Игра на грани фола

Джули Дейс, 2022

Когда на плечи Виктории Ньюман ложится очередная миссия привлечь внимание капитана противоположной команды и вытянуть из него план игры, она ничуть не сомневается в достижении цели, ведь такая задача для неё уже не в новинку.Улыбнись.Подожди.Получи.Когда Коди Максвелл получает новую форму, номер и должность капитана, он намерен показать, чья команда способна блистать из года в год. На пути не существует преград, кроме тех, которые люди сами для себя создают. Всё просто.Изучи.Подготовься.Обыграй.Игра, под названием «любовь» – даёт старт. На пьедестал победителя выходит только один, и чаще всего это разбитое сердце.

Глава 9. Коди

— Ух ты, хорошенькая дочка тренера!

Виктория морщится и скрещивает руки, словно принимает оборонительную позицию. Я не думал, что нарвусь на неё, видя только в толпе. Точней, чувствуя её взгляд на себе.

— Фрэдриксон, не буду врать, эта не та встреча, о которой мечтаешь ночами, — говорит она.

— Виктория, ты милашка, только когда молчишь.

— Извини, не могу удержаться, эмоции так и прут, когда ты рядом.

Я поджимаю губы, пряча улыбку. Удивлён, что она может быть остра на язык в определённые ситуации. Но ещё сильнее меня беспокоит вопрос, откуда они знают друг друга ближе остальных. Чейз никогда не был капитаном, не её поля ягода. Зачем ей этот истукан?

Я получаю ответ незамедлительно:

— Знаешь, почему я не хотел переводиться? — усмехаясь, спрашивает он, обращаясь к девушке.

Виктория прижимает указательный палец к губам и задумывается, сканируя его взглядом. Замечаю, что она не задерживается на чём-то одном. Ей безразличен Чейз, это поймёт даже полный идиот.

— Потому что боялся ездить на метро без сопровождения взрослых? — она показывает колючки.

Я прикусываю губу сильнее, чтобы не рассмеяться и вмешиваюсь:

— Прекращайте уже, — делаю акцент на девушке, потому что Чейза не заткнуть даже если залить бетон в горло. Вся надежда на разумность Виктории.

— Она первая начала, — ябедничает парень и я бросаю на него выразительный взгляд.

— Серьёзно?

— Да, ты же слышал.

— Ты в своём уме? — я фыркаю. — Тебе пять лет?

Чейз играет бровями, смотря на Викторию, которая морщится в ответ, показывая весь спектр эмоций, испытывающий к нему.

— Увидимся, крошка Ви, — почти мурлычет он, после чего растворяется в толпе.

Мы остаёмся наедине.

Я прищуриваюсь и поднимаю уголок губ, склоняясь к её уху. Как же чертовски приятно она пахнет, поэтому задерживаюсь в таком положении.

— Потанцуем?

Виктория вздрагивает, покрываясь мурашками, но отрицательно крутит головой. Я всё ещё не пойму логику, которой она пользуется.

— Ну уж нет.

— Нет? — удивление сочится из моего голоса.

— Хочешь, чтобы после этого вечера меня обнаружили где-нибудь в ближайшем переулке без головы?

Я выпрямляюсь и смеюсь. У девушек слишком живая фантазия.

— Почему?

— Потому что мы всегда выходим в полуфинал или финал, а, следовательно, ненавидим друг друга, потому что кубок один.

— И ты тоже ненавидишь нас? Меня?

Она медленно отстраняется и наши взгляды встречаются в схватке. За что мы боремся, так и остаётся загадкой.

— Нет, — выдыхает она.

— Тогда вернёмся назад и я спрошу ещё раз: потанцуем?

— Нет, — отклоняет Виктория.

Мои брови взлетают к потолку. Я радуюсь, что выше её почти на голову, поэтому смотрю на девушку вниз. Она такая миниатюрная, что хочется сгрести и куда-нибудь запрятать ради её же безопасности. И это не единственная причина, из-за которой хочу подхватить и утащить куда-нибудь, где нас никто не найдёт. Я отдаю себе отчёт и понимаю, что она нравится больше положенного. Мне нравится две крайности в ней.

— Ладно, какая ещё может быть причина?

— Мне не нравится, как ты влияешь на меня. Это выпускной класс, зачем начинать, если через несколько месяцев мы будем страдать?

Я удивляюсь, но всё же улыбаюсь.

— А ты уже всё распланировала?

— Девушки, — пожав плечами, непринуждённо отвечает она.

— И сколько у нас детей в твоих фантазиях?

Виктория склоняет голову на бок, и улыбка придаёт её лицу толику хитрости. Она та ещё лиса. Следом она скрещивает руки под грудью.

Я указываю пальцем на язык её тела и спрашиваю:

— Обороняешься?

— Может быть. Ты должен дать мне свободу.

— А ты разве не свободна? Не помню, чтобы держал, а встречу тут не мог отменить. Странная традиция, кстати.

— Ты не даёшь мне проходу, Максвелл.

— Не припоминаю.

— Зачем ты это делаешь?

— Что? Я действительно не понимаю, о чём ты говоришь.

— Ты чего-то хочешь от меня.

— Ну, минуту назад я предложил потанцевать или есть что-то ещё, чего сам не знаю?

— Мы договорились сделать вид, что не знаем друг друга.

— Я не совсем согласился, а сейчас уже поздно.

— Чего ты хочешь?

— Потанцуем? — смеясь, снова предлагаю я. Наши диалоги как американские горки: минуту назад улыбались, а уже сейчас напряжение повисло в воздухе.

— А потом?

— А чего ты хочешь?

— Чтобы мы разошлись на мирной ноте.

— Вряд ли ты честна передо мной и собой.

— Иногда так проще. Никаких драм и сердечных ран.

— Ты забегаешь слишком далеко вперёд, — качаю головой и улыбаюсь. — Тебе не кажется?

— Вот это, — её указательный пальчик бегает от меня к ней и обратно. — Возникшее между нами вряд ли можно назвать дружеским. Я просто хочу остановить этот поезд на полном ходу, потому что всё вытекает не туда.

— И куда же вытекает?

— Ты поцеловал меня, сейчас приглашаешь на танец, всё это в совокупности обернётся катастрофой, когда нужно будет придумывать слова прощания.

— Но и ты не была равнодушной, — бросаю аргументы в ответ. — Ты ответила тогда, отвечаешь сегодня.

— Я не отвечаю сегодня.

— Тогда почему я ловил твой взгляд на себе как минимум пять раз? Кого ты искала?

— Я осматривалась, — её объяснения выглядят, как оправдания и только забавляют.

Я улыбаюсь.

— На мне?

Виктория поджимает губы. Ее дыхание становится учащенным, а от тела исходит сумасшедший жар. То ли она злится, то ли сгорает от желания согласиться.

— Потанцуй со мной.

— Только если после ты согласишься со мной.

— Нет.

Её глаза становятся на несколько размеров больше. Она удивлена.

— Нет?

— Да.

— Да?

— Я сказал нет. Я не хочу думать о том, что будет и чего не будет, тебе тоже советую.

Она берет паузу и размышляет над моими словами минуту.

Её лицо приобретает то хмурые, то смиренные эмоции, как будто Виктория в один момент отговаривает саму себя, а следом даёт фору и почти соглашается. Ответ можно ждать вечно, поэтому беру контроль в свои руки и кладу ладонь на поясницу девушки. Она вздрагивает, но послушно движется к месту, где уже покачивается несколько пар. Совместная песня группы Hollywood Undead & Imanbek с названием Runaway, идеально подходит, хотя моё приглашение не было рассчитано на медленный танец. Это ставит нас в неловкое положение. Обычно под подобную музыку танцпол заполняют влюблённые парочки. Не знаю, как со стороны выглядим мы.

Я забываю о нюансах, стоит только коснуться Виктории. Сразу ощущаю всем телом несколько тяжёлых взглядов. Меня не особо волнует мнение, что должен делать, особенно, если это касается личной жизни. Мы не на поле.

Она становится почти деревянной, когда скольжу по талии и притягиваю ближе.

— Такое чувство, что я танцую с Пиноккио, — поддразниваю её. — Ау, Вики, это всего лишь ни к чему не обязывающий танец.

Виктория неуверенно соглашается и кладёт ладони на мои плечи. Совершенно не удивительно, что приятно ощущать тепло её тела рядом со своим, касаться и вести в танце, как будто, так и должно быть. Её глаза застыли на одном: моей груди. Она не отводит взгляд, словно чего-то боится. Я не пугаюсь чужого мнения и обвожу взглядом толпу. Некоторые продолжают болтовню, но те люди, которые завернули головы в нашу сторону и следят, дают понять, что это было плохое решение. Моя команда следит за мной, незнакомые лица следят за Викторией, полагаю, команда её школы. Я останавливаюсь только на одном человеке.

Трэв едва заметно качает головой, говоря, насколько глупой была идея танцевать с девушкой из другой школы. Поздно отступать, да и в мои планы это не входило. Мы не совершаем что-то незаконное, кроме того, что раним тонкие чувства и рушим выстроенную непонятно на чём вражду.

— Расслабься, люди всегда будут трепать языком, — говорю у её уха.

Нахожу ладонь Виктории и, сжав её, поднимаю руку, закружив под созданным мостиком. На её губах наконец-то появляется намёк на улыбку. Она смягчается и делает несколько поворотов вокруг собственной оси под нашими руками, возвращаясь в прежнее положение. Даже после того, как наши переплетенные руки падают вдоль тел, она не отстраняется и не торопится разорвать контакт. Я обнимаю её талию, она кладёт ладонь на моё плечо и, кажется, в эту секунду мы становимся ещё ближе физически. Я ощущаю её грудь прижатую к своей. Её раскачивающиеся в танце локоны игриво щекочут тыльную сторону кисти. Сегодня она выше обычного, её лоб на уровне моих губ благодаря каблукам, но если вернуться назад и вспомнить, где её макушка упирается в мой подбородок, понимаю, что тот вариант симпатизирует больше. Мне нравится, что она ниже меня. Мне нравится, что она меньше меня в два или три раза. Мне нравится она, скрывать нечего. Я чувствую притяжение на физическом и моральном уровне. Это не только желание снять с неё платье, а снять для того, чтобы увидеть душу. Даже если это игра с её стороны, в чем всё меньше и меньше уверен, могу сказать, что она чувствует то же самое. Но если всё же ошибаюсь, и она ведёт двойную игру, это будет самое худшее принятое ею решение. Я сделаю так, чтобы в один момент она почувствовала всё, взлетев на небеса, а уже спустя мгновение потеряла, с громким свистом падая на землю.

Песня завершается, и Виктория тут же отступает, создавая дистанцию. Она дарит мне короткую улыбку.

— Спасибо, было мило, а теперь мы можем разойтись и сделать вид, что ничего не было?

Она даже не даёт мне возможность ответить, а тут же отклоняется в сторону и быстро уходит, оставляя меня на прежнем месте, смотреть ей в след с заставшим на лице ошеломлением.

У меня голова идёт кругом из-за этой девушки, и я уже не понимаю, из-за возникших чувств или на фоне её непостоянства. Хотя, вряд ли постоянную просьбу сделать вид, что мы не знакомы, — можно назвать непостоянством. Она вполне однообразна. Если таков её план, то он работает. Я тянусь к ней, пытаясь добиться своего.

— Что это было? — спрашивает Трэв, когда останавливаюсь рядом с несколькими членами команды.

— Сам не знаю.

— Она сбежала?

— Вот именно, черт возьми, она сбежала! — я поворачиваю голову и смотрю в его серые глаза. — Ты ошибся.

Трэв равнодушно жмёт плечами.

— Не думаю.

— Признай уже. Эта девушка шарахается от меня, как от открытого огня. Ей нужно только одно: чтобы мы сделали вид, будто не знаем друг друга. И это её просьба.

— Хорошая просьба, так никто ничего не узнает, а ты заведёшься из-за отказа.

— Я только что танцевал с ней, так что можно сказать, для окружающих мы уже официально знакомы.

— Это всего лишь танец. Я могу потанцевать с любой девчонкой.

— И тогда на нас ополчится ещё больше народу.

— Это весело, — улыбается он. — Игры будут те ещё. Ты не знал? Тут это вроде предательства.

— Кому какое дело, кто с кем общается и встречается?

— Всем до этого дело, когда девушка из одной школы, а парень — из другой. Особенно, если она черлидерша, а он капитан. Гремучая смесь.

— Переживут.

Трэв поднимает уголок губ в насмешливой ухмылке.

— Ты намерен и дальше ошиваться около неё?

— Мы на разных концах города и в школах, когда я, по-твоему, должен это делать?

— О, у тебя есть время, чтобы это делать. Тебе это надо?

— Надо, — мой голос звучит реже, чем хотелось бы.