыдно.

«Знаешь… Ты знаешь, что раньше он пах не так. Знаешь, что сегодня он сдерживался с тобой, — подсознание подсовывало всё новые и новые аргументы в попытке образумить и успокоить, но это только ещё больше повергало её в отчаяние. — Знаешь, что он всегда был твоей опорой, потому что сегодня ты пришла именно к нему. Не к Хорхе, который был с тобой рядом всё это время, а к этому внезапно появившемуся мужчине. Знаешь, что…»

— Так, хватит, — тряхнув головой, Мелестина встала с пола и скинула с себя мокрую одежду. — Не хочу ни о чём думать. Сделала и сделала. В конце концов мы оба получили удовольствие. И я просто забуду об этом. Как будто ничего и не было.

Она рухнула в кровать, надеясь ещё немного поспать перед работой, и потянулась. Тело приятно ныло, а она словно всё ещё чувствовала прикосновения Алекса. Требовательные, страстные, но вместе с тем невероятно осторожные. В голове замелькали картинки этой ночи, и, поглубже натянув одеяло, Мэл попыталась согнать с себя охватившее её возбуждение. Впрочем, безуспешно. А когда она всё-таки умудрилась провалиться в сон, на тумбочке тут же зазвонил будильник.

Кое-как поборов в себе желание позвонить Хорхе и сказать, что она заболела, Мэл со стоном поднялась с кровати, а через час, позавтракав и одевшись в рабочий комбинезон, уже укладывала в небольшом ангаре парашюты. Сегодня в её расписании было несколько прыжков и один полёт с длительной экскурсией. Как раз должно было помочь проветрить мозги.

* * *

Проснувшись отдохнувшим и, кажется, впервые за долгое время абсолютно счастливым, Алекс перевернулся на другой бок с мыслью, что наконец-то Жизель рядом с ним. Но счастье длилось не долго. Его постель была пуста.

— Да чтоб тебя, Жизель…

Она опять от него сбежала.

— Упрямая девчонка.

Через сорок минут он уже входил в офис лётной фирмы, где за стойкой сегодня стоял Хорхе с привычной улыбкой на губах и разговаривал с тем парнем, которого Алекс уже видел.

— Здравствуйте, Александр. Чем я могу быть вам полезен сегодня? — отвлёкся Хорхе от разговора со своим подчинённым.

— Где она?

Он понимающе кивнул.

— Мелестина сегодня весь день будет в воздухе. Так что вы вряд ли сможете застать её здесь.

— Зачем вам Мэл? — Карлос одарил Алекса неприязненным взглядом, и тот оценивающе склонил голову набок, скрещивая руки на груди.

— Не думаю, что вас это касается.

— А я не думаю, что вы можете заявляться сюда и без объяснения причины требовать встречи.

Алекс скептически приподнял брови и усмехнулся:

— Ну, во-первых, я ничего не требовал. А во-вторых, Хорхе прекрасно осведомлён о всех причинах. Больше же это никого не касается.

— Может, у вас в Америке, конечно, так принято, но здесь мы не лезем к девушкам, за которыми ухаживает другой мужчина.

— Я уважаю уклады страны, в которой нахожусь. Поэтому хотел бы знать, кто же этот другой мужчина, который, нарушив ваши собственные традиции, решил ухаживать за моей женой, о чём она, к слову, ничего мне не сказала? Вы уверены, что она вообще в курсе, что за ней ухаживают? — Алекс насмешливо выделил последнее слово.

С каждой фразой они подходили всё ближе и ближе друг к другу, и сейчас он уже нависал над Карлосом, который был сантиметров на пятнадцать ниже него. И хоть Алекс и выглядел вполне расслабленно, обстановка в офисе накалилась до предела.

— Мелестина не замужем и совершенно свободна, — Карлос вытянулся, пытаясь казаться выше и внушительнее. И если среди местных парней он был одним из самых крупных, то по сравнению с Алексом выглядел щуплым мальчишкой.

— Мелестина, может быть. А вот Жизель Райт замужем за мной.

— Жизель Райт уже не существует. Есть только Мелестина Перес. И за ней ухаживаю я. Так что будь любезен, собирай свои вещи и уматывай обратно в свою Америку.

Глаза Алекса полыхнули отблеском стали, но больше ничего в нём не выдало то, насколько разозлили его слова Карлоса. Только голос стал ещё твёрже и серьёзнее.

— Я уеду либо с ней, либо если об этом скажет мне она. Никак не ты. Но предупреждаю сразу, мне совершенно наплевать, что ты там себе понапридумывал и о чём размечтался. За неё я буду бороться и убью любого.

— Значит, поборемся, — выплюнул Карлос, явно закипая, на что Алекс только кивнул, глядя на него сверху вниз.

— Значит, поборемся.

— Ребята, остыньте, — рядом с ними возник взволнованный Хорхе. — Не думаю, что Мэл понравится, если вы сейчас подерётесь.

— А я и не собирался ни с кем драться, — Алекс равнодушно пожал плечами и перевёл взгляд с Карлоса на Хорхе. — Когда она освободится?

— Поздно. Длинная экскурсия. После такого дня Мэл обычно возвращается без сил. Тем более с утра она выглядела невыспавшейся.

— Значит, я дождусь её и помогу привести в порядок самолёт.

— Это моя работа, — скрипнул зубами Карлос.

— Это её работа, — осадил его Хорхе, уже порядком устав от этой перебранки. — Никто не будет ей помогать. Ни вы, Александр, потому что мы не допускаем к своим самолётам посторонних, даже разбирающихся в этом, ни ты, Карлос, потому что сегодня вечером ты мне нужен в другом месте.

— Ладно. Хорошо. Как скажешь, — недовольно нахмурившись, Карлос окинул Алекса ещё одним неприязненным взглядом и направился к служебным помещениям.

* * *

Мэл удалось забыть об Алексе практически на весь день. На эту экскурсию у неё был заготовлен долгий и увлекательный рассказ, занявший весь полёт. К тому же туристы задавали ей невероятное количество вопросов. Особенно маленький светловолосый мальчик, поток интересующих тем которого, казалось, никогда не иссякнет.

— Да, Дани, — рассмеялась Мэл на его очередной вопрос, но тут же перешла на ошарашенный шёпот: — Они действительно до сих пор извергаются…

Дани, почему она назвала его Дани? Это вышло абсолютно неосознанно. Потому что в голове уже несколько минут крутился размытый образ маленького мальчика с такими же светлыми волосами, сидящего рядом с ней в самолётном кресле.

«Дани… Даниэль… Значит, вот ты какой… сын…»

Одно единственное, нечёткое, но реальное воспоминание. Это было так невероятно. Сердце радостно подпрыгивало в груди, и на всём пути до аэродрома она не могла сдержать счастливую улыбку, думая о том, что нужно будет обязательно спросить об этом моменте у Алекса.

«Алекс… И что же мне с тобой делать?»

Её улыбка потухла. Мэл разрывалась от желания увидеть его, снова почувствовать его жаркие поцелуи и прикосновения. Но в то же время, несмотря на его заверения, что ничего плохого о ней он не подумает, ей всё равно было дико стыдно. Стыдно за то, что поддалась эмоциям, не сумела сдержаться. Она не должна была приходить к нему. Не должна была сама целовать его и уж точно не должна была позволять ему делать то, что он делал с ней. И сейчас Мэл надеялась на то, что хотя бы сегодня не встретит его. Что у неё будет время всё обдумать. Остыть, не видя этих серых глаз.

И её надежды сбылись. На аэродроме её никто не встречал, и, приведя самолёт в порядок, Мелестина закрыла ангар. Из последних сил борясь с усталостью, она поднялась в свою квартиру и замерла на месте.

На ручке двери висел небольшой букет из нескольких ярко-жёлтых цветов. Мэл осторожно взяла его в руки и прижала к груди, закрывая глаза. Подсолнухи. Они определённо что-то значили. Она чувствовала это. Потому что сердце забилось невероятно быстро, по всему телу пробежала дрожь, а пальцы на левой руке обожгло прикосновением большой горячей ладони. И снова захотелось улыбаться.

Мэл вошла в квартиру, включив свет, достала вазу и поставила в неё букет. И теперь жёлтые головки подмигивали ей с прикроватной тумбочки, шевеля лепестками на тёплом ветру, проникающем в комнату через открытую балконную дверь.

Среди цветов обнаружилась и крошечная записка, которую Мэл сразу не заметила:

«Именно их ты держала в руках, когда стала окончательно моей. Ты всегда делала меня самым счастливым мужчиной, но тот день был по-настоящему особенным и бесповоротным. И даже если ты никогда ничего не вспомнишь, я буду помнить за двоих, а для тебя создам новые воспоминания».

На глаза навернулись слёзы. Это было больше, чем признание в любви. Это было что-то, что только он делал для неё. Мэл откуда-то знала, что Алекс редко говорил о своих чувствах, но постоянно показывал их, не давая ни малейшего шанса усомниться в нём. И засыпая под шум ливня за окном, она пыталась представить, какой бы могла быть её жизнь с ним.