Темный Свет Ночи

Сергей Владимирович Марьин, 2022

После Долгой Ночи в коме, Сергей пытается вернуться к нормальной жизни. А между тем, в мире снов становится неспокойно. Максим, ведомый внутренним голосом и желанием отомстить за свой провал, собирает "команду", которая должна начать процесс полного захвата Кошмарами снов всех людей. Его силы подпитывает не только желание мести, но и то, что стоит за гранью Света, то, что медленно и настойчиво ждало своего часа в мрачных закоулках мироздания. Тьма вышла из тени. Теперь ОНА полностью контролирует Максима, и он вынужден ЕЙ подчиниться. Однако, есть и те, кто всеми доступными способами пытается не допустить такого исхода событий. Те, кто всеми силами старается огородить людей от смерти в кошмарном сне. Друзья всегда рядом, но и у них могут возникать споры, раздоры и собственные проблемы, которые требуют немедленного решения. Смогут ли они оказать сопротивление такой могучей Тьме? Кто бросит ЕЙ вызов? Кто сделает так, чтобы каждый в этом Мире мог сказать своим близким: – Спокойной Ночи.

Вероника легкой походкой шла по знакомой улице. Каблучки ее новых босоножек цокали по мостовой, отбивая незамысловатый ритм, а воздушное белое платье сверкало так, что, казалось, будто затмевает своим свечением яркое солнце.

Сегодня она ощущала себя совсем по-новому.

Иначе.

Еще утром, когда ее нога коснулась пола, Вероника ощутила невероятный прилив сил и энергии. Каждая клеточка молодого тела бурлила в ожидании чего-то нового, чего-то необычного. Она скинула одеяло и, сбрасывая на ходу легкую, прозрачную ночную рубашку, залезла под душ. Теплые, упругие струи воды смыли последние остатки сна, а затем прохладный душ наполнил ее новой силой.

Когда она села напротив трюмо, оставшееся в квартире после смерти тетушки, которая, неожиданно для всей семьи, завещала Веронике все свое имущество, то на нее смотрело сразу три улыбающихся молодых отражения.

Вся остальная мебель в квартире давно была новой, но только не это трюмо. Вероника так и не смогла выбросить его или отдать кому-то. Ей казалось, что когда она в него смотрит, то видит не просто свое отражение, свою внешнюю оболочку, но и то, что скрыто внутри нее самой. Конечно, это могло быть ее разыгравшееся воображение, но она была полностью уверена, что все не так. Каждый раз, когда она садилась напротив зеркал, ей чудилось, что каждая ее копия немного отличается: то кожа у одной немного темнее, то в волосах видна легкая седина, то глаза горят необъяснимым огнем.

Вероника понимала, что все это происходит от того, что она, еще будучи маленькой девочкой, частенько фантазировала и воспринимала окружающий мир не так, как того, возможно, хотели ее родители. Она часто рассказывала им истории, которые приходили ей в голову, особенно по ночам. Ей иногда казалось, будто ее сны оживают. Будто она не просто видит их, закрывая глаза, но и живет в них.

Конечно, никто из родителей ей не верил, но они всегда слушали истории о ее приключениях в мире снов. Однако, с возрастом, Вероника все меньше и меньше делилась с ними своими похождениями, а в подростковом возрасте и вовсе замкнулась в себе.

Что толку было делится с родителями той информацией, в которую и она сама-то перестала верить?

Но только не теперь.

Не сегодня.

Вероника каждое утро садилась перед трюмо и разглядывала себя со всех сторон. Сегодня в ее улыбке было что-то загадочное, манящее и немного возбуждающее. Когда она расчесывала волосы, то, неожиданно даже для самой себя представила, как бы она выглядела, если бы была рыжей. Она еще никогда не красила свои длинные густые русые волосы, которые плавными волнами спадали на ее грудь, так что смена прически и цвета были для нее в новинку.

Пока Вероника размышляла об этом, что-то мелькнуло в левом отражении и на какое-то мгновение ей показалось, что на нее смотрит молодая, рыжеволосая с забавными косичками, кучей ярких веснушек, девушка.

Когда она резко повернулась в сторону этого зеркала, то наваждение пропало.

— А ведь, неплохо!

Солнечный зайчик мелькнул на ее плече и игриво скакнул ниже.

Вероника выглянула из-за зеркала и заметила, как в доме напротив шевельнулись шторы.

Забавно.

Она еще никогда не представляла, что за ней могут наблюдать. И еще вот так игриво. Она никогда не считала себя красавицей, да и популярности не прибавляла ее буйная фантазия. Девочки старались не обращать на нее внимания, а мальчики сторонились, боясь попасть под ее необузданную энергетику. Только сейчас, на втором курсе медицинского института, она начала серьезные отношения со своим однокурсником.

И что он в ней разглядел?

Вероника взглянула в очередной раз на себя в зеркало и решила, что есть на что посмотреть. Аккуратные черты лица, в меру пухлые губы, зеленые глаза, слегка вздернутый нос, а молодое и крепкое тело дышало чистотой и притягивало нескромные взгляды множества мужчин.

Открывая шкаф, Вероника уже представляла в чем она сегодня пойдет на учебу. Белое платье, легкий, голубого цвета, платок и новые босоножки. Она увидела их в магазине и мгновенно влюбилась. Это было необыкновенное чувство. Не просто желание обладать ими, но и показать себя в новом облике. В новом наряде.

А еще вечером, на месте ее практики в больнице, можно не переобуваться, ведь ее медицинский халат вполне может сочетаться с ее обновкой.

Первое время на практике было тяжело, но Вероника давно решила, что она готова посвятить себя медицине и помощи больным. Каждый вечер, а по выходным — утром, она приходила на свое рабочее место и старалась помочь каждому пациенту.

Вчера к ним поступил довольно симпатичный мужчина. Он был в коме, и его друзья очень сильно за него переживали, а одна молодая девушка, ненамного старше ее самой, как Веронике показалось, не отходила от него весь день. Вероника исподтишка подсматривала за ней и представляла себе, что так кого-то можно любить. Она еще так никогда не любила, и, хотя ее молодой человек ей нравился, все равно это было совсем не то. Веронике на какое-то мгновение даже стало немного завидно, что можно кого-то любить вот так — не оглядываясь на окружающих, но она быстро взяла себя в руки и, чтобы не мешать, ушла в другую палату.

Там на кровати лежала и дремала молодая светловолосая девушка. Судя по карте, она получила растяжение, так что, вполне возможно, ее скоро выпишут. Когда Вероника посмотрела на нее, то внутри все перевернулось. На лице пациентки застыло выражение страха и печали. Она неожиданно резко дернулась: раз, другой, третий. Создавалось впечатление, будто она от кого-то или чего-то пытается убежать.

— Не плачьте. Все хорошо, — Вероника поправила пациентке постель и накрыла ее одеялом.

Девушка открыла глаза. Вероника смотрела на нее как на свою давнюю подругу.

— Вы в больнице. Все хорошо. Вам просто приснился дурной сон. Не плачьте.

— Спасибо, — девушка все еще сквозь слезы смотрела на Веронику. — Мне вдруг так стало одиноко. Я как будто была одна на всем белом свете.

— Я же говорю, — Вероника протянула девушке чистый платок. — Это всего лишь кошмар. Не переживайте. Вам что-нибудь принести?

— Можно воды, — девушка села на кровати и опустила ноги на пол. — А как вас зовут?

— Вероника, — она еще раз мило улыбнулась. — Моя смена заканчивается, и я попрошу, чтобы вам принесли попить. И — не переживайте. Все будет хорошо. У вас растяжение, перелома нет. Так врач сказал. Пару дней у нас полежите и можете вернуться домой.

— Домой, — девушка опустила глаза и горько вздохнула.

Веронике стало безумно ее жалко, но смена заканчивалась, и пора было бежать домой так как нужно было подготовиться к завтрашним лекциям. Она передала просьбу пациентки своей сменщице и уехала.

Перед сном Вероника лежала и вспоминала то, что произошло за этот день, а он казался ей необъяснимо длинным.

И не потому, что она немного опоздала на свидание, так как столкнулась с мужчиной, Максимом, по пути, кстати, весьма симпатичным, с необычно яркими голубыми глазами.

И даже не потому, что на свидании чувствовала себя неуютно, хотя так и не смогла поначалу определить причину.

А все из-за того эпизода в больнице с коматозником.

Это же насколько сильно его все знакомые, друзья, товарищи любят, что бросили все дела и примчались чуть ли не по первому зову?

Вероника улыбнулась.

Ей вспомнился момент, как она, выходя из дверей больницы, неожиданно столкнулась с двумя мужчинами. Взрослый и бородатый все время ворчал, а молодой, краснея и бледнея под ее взглядом, собирал вместе с ней рассыпавшиеся апельсины.

Это было неожиданно.

Она давно не ощущала на себе такие пристальные взгляды.

Прямо как сегодня, с этим милым и нескромным солнечным зайчиком.

Вероника быстро позавтракала и вышла на улицу.

Город оживал после сна.

Она улыбнулась ярко-желтому солнцу и пошла знакомой дорогой к автобусной остановке. Уже через полчаса ей предстоит сидеть в аудитории и слушать лекцию, а сейчас можно насладиться звуками просыпающегося города.

Стояла полнейшая тишина.

Вероника остановилась и прислушалась.

Ничего.

Ни единого звука.

Город все еще спал. Не было слышно привычного хлопанья входных дверей, звуков машин, человеческой речи.

Вероника внимательно осмотрелась и внутри вдруг что-то зашевелилось. Ощущение было такое, будто весь город замер. Она прошла по дороге и остановилась возле парка. Песчаные дорожки, чистые и ухоженные скамейки, все это было так, как и день назад. Вот только не проходило ощущение чего-то ненастоящего. Да и внутри творилось что-то необъяснимое, как будто просыпалось то, что долгое время было в глубокой спячке. Каждое чувство обострилось и ей казалось, что она готова объять весь мир.

Мир так не думал.

Тревога и ощущение опасности заставили Веронику обернуться.

Ничего.

— Конечно, ничего, — голос был тихим, но ей показалось, будто она его уже где-то слышала. — Слышала, слышала.

— Кто здесь? — Вероника резко обернулась и заметила движение прямо перед воротами парка. Ворона. Она резко метнулась в сторону деревьев и пропала из виду так же быстро, как и появилась. — Что происходит?

— Ты можешь сама догадаться.

— Я вас слышу, — Вероника все еще смотрела по сторонам и никак не могла понять — куда подевались все люди? Неужели она так рано вышла из дома, что все еще спят? — Что происходит?

Опять тишина.

Опять, наверное, разыгралось ее буйное воображение.

Вероника махнула рукой и пошла привычной дорогой. Кроны деревьев склонились и в парке царил полумрак. То тут, то там слышались звуки возни, а еще резкий крик незнакомой птицы заставил пробежаться «мурашкам» по ее спине.

— То же мне Красная Шапочка, — Вероника улыбнулась. Чего ей бояться? Она уже не первый год ходит этой дорогой и ей знаком каждый куст. Вот там, за поворотом, она выйдет на прямую тропинку и через пару минут уже будет на остановке.

Вероника повернула и замерла.

Парк превратился в густой лес. Вокруг не было ни то, что тропинки, но и свет не проникал сквозь эти густые заросли.

Вероника повернула назад.

Тропинки больше не было, она оборвалась и перед носом Вероники неожиданно возник ствол огромного дерева. Она резко затормозила и упала на «пятую точку».

Стало больно и обидно.

Молодая девушка сидела на земле, в белом платье, на плечах голубой платок, в белых босоножках и испуганным взглядом смотрела по сторонам.

Что за наваждение?

Вероника тряхнула головой и попыталась встать. Правая коленка отозвалась резкой болью. Опираясь о ствол дерева она все же встала и осмотрелась.

Вокруг нее был густой лес.

Но как такое возможно?

Она же в городском парке. Тут нет заброшенных мест. Здесь ей известен каждый закоулок.

Резкая боль в коленке заставила Веронику перевести взгляд вниз.

Что же — царапина, как она и предполагала. Но почему же так больно? Будто ее колено разобрали на части и неправильно собрали заново.

— Какая фигня. Это все ерунда. Колено здоровое, — боль так же резко прекратилась, как и появилась. — Мистика.

Вероника смотрела на то место, где недавно была царапина.

Ничего.

Ровная кожа, без каких-либо признаков повреждения.

— Еще посмотрим, — опять этот голос. Вроде и приятный, но почему же пробирает аж до нутра?

— Что тебе надо? — Вероника вскинула голову и волосы разлетелись по плечам.

Тишина.

Вероника резко отмахнулась и опять осмотрелась. Не может быть такого, чтобы не было выхода из этого леса. Обязательно должна быть хоть какая-то тропинка, пусть и оставленная дикими зверями.

Справа послышался резкий хруст, и Вероника обернулась.

Небольшая и еле заметная тропинка вела вглубь леса.

Ну что ж — была не была.

Она отряхнула платье и пошла по новой дороге. В лесу продолжалась возня и иногда Вероника слышала, как что-то издает странный утробный звук. Этот звук с каждым разом становился все ближе, заставляя ее убыстрять свои шаги. Через какое-то время она уже просто бежала.

— Мне надо выбраться отсюда!

Вероника выскочила на песчаный пляж и едва не нырнула в воду.

— Офигеть!

Лес, со своим грубым и густым ворчанием, остался далеко за спиной, а она стояла перед огромным озером. На другом берегу виднелись высокие башни домов, трубы какого-то завода, из которых вверх шел густой белый дым, ну, а она стояла на белом песке у кромки воды и растерянно озиралась.

— Что за ерунда?

Вопрос был задан не громко, но Вероника и не рассчитывала, что кто-то на него ответит.

— Не такая уж и ерунда, — темная фигура в длинном черном плаще с капюшоном на голове стояла чуть поодаль. — Тебе уже стоило это понять.

— Кто ты? — Веронике показалось, что этот голос чем-то знаком. Голос был холоден. Он пробирал до костей. Выжигал все внутри. — Что тебе от меня надо?

— Ты очень необычная девушка, — фигура подняла голову и из-под капюшона мелькнули ярко-голубые глаза. — Тебе стоило бы это знать.

— О чем ты? — Вероника повернулась к темной фигуре и пристально вгляделась в лицо. Узкое, бледное, без единой морщинки, но больше всего внимания привлекали глаза. Они были не просто злыми, но еще и заставляли ее дрожать. Так, наверное, лань трясется перед львом, понимая, что может быть через секунду разодрана на куски. — Что значит — необычная?

— Хм, — темная фигура двинулась в ее сторону. — Ты не боишься меня. Тебе что, совсем не страшно?

— Страшно. Немного, — Вероника отступила на шаг, но тут же остановилась и взяла себя в руки. — Но не здесь.

— Почему? — фигура приближалась медленно, не останавливаясь. Глаза темного человека, не отрываясь, продолжали на нее смотреть.

— Не знаю, — Вероника вдруг заметила небольшой стул и села на него. — Тут все как будто не по-настоящему. Как будто во сне.

— Хм, — темная фигура остановилась. — Ты уверена?

— Когда я была маленькой, то часто рассказывала родителям разные истории, — Вероника задумалась. — Они слушали меня, улыбались и называли маленькой фантазеркой, а мне было немного обидно. Мне было жаль, что они мне не верили, а воспринимали все это как выдумку. Игру моего воображения. А я всегда была уверена, что именно так все и происходило.

— Может так и было? — темная фигура продолжила движение в ее сторону.

— Остановись! — еще один голос. — Не подходи к ней!

— Опять ты, — темный человек остановился и принялся озираться по сторонам. — Тебе-то что здесь надо?

— Оставь девочку в покое, — голос шел как будто с неба.

— А меня кто-нибудь спросил? — Вероника встала со стула и начала кричать. — Мне кто-нибудь объяснит, что здесь происходит?! Что вам от меня надо?!

— Не переживай, — второй голос звучал успокаивающе. — Никто тебя не тронет.

— Да мне плевать! — Вероника вдруг почувствовала такой прилив сил, что казалось, будто энергия бьет из каждой ее клеточки. — Я сама разберусь!

— Ого, — темная фигура начала отступать. — Что это?

— Да, — голос с неба стал звучать озабоченно. — Это что-то новое.

— ПОШЛИ ПРОЧЬ!! ОБА!! ЭТО МОЙ СОН!!!

Вероника резко махнула руками и…

Упала с кровати.

— Ма-а-а-а-а-а-ма!!

В комнату вбежала немного растрепанная молодая девушка. Рыжая, с кучей смешных веснушек на добром и немного растерянном лице. Она подняла с пола маленькую испуганную девочку и крепко прижала к себе.

— Все хорошо. Ничего страшного не случилось.

Вероника обняла маму за шею и огляделась. Ее маленькая комната была наполнена утренним светом. На стульчике висело безупречно белое платьице, рядом стояли белые босоножки. Сегодня в детском садике праздник и мама специально купила ей обновки.

— Мне приснился сон, — Вероника уткнулась маме в шею. — Там было так интересно. Я была взрослая.

— Да, милая моя, — мама погладила ее по голове. — Ты у меня уже такая большая.

Мама опустила Веронику вниз и поцеловала ее в щеку. Взгляд перешел на пол, и она заметила несколько капелек крови на ковре.

— Что тут у нас? — мама внимательно оглядела Веронику. На правой ноге была небольшая ссадина. — Господи, тебе не больно?

— Нет, мама. Я смелая, — Вероника надула щеки. — Я их всех прогнала.

___________

— Не прогоняй меня, пожалуйста, — маленькая девочка с мольбой смотрела на грустное лицо молодой девушки. — Пожалуйста.

Грустное лицо сменилось на растерянное. Девушка огляделась и уже с нескрываемым удивлением посмотрела на девочку.

— Где я? — ее голос был очень тихий, как шелест весенней листвы. Легкое летнее светлое платье в ярко-красных цветах, бежевые босоножки, небольшая сумочка — вот и весь наряд. Она достала из сумочки небольшое зеркальце и оглядела себя. Темные, короткие волосы, симпатичное лицо с россыпью веснушек, синие глаза, вздернутый носик, самые обычные губы. Ничего примечательного. Только очень грустная. — Кто ты?

— Я всего лишь маленькая девочка. Я сама не знаю где мы, — девочка поправила челку и тряхнула головой. Волосы разлетелись в разные стороны и плавными, темными волнами опустились на ее хрупкие плечики. На ней была точно такая же одежда, как и на молодой девушке. Однако, волосы были темнее, словно воронье крыло, не было веснушек, а глаза горели ярким, зеленым огнем. — Ты очень крепко схватила меня за руку, и я испугалась.

— Чего же ты так испугалась, малышка? — голос молодой девушки был похож на приятную мелодию. — Меня не надо бояться.

— Я боюсь не тебя, — девочка оглянулась. — Я боюсь, что ты можешь меня обидеть. Наказать. Что ты меня здесь бросишь.

— Милая моя. Дорогая, — девушка присела на корточки, отчего платье волнами легло на землю. — Мне никогда такое и в голову не приходило.

— Это ты сейчас так говоришь, а представь, что все поменяется. Что больше никого вокруг не останется. Только ты и я.

— Так сейчас так и есть, — девушка попыталась взять руки девочки в свои, но она их одернула и спрятала за спину. — Ты все еще боишься меня?

— Нет. Не тебя.

— Не понимаю.

— Я боюсь той, которой ты можешь стать.

— Я не хочу, чтобы ты меня боялась. Я не хочу тебя пугать и наказывать.

— Ты этого не знаешь, — девочка отступила на шаг назад. — Здесь нельзя врать.

— Где здесь? — девушка огляделась по сторонам. — Где мы?

— Ты сама знаешь, — малышка сделала еще один шаг назад. За ее спиной показалась гигантская пропасть. — Здесь не стоит врать. Иначе ОН может наказать.

— Кто — ОН? — ноги девушки напряглись. Она была готова мгновенно бросится за девочкой, если бы та оступилась и полетела в пропасть. — Я никак не могу ничего понять. Кто ОН? Кто ты? Где мы? И кто, в конце концов, я?!

— Не надо кричать, — девочка прижала палец к губам и дальше продолжила говорить уже шепотом. — ОН очень не любит, когда ты кричишь.

— Кто? Кто ОН такой? — девушка тоже стала говорить тише. — Почему ты его боишься?

— ОН станет другим. ОН будет бороться. ОН может проиграть. ОН такой близкий и такой далекий. ОН — все.

— Я еще больше запуталась.

— Ты поймешь, — девочка глубоко вздохнула. — Ты только постарайся верить. ОН не такой, каким кажется.

— А какой ОН?

— Другой.

— Чем дольше мы с тобою разговариваем, тем все запутаннее становится.

— Здесь так бывает, — девочка оглянулась и посмотрела за край пропасти. — Здесь все такое призрачное. Ненастоящее. Здесь другой мир. Зеркальный. Перевернутый. Не всегда понятный, но способный дать ответы. Здесь тени могут быть светлыми, а солнце — черным.

— Но…

— Когда ты смотришь на свечу, то иногда ничего не видно, кроме пламени, — голос девочки стал глубоким, она повернулась и посмотрела на девушку. Левый глаз — темный, как ночь. Правый — светлый и яркий, как тысяча солнц. — Ты видишь лишь то, что сама хочешь. Но зеркало не всегда отражает твою душу. Оно способно отразить и то, что ты прячешь. То, что может быть внутри тебя. И Смерть, и Бог никогда не смогут принять то, что ты сама способна изменить.

— Я… — девушка схватила малышку за плечи и уткнулась лицом в ее плечо. — Мне…

— Пепел и золото могут опуститься с неба, но ты не будешь одинокой. Мир рухнет. Мир измениться и тени на воде станут белыми. ОН познает величие и боль. ОН потеряет сердце. ОН разрушит все, что было раньше и звук его ПОБЕДЫ пронесется набатом над Землей.

— Я не хочу, — девушка упала на колени и с мольбой посмотрела в глаза девочки. В один она могла прыгнуть и уже никогда не вернуться, другой — сжигал дотла. — Только не я. Я не смогу.

— Когда меняется мир, мамочка, уже ничего нельзя изменить. Можно только верить и любить. Иначе все впустую.

— Мамочка? — девушка внимательно посмотрела на девочку, которая смотрела, как и прежде, зелеными глазами. — Что ты сказала?

— Не знаю, мамочка, — девочка улыбнулась, и девушка крепко прижала ее к себе со всей силой.

— Я никогда не сделаю тебе больно, — девочка медленно растаяла в ее руках. — Я буду тебя любить.

Она встала и оглянулась. Вокруг был серый туман, в котором блуждали неясные тени, тишина и покой.

— Не все так просто, — она обернулась. Темный силуэт стоял неподалеку. Знакомый. Близкий. Родной. Дорогой.

— Сережа?

— Не всегда. Алена.

___________

Она обхватила веник двумя маленькими ручками и никак не хотела его отдавать. Он был практически с нее ростом, однако это совсем не мешало ей подметать, наоборот, с его помощью она еще лучше стояла на ногах.

Маленькая сушка закатилась под стол, и она уже минут десять пыталась вытащить ее.

Никак.

Только она доставала до сушки как непослушный веник предательски выскакивал из ее маленьких рук.

Не беда.

Она опять ловко подхватывала его и плавными движениями пыталась поймать непослушную сушку.

— Милая, давай я тебе помогу, — мама уже давно пыталась помочь ей.

— Я сама.

Первый раз, когда мама попыталась забрать у нее веник, она вцепилась в него мертвой хваткой, повернулась к ней спиной и насупилась.

— Нет! — маленькие ручки крепко держали то, что она считала своим.

В итоге мама смирилась и просто стояла рядом, пила воду и наблюдала за всеми ее попытками.

Наконец-то она подцепила непослушную сушку и резким движением отправила ее из-под стола наружу.

Хруст был таким, что казалось, будто какой-то великан сломал сотни костей одновременно. Она обернулась и заметила, как мама плавно «стекает» по стенке.

Сушка торчала из ее глазницы, а трещины от сильного удара расходились в разные стороны. Череп трещал так, что этот звук заглушал все вокруг. Она даже кожей чувствовала вибрацию от того, как кости расходятся в разные стороны. Трещина росла, а мама все так же плавно, как будто нехотя, опускалась на пол.

— Мамочка, ты устала? — маленькие ручки потянулись в сторону мамы. — Я принесу твою подушку.

Она бросила веник и побежала в комнату.

Тук-тук-тук-тук.

Маленькое сердечко стучало в такт ее бега. На повороте она поскользнулась и больно ударилась левой ногой. Не обращая внимание на эту мелочь, она влетела в комнату и резко остановилась.

Огромная черная собака, с громадной костью в зубах, лежала ровно посредине между входом и диваном, на котором вечерами любила отдыхать ее мама. Глаза огромной дворняги недобро смотрели в ее сторону, пасть периодически открывалась, обнажая белые клыки, с которых мерно капала свежая кровь.

Малышка осмотрелась, села на корточки, потом встала на колени, уперлась руками в пол и медленно поползла под кофейный столик.

Пес сверкнул синим глазом и зарычал. Лапы быстро выпустили длиннющие когти, и правая противно заскрежетала по паркету.

Девочка замерла.

Пес левой лапой подвинул кость под себя.

Быстро перебирая ручками и ножками, она юркнула под столик и замерла.

Пес вскочил и оскалил пасть. На пол упала кроваво-красная слюна и он тихо и утробно зарычал.

Маленькое сердечко сжалось от страха, внутри все похолодело, а в животе, неожиданно, разгорелось пламя пожара.

— Мама, — тихо, чтобы пес не услышал. — Я скоро буду.

Не отпуская из виду собаку, она медленно, пятясь задом, начала двигаться в сторону дивана. Пес ворчал, косился на нее синим глазом, но пока не двигался, только шерсть поднялась дыбом на загривке.

Малышка легла на живот, и быстро-быстро юркнула под диван.

Челюсти пса клацнули возле ее пятки, когда она уже практически полностью была под диваном.

Резкая боль.

В пасти рассерженной собаки торчал клок волос.

Не ее.

Какие-то рыжие, практически как у клоуна, который был в цирке.

Не обращая внимание на резкую боль в ноге, она проползла к изголовью, подтянулась за подлокотник и оказалась на диване.

Комната была пуста.

На диване сидела маленькая девочка в обнимку с подушкой и испуганным взглядом озиралась по сторонам.

— Мамочка?

Тишина.

Хотя нет.

С кухни доносился странный булькающий звук.

Она встала и пошла на кухню, подушка послушно волочилась за ней. В коридоре моргнул и резко погас свет и за спиной опять послышалось утробное урчание.

Не смея обернуться, девочка крепко ухватила подушку и бросилась в сторону открытой кухонной двери.

Челюсти сжались на левой ноге.

Боли не было.

Только какая-то невыносимая тоска резко упала на узенькие детские плечи, и она заплакала. Было ужасно обидно, что никак не успеть принести маме подушку. Как же тогда мамочка будет лежать? Она так любит эту подушку. Каждый вечер, после работы, дорогая мамуля садится на диван и после того, как выпьет два стакана красного сока, ложится на подушечку и засыпает, а она, как самый послушный ребенок, садится рядом и гладит ее по волосам.

Как-то она попробовала этот сок и так и не поняла, что в нем такого хорошего и вкусного. Сухой и горький. И почему мама так улыбалась, когда его пила?

Странные эти родители.

Как-то раз к мамуле приходил знакомый дядя. Взрослые вместе пили этот сок, смеялись. Давно девочка не видела маму такой веселой. Она сидела у себя в комнате и наводила порядок в кукольном домике и слушала, как мама смеется.

Когда малышка засыпала, то еще слышала радостный смех мамы и глубокий голос ее друга.

На утро все изменилось.

Дядя ушел, а мама сидела за столом и плакала, тогда она принесла ей ее любимую чашку, пакет сушек, села на пол рядом и прижалась щекой к ноге. Мама перебирала ее волосы, а она жмурилась и представляла себе, как они вместе живут в ее кукольном домике, и никто им не мешает.

Ни дядя.

Ни собака.

Никто.

Боль в ноге прекратилась.

Девочка обернулась.

Собаки больше не было, но в коридоре стоял большой черный человек в шляпе, он улыбался и не спускал с нее взгляда.

Синие глаза выжигали насквозь. Она чувствовала, как внутри все похолодело. Но этот холод был не таким, как ото льда, который она схватила из морозилки, когда мама доставала ей мороженное.

Этот холод…

Доставал…

До каждой частички ее тела…

Не в силах больше терпеть, она из последних сил рванула в сторону кухни и плотно закрыла за собой дверь.

Мама сидела на полу, свесив голову на грудь. Она подошла к ней, подсунула подушку под голову и позволила ей улечься на пол. Сушка покатилась и опять залетела под стол. Девчоночка всплеснула руками и посмотрела на маму.

На бледном, холодном лице ярким пламенем горели синие глаза.

Она резко отстранилась, зажмурив глаза, и закричала.

— Хватит орать. Тебя здесь все равно никто и никогда не услышит.

Голос в пустой камере звучал глухо и угрожающе.

— Сиди спокойно. Будешь молчать — будет легче.

Она попыталась напрячь глаза, но безрезультатно. Тьма была настолько густой и непроглядной, что не было видно собственной руки. Она пальцами ощупала свое лицо, с ужасом представляя, что теперь у нее нет глаз.

Вроде на месте.

— Фу-у-у-х.

— И не говори, — голос звучал со всех сторон. — Но ты не первая, кто думал, будто я лишил их зрения. Мне это неинтересно.

— Где я? — голос дрожал. Она сделала пару глубоких вдохов, чтобы успокоить бешено бьющееся сердце. — Кто ты?

— Ух ты! — в голосе звучало искреннее изумление. — А ты крепкая. Мне такие нравятся.

— Кто ты?

— И чем тебе это поможет? Ну, предположим, что я высокий, толстый, плешивый мужчина с короткими ручками. Что тебе это дает?

— Вы врете.

— О, Боже! Конечно. Кто же скажет правду?

— Я бы хотела понять — где я и кто вы?

— Любопытство еще никого до добра не доводило, — послышались шаркающие шаги и яркий свет больно ударил по глазам. — Сиди смирно.

Она убрала руку от лица только тогда, когда миллионы радужных кругов наконец-то пропали.

Во рту было сухо. Очень хотелось пить и она принялась шарить руками по полу в поисках какой-нибудь емкости. Не мог же ее тюремщик оставить без воды. Раз до сих пор жива, значит и вода где-то должна была быть.

Что-то похожее на глубокую миску оказалось в углу. Она принюхалась — вроде нет никакого резкого запаха, значит можно и выпить.

Она зажмурилась и сделала глоток.

Ничего. Вода как вода.

Значит еще можно пожить.

Интересно, а давно она здесь?

Как бы это узнать?

Она попыталась вспомнить как она здесь оказалась.

Ничего.

Темнота.

Ну что же — тогда займемся собственным исследованием.

Волосы на голове — короткая прическа, вроде не грязные.

Он ее мыл или она здесь не так долго?

Нет ответа.

Лицо — вроде все на месте. Да и что можно сказать без зеркала?

Она резко моргнула — перед глазами проплыли черно-белые круги. Будем считать это положительным фактором. Да, резкий свет, когда тюремщик открыл дверь, резанул довольно больно, но страх отсутствия зрения все равно был силен.

Руки продолжали свое путешествие.

Плечи, ключицы — целые. Выпирают только сильно. Значит она худая.

Худая, напуганная девушка.

Вот она кто!

А, интересно, какой у нее рост?

Как же в этой кромешной темноте это проверить?

Она хихикнула и резко зажала рот рукой. Еще не хватало сойти с ума от того, что не может проверить свой рост в темноте.

И возраст.

Руки опустились ниже.

Грудь.

Вроде не очень большая, упругая.

— Будем считать, что я не подросток, — она опять зажала рот рукой. Голос в тишине прозвучал резко и истерично.

А, ведь, даже не подозревала, что так напугана.

Страх липко опустился на плечи и со всей силой вдавил ее в пол.

Сколько она проплакала — сказать было некому. Опираясь о стены, встала и сделала несколько шагов, придерживаясь и стараясь наступать как можно более осторожно.

Что-то резко толкнуло ее под левое колено, и она скривилась от боли.

Унитаз.

Она села и почувствовала, как ее ягодицы обжимает холод железной конструкции. Она подскочила и принялась дальше шарить по телу.

Голая.

Ни лоскутка одежды.

Она опять села на пол, положила голову на унитаз и…

Ничего.

Слез больше не было. Осталось только ощущение предательства и полной незащищенности. Глупо было подозревать, что тюремщик не видел ее голой, но теперь это казалось надругательством не только над ее уставшим телом, но и над душой.

Она вздохнула так, что, наверное, могла бы разжалобить льва, готового вцепиться ей в горло, но в этой темноте никто и ничто не побеспокоилось. Стены отразили ее вздох и замолчали.

Что же делать?

Воду ей дают.

Как бы не было противно, но на самом деле в камере, или где там она очутилась, было не холодно. Да, пол был каменным и шершавым, стены, пока она вела по одной из них рукой, тоже были каменными. Она даже пару раз наткнулась на что-то, что походило на паутину. Пусть будет так.

Судя по всему, измотать ее голодом и холодом не собирались.

Уже хорошо.

Она опять нервно хихикнула.

Так уж ли это хорошо?

Что может быть прекраснее, чем сидеть в темноте, пить воду из непонятной миски, уткнуться в железный унитаз и понимать, что она еще для чего-то нужна.

Мозг предательски начал подкидывать картинки того, что с ней могло бы случиться.

Она закусила губу и свернулась на полу «калачиком».

За что ей все это?

Что она успела такого натворить?

Почему?

Забытье приятно навалилось и мягко окутало ее своим покрывалом.

Молодая девушка стояла на коленях в комнате со множеством свечей. Свечи горели так давно и долго, что местами не было видно пола. Воск растекался во все стороны, не замечая препятствий. Один стол превратился, практически, в одну большую свечу, со множеством огоньков пламени. В другой стороне воск поглотил стул, и его очертания, в свете тысячи свечей, выглядели как трон из белого мрамора.

Девушка подняла глаза.

Он стоял напротив.

Черный плащ трепетал на легком ветру. Руки на груди, маска закрывала нижнюю часть лица, черная шляпа — верхнюю.

Он молчал.

Она чувствовала — он чего-то ждет.

Свечи затрепетали от резкого порыва ветра и тысячи черных теней черного хозяина этого странного места начали свой дикий пляс на стенах маленькой комнаты. Они окружали ее в диком хороводе, а она, стоя на коленях, не могла даже пошевелиться.

Страх сковал ее усталое и больное тело. Болела левая нога, живот, бедра, казалось, жгло огнем. Но это было настолько мелочно перед тем, что она наблюдала.

Настолько ничтожно.

Если бы она могла выбирать — она бы согласилась заживо сгореть в пламени тысячи свечей, чем ждать, когда бесконечное количество теней темного человека приблизиться к ней, и поглотят ее в своем диком танце.

— Именно этого ты и должна боятся, — голос был тих, но это не мешало залезть ему в каждую клеточку ее тела. — Все остальное — пыль.

— Не хочу, — слезы лились нескончаемым потоком из ее уставших глаз. — Не надо.

— А какой у тебя выбор? — темный человек сделал движение головой, шляпа немного поднялась и мелькнули яркие, синие глаза.

— Пожалуйста, я хочу к маме, — она с мольбой протянула к нему руки. — Я больше не хочу в эту ужасную камеру.

— Неужели? — темный человек снял маску и улыбнулся. «Мурашки» от звериного страха прокатились от ее макушки до пят. — Лучше вернуть маленькую девочку на кухню? Пусть она приберется, ведь она такая самостоятельная.

— Пожалуйста, не надо, — она смотрела в его глаза и уже не в силах была отвести взгляд. — Не надо больше меня наказывать.

— Почему же? — шляпа опустилась на спинку воскового «трон». — Я еще не наигрался.

— Не надо, — сил говорить громко уже не осталось. Все внутри молило только о пощаде. — Я сделаю все, что ты пожелаешь.

— Вот как? — темный человек сел на «трон». Пламя свечей нарочито отстранились от него. Он взял ее за подбородок и вгляделся в ее глаза. — Больше никаких выкрутасов? Криков о помощи?

— Нет, — она смотрела на него ясным взглядом, а внутри все заледенело. — Только ты. Только то, чего ТЫ захочешь.

— Ты понимаешь, что, если нарушишь наш договор, — он улыбнулся и ее обожгло ледяным пламенем. — То темная камера и щеночек в квартире мамы покажутся тебе лишь глупой шуткой?

— Я сделаю все, что ты пожелаешь, — она склонила голову. — Я сделаю все, что ты захочешь — мой король.

Улыбка на тонких губах, яркая вспышка.

Она скинула одеяло, села на кровать огляделась и расплакалась.

__________

Она сегодня отдыхала.

Сон пришел незаметно, и Вероника полностью отдалась в его нежные руки. В конце концов ее жизнь состоит не только из постоянного вытягивания этих глупцов из собственных кошмаров.

— Так нельзя, — она прикрыла рот и хихикнула.

Вера частенько пыталась ей донести, что все те, кто заблудился в своем сне — не виноваты. Они лишь гости в этом мире, где явь никогда не бывает такой, которую привыкли видеть обычные люди. Здесь свои законы и свои правила.

— Язва, — Вероника представила качели и с легкостью в них запрыгнула.

Ветер нежно подхватил ее легкое тело и она, раскинув руки и весело смеясь полетела все выше и выше. Туда, где по определению нет ни воздуха, ни жизни.

— Есть! Я есть! Я! Есть!

Вероника спрыгнула с качелей и почувствовала, как воздух и ветер плетут крылья за ее спиной. Она могла просто лететь. Не нужны ей никакие дополнительные атрибуты.

Она просто может.

Может!

Хочет!

И будет летать!

Но все же так намного…

— Прикольно.

Еще одно слово, которое категорически не нравилось ее наставнице. И почему? Вера всегда строго смотрела на нее, когда она говорила что-то подобное. Вероника через какое-то время перестала обращать на это внимание. Пусть. Это она так говорит. Она так привыкла.

Но все же старалась избавиться от этих слов паразитов. Это и в жизни может пригодиться, Вероника прекрасно понимала.

Но.

Молодость и задор иногда перевешивали благоразумие.

Легкие крылья несли ее над землей, и Вероника принялась рассматривать все вокруг.

— Твою ж мать!

Внизу ничего не было.

Только чернота и пустота.

И эта пустота внимательно следила за ней. Вероника чувствовала тяжелый взгляд, который бесцеремонно наблюдал за ее полетом.

— Кыш! Пропади!

Вероника манула рукой и…

Тьма ушла.

Внизу, как обычно, мелькали города и дома, в которых спали тысячи тысяч разных людей. Их сны походили чем-то на слайды. Вероника видела их сразу все и, одновременно, каждый отдельно.

Вот здесь молодой девушке снится симпатичный молодой парень. Он несет ей цветы, подхватывает ее на руки и нежно целует.

— Боже. Как прекрасно.

Вероника вздохнула и смахнула картинку в сторону. Не стоит подглядывать. Пусть девушка насладится своими фантазиями.

Другой сон был немного беспокойный. Мальчик стоял на небольшом деревянном мосту и смотрел вдаль на горизонт. Было заметно как он сильно переживает, но это всего лишь ожидание. Он кого-то ждет и надеется, что этот кто-то появится очень скоро.

— Скоро все будет, как и раньше. Скоро вы будете вместе.

Вероника нежно коснулась мыслей парнишки и заметила, как сон стал более спокойным.

Вера немедленно устроила бы ей «трепку».

— Нельзя так разбазаривать свои силы, — Вероника так ярко представила Веру, что чуть не потеряла равновесие. — Нас очень мало, и мы не можем помогать всем подряд. Мальчик мог сам все исправить. Да, и не было необходимости вмешиваться. Представь, что ты поможешь десяти, может двадцати таким, как этот парнишка. Они продолжат спать и будут спокойны, а в этот момент — кошмар. Кто-то застрял в своем сне и никак не может вырваться, но тебе ему или ей уже не помочь. Пойми, милая моя. Наши силы не безграничны. Мы не можем просто так помогать всем подряд. Мы иногда даже не можем помочь двум сразу. И у меня были такие ситуации. И что ты будешь делать?

— Постараюсь успеть и помочь обоим или обеим, — Вероника помнила этот разговор так, как будто он произошел только вчера. Она плакала, а Вера гладила ее по голове и молчала. Вероника все поняла. Но, Боже мой, как это было тяжело.

— Это хорошо, если получится. Если хватит сил, — Вера немного смягчила тон, но голос оставался твердым. — Помочь одному — это уже большое дело.

— А второй или вторая?

— Иногда они сами выбираются из своих кошмаров.

— А если нет?

— Тогда один может умереть, — Вера нежно взяла Веронику за руку и взглянула в ее глаза, полные слез. — Так бывает. Редко, но бывает.

— А у тебя было такое? — Вероника поджала губы и старалась не расплакаться.

— К сожалению. И не раз, — Вера обняла свою подругу, и Вероника честно разревелась как маленькая девочка.

В тот раз Вера сидела с ней до поздней ночи. Они смотрели друг на друга, и Вероника ощутила в себе что-то необычное. Именно в тот момент она поняла, что больше никогда не позволит случится такому, о чем бы она могла пожалеть в дальнейшем.

— Больше никто не умрет!

Вера улыбнулась и еще крепче прижала ее к себе. Вероника не сопротивлялась.

Она точно знала.

Она была уверенна.

БОЛЬШЕ НИКТО НЕ УМРЕТ!

__________

Утренний чай не приносил никакого удовольствия. Тупая боль в висках никак не проходила, и она в очередной раз мучительно поморщилась.

Что же за день такой сегодня?

Чуть не упала в ванной, чуть не ударилась ногой о тумбочку, чуть не обожглась, наливая чай, рассыпала пакет с сушками.

Вон, одна, до сих пор валяется под столом.

И что бы вы думали?

Полезла доставать и тут же «прострелило» поясницу.

Нет.

Пора с этим заканчивать.

Не может так весь день продолжаться.

Вера с хрустом разломила сушку, сделала большой глоток зеленого чая с мятой и…

В висок ударила «молния».

Чашка выпала из обмякших рук и со звоном разбилась, а Вера рухнула на мокрый пол.

Здесь царил сумрак. Все вокруг было серо, тоскливо и как-то неправильно. Грани кристалла больше не блестели, больше не было ощущения радости и спокойствия.

А чего?

Она никак не могла понять.

Было просто никак.

Вера встала на ноги и сквозь серую дымку попыталась разглядеть все вокруг себя. Серые силуэты смотрели на нее со всех сторон. Они молча наблюдали за тем, как она в растерянности пытается увидеть кого-то или что-то знакомое.

— Ау, — Вера села на пол. — Есть кто живой?

Глупый вопрос, но она была полностью растеряна. Еще никогда там, где она могла ощутить себя АБСОЛЮТНО защищенной, веселой и пополнить запас сил, так не было.

Так…

Безысходно?

— Что случилось?

Отражения и облики, которые она видела или встречала, молча и с оттенком укора, смотрели на нее со всех сторон.

— Как такое могло произойти?

— Ты же у меня умная девочка, могла бы уже и догадаться, — голос. До боли, до слез, до приступов эйфории. Знакомый. Родной.

— Учитель? — Вера крутила головой, пытаясь понять, откуда идет голос.

— Да, мое Золотко.

— Боже, — на глазах у Веры выступили слезы. — Как давно я этого не слышала.

— Не стоит так переживать, — голос был спокойный и как обычно глубокий. Он пробирал ее до самого нутра. Вера попыталась встать, но ноги не слушались. — Сиди, сиди.

— Но, Учитель…

— Ничего страшного. Ты меня все равно не видишь.

— Но вы же здесь? Да?

— Ты так считаешь?

— Но я же слышу вас. Как такое может быть?

— Это ты должна у себя спросить, Золотко.

— Но я не понимаю, — Вера руками уперлась в пол и в очередной раз сделала попытку встать. Получилось только немного подвинутся и опереться на грань. — Здесь еще никогда так не было.

— Мне кажется, что тут именно так, как ты этого хочешь.

— Но я никогда не хотела, чтобы тут со всех сторон веяло тишиной, тоской и одиночеством.

— Никто не хочет остаться один.

— И я этого не хочу.

— Окружающее говорит скорее об обратном, — в тоне голоса появились нотки осуждения.

— Учитель, — Вера попыталась опять встать. Без результата. — Вы всегда говорили, что я сама всего добилась. Чего же я сейчас добиваюсь?

— Мне бы не хотелось этого говорить. Ты тогда никогда не сможешь ответить на тот вопрос, который тебя мучает последнее время.

— Какой вопрос? — Вера удивленно подняла брови. — О чем вы?

— О том, что произошло за последний год-полтора, — спокойно, выдержанно, внятно. Прямо как на уроке. Все же она никогда не могла бы спутать голос своего любимого учителя с голосом кого бы то ни было еще. — Неужели ты считаешь, что все, что случилось с тобою, никак на тебя не повлияло?

— Обычно так и было. Я — всегда была я.

— И ничто на тебя не влияет? — сарказм. Вера давно такого не слышала. Внутри что-то сжалось и ей вдруг показалось, что она опять та маленькая девочка, которая с обожанием и нетерпением смотрела в глаза старого учителя.

Маленькая девочка отражалась в единственной яркой грани кристалла. Как же давно это было? Вера встала, протянула руку и дотронулась до холодного зеркального отражения.

— Боже мой, — Вера уперлась в отражение двумя руками, как будто пытаясь его обнять. Отражение смотрело на нее огромными зелеными глазами, в которых читалось обожание и любопытство. Огненно-рыжие кудри, которые пришлось первыми запрятать от жестких взглядов мужчин, считающих таких девушек порождением тьмы. Прямой нос, плотно сжатые упрямые губы, резкий подбородок. Как часто учитель брал его в свои руки и заставлял смотреть в свои глаза? И никак нельзя было отвертеться. Она стоически выдерживала все нравоучения и всегда была горда этим.

Взгляд опустился ниже.

Ну, конечно.

Серо-зеленое, с рваным подолом платье из плотного материала. Как всегда, после того как она с мальчишками набегается перед ужином, ей приходилось выслушивать лекции о том, что она должна чуть больше походить на девочку, а не на чертика из табакерки.

Венчали облик плотные серые чулки и тяжелые ботинки.

— Боже мой.

— Ну да, как всегда, — в голосе учителя слышалась усмешка. — Хорошо, что еще нос не разбит и коленки не ободраны.

— Зачем мне это? — Вера смотрела на свое отражение со смешанными чувствами. — Я никогда не хотела вернуться.

— Временами нам надо вспоминать, какими мы были в детстве, — голос опять стал ровным и сильным. Ни усмешки, ни сарказма. — Это полезно. Иногда это необходимо, чтобы вспомнить то, о чем было забыто или заброшено на далекую заднюю полку памяти.

— И что же мне надо вспомнить?

— Я не знаю. Это только то, что ты сама спрятала от себя.

— И где мне это искать?

— Золотко — только в себе.

Неожиданно серая пелена спала, и Вера оказалась на пыльной дороге. Справа колыхалось поле пшеницы, слева не менее большое поле густой травы. Она оглядела себя и ничуть не удивилась.

Все та же маленькая девочка в пыльном платье и тяжелых башмаках.

Куда ей теперь?

Впереди дорога петляла, исчезая за крутыми поворотами. Было видно, как она то поднимается вверх, на высокий холм, то резко идет вниз.

Позади было примерно так же, вот только туда ее совсем не тянуло.

Там она уже все прошла. Больше там нет ничего, чего бы она не видела и не знала.

Тогда вперед.

Но.

Страшно.

Там еще столько неизведанного.

Вера плотно сжала губы и пошла туда, куда вело ее сердце.

За первым же поворотом стоял взрослый мужчина и с любопытством смотрел на нее.

— Здравствуйте, — Вера попыталась пройти мимо, но мужчина вдруг присел перед ней и схватил за плечи. — Не надо.

— Что не надо? — мужчина смотрел на нее голубыми глазами. Вера еще никогда не встречала людей с таким пронзительным взглядом. Глаза были такого нежного цвета, что ей захотелось нырнуть в них и там утонуть от неожиданно нахлынувшего счастья. — Я ничего плохого тебе, Вера, не сделаю.

— Откуда вы знаете, как меня зовут? — Вера смутилась, но никак не могла оторвать взгляд от этих глаз. — Кто вы?

— Я тот, кто так долго ждал и искал тебя, — мужчина встал и протянул руку. — Пойдем.

— Куда?

— Туда, где тебя ждут новые знания и новые возможности.

— А если я не хочу?

— А чего ты хочешь? — мужчина повернулся и внимательно на нее посмотрел. — Какие у тебя желания?

— Домой хочу, — Вера шмыгнула носом.

— И где твой дом?

— Не знаю, — слезы неожиданно затуманили взор. — Уже не знаю.

— Почему?

— Я не могу вспомнить.

— А если немного постараешься? — он взял ее за подбородок и пристально посмотрел в глаза.

— Огонь.

— Что — огонь?

— Там больше нет дома. Там был огонь. Там были мама и папа. Там ничего не осталось. Пепел и запах гари.

— Почему ты пытаешься заплакать?

— Не знаю, но мне отчего-то становится грустно, когда я пытаюсь об этом вспомнить.

— Может тогда и не стоит вспоминать?

— Я тоже так думала, — Вера вытерла набежавшие слезы рукавом платья. — Но почему-то мне кажется, что это важно. Я не в праве об этом забывать. Но очень хочу. Можно?

— Тогда пойдем со мной, и мы вместе попробуем ответить на этот вопрос, — мужчина опять протянул руку. — Тебе нечего бояться. Я давно тебя здесь ждал.

— Меня? — Вера опять шмыгнула носом и подняла взгляд на мужчину. — А кто вы?

— Можешь звать меня — учитель. Этого вполне достаточно.

— А как вас зовут?

— Уже никто и не помнит.

— Хорошо — учитель.

Вера взяла мужчину за руку и, пытаясь не отставать, засеменила с ним рядом.

— А как долго нам идти? — Вера подняла взгляд и посмотрела на учителя. — Мы куда идем?

— Долго, — учитель смотрел вперед и не обращал на нее никакого внимания. — А вот куда — это более сложно.

— Почему? Ведь у путешествия всегда есть конечная цель.

— Ты умная девочка, — учитель не останавливался и не поворачивал голову в ее сторону. — Ты удивишься.

— Чему?

— А еще и любопытная.

— Учитель, но вы не ответили.

— Разве? — легкий сарказм промелькнул в голосе. — Мне показалось, что я ответил.

Вера пожала плечами и стала смотреть по сторонам.

Пейзаж не менялся. Все так же поле и трава, даже никаких деревьев.

— Учитель, а если стемнеет, то — где мы будем спать?

— Обязательно стемнеет.

— Так, где же мы будем спать?

— Когда стемнеет, тогда нам некогда будет спать.

— Но, — что-то резко кольнуло Веру в висок, и она открыла глаза.

Взгляд оставался мутным, однако она вдруг четко разглядела в одной из граней кристалла молодую девочку. Она ей искренне и по-доброму улыбалась.

Неужели она когда-то была такой молодой и жизнерадостной?

Что же случилось?

Когда она перестала радоваться даже незначительным приятным моментам?

Неужели в последнее время ничего хорошего не произошло?

Сергей.

Своенравный, своевольный.

Наивный.

Но почему же ей он так важен?

Это она отправила его на вечные скитания в петли сна. Это она настояла на том, чтобы впервые применить к нему такое наказание за нарушение правил.

Альтернатива была еще хуже.

Она не могла и не хотела его потерять.

Но кто бы мог подумать, что Сергей выберется из той ловушки, которую так хитроумно расставил его старый друг, оказавшийся тем самым поставщиком кошмаров? А ведь Максим действительно очень силен и лишний раз с ним сталкиваться совсем не входило в ее планы.

Наказали и разбежались.

Но кто бы мог представить, что все окажется не так просто?

Она была должна.

И она представляла.

Надеялась.

И Сергей справился.

Вера улыбнулась своему детскому отражению.

— Все еще впереди. Нам еще долго идти — учитель.

Голос молчал, но это не расстроило Веру.

Теперь стало понятно — чтобы справится с будущим, надо было вспомнить прошлое.

Вроде просто.

Легкий смешок послышался откуда-то из-за спины.

Никого.

Да и кто может быть здесь, кроме нее. Это только ее место. Только она здесь полноправная хозяйка.

— Конечно, — голосок был тонким и раскаленной иглой зашел в самые глубины ее мозга.

Поток воды вывел Веру из обморока.

Над ней склонилась Вероника. Ее глаза были полны ужаса и слез.

— Слава Богу, — Вероника села рядом и попыталась приподнять Вере голову. — Я полчаса звонила, а ты не открываешь. Я очень испугалась. Закрыла глаза и попыталась представить, как ты говорила, будто я сплю. Вдруг ты спишь. Но там ничего не было. Пустота. Я еще больше испугалась. Стучала в дверь. Она оказалась открытой. А потом оказалась рядом с тобою. Схватила стакан и выплеснула его тебе на лицо. Прости.

— Не за что извиняться, — Вера облокотилась на Веронику и присела, прижавшись с спиной к батарее. — Это мне надо тебя благодарить за спасение.

— В какой-то момент мне показалось, что тебя вообще нет. Нигде, — Вероника положила голову на плечо Веры. — Там было так одиноко. Темно. Страшно. И там не было тебя.

— Успокойся, — Вера погладила Веронику по волосам. — Все в порядке. Вот она я, просто упала в обморок. Последнее время столько всего навалилось, что я отключилась. Целое утро голова болит. Надо немного передохнуть, и все наладится.

— Давай я помогу тебе встать, — Вероника встала и попыталась поднять Веру под локоть.

— Погоди, погоди, — Вера оглядела свои ноги. — Я что-то ног не чувствую. Наверное отлежала. Давай немного подождем.

— Хорошо, — Вероника села рядом на стул. — Что случилось?

— Резко кольнуло в висок, и я отключилась, а потом ты плеснула мне в лицо водой, и я пришла в себя.

— Я не об этом, — Вероника насупила брови. — Я спрашиваю — почему я тебя нигде не видела?

— Я не знаю, — Вера пошевелила ногами. — Вроде все прошло. Поможешь мне встать?

— Помогу. Отправлю на кровать и принесу лекарство, — Вероника помогла Вере встать и подставила ей свое плечо. — Но ты так легко от меня не отвертишься.

— Не сомневаюсь, — Вера улыбнулась и вдруг неожиданно даже для себя, поцеловала Веронику в щеку. — Спасибо тебе огромное. Я так испугалась.

— Почему? — Вероника посмотрела на свою новую подругу и заметила страх в ее глазах.

— Я встретила своего учителя, и мы с ним долго говорили, — Вера позволила усадить себя на кровать и легла с тяжелым вздохом. — Он пытался мне что-то рассказать или показать, но я так до конца не поняла.

— Ты разберешься. Обязательно.

— Хотелось бы в это верить, — Вера опять глубоко вздохнула. — А потом кто-то пробрался в мой кристалл.

— Куда? — Вероника захлопала ресницами.

— В мой кристалл. У каждого из нас есть то место, где нам никто не может помешать или навредить. Для меня — это огромный кристалл с тысячей граней.

— А почему у меня нет ничего такого?

— Я не могу тебе точно сказать, но обычно, чтобы появилось такое место, нужно пережить что-то очень жуткое или встретить что-то ужасное.

— И как появился твой кристалл? — Вероника встала и поправила джинсы. — Только надела новые. Блин.

— Не переживай. Это всего лишь вода и зеленый чай. Быстро замой холодной водой и через час ничего не будет заметно.

— Да-да, — Вероника посмотрела внимательно на Веру. — Ты так и не ответила на мой вопрос.

— Если честно, то я и сама уже не помню, — Вера в очередной раз глубоко вздохнула. — Может именно это мой учитель и хотел? Сделаешь нам чаю?

— Хорошо.

Вероника вышла из спальни, и Вера посмотрела на себя в зеркала трюмо.

Два отражения смотрели на нее.

Оба были растеряны.

Правая зеркальная створка была пуста.

__________

Тяжелая капля дождя упала на затылок. Он поднял голову и заметил на небе большую черную тучу.

— Блин! Не очень удачно.

Вокруг него было множество деревьев, но все они были чахлые и спрятаться под ними не представлялось возможным. Целый сад поразила какая-то болезнь и ни одно дерево не выстояло. Они странными фигурами расположились аккуратными рядами, но больше никогда не плодоносили. Это было немного жутковато, и он поежился от внезапного холодка, который прошел по его спине.

— Никогда такого не было, и вот опять.

Он оглянулся назад.

Темнота.

Вроде не страшно, но как-то тоскливо и неприятно, будто что-то из прошлого пытается разглядеть его. Узнать, каким он стал.

Он тряхнул головой и медленно пошел по грязной тропинке вдоль корявых и черных стволов мертвых деревьев.

Что же делать?

Куда идти?

Назад точно не имеет никакого смысла. А впереди не было никакой цели.

Остаться на месте?

Можно.

Но внутри зрело чувство, что темнота не позволит ему просто стоять на месте.

Проглотит.

И не подавится.

Он не первый, кто попытался остановиться, а ОНА этого УЖАС как НЕ ЛЮБИТ.

Если ты перестал идти и искать то, что необходимо, то она сожрет тебя в одно мгновение. Не останутся после тебя ни воспоминания, ни образы — ничего.

Все о тебе забудут, или останешься в их памяти как нечто, что когда-то было, но помнится смутно, а может даже и не стоит вспоминать.

А может это просто отголоски сна?

Так и будет, если он останется на месте.

Дорога шла прямо. Кто-то в свое время старался и подметал ее, но теперь даже близко не было похоже, что кто-то ухаживает за этим странным садом.

Внезапно яркая молния осветила местность, и он резко обернулся.

Ничего.

Тогда почему возникло ощущение, что кто-то смотрит в затылок?

Он посмотрел вперед.

Темный силуэт высокого человека преграждал ему путь.

Ветер резко усилился и тяжелые капли дождя холодом ударили в лицо.

— Кто ты? — он «козырьком» прикрыл лицо рукой от дождя. — Чего тебе надо?

Человек молчал.

Сквозь сильный дождь он пошел к нему навстречу. Ветер продолжал пригоршнями кидать холодную воду в лицо, но это не мешало, а скорее придавало некий азарт. Он уже не мог, да и не хотел останавливаться.

Да и почему?

Что такого страшного и странного в том, кто стоит у него на пути?

Он поднял взгляд.

Ничего и никого.

Ну, раз этот темный человек исчез, то и беспокоится о нем не имело больше никакого смысла.

А может это просто его бурное воображение?

В детстве с ним такое часто случалось. Родители иногда поражались от того, что он им рассказывал после сна. Они даже записали его к какому-то врачу, но он посмотрел на мальчика, покивал седой головой и сказал родителям, что у их ребенка просто бурная фантазия и неплохо было бы отдать его в какую-нибудь спортивную секцию, чтобы его энергия нашла выход.

Два года он ходил на карате.

Два года он делал то, что хотели от него родители.

А потом перестал.

В школе подрался с одним парнем, они разбили друг другу носы и оба сбили кулаки в кровь, но так и не смогли выяснить — кто прав.

Однако они смогли подружиться.

Они были «не разлей вода».

А занятие спортом было благополучно заброшено. Зато исследование ближайших дворов, свалок, строек стало для него настоящим открытием. Теперь они лазали там, куда бы он ни за что бы не полез в прошлой жизни, а уж что они там находили — настоящие мальчишеские «сокровища». Все это добро он прятал под кроватью.

Пока мама не решилась сделать в его комнате уборку.

Отец устроил ему приличную выволочку. Нет, конечно, он и пальцем его не тронул, но такой долгой и муторной нотации от своего отца ему больше никогда слушать не приходилось. Мама просто сидела в стороне и периодически подбадривала его взглядом.

Он стоял, опустив голову и молча слушал все то, что на него «вывалилось». Спорить не имело смысла, в чем-то родители действительно были правы, и он мог их предупредить о том, что бросил занятия, но почему-то этого не сделал.

Перышком, «сломавшим» его мир стало то, что родители выбросили все, что лежало в его тайном месте. Он пришел из школы домой и обнаружил, что под кроватью пусто. Это было ударом. Ему стало так плохо, что он два дня провалялся с высокой температурой и не произнес ни слова. Родители бегали, суетились, но так и не смогли добиться от него ни единого звука, а он лежал и смотрел на свой ковер, на котором на переднем плане стояли два оленя, а в кустах проглядывалась морда тигра. Он так себе и представлял, что этот тигр обязательно набросится на этих красивых и мощных оленей, но пока они находились в безопасности.

Он должен их спасти.

Он что-то должен непременно сделать.

Он стоял на поляне полной красивых и ярких цветов. Невдалеке был лес с небольшим подлеском, а позади текла широкая и чистая река. Все вокруг казалось знакомым и каким-то родным, будто здесь он провел так много времени, что это место навсегда стало ЕГО.

Только ЕГО.

На небе появились небольшие белые облака. Они выстроились ровными рядами и неторопливо ползли со стороны леса в его сторону.

Первые капли дождя упали на лицо.

— Опять? — он смахнул каплю резким движением руки. — Не здесь.

Небо осветилось яркими солнечными лучами.

— Так-то.

Теперь можно и отдохнуть.

— Нет, — голос звучал со всех сторон.

— Что? — он огляделся по сторонам. — Кто здесь?

Ничего.

Наверное показалось.

Он сел на траву на берегу реки и уставился на воду. Это было что-то невообразимое, как ему показалось в этот момент. Река несла свои воды уже столько времени, что все те, кто родился до него, уже давно превратились в серый ил на ее дне.

Она была величественна и прекрасна.

Она ни откуда не начиналась и никуда не впадала.

Она просто — БЫЛА.

Никогда и всегда.

Вчера, сегодня, завтра.

Она будет здесь бесконечное количество времени, пока само пространство не прекратит свое ничтожное существование и все отправится туда, откуда появилось.

По велению Бога.

Или по велению самой природы, неспособной терпеть одиночество и хаос.

Конечно, ничего не пропадет.

Все проявится в чем-то другом. Возможно, на смену людей придут живые камни или разумные бактерии. Никто не может представить себе то, на что способна безграничная сила Вселенной, но можно быть уверенным, что она никогда и ни за что не потерпит пустоты.

Резкий всплеск оторвал его от этих мыслей. На берег вышла красивая девушка в красном купальнике. Она медленно шла в его сторону, обтираясь полотенцем и с игривой улыбкой на белом лице, смотрела ему в глаза.

— Откуда ты? — он посмотрел на другой берег и заметил легкий дымок от небольшого костра. — Однако.

Расстояние между берегами было приличное, но было заметно, что девушка даже не запыхалась.

— Я присяду рядом? — ее голос был настолько мелодичным, что ему почудился плеск воды и, одновременно, рев водопада. — Могу я составить вам компанию?

— Почему бы и нет, — он указал место рядом с собой. — А как вам удалось переплыть на этот берег?

— Это не сложно, — девушка разложила полотенце и села рядом с ним. — По крайней мере для меня.

— Вы спортсменка?

— Можно и так сказать.

— Но вы не похожи на тех, кто бесконечно занимается плаванием.

— Это так заметно? — она передернула плечами. — Жаль. Мой недочет.

— Неужели?

— Конечно, — она покрылась рябью и как бы «поплыла» в воздухе. — Надо было учесть, что ты не простой посетитель.

— Прекрати, — он смотрел на нее, не отводя взгляда. — Какой пришла, такой и оставайся.

Девушка ухмыльнулась и подвинулась ближе, поджав под себя ноги.

— Не советую, — он продолжал смотреть на нее. Превращения прекратились, но глаза отказывались меняться. Они были белыми, как молоко и пустыми, как… Он не смог подобрать нужный эпитет. — Мерзко. Могла бы и вернуть.

— А смысл? Они то зеленые, то синие, то… Да любого цвета, который пожелает тот, кто придет в это место.

— На том берегу, — он встал и отряхнул брюки. — Здесь может быть только так, как я того пожелаю.

— Нет, — опять тот же голос, что и раньше, и снова он звучит отовсюду.

— Может проверим? — она подвинулась ближе, выставила руки вперед и присела на корточки.

— Не советую, — он смотрел в сторону леса и заметил движение в кустах. — И даже предупреждать не стану.

Яркая вспышка и тишина.

— Блин. А могли бы и просто поболтать.

Он стряхнул пепел с полотенца, свернул его в ком и швырнул в ту сторону, откуда явилось это бестолковое создание. Ну он же просил, предупреждал.

— Черт!

— Слушаю, — голос звучал немного насмешливо.

— Да кто здесь?

— Я.

— Кто ты?

— Я.

— Что за шутки, — он крутил головой и не видел никого вокруг. — Тебе бы стоило появиться.

— Не-а.

— Ну и хрен с тобою.

— Ну, не ругайся. Тебе это не идет.

— А разговаривать с Ничто — это, по-твоему, именно то, что мне нужно?

— Ну, если ты просишь, — нечто темное, сотканное из миллионов ниточек тьмы, возникло рядом с ним. — Так лучше?

— Не знаю, — он отстранился от странного собеседника. — Что тебе надо?

— Хороший вопрос, — на том месте, где должен был быть рот тьма немного заколыхалась. — Но я никогда на него не смогу ответить.

— Почему?

— Все просто — мне не надо ничего, но в это никто не верит.

— Сложно представить, что тебе ничего не нужно.

— Вот и я о том же. Все уверены, что мне что-то надо.

— Но?

— Но мне ничего не надо, — тьма продолжала колыхаться и вдруг превратилась в темного человека в черной шляпе. Лица видно не было, но он даже и не смотрел на него.

— Никто в это не верит и каждый пытается убедить меня в обратном, не подозревая, что тем самым выказывает только свои собственные желания.

— И почему ты здесь?

— А этот вопрос лучше задать тебе.

— И ты на него не ответишь?

— А мне это не надо.

— Выпендриваешься?

— Ни сколько.

— Пусть будет так. Допустим — я тебе верю. Но ведь ты с этого все равно что-то получаешь.

— Безусловно.

— Тогда ты противоречишь сам себе.

— Ни на йоту. Мне ничего не нужно, но ваши желания питают меня.

— Бред.

— Я тебе больше скажу, — он обвел пространство вокруг себя рукой. — Это все и есть бред.

— Да как ты смеешь!

— Вот только не надо на меня кричать, — голос был спокойным, но в нем чувствовалась угроза. — Это ни к чему хорошему не приведет.

— Да пошел ты!

— Не подскажешь адрес? — опять насмешка.

— Позер.

— Ну, есть немного. Без этого не могу.

— Что тебе от меня надо? — он устал и сел на землю. — Зачем ты здесь?

— Опять? Да не нужен ты мне.

— Ложь.

— Не совсем, — тьма сгустилась. — Мне нужно будет то, что ты будешь делать.

— Когда?

— Сейчас. Немедленно.

Резкая вспышка.

Он сидел в кресле напротив открытого настежь окна. Утреннее солнце пыталось пробиться сквозь черные тучи, нависшие над городом.

— Ну что же, пора.

__________

Сегодня они залезли в порт.

Это было ВЕЛИКОЛЕПНО!!!!

Решетка забора в одном месте немного отходила, и они пролезли в нее практически не поранившись. Пара царапин вообще не считается. Да и что такое пара царапин для молодого организма? Завтра о них уже никто и не вспомнит.

Первым делом они залезли на огромную гору щебня. Вид, представший перед их глазами, ни с чем сравнить было невозможно. Со всех сторон их окружали огромные кучи щебня и бревен, соленые горы и, конечно же, рабочая техника. Они спустились с этой кучи и, сверкая пятками, бросились наперегонки к погрузчику со странным ковшом. Он напоминал им пасть крокодила, но казался абсолютно не страшным.

Друг первым забрался в кабину и начал дергать за все рычаги, до которых мог дотянуться. Ничего не происходило и он от разочарования ударил по какому-то циферблату. Осколки впились ему между костяшками пальцев и кровь брызнула на остальные приборы.

Она подбежал к своему товарищу, быстро выдернула осколки и перемотала свежим носовым платком, который мама заставила взять. Кровь остановилась и они, посмотрев друг на друга, молча побрели домой.

— Вот это да, — она открыла глаза и села на кровати. Ноги до пола не доставали, но она особо не переживала. Ей всегда нравилось спать на высоких кроватях. Здесь она всегда чувствовала себя маленькой девочкой, которую надо холить и лелеять. — Пора просыпаться.

Еще никогда ей не снились такие странные сны. Обычно в них она всегда была главной. Героиней любого сюжета.

Это уже что-то новенькое.

Ну и ладно!

Она соскочила с кровати и легкой походкой направилась в ванную. Яркая лампа освещала все вокруг. Она не терпела полумрак. Ей всегда хотелось больше света. Жаль, что так может быть не всегда, но дома она может себе это позволить.

В зеркале отражалось молодое лицо с приятными и милыми чертами лица. Огромные, голубые глаза с восхищением и обожанием смотрели на нее. Конечно! Она же прекрасна! Она самая красивая. Самая-самая! И никак иначе!

Теплые струйки воды объяли ее молодое тело, и она зажмурилась от удовольствия. Какими бы не были родители, они смогли сотворить такое великолепие. Совершенство. Она всем телом чувствовала, как молодые, и не очень, люди смотрят ей вслед. Она каждой клеточкой ощущала их не всегда скромные взгляды. Она буквально «заряжалась» от их желания, вожделения, которое они никогда не смогут ощутить с ней.

Ей нужен тот, единственный. Она его ждет и обязательно дождется. Ведь он должен. Нет. Он просто обязан увидеть то, что скрыто от глаз всех, кто ее сейчас окружает. То, о чем нельзя рассказать.

Никому-никому.

На всем белом свете.

Ведь это можно разглядеть только в темноте.

А темнота не для нее.

Теплый халат обнял ее, и она босиком прошлепала на кухню. Есть особо не хотелось, так что она достала пару сырников, заварила зеленый чай и села на подоконник. С улицы ветер донес запах поздней осенью, и она поглубже зарылась в халат.

Горячий чай окончательно прогнал остатки странного сна. Теперь он был так далеко, что она никогда о нем и не вспомнит.

И хорошо.

Ничего странного не должно происходить. Все только так, как она того захочет и запланировала.

Легкой походкой она «пропархала» к гардеробу и зарылась в вещах. Сегодня она должна быть неотразима, впрочем, как и всегда, но сейчас ей казалось, что именно в этот день должно произойти что-то настолько важное, что она никак не может это пропустить. И, конечно же, она не может явиться на свидание со своей судьбой, одетой как первоклассница.

А может быть?

Озорной огонек мелькнул в ее глазах, и она протянула руку к темному кофру, который висел в глубине шкафа.

Черное платье, белый передник, два больших белых банта, белые колготки, белые хлопковые трусики, кружевной бюстгалтер, черный туфли на небольшом каблуке.

Внизу живота растеклось море наслаждения.

А что случится с тем, кто увидит ее в таком наряде?

— Ничего, — глубокий голос возник прямо в голове.

— Что? — она отступила на шаг и едва не споткнулась о вещи, которые выпали из шкафа, пока она доставала кофр. — Кто это?

— Никто, — в голосе звучала насмешка.

— Тогда почему я тебя слышу?

— Потому что хочешь.

— Хочу чего?

— Ты вроде не глупая, а задаешь такие тупые вопросы.

— Чего тебе надо? — она боязливо оглянулась, но в комнате все так же никого не было. — И где ты?

— Всем надо объяснять, — голос выдохнул и стал немного грустным. — И почему вы всегда это спрашиваете?

— Что?

— Ну, прекрати! — в голосе не было раздражения. Он просто был громким и, кажется, немного равнодушным. — Тебе все разжевывать надо?

— Мне просто немного страшно.

— А одеться как первоклассница и ходить в таком наряде на улице — не страшно? В твои-то годы?

— Какие годы? — она вышла на середину комнаты. — Мне всего двадцать пять.

— Ха, — в голосе прозвучали ироничные нотки. — Как же просто тебя поддеть.

— Хам.

— Не-а. Мне просто скучно.

— А мне страшно.

— Мне казалось, что это не про тебя. И чего же ты боишься?

— Одиночества.

— Так ты вроде не одна. Вокруг тебя всегда много людей.

— Они как манекены. В них нет души. Они все для меня на одно лицо. Мне нужен тот, кто заметит во мне то, что никто не видит.

— Я вижу.

— Тебя нет.

Вокруг начало что-то происходить. Тысячи и тысячи темных нитей плели силуэт черного человека в темной шляпе. Она рухнула на кровать и, быстро перебирая ногами, отползла к спинке, дрожа как от сильнейшего холода, прижалась к ней, притянув одеяло до подбородка.

— Ну, как-то так, — темный человек стоял перед ней во всем своем страшном великолепии. Она откинула одеяло и на четвереньках подползла к нему. — Так тебе лучше видно?

— Кто? — она не могла оторвать от его лица взгляда, хотя оно было полностью скрыто маской и шляпой. — Что ты такое?

— Почти правильный вопрос. Жаль, что никто на него не ответит, Лизонька.

Резкая вспышка и она подпрыгнула на кровати. Сон уже убегал вдаль, но то, что она увидела в конце никак не покидало ее.

Чистые, синие глаза.

Они были такие близкие и такие далекие.

А еще они прожигали ее насквозь. До глубины души. До того, что она прятала от всех все эти долгие годы.

— Мамочка.

__________

— Неужели тебе было не страшно? — Вероника огромными глазами смотрела на Веру. — Мужчина тебя куда-то ведет. Тебя. Малютку. Я бы точно описалась. Как минимум.

— В то время все было немного по-другому, — это было одно из первых их занятий, и Вера в первый раз рассказала Веронике о том, как встретила своего Учителя. — Тогда все было иначе. Никто и не обращал на нас внимания. Ну, идут папа с дочкой — скатертью дорога. Она вроде не босая, не голая, не голодная. Уже повезло. Мужчина тоже серьезный. Такой в обиду не даст. Взгляд у него только немного странный. Как посмотрит, так кажется, что насквозь видит. Ну, и Бог с ними. Лучше не лезть к таким.

— Но ты же любила его? — Вероника подперла рукой подбородок, заморгала и немного ехидно улыбнулась. — Ты сразу в него влюбилась, да?

— Конечно, нет, — Вера вздохнула. — Пока мы не пришли к нему домой, я даже не представляла, что меня ждет. Я думала, что меня продадут какому-нибудь богатею, который даст более-менее приемлемую цену.

— Охренеть.

— Прекрати так выражаться, — Вера пригрозила Веронике пальцем. — Я рада, что моя жизнь стала такой.

— Какой? — Вероника хитро прищурилась.

— Необычной, — Вера встала, чтобы взять чайник и долить им в чашки кипяток. — Все, что я знала, оказалось ничтожным. Первые дни я не могла спать. Я боялась, что уже никогда не проснусь. Что застряну навсегда в чьем-нибудь кошмаре и меня никто никогда не сможет вытащить. Но он умел найти нужные слова. Он всегда говорил так, что не поверить было совершенно, абсолютно невозможно. И как только я поверила — все стало просто и понятно. Я никогда его ни о чем не переспрашивала. Всегда старалась быть самой лучшей. Первой.

— И?

— И стала, — Вера вернула чайник на место, взяла свою чашку, немного подула на чай и сделала небольшой глоток. — Теперь, надеюсь, что ты сможешь сделать то же самое.

— Почему?

— Что — почему?

— Почему ты так уверена в том, что я смогу стать такой же? — Вероника села ровно, как прилежная девочка в первом классе, взяла свою чашку с кофе и, оттопырив мизинец сделала глоток. Глаза по-прежнему смеялись. — Я совсем не такая.

— А какая ты?

— Не знаю, — Вероника неожиданно опустила плечи и поставила чашку на блюдце. В глазах появился легкий туман, и она посмотрела на Веру с мольбой. — Мне страшно.

— Чего?

— Тогда. В первый раз. Когда я попала в сон к Сергею, — Вероника подняла глаза к потолку. — Я даже не поняла, что произошло. Ну, задремала на дежурстве. С кем не бывает? Но это было совсем не так, как всегда. Он стоял, весь в бинтах. Протягивал мне руки, а я точно знала, что он просит меня о помощи. Это было так необычно, что я никак не могла прийти в себя. Я и дома-то смотрела — нет ли кого за спиной.

— А потом?

— А потом пришла ты и все завертелось, — Вероника опять посмотрела на Веру. — Мы спасали Алену, а я не знала, что делать. Ты ругалась и пыталась вывести меня из ступора, а я, как дура, продолжала язвить.

— Ты тогда сильно перепугалась, но смогла сделать все правильно, — Вера улыбнулась, протянула руку и поправила Веронике прядь волос. — Прости, что пришлось тогда действовать так быстро.

— Да-да. Я все поняла, — Вероника посмотрела в чашку и подняла глаза на Веру. В них больше не было слез. — Если бы мы не успели вытащить Сергея, то все могло закончится очень плохо для всех.

— Для многих, — Вера смотрела на Веронику, не отрывая взгляда. — Он не всесилен.

— Но…

— Я много чего тогда наговорила и мне, признаться, немного стыдно.

— Немного?

— Совсем чуть-чуть.

— Но я, — Вероника попыталась вскочить, но Вера твердой рукой посадила ее обратно на табурет.

— Я не могла по-другому, — Вера, не отрываясь, смотрела в глаза Вероники. — Прости. Если можешь. Но я бы поступила также, если бы все повторилось.

— Ты могла бы пожертвовать мною? — Вероника вцепилась в край стола.

— Я не хотела этого, — Вера положила свои руки на руки Вероники. — Я делала все, что было необходимо в тот момент. И ты справилась.

— А если…

— Да нет никакого — если! — Вера резко оторвала руки Вероники от стола и взяла их в свои. — Ты справилась! Ты та, которая смогла вытащить из комы Сергея. Поверь мне — ты первая, кто смог.

— Но я…

— Ты такая, какая есть. Не хорошая и не плохая. Не добрая и не злая. Но очень умная и всегда хотела узнать как можно больше. Теперь узнаешь.

— Какая же ты все-таки…

— Да. А я такая, — Вера отпустила Веронику, взяла чашку и улыбнулась. — Нам предстоит через многое пройти, а тебе еще много чего надо узнать. Так что постарайся не отвлекаться.

— Ну тебя к черту, — Вероника махнула рукой, а затем скрестила их на груди и насупилась. — Неужели никак нельзя по-другому?

— Сейчас у нас будет немного времени, и я постараюсь рассказать тебе как можно больше.

— А потом? — Вероника посмотрела в глаза своего Учителя с мольбой.

— А потом не останется времени.

__________

— Не жизнь, а сущий ад, — он стоял над пропастью и смотрел на то, как морские волны бьются о скалу. — Хрен вам!

Он устал.

Ему хотелось покоя и большой чашки кофе. Крепкого и сладкого. Такого сладкого, что челюсть сводит.

Но не сегодня.

Сегодня тот день, когда его каким-то чудом занесло на этот утес, и теперь он смотрит на то, как волна за волной атакуют эту каменную твердь.

— Смотришь, как будто в первый раз, — голос был знаком. Он давно к нему привык.

— Ты хочешь сказать, что я уже тут бывал?

— Оглянись, неужели не узнаешь?

— Ничего не помню.

— Это ненадолго, — голос стал более покровительственным. — Тебе просто надо немного напрячься. Вспомнить.

— О! — он сел на край обрыва. — Точно. Ключевое слово моей жизни. Всей моей жизни.

— Не надо говорить так.

— Ну, хорошо. Давай подбирать более сложные эпитеты. Давай начнем с самого начала. С первых шагов. С первого вздоха.

— М-м-м-м, — что-то задумчивое промелькнула в нотках голоса. — Мне бы не хотелось, чтобы ты так далеко ушел. Оттуда можно и не вернуться.

— А что мне терять? — он посмотрел вниз. В этот момент море отступило и обнажило острые камни. — Один шаг и я останусь мокрым пятном. Да и то, через пару секунд волны заберут мои останки, и я закончу свое нелепое существование в желудке какой-нибудь морской твари.

— Не ожидал от тебя такого. Мне казалось, что это выход не для тебя.

— Конечно не для меня! Глупое ты создание!

— А вот ругаться не надо, — голос стал печальным. — Я никогда тебя не обзывал.

— А как ты можешь меня оскорбить? — он постучал костяшками пальцев по лбу. — Ты всего лишь то, что сидит в моей голове и больше ничего.

— Ну да, ну да, — в голосе внезапно прорезались веселые нотки. — Пошел я на фиг.

— Вот, — он встал и пошел по тропинке вниз. — Теперь ты меня понимаешь. Теперь ты такой же, как и я.

— Какой?

— Одинокий.

— Ха-ха-ха!! — голос смеялся от души. Искренне. Долго. Когда истерика закончилась, он выдохнул и продолжил уже спокойнее — Ты бы знал, что я недавно слышал.

— Я смотрю, у тебя сегодня хорошее настроение, — он внезапно остановился и посмотрел вокруг. Низкие чахлые деревца, пожухлая трава и камни. Огромное количество разных камней. — Здесь так тоскливо.

— Так измени.

— Не хочу, — он опять медленно пошел вниз. — Это не мое.

— Возможно — это может стать твоим.

— Не хочу.

— Никогда не думал, что скажу тебе такое, но ты — балбес.

— Не исключено.

— Да хватит заниматься самоедством, — голос стал немного громче. — Ты же не такой.

— А какой я?

— Ты меня начинаешь утомлять. Ты сам должен понять. Познать. Вспомнить.

— Зачем?

— Иначе все может закончится.

— И что?

— Да-а-а, а говорили, что не тупой, — голос вздохнул. — И все! Ничего больше не будет. Даже воспоминания не останутся. Был, а может не был. Жил, а может и не жил. Ноль. Ничто. Пустота.

— Может тогда я отдохну? — сильный порыв ветра ударил его по затылку. — Хорош!

— А что я? Я ничего. Погода тут такая.

— Ага. Нелетная.

— Ну сколько ты будешь есть себя поедом? — голос неожиданно возник прямо над ухом. От неожиданности он остановился и резко отмахнулся. — Не надо. Все равно ни во что не попадешь. Прекрати себя истязать. Ты не в чем не виноват.

— Откуда ты это знаешь?

— Не хочу быть невежливым, но ты глупеешь прямо на глазах.

— Все. Надоел, — он сел на большой круглый камень и посмотрел вдаль. Там что-то было. Что-то звало его. — Пропади.

Тишина навалилась неожиданно. Стало невыносимо тихо, будто кто-то выключил одним движением все звуки на планете.

— Доигрался.

Никто не ответил.

— Ну и черт с тобой.

Он встал, сделал два шага и понял, что идти в такой тишине не только неуютно, но и немного страшно.

Чья-то рука повернула ручку настройки и в мир вернулись звуки. Самым громким из них был стук его сердца. Оно стучало ровно в такт его шагов, и он неожиданно понял, что живой.

Эта мысль резанула мозг и застряла в нем, как острый гвоздь.

Живой.

Живой!

Мама погладила его по голове, поцеловала в лоб и пригладила непослушную прядь, которая все время пыталась упасть на глаза. Он смотрел на нее и никак не мог понять, почему она плачет? Он не совершил никакого проступка. Он даже из школы не принес ни одной двойки. Ну подрался и подрался. Он же мальчик. Это же нормально.

Почему же она плачет?

Он закрыл глаза и попытался вспомнить из-за чего возникла потасовка.

Ничего.

Поспорили, повздорили и подрались.

Бывает.

Кто прав, а кто виноват уже и не важно.

Стоя в туалете над раковиной и смывая кровь с лица и рук, он посмотрел на своего теперь уже товарища и улыбнулся. Улыбка получилась немного корявой, но у его соперника она получилась еще и смешной. Еще бы. Именно об его выбитый зуб он разбил себе кулак.

Они смеялись минут пять. Никто не мог остановиться пока в туалет не вошел учитель труда и не отправил их обоих к директору. Они сидели на скамейке, ожидая вызова, и оба смеялись в кулак. Все эти выговоры и наказания уже не имели никакого смысла. Они нашли друг друга.

Они нашли то, что многие ищут всю жизнь.

НАСТОЯЩУЮ ДРУЖБУ.

Но.

Как оказалось — ничто не вечно.

Их пути разошлись практически сразу после школы. Один был вынужден уехать, второй пошел на работу.

Он пошел на работу.

Выхода не было. Отец давно ушел из семьи, а мама зарабатывала не так уж и много. Вот тогда и завертела его жизнь.

Однажды он проснулся среди ночи в объятиях какой-то очередной девицы, отпихнул ее, натянул джинсы и вышел на балкон.

Утро только начиналось. Он стоял и смотрел на то, как начинает просыпаться город. Как на улицу выходят дворники, слегка поеживаясь от утреннего холодка.

Он стоял и смотрел, как пробуждается природа. Как с первыми лучами солнца начинают петь птицы, а из подвалов вылезают коты и нежатся под его лучами.

Ее нежные руки обняли его за плечи. Он решил их сначала сбросить, но передумал. Пусть еще побудет в заблуждении, что у них все еще получится.

Не получится.

Она оказалась очередной «пустышкой». Красивая обертка и больше ничего. Даже немного обидно. Он почему-то считал, что она именно та, которую он так долго искал. Оказывается — это всего лишь гормоны.

Жаль.

Только с возрастом он понял, что жалеть о чем-то глупо. Прошлого все равно никогда не вернуть, а жить им бесполезно. Можно тронуться умом, вспоминая как было и что можно было бы изменить.

История не знает сослагательного наклонения.

— Если бы да кабы…

Он очнулся от мыслей на пыльной дороге. Она огибала деревню, которая казалась почему-то знакомой.

Детство и юность.

Именно здесь он проводил лето. Здесь он первый раз влюбился. Она была на два, а может и на три года его младше. Кто сейчас вспомнит? Ему-то тогда было лет десять. Или одиннадцать? А она была такой забавной в своей короткой юбочке и белой футболке. Они, как обычно, сидели на лавочке и играли в карты, а она рассказывала и показывала, как научилась танцевать.

Наверное, все-таки, это была не любовь.

А что тогда?

Он стоял на пыльной тропинке и смотрел на покосившиеся дома. В одних его тепло встречали, в других он чувствовал себя неуютно. Странные эти взрослые. Почему они питали неприязнь к белобрысому и веселому парнишке? Никто никогда не ответит.

А ведь они чувствовали, что он не такой как все. Что-то уже тогда в нем было такое, от чего некоторые взрослые настороженно его принимали и искоса посматривали.

— Я этого ни у кого не просил!!!

Эхо унесло его возглас прочь.

Он вошел в деревню и медленно пошел по одной ее стороне. Когда-то река разделяла ее на две части, но она давно высохла и превратилась в три небольших пруда. Теперь там пели лягушки и плавали островки ряски. Когда-то каждый вечер он ходил набирать из них воду для полива огорода, который был на их небольшом участке. Мама каждый вечер поливала то, что посадила, а он по часу своего времени тратил на доставку воды.

Теперь он скучал по этому времени. По тому, как не понимая, обижался на маму, что она не отпускает его к друзьям и он вынужден делать то, что ему не нравится. Сейчас это казалось таким мелочным, а тогда…

— Не вернуть.

Он вгляделся в окна дома, в котором прошла часть его детства. Там молодая мама заботливо накрывает его одеялом, а он обижается, что пора спать. Ведь столько еще не сделано. Дня никак не хватает! Почему же она не понимает? Он засыпает и в своих снах путешествует по разным мирам.

Он попадал в невероятные приключения.

Он путешествовал в далекие страны.

Он летал на ракете в другие миры.

Он летал.

Он мог летать.

Как же это было просто.

Он встал, отряхнул пыль с колен.

— Прощай.

Через мгновение он был уже высоко. Ему не нужны были крылья, хотя он мог их себе представить. Ему нужно было только желание.

Там, вдалеке, маленькая деревенька как по мановению волшебной палочки схлопнулась в точку и пропала.

Больше не надо возвращаться к тому, чего не вернуть. Пусть это останется там, куда он не сможет дотянуться — в самом далеком уголке его памяти.

Не надо.

Вроде.

Он стоял в комнате и смотрел на то, как он стоит на балконе, а молодая красивая девушка обнимает его. Со стороны это выглядело как застывшая фотография, но он мог рассмотреть ее со всех сторон. Теперь он видел, что глаза девушки абсолютно пусты. На лице не отражалось ничего, оно застыло каменной маской. Вот что он тогда чувствовал. Не свои чувства. Он понял, что она просто кукла, которая без проблем окажется в другой постели, если ее поманят красивыми обещаниями и блестящими вещами.

— Жаль.

Комната сгорела за секунду.

К черту!

Надо найти то, что может вернуть.

Откуда?

Он никуда не пропадал.

Кажется.

— Вернулся? — голос был насмешливым. — Может все же стоит немного меня послушать?

— Опять ты, — он стоял на вершине утеса и смотрел как волны бьются о камни. — Что же меня так сюда тянет?

— По крайней мере, ты начал задавать правильные вопросы.

— Я стараюсь.

— Ага. Я заметил. Постарался убрать то, о чем не хочешь вспоминать.

— Не лезь мне в голову, — он сел на край утеса. — Пожалуйста.

— Да я и не собирался. Вот только зря ты это попытался сделать.

— Я сделал то, что посчитал нужным.

— Сомневаюсь. Да и ничего ты не сделал.

— Но…

— Ой, да я даже разрешения спрашивать не стану, — голос стал уставшим. — Мне не нравиться, когда ты начинаешь ядерную войну против самого себя.

— Но…

— Но. Но. Но. Нет! Ты тот, кто есть. Целиком. Со всеми мыслями, воспоминаниями, желаниями. Целый. Единый. Если ты разобьешь себя на куски, уничтожишь, сожжешь свое прошлое, то это уже больше не будешь ты. Останется лишь оболочка. Лишь малая часть того, что было когда-то тобою.

— И что?

– И ничего. Больше не будет ничего. Тебя не станет.

— Может именно этого я и хочу?

— Тогда ты не тот.

— Что это значит?

— Это значит, что ты не тот, кто нам нужен.

— Но почему я?

— Я не знаю ответ на этот вопрос. Я лишь знаю, что если не останется тебя, то все остальное будет уже никому не нужно.

— Опять загадки.

— Увы. По-другому никак. Если ты сам не сможешь с этим справиться — никто не сможет.

— Неужели мой Великий Куратор не справится?

— Она всего лишь человек. Сильный, упрямый, стойкий человек с большими возможностями. Она много видела, много страдала, много учила и многих научила. Она отличный инструмент.

— А я?

— А ты должен решить все сам. Если ты не примешь никакого решения, что же, так тому и быть. Я не в праве тебе перечить или мешать, но мне будет очень и очень жаль потраченного времени.

— Да кто же ты такой? — Сергей встал и отряхнул брюки. — Что тебе от меня надо?

— Я тот, кто никогда не оставит тебя, но и никогда не станет мешать.

Темные нити плели перед его взором свои странные узоры. Тьма превратилась в темный силуэт в темной шляпе.

— Опять ты? — Сергей вздохнул. — А я то…

— А ты присмотрись, — шляпа оказалась в руках, маска упала на землю.

— О как.

— Ну да, — блеснули синие глаза. — Именно так.

__________

Ночь манила своими необыкновенными ароматами. Темно было так, что ему казалось, будто эту черноту можно было резать ножом.

Смешно.

Фруктовые деревья стояли ровными рядами с обеих сторон широкой дороги, на которой, при желании или острой необходимости, могла развернуться пара тракторов, но сейчас кроме него на дороге ничего и никого не было.

Резкий яркий свет осветил дорогу впереди.

Он принялся быстрее крутить педали старенького велосипеда, стараясь выжать максимум скорости. И почему он еще ездит на этой развалюхе? Папа уже сто раз предлагал купить ему новый велосипед, но он постоянно отказывался. Почему? Наверное, он никак не мог поменять то, что так давно и сильно нравилось. Можно сказать, что он любил свой старенький велосипед? Можно. Как бы глупо это не звучало, как бы друзья не потешались над ним, он не мог себя изменить.

Свет вдруг погас и наступила полная темнота.

Где-то должен быть фонарик.

Он пошарил рукой и наткнулся на него. Фонарик как обычно был закреплен на руле.

И чего это он так всполошился?

Тяжелая капля пота прокатилась по переносице и звонко капнула на раму.

— Ничего себе.

Он не имел привычку разговаривать с самим собою, но тут ощутил какую-то необходимость выговориться.

— Что за чертовщина?

Темнота не желала отвечать.

— Здесь всегда было тепло и светло. Почему сегодня не так? Что изменилось?

Он резко нажал на тормоз и велосипед с легким скрежетом остановился. Фонарик начал моргать, готовый вот-вот потухнуть, но внезапно разгорелся ярким светом.

Деревья подступили ближе к дороге, да и сама дорога больше не казалась такой уж спокойной и безопасной. В неестественно ярком свете фонарика деревья напоминали странные скульптуры, будто мастер не отсекал все лишнее, а в припадке ярости крушил все направо и налево.

Сон превращался в абсурд.

Он так привык к тому, что в этом месте никогда и ничего не менялось.

— Хочу как было!

Бесполезно.

Кричать в темноту было глупо, но он никак не мог остановиться, а она молча взирала на его тщетные потуги и, казалось, ухмылялась.

— Стерва! Сука!

Яркий свет опять вспыхнул сзади и осветил тоненькую нескладную фигурку подростка в шортах, белой майке и нелепых сандалиях, забрызганных чем-то черным.

— Опять вымазался? — голос отца внезапно возник над ухом. — Сколько раз тебе повторяли, чтобы ты не лазал в новой одежде черте где?!

— Папочка, я случайно, — он потупил взор и посмотрел на свои ноги. Они были безупречно чистыми, а вот на сандалиях черная грязь лежала толстым слоем. — Я нигде не лазал. Я от речки сразу же домой поехал. Все ребята остались играть в футбол, а я уехал, как ты и просил.

— Что за чумазый ребенок, — голос стал тих, но интонация пробирала до костей. — Мать, поди, взгляни какого Чумазейкина мы с тобою вырастили!

— Папа! Не надо!

Если мама увидит его в таком виде он уже никогда не сможет себя простить.

— Почему ты так думаешь?

Темная фигура тихо вышла из-за ближайшего дерева.

Свет неожиданно переместился и теперь светил ему в лицо. Он поднял руку, пытаясь разглядеть своего собеседника, но кроме того, что темная фигура была в черном плаще ничего увидеть не получалось.

— Кто ты? — подросток продолжал жмуриться от яркого света.

— Разве тебя не учили, что со старшими надо говорить на вы? — силуэт переместился на противоположную сторону дороги так быстро, что мальчик резко дернулся. От обладателя тихого голоса это не скрылось, и он улыбнулся. — Надо быть повежливее. Тем более, если не знаешь — кто перед тобою.

— Мне все равно, — мальчик вытер нос рукой. — Мне срочно надо домой.

— И поэтому теперь ты можешь стать невежливым подростком? Или у тебя есть какие-то другие мысли?

— Простите, пожалуйста, — мальчик стал слегка дрожать, как будто температура резко упала. — Холодно что-то.

— А по мне так в самый раз, — темная фигура опять резко переместилась и возникла рядом с мальчиком. — Брось!

— Не надо! — мальчик поднял руки, пытаясь защититься от опасности и велосипед рухнул на гравий у дороги. Фонарик резко моргнул и окончательно потух. — Я буду вежливым!

Темнота ничего не ответила.

Он опять стоял один посреди дороги и щурился от яркого света.

— Где вы?!

Только тишина, чернота, странные деревья и больше ничего. Нет. Еще этот противный яркий белый свет, который неумолимо режет глаза.

— Что случилось, дорогой? — мамин голос возник за спиной и он резко обернулся. Мама стояла в лучах белого света, и ее кожа отливала мрамором. В одной руке у нее была глубокая тарелка, а в другой пятнистое полотенце, которым она протирала эту тарелку. — Ты почему так долго?

Вокруг все начало меняться.

Дорога покрылась тонким слоем льда и на обочинах появился иней. Задул холодный ветер и с неба начал сыпаться легкий снег.

А он так и стоял возле велосипеда в легкой одежде и смотрел на свои красные сандалии. Но почему красные? Они точно были коричневого цвета. Друзья все смеялись, что он наступил в коровью лепешку.

— Сволочи!

— Ну, разве можно так ругаться? Ты же вроде собирался стать пионером? Пионеры так не ругаются, — мама положила тарелку на дорогу, причем сделала это так, как будто делает это постоянно, вытерла руки о передник и уперла руки в бока. — Отец тебя в угол поставит.

— Мама, что у тебя с руками? — и как он вообще что-то видит против света? Мальчик уставился на лицо мамы. — Что с тобою?

— Все хорошо. Иди к мамочке, — женщина сделала шаг, другой и резко бросилась в сторону подростка. Она схватила мальчика за плечи и притянула к себе. — Тебе нечего бояться. Отца больше нет. Он ушел. Навсегда. Теперь остались только ты и я.

Руки крепко держали хрупкое тело. Мальчик попытался выбраться, но еще сильнее начал «тонуть» в неожиданно крупном теле своей мамы.

Что-то было неправильно.

Он постарался расслабиться и подумать.

Некогда!

Паника навалилась со всех сторон. Ему хотелось бежать как можно дальше от этого чертова места.

И от этого мерзкого затхлого запаха.

Он был везде.

Он лез под кожу и разливался по венам.

— Мама! Отпусти!

Никого не было.

Он резким движением рук попытался стряхнуть с себя ощущение той мерзости и того отвратительного запаха.

На снег упали темные капли, и подросток внимательно посмотрел на них.

— Нет, — он сделала шаг назад. Еще и еще. Споткнулся и упал в сугроб. — Нет. Нет. Нет! Н-е-е-е-е-е-ет! Нет! Нет! Нет! Нет! Нет!

Кровь залила то место, где он недавно стоял, а за ним тянулась кровавая дорожка, доходившая до его ног. Чистых ног и кроваво красных сандалией.

— Не может быть.

— Почему ты так думаешь? — темная фигура стояла рядом с пятном, и он чувствовал на себе изучающий взгляд.

— Мама давно умерла, — мальчик попытался встать, но ноги отказывались слушаться, и он сел обратно в сугроб. — Папа еще раньше. Такого не может быть.

— Где? — темный силуэт слегка покачнулся и стал приближаться. За спиной следов не было. — Где такого не может быть?

— Это все неправильно, — подросток схватился за лицо и по щекам полились слезы. — Так не бывает. Это все неправда.

— Это все, — темный человек склонился над худеньким тельцем в ожидании продолжения фразы. — Это?

— Это все сон! — мальчик убрал руки от лица. Кровавые слезы капали на снег, но он ничего не замечал. — Это ложь! Неправда!

— Конечно, — лицо темного человека остановилось напротив глаз мальчика. Взгляд холодных, голубых глаз прожег подростка насквозь, и он свернулся на снегу в позе эмбриона, скуля и размазывая кровавые слезы по лицу. — Это сон.

— Простите меня.

— А тебе не о чем просить прощения, малыш, — усмешка. Но голос пробирает до костей. Как холод. Как лед. — Ты ни в чем не виноват. Разве что. Твоя вина в том, что просто оказался не в том месте и не в то время.

— Я не хочу-у-у-у-у, — мальчик подрагивал и стоны становились все тише.

— Ну-у-у-у-у. Не стоит так переживать. Сегодня просто не твой день, — темный силуэт расправил руки и ветер усилился до урагана. — Прощай, дурачок.

Ветер поднял легкую фигурку вверх и с наслаждением швырнул обратно о землю. Раз. Другой. Третий.

Кровавое пятно стало еще шире.

— Максим! Ты что наделал?! — женщина внезапно возникла рядом с темным силуэтом. — Зачем?

— О! Вот и кавалерия, — тот, кого назвали Максимом, убрал руки в карманы и посмотрел на внезапную гостью. — Ну, прости. Не сдержался.

— Ты же…

— Я же. Я же, — Максим приподнял шляпу и на его бледном лице сверкнули голубые глаза. Голос стал тише, но по-прежнему пробирал до костей. Только женщина совсем не обратила внимания на все эти изменения и сделала шаг в его сторону. — Не стоит, Вера. Я бы не хотел ссориться из-за пустяка.

— Ты ничтожество, — Вера остановилась и бросила на собеседника полный ненависти взгляд. — Он ничего тебе не сделал.

— Я извинился, — Максим пожал плечами. — Ему просто не повезло.

— Но я…

— Ты не успела, — Максим повернулся к Вере. — Я, правда, надеялся, что ты пришлешь свою подопечную. И успеешь.

— Ни за что! — Вера резко «рубанула» рукой по воздуху. — Нет. Нет. И нет.

— Но может пора уже девочку отправлять «в поля»? А то с таким подходом она совсем в девках засидится.

— Я с тобою уже договаривалась, что больше такого не повториться, — Вера скрестила руки на груди. — Тебе мало. Лиза и Дмитрий, так, по-моему, их звали? Ты уже наказал одну.

— И не успел второго.

— Природа. Что тут скажешь. Возможно, ему повезло, что не ты с ним разобрался, а смерть. Иначе…

— Ладно-ладно. Хватит теребить прошлое. Лиза навсегда застряла в одном и том же сне, — Максим передернул плечами. — А вот Антоныч легко отделался. Но он всегда был везунчиком. До определенного времени.

— И в чем причина? — Вера села на возникший стул. — Почему?

— Сергей.

— Все не можешь успокоиться?

— Он, — внезапно Максим замялся. — Не хочу об этом.

— Но мы с тобою?

— Да. Все решили.

— Точно?

— Да-да, — Максим повернулся спиной. — Сейчас все пропадет. Я ухожу.

За спиной никого не оказалось. Пустой стул одиноко стоял на пушистом белом снегу, не оставляя следов.

— Э-э-эх, — Максим махнул плащом.

И опустилась Тьма.

Где-то в городе завыли сирены скорой помощи.

__________

День начался с того, что она опять чуть не опоздала на лекцию. Влетела в аудиторию, забралась на самый верх и, глубоко выдохнув, села на свое место.

— Все ближе к вылету, — голос звучал откуда-то из середины.

— Иди к черту, — она сказала это без злобы и абсолютно спокойно. Сил ругаться не было никаких.

— Доброе утро, коллеги, — еще не слишком старый профессор бодро зашел в аудиторию. — Вероника, боюсь вам меня будет плохо слышно. Может осчастливите меня своим присутствием на нижних рядах?

— Мне и здесь вас хорошо слышно, — она достала тетрадь и ручку. — Я готова.

— Ну что ж, — профессор поставил портфель на трибуну. — Мне все равно придется вам напомнить, что сессия не за горами, кстати — это всех касается. Будьте любезны, не забывайте об этом.

Студенты угрюмо вздохнули, и лекция началась.

Вероника первые минут двадцать пыталась честно слушать и даже чего-то записывать, но невыносимая усталость легла на плечи, и голова сама собою упала на услужливо подставленные руки.

Вокруг нее шумели волны. Она стояла в воде по щиколотку и вокруг ее ног суетились разноцветные рыбки. Они устроили небольшой хоровод. Это почему-то показалось ей забавным, и Вероника рассмеялась. Смех прозвучал фальшиво и с некоторым надрывом.

— Что такое? — она еще никогда не слышала от себя такой смех. — Устала.

Она медленно побрела в сторону берега, не обращая внимания на суету вокруг ее ног. Рыбки, казалось, пытались преградить ей путь, но она была так увлечена своими мыслями, что совсем перестала их замечать.

Что за странное место?

Она точно тут еще раньше не бывала. Желтый песок, голубое море, тишина и спокойствие.

Вроде.

Деревья, знакомые и какие-то причудливые. Всякие пальмы, бамбуки, осины, березы.

Стоп!

Откуда здесь могут быть осины и березы?

Она моргнула и ей на мгновение показалось, что лес, как в старом телевизоре, покрылся рябью, и от осин и берез не осталось и следа.

— Да. Вот так будет правильнее.

Но все равно было как-то некомфортно. Что-то было не так и Вероника не могла понять — что именно.

Не ее это место.

Не здесь.

Не сейчас.

Она села на песок и посмотрела вдаль. Там, на горизонте, она заметила какое-то движение. Это, неожиданно, вызвало в ней смешанные чувства. Любопытство просило задержаться и дождаться, а вот «под ложечкой» что-то просило, требовало от нее бежать немедленно и как можно дальше отсюда.

Конечно, победило любопытство.

На горизонте шел бой.

Крылатая тень бросалась на нечто светлое, что спокойно шло по воде, не обращая внимание на то, что пыталось чинить ей препятствия. Оно двигалось по волнам гордо и невозмутимо. Вероника уже начала различать, что это был довольно большой корабль с белыми парусами. На центральной матче реял светлый флаг с каким-то рисунком, но он был слишком далеко, так что она пока не могла разобрать, что именно на нем изображено. Корабль уверенно разрезал волны, а нечто темное никак не могло до него добраться. Оно все время натыкалось на какую-то невидимую преграду, отскакивало обратно, и с упорством, которому можно было бы позавидовать, бросалось на него снова и снова.

Безрезультатно.

Интересно, а те, кто на корабле, видят эту битву?

Вероника легла на спину и закинула руки за голову.

Небо было бесконечно голубым и чистым. Ни единого облачка. При этом солнце не обжигало, а, казалось, мягко обволакивало ее, стараясь успокоить. И Вероника с удовольствием упала в его нежные объятия.

Она парила над небольшим островом, который теперь казался еще меньше. И немного смешным. Ну разве не может вызвать улыбку то, что он был похож на слегка надкушенный пончик?

В желудке заурчало.

Конечно, как могло быть по-другому? Она сегодня толком и не успела позавтракать, а чай у Веры хоть и крепкий, но молодому организму требовалось нечто большее. Вероника провела рукой по облаку и на руке осталось что-то липкое.

Вата.

Сладкая вата.

Как давно она ее не ела. Последний раз, наверное, перед первым курсом университета. Она пошла гулять с мальчиком, который ей тогда очень нравился, в парк. Там была такая расписная тележка со всякими сладостями, а улыбающийся мужчина с фальшивыми большими усами делал розовую сахарную вату. Они тогда ели ее вместе, сидя на лавочке, и не замечали ничего вокруг и даже не сразу поняли, что в итоге встретились посредине и начали целоваться. На его и ее губах было так много сахара и так много не растраченных чувств, что они очнулись только от злого детского смеха. Мальчишка стоял напротив, показывал им «нос» и смеялся. Но смех пробирал до костей.

Они расстались как-то незаметно. Просто перестали видеться и общаться в какой-то момент. Вероника даже не смогла вспомнить его лицо.

Однако вкус сахарных губ забыть не могла очень долго.

И почему это сейчас вспомнилось?

Облако нежно опустило ее в центр острова.

Небольшое озеро, маленький мостик и уютный, на первый взгляд, домик. Из трубы домика шел белый дым. Он кольцами поднимался в небо и превращался в те облака, одно из которых и приземлило Веронику в это интересное место.

— Ну, раз приглашаете…

Вероника медленно пошла в сторону домика, ощущая легкое притяжение. Было в нем то, что она могла бы назвать своим. Это было такое сильное чувство, что Вероника побежала. Ноги подбрасывали песок, а она бежала изо всех сил.

Но домик не приближался.

— Что за чертовщина?!

— Заметила, да? — голос возник за спиной.

Вероника резко развернулась.

Так должно было случиться.

Однако, сон диктовал свои условия.

Она почувствовала под ногами скользкие бревна и, потеряв равновесие, шлепнулась на них.

Плот шел по широкой реке и на нем никого, кроме нее, не было.

Так казалось.

Нет, стояла палатка, на веревке сушились джинсы и пара футболок, но плот выглядел полностью безжизненным, будто уже много-много лет он одиноко плывет в ожидании тех, кто его бросил.

Его не бросили — это точно чувствовалось. Просто в один момент все, кто был на нем пропали, а он так и шел своим, только ему известным, путем.

— Ау-у-у!!

Вероника крикнула, но не ожидала, что кто-то ответит.

Сзади вспыхнул огонь. Костер горел аккуратно, не касаясь деревянных частей, но Вероника почувствовала жар, который шел от огня. Неожиданно над костром появился кипящий котелок. Пар из него кольцами поднимался ввысь.

— Как в домике…

Никто не ответил.

Ну, не может же быть такого, что вокруг никого нет!

— А-у-у-у-у-у!!! — она сложила ладоши «рупором» и постаралась крикнуть как можно громче. — Есть тут кто?!!!

— Нет. Нет тут никого.

— Господи! — Вероника от неожиданности передернула плечами.

— Ну-у-у-у-у-у. Не совсем так, — голос был спокойным. И насмешливым.

— Кто здесь?

— Да нет тут никого.

— Тогда с кем я разговариваю?

— Хороший вопрос.

— Покажись.

— А повежливее можно?

— Пожалуйста, покажись.

— Уже лучше, но — не хочу.

— Почему так невежливо?

— А вежливо было сюда плюхнуться? Я никого не звал. Мне тут и так хорошо.

— Здравствуйте незримый хозяин, — Вероника постаралась вложить в свои слова максимум сарказма. — Позволено ли будет мне здесь находится?

— Сколько сарказма, — насмешливо произнес голос. — Старалась? Впрочем, что это я спрашиваю. Видно же, что старалась. Но мне как-то все равно. А позволено тебе тут находится или нет — не мне решать.

— А зачем тогда весь этот цирк?

— Мне иногда бывает скучно. Каждый развлекается как может.

— Может все-таки явишь миру свое лицо?

— Какой высокопарный слог. Девочка, со мной не стоит разговаривать в таком тоне. Я не злобный демон и не добрый ангел. Прошу, раз уж ты здесь, и мы нашли общий язык — говори со мной просто. Пожалуйста.

— Очень тяжело общаться с тем, кого не видишь.

— Поверь, у меня тоже есть ощущение, что это неправильно, но — ничего не могу поделать.

— А если я очень-очень попрошу? — Вероника встала и огляделась.

— Это не поможет, — голос звучал отовсюду. — Пока я не захочу — ты меня не увидишь.

— А если я этого захочу?

— Все равно — нет.

— А если я этого сильно захочу?

Вокруг начало что-то происходить.

Пространство покрылось рябью, как тогда, на острове. Только теперь все исказилось. Вода в реке забурлила и вдалеке послышались звуки грома.

— Не делай этого! — голос был испуган. Он был в истерике. — НЕ НАДО!!

Пространство вокруг Вероники начало искрить. Она прикрыла глаза рукой и почувствовала, что стоит на траве.

Опять это озеро, лесок, мостик и домик.

Только теперь из трубы шел черный дым, а на горизонте возникла большая грозовая туча.

— Это все я натворила?

— Ты, а кто же еще.

Темный силуэт стоял за спиной. Когда она обернулась, он медленно плавал над землей. Не было видно ни лица, ни ног, ни рук. Только темный образ в черном рваном балахоне.

— Может спустишься? — Вероника указала на место рядом с собой. — Можем поговорить на равных.

— Нет.

— Боже, как мне все это надоело, — Вероника устало выдохнула и громко скомандовала. — Быстро спускайся!

Незримая рука швырнула темный силуэт, и он стал окончательно напоминать грязную тряпку.

— Больно.

— Я вежливо попросила. Сначала.

— Попросила-попросила. Я же не знал…

— Что девочка так может?

— Да.

— Неожиданно?

— Впервые, — силуэт потянулся вверх и приблизился к Веронике. — Что тебе от меня надо?

— А мне от тебя что-то нужно?

— Раз ты здесь — то наверняка. Немногие могут сюда попасть.

— А такие как я?

— Впервые.

— И как же нам быть? — Вероника пыталась посмотреть под капюшон. — Что же мне от тебя надо?

— Нет. Этого я точно не знаю. Раз уж ты здесь и видишь меня, то должна сама знать — зачем, — силуэт немного «поплыл». — И не пытайся там что-то увидеть.

— Хорошо, — Вероника перестала вглядываться. В конце концов с этим можно и повременить. — Но я и правда не знаю, как я здесь оказалась.

— Отлично. Мне что? Экскурсию тебе провести?

— Я была бы не против.

— Ну так вот — ты спишь.

— Спасибо. Это я и так знаю.

— И как?

— Что — как?

— Как ты в первый раз попала в сон?

— Ты имеешь ввиду — осознанно?

— Можно и так сказать.

— Я еще в детстве могла попадать в сны, но мне никто не верил, и я как-то забыла об этом. Забросила. Родители сильно волновались, когда я им рассказывала истории из своих снов, так что я перестала это делать.

— Что именно ты перестала?

— И рассказывать, а вслед за этим, и ходить по снам. Я как-то недавно опять это в себе обнаружила. У нас появился странный и, чего уж там скрывать, довольно симпатичный пациент. Правда, он был в коме, и мне приходилось за ним ухаживать, но он все равно казался таким странным. Не знаю почему мне так сразу показалось? А еще у него была девушка. Молодая и безумно в него влюбленная. Я как-то задремала на смене и встретилась с ним во сне. Сейчас мне кажется, что это именно он до меня достучался. Он был таким несчастным. Он вроде бы ничего не сказал, но я поняла, что ему просто необходима помощь. А дальше понеслось. Объявилась женщина, которая мне рассказала, что таких же как я немного. Что она пытается разглядеть таких «путешественников». Помочь. Научить пользоваться своими способностями.

— Вера, — голос силуэта был уставшим.

— Ну, да. Откуда ты узнал?

— Долгая история.

— Можешь расскажешь?

— Не сегодня.

— Почему?

— Потому что пора просыпаться, — голос профессора звучал прямо над ее ухом.

— Простите, — Вероника резко подскочила и заморгала глазами. — Я больше не буду.

— Простите, Вероника, не будете что? — профессор стоял за трибуной и с удивлением смотрел на нее.

— Сволочь, — сквозь зубы прошептала Вероника. — Я тебе этого не забуду.

Она бросила ручку и тетрадку в сумочку и, цокая каблуками, сбежала вниз.

— Простите, мне срочно надо уйти.

Последнее, что заметила Вероника — это удивление на благородном лице профессора и насмешливые взгляды однокурсников.

— Уроды.

Злобы не было.

Только усталость.

— Вера, ты мне срочно нужна.

__________

Всем надо верить.

Всем просто необходимо это прекрасное чувство.

Доверие.

Только вера и любовь могут спасти нас от того, что нам пришлось пережить. Сначала придется немного потерпеть. Может быть даже чуть-чуть пострадать. Слезы? Не так уж и плохо, если хорошенько подумать. Они помогут пережить самое страшное, что могло случиться между двумя людьми, а потом наступит то, что многие теперь называют модным словом — катарсис.

Она сидела на краю кровати и голыми ногами перебирала оставленную вчера на полу одежду.

Надо же было так напиться. Сколько раз она сама себе твердила, что нельзя пить до потери сознания, но… Опять она сорвалась. Это еще хорошо, что она проснулась в одиночестве, все же хватило ума не тащить к себе домой этого странного парня. Что он там ей наговорил? Вот бы еще вспомнить. Она махнула рукой и попыталась встать.

Спальня поплыла перед глазами.

— Не, не, не.

Она села обратно и внимательно взглянула на себя.

Молодое, крепкое тело, вроде ничего лишнего. Да, кое-где заметен небольшой жирок, но он скорее придает пикантность ее округлостям.

Что же голова так болит?

Она подняла взгляд к потолку.

Голова только этого и ждала.

Сознание благополучно отключилась и ее тело мягко упало на теплое одеяло.

Тут было темно и жарко.

Очень темно и очень жарко.

— Эй! Есть тут кто?!

Тишина. Даже эхо проигнорировало звук ее голоса.

— Эй! Ну хоть кто-нибудь!

Резкий луч света, выбившийся из-за внезапно открывшейся двери, резанул ей глаза как острая бритва. Боль была такая невыносимая, что она заскрипела зубами и попыталась прикрыть глаза, чтобы прекратить эти мучения.

— У-у-у-у-у-у-у…

Стон одновременно стал и плачем. Слезы брызнули из глаз, и она зарыдала. Что за причина? Почему она плачет? Что случилось?

Ее мозг и тело боролись с болью. Ее выворачивало наизнанку. В один момент ей показалось, что она видит собственное сердце, которое гоняло по венам и артериям ее кровь. Черную, как сама ночь, кровь.

— Нет! Не может такого быть!

Крик разрывал тишину, но никто не мог ей ответить. Она была тут одна-одинешенька.

Слезы брызнули с новой силой. Теперь это была душевная боль от вечного одиночества.

Как она могла потерять его.

ЕГО.

ОН БЫЛ ЕЕ ЕДИНСТВЕННЫМ. НЕПОВТОРИМЫМ.

Как она умудрилась потерять все в один миг!

Боль в голове вспыхнула с новой силой.

— Пожалуйста-а-а-а-а-а. Хва-а-а-а-а-а-ти-и-и-и-ит.

Конец ознакомительного фрагмента.