Библиотека в Париже

Джанет Скеслин Чарльз, 2020

Париж, 1939 год. Одиль Суше, казалось, достигла предела своих мечтаний: у нее есть любимый человек, верная подруга, обожаемый брат и замечательная работа в Американской библиотеке. Но оккупация Парижа нарушает обычный уклад жизни, и девушка теряет почти все, что ей дорого. Вместе со своими коллегами-библиотекарями она участвует в Сопротивлении, используя лучшее оружие, которое у них имеется: книги. Но впереди ее ждет яд предательства и горечь утраты. Монтана, 1983 год. Одиль ведет замкнутую жизнь в маленьком городке. Тринадцатилетнюю Лили ужасно интересует одинокая пожилая соседка. Когда они становятся друзьями, Одиль видит себя в Лили: та же самая любовь к языку, те же самые желания, та же самая смертельная ревность… Впервые на русском языке!

Глава 8. Одиль

Упали сумерки — волшебное время между днем и ночью. Читатели расписались за книги и ушли до следующего дня, и тишина сплела свою паутину над столами и стульями. Я любила библиотеку вот такой, когда вся ее безмятежность, казалось, принадлежала только мне одной.

Я помогла Борису занести в толстую канцелярскую книгу в кожаном переплете количество сегодняшних посетителей — 287, и сколько выдано книг — 936, и подробности библиотечной жизни: еще одна беременная упала в обморок, она как раз читала сорок третью страницу «Будущей матери».

— Поздно уже, — сказал Борис. — Вы не обязаны задерживаться.

— Мне хочется.

Борис элегантно махнул рукой, прикрытой манжетой, в сторону пустого читального зала:

— Настоящий рай, не так ли?

И так начался наш вечерний балет, хореография которого усовершенствовалась за последние месяцы. Борис убедился, что окна заперты и закрыты шторами, я приглушила свет, предупреждая упорных ученых в справочном отделе, что библиотека вскоре закроется. Мы оба молчали, выравнивая стулья. Имелось много вопросов, которые следовало обсудить, и заданий, но все это могло подождать до завтра. После того как мы целый день отвечали на вопросы, эта тишина становилась нашей наградой. Я гадала, права ли мадам Симон, был ли Борис настоящим аристократом. И думала, станет ли он когда-нибудь доверять мне настолько, чтобы рассказать что-нибудь о своей жизни.

Была моя очередь прогонять читателей, так что я начала обход. Проходя между полками с документальной литературой, я обычно видела названия, которых не замечала в течение дня. Этим вечером я обнаружила книгу «Как вскипятить воду в бумажном пакете». В справочном зале я, заглянув между стеллажами, совершила наилучшее открытие — Поля. Он внимательно читал учебник английского языка.

Когда он расцеловал меня в обе щеки, я постаралась вдохнуть его запах. От его кожи пахло табаком, и это походило на запах моего любимого сорта чая «Лапсанг сушонг». Наверное, мне следовало отступить назад, но книги были снисходительными дуэньями.

— Что, уже закрываетесь? — спросил Поль. — Извините, что задерживаю вас.

— Все в порядке.

Задержи меня. Задержи меня для себя.

— Я уже несколько раз сюда приходил.

— Вот как?

— Да, но вы были заняты с другими читателями.

Мы стояли в нескольких сантиметрах друг от друга, и все равно казалось, что слишком далеко. Я позволила своим пальцам коснуться его щеки. Вчера, если бы кто-нибудь сказал мне, что мы начнем целоваться среди книжных полок, я бы обвинила такого человека в том, что он надышался каннабисом. И тем не менее это нежное столкновение казалось прекрасным и безусловно правильным.

Мне приходилось читать о страсти — Анна и Вронский, Джейн и мистер Рочестер, — и меня при этом охватывала дрожь волнения, или мне так казалось. Но никакие напечатанные на бумаге эпизоды не могли сравниться с удовольствием от этого поцелуя.

Услышав цоканье высоких каблуков по паркету, мы с Полем разом сделали шаг назад. Хотя мы едва прикоснулись друг к другу, каждая частица моего тела — кожа, кровь, кости — чувствовала Поля.

— А-а, вот вы где. — Мисс Ридер перевела взгляд с меня на Поля.

— Спасибо, э-э… мадемуазель Суше, — пробормотал он. — Теперь я знаю, где найти нужную справку о… о причастии прошедшего времени.

Он отдал мне учебник и быстро ушел.

Губы директрисы весело изогнулись.

— Вас ждет мисс Уэдд.

— Мисс Уэдд?

— Сегодня день жалованья.

Ну конечно! Сегодня выдают жалованье. Как я могла забыть?

— И что вы сделаете со своими первыми деньгами?

— Сделаю?..

В моем уме все перепуталось.

— Конечно, вы захотите сберечь бо́льшую их часть. Всегда важно иметь какой-то запас, но точно так же важно и отметить это событие, возможно, сделать какой-то подарок тем, кто направил вас на этот путь.

— О, это весьма разумно… — Мне бы хотелось самостоятельно набрести на эту мысль. — А вы кого поблагодарили?

— Мою матушку и лучшую подругу. Я побаловала их книгами. А теперь, пожалуйста, не заставляйте мисс Уэдд ждать.

Я поспешила к жизнерадостной бухгалтерше. Этим вечером из узла на ее голове торчали всего два карандаша.

— Вы были правы насчет того греческого философа, Гераклита. Мне очень понравилось, что он говорил: «Нельзя дважды войти в одну и ту же реку».

— Да, единственное, с чем мы можем считаться, — это перемены, — согласилась мисс Уэдд.

Она отсчитала мое жалованье. Каждый франк представлял собой победу, когда я отвечала на какой-то вопрос; смущение — если путалась, и целые дни разговоров на чужом языке, и ночи чтения, чтобы знать, как и кому можно рекомендовать какую-то книгу… Я знала, что полюблю свою работу, но была удивлена тем, сколько в ней оказалось разного рода трудностей.

Я спрятала деньги в карман. Вот это и было настоящей причиной того, почему я хотела найти работу: деньги означали уверенность. Я не желала закончить свою жизнь в нищете и одиночестве, как тетя Каролина.

На другой день я отправилась в банк и положила свои деньги на счет, оставив лишь несколько франков на расходы. Потом я пошла на вокзал, чтобы купить два билета до Фонтенбло, — это в знак благодарности Реми за его постоянную поддержку. Больше музыки и книг он любил бродить по лесу. Я хотела преподнести ему подарок за ужином, но он лишь слегка перекусил и сбежал в свою комнату.

— Он вообще уже ничего не ест, — заворчала маман. — Ему не нравится, как я готовлю?

Папа́ сжал ее пухлую руку:

— Все очень вкусно!

— Но в последнее время ты предпочитаешь ужинать вне дома, — резко откликнулась она.

— Ну что ты, Гортензия! — льстиво пробормотал отец.

— Почему бы тебе не пойти проверить, как там Реми? — обратилась маман ко мне.

Брат сидел за своим письменным столом, перед ним лежали газеты. Я вручила ему билеты, думая, что он захочет, чтобы мы поехали сразу. Но он лишь рассеянно чмокнул меня в щеку. Он все больше и больше отдалялся. Даже когда он был с нами, его не было. Я скучала по нему. Он и сейчас ничего не сказал, хотя и не вернулся к своим заметкам.

— Ты сегодня был на занятиях?

— Какой смысл изучать законы, если их никто не уважает? Германия захватывает Австрию… Японские солдаты мародерствуют в Китае… Мир сошел с ума, и никому нет до этого дела!

В каком-то смысле он был прав. Хотя мне перепалки между нашими читателями казались куда более реальными, чем далекие конфликты. Припоминая последний спор, я схватила со стола обрывок бумаги и приложила к своему горлу:

— Это мистер Прайс-Джонс в шотландском галстуке-бабочке. — Я перенесла бумажку ко рту. — А это мистер де Нерсиа с моржовыми усами.

Галстук-бабочка: «Необходимо перевооружение! Мы должны быть готовы к войне!»

Усы: «Нам нужен мир, а не лишнее оружие».

Галстук-бабочка: «Страус! Хватит прятать голову в песок!»

Усы: «Лучше быть страусом, чем ослом! Во время Великой войны…»

Галстук-бабочка: «Не понимаю, почему вы тянете одну и ту же песню о той войне! Единственное, что после нее осталось прежним, — это ваша ужасная стрижка!»

Реми засмеялся.

— Если тебе это кажется забавным, то нам с тобой следует устроить представление у нас в библиотеке.

— Послушай, у меня жесткие сроки сдачи статьи…

— Приходи к нам, — умоляюще произнесла я. — Тебе нужно отвлечься.

По четвергам в нашей библиотеке происходил Час чтения, мое любимое событие за всю неделю. Мне нравилось наблюдать, как малыши погружались в разные истории, точно так же как я сама когда-то с тетей Каро. По пути туда я заглянула в справочный зал, надеясь увидеть Поля. Но его там не было. «Смерть сердца», Элизабет Боуэн, 823. Я сказала себе, что он просто не может посещать библиотеку каждый день. Вспоминая наш поцелуй, я коснулась пальцем своих губ. Но, может быть, он заглянет в ближайшие дни?..

В детском зале я подошла к камину, у которого уже собралось несколько мамочек. Большинство разговаривали между собой, но одна стояла в сторонке.

— Привет, — сказала она, перебирая в пальцах жемчужные бусы. — Рада видеть вас снова.

Это была та самая милая англичанка. Марго? Нет, Маргарет.

— «Приорат» оказался прекрасен, — продолжила она. — Мне он так понравился, что я нашла еще три книги миссис Уиппл. Я раньше не слишком много читала, но теперь решила, что моя дочь и я должны читать вместе каждый день.

— Которая здесь ваша? — спросила я.

Маргарет показала на светловолосую девочку, сидевшую рядом с малышкой Бориса Элен. Девочки оживленно болтали, ожидая, когда Битси начнет читать, что уже должно было случиться с минуты на минуту. Я посмотрела на часы над дверью — и с удивлением увидела, что в зал входит Реми. Он обошел детишек, направляясь ко мне.

— Рада, что ты пришел, — сказала я брату.

— Как я мог устоять после того, как ты устроила театр одной актрисы? Мне захотелось провести немного времени с тобой, в твоем любимом месте. Мы оба были уж слишком заняты…

— Но сейчас ты здесь, и только это имеет значение.

Усевшись на табурет, Битси перелистала страницы книги. Она откашлялась, и комната затихла. Двадцать малышей придвинулись ближе к ней. Битси начала читать «Мисс Мэйси», и ее голос звучал все более выразительно, взгляд завораживал слушателей. Какой-то мальчик зачарованно потрогал ее юбку, спускавшуюся до ее балетных туфель.

Поглядывая на Реми, я обнаружила, что у Битси появился еще один поклонник — взгляд брата не отрывался от ее лица. Когда она закончила читать, он зааплодировал, и остальные присоединились к нему.

— Так это и есть твоя родня по книгам? — спросил брат. — Она и в самом деле так же начитана, как и ты?

— Пожалуй, даже больше.

— Она талантлива, — заметил брат.

— Да, она заставляет героев книг оживать.

— Нет, она сама становится этими героями. — И Реми подошел к Битси.

Я пошла за ним.

— Vous êtes magnifique^[5], — сказал Реми.

— Merci, — прошептала она, уставившись в пол.

Желая познакомить брата с мистером Прайс-Джонсом и де Нерсиа, я дернула его за рукав, но Реми этого не заметил.

— У вас, наверное, в горле пересохло, — продолжил он, обращаясь к Битси. — Не хотите ли пойти выпить citron pressé?^[6]

Я впервые увидела, чтобы он уделял такое внимание женщине. По меньшей мере шесть моих соучениц старались подружиться со мной, чтобы познакомиться с Реми. Но когда я знакомила его с кем-нибудь из девушек, брат держался вежливо, слушал, но сам разговор не начинал.

Я понадеялась, что Битси примет его приглашение. Ничего ведь не случится страшного, если она уйдет с работы пораньше, всего один раз.

Битси положила руку на его локоть. Он прикрыл глаза на долю секунды дольше, чем если бы просто моргнул, — это была молчаливая благодарность — и увел Битси. Чувствуя себя забытой, я постаралась объяснить себе, что это вполне естественно, просто Реми был увлечен девушкой. Они совсем не нарочно оставили меня здесь.

Борис легонько похлопал меня по спине.

— Есть хорошая новость, — сказал он. — Мы жертвуем книги.

— А есть и плохая?

— Их больше трехсот, и вам придется их рассортировать.

Он протянул мне список, и я, читая названия, вернулась из страны жалости к самой себе. Ладно, визит Реми закончился не так, как я ожидала. Ничего, все в свое время.

— Когда я узнала, что библиотека отправила сотни книг в университеты, то сочла это замечательным. Конечно, это было до того, как мне пришлось их упаковывать! — пошутила я.

— Уж лучше вы, чем я! — засмеялся Борис.

В задней комнате громоздились пустые ящики и стопки книг.

— Счастливого пути, — говорила я переплетам, укладывая в ящики книги для Американского колледжа в Тегеране.

Другие отправлялись в Морской институт в Италии, третьи, четвертые и пятые должны были вместе уехать в Турцию. Мне казалось, что прошли уже часы, а на самом деле — всего десять минут. Мне предстоял бесконечный одинокий день.

В дверь постучали.

— Я спросила человека у стойки, куда вы исчезли, и он отправил меня сюда, — сказала Маргарет, входя в комнату.

— Буду рада компании. Вы не против немного помочь? — спросила я, но тут заметила, что на ней розовое шелковое платье.

Если бы она осталась здесь, платье насквозь пропылилось бы, да и в любом случае женщины в платьях от кутюрье не работают.

— Почему бы и нет? Мне все равно нечем заняться.

Я предложила привести ее дочку, но Маргарет сказала, что Кристина, похоже, рада остаться в компании с Элен и ее отцом. Я показала Маргарет, как находить на каждом томике пункт назначения. Она грациозно двигалась между ящиками, аккуратно укладывая книги.

— Bon voyage^[7], — шептала она каждой из них.

Я уставилась на нее.

— Вам, наверное, кажется, что я сумасшедшая, если разговариваю с книгами, — сказала она.

— Ничуть.

— Bon voyage — это все, что я помню из школьного французского. Моя мать была права: мне следовало учиться старательнее.

— И сейчас еще не поздно! Я вас научу нескольким фразам. Bon vent значит «попутного ветра». Мы так говорим, когда желаем кому-то успеха или удачи. А bon courage говорим, когда желаем быть храбрыми.

— Bon courage! — пожелала Маргарет справочнику по химии.

— Bon vent! — сказала я учебнику математики.

Мы хихикали, желая книгам всего наилучшего.

— Что привело вас в Париж?

— Мой муж — атташе в Британском посольстве.

— О, прекрасное общество!

— Скорее, злобный круг, — поморщилась она. — Ох, только никому не говорите, что я так сказала! Вы можете понять, почему я не дипломат.

Неожиданно смутившись, Маргарет снова принялась сортировать книги.

— Вы же должны посещать светские мероприятия, — сказала я, надеясь, что она мне что-нибудь расскажет о них.

— Да… Вчера был чай в резиденции датского посла, но мне куда интереснее здесь.

— Как такое возможно? Вы ведь встречаетесь там с людьми со всего света!

— Их интересует мой муж, а не я. — По ее нарумяненным щекам вдруг поползли слезы. — Я так скучаю по маме, по подругам…

Я просто не знала, как реагировать. Мисс Ридер говорила, что иностранцы в Париже часто тоскуют по дому и что наши служащие могут помочь им справиться с чувством одиночества.

— Ох, я совсем не хотела… — Маргарет аккуратно вытерла слезы. — Моя матушка называет меня прохудившимся чайником.

— Скоро она начнет называть вас la Parisienne. Парижанкой. — Я опустила крышку на последний ящик. — Вы очень мне помогли.

— Правда?

— Вам следует стать нашим волонтером.

— Но я ничего не умею. Что, если я наделаю ошибок?

— Это же библиотека, а не операционная! Никто не умрет оттого, что вы поставите книгу не на то место.

— Я не уверена…

— У вас здесь появятся друзья, а я буду учить вас французскому.

Я проводила Маргарет во двор, где ее дочь играла с Элен. На город опустились сумерки, переползли через стену сада на лужайку, мимо плюща в большом вазоне, подбираясь к библиотеке. Скоро станет совсем темно, и лампы в читальном зале уже ярко горели. Сквозь окно мы с Маргарет видели, как мадам Симон тайком огляделась по сторонам, прежде чем вытащить из своей сумки пуделя. Она положила его к себе на колени, а профессор Коэн стала почесывать песику живот. Поглощенные приятным занятием, они не заметили в углу Бориса и его жену Анну, склонивших головы. Эти двое никогда не прикасались друг к другу на людях, но их окружало нежное облако любви. Мисс Тернбулл, прижав к губам костлявый палец, шикнула на каких-то студентов. Бедняга помощник Питер нырнул за стеллажи, чтобы скрыться от матроны, преследовавшей его, как дичь. Наблюдая за ним, наша бухгалтер зажала рот ладонью, чтобы не засмеяться вслух.

Во взгляде Маргарет, наблюдавшей за всеми этими сценками, светилась жадная тоска. И что-то подсказывало мне: Маргарет нуждается в нашей библиотеке. И что-то говорило мне: она нужна библиотеке. Наша беседа над пыльными книгами текла свободно, как Сена. И я очень надеялась, что Маргарет присоединится к нам.

Примечания

5

Вы великолепны (фр.).

6

Лимонад (фр.).

7

Счастливого пути (фр.).