У свободы запах хвои

Дарья Федотова

Врачи уверены, что именно хладнокровное убийство повлияло на память Криса. Ведь он продолжает все отрицать даже после перевода в загородную психиатрическую больницу. Вот только Крис отчетливо видит игру, которую затеяли против него, и не сомневается: он никого не убивал. Жизнь становится невыносимой, но однажды он встречает Саманту – таинственную девушку, которая не может говорить. Как она попала в больницу? Какие еще загадки скрыты за этими стенами? И сможет ли Крис доказать свою невиновность?

Глава 5

Несколько ударов в дверь. Все те же: два, один, два. Ответа не последовало. Кристофер прождал около пяти минут, но дверь так и не открылась. Тогда он нашел блокнот и ручку, оторвал листок и оставил записку.

У тебя все хорошо? Если захочешь поговорить, жду в комнате отдыха. Крис.

Он просунул листок под дверь наполовину, чтобы увидеть, когда заберут послание. Уселся на пол, облокотился на дверь и принялся ждать. Прошло минут пятнадцать, а записка все еще оставалась нетронутой.

«Ну же!» — мысленно взмолился Крис, но ничего не изменилось. Он глубоко вздохнул, затолкал листок подальше, чтобы проходящие мимо зеваки не перехватили послание, и вернулся в комнату ни с чем. Он прождал весь день, но Саманта так и не появилась.

И на следующий день тоже. Ответного письма Крис также не получил. Он терялся в догадках. На третий день Кристофер, как обычно, спустился вниз и уже собирался зайти в комнату отдыха.

— Нет!

Крис вздрогнул, замедлил шаг и осторожно выглянул из-за угла.

— Дорогой, я понимаю, что ты расстроен, но уже все решено, — незнакомая женщина успокаивала Лукаса и со всей нежностью гладила его по спине.

— Я люблю рисовать.

— Мы все это знаем, Лукас. Ты говорил это тысячу раз, — мужчина за тем же столом рассеянно читал газету, не углубляясь в разговор.

— Но я правда люблю рисовать!

— Лукас, хватит, — женщина повысила голос и осторожно огляделась. — Хорошо, что ты еще питаешься нормально. Такими темпами придется экономить даже на пудинге!

Выдох. Пациент в надежных руках и ни на кого не кинется с кулаками. Кристофер пробежался через комнату и приземлился рядом с Дэвидом, по привычке разворачивая стул задом наперед.

— Кто это?

— Родители, — буркнул Ривз и глянул в стороны посетителей. — Они приезжают два раза в месяц, делают вид, что переживают за сына, угощают его печеньем и пропадают.

— Почему они вам не нравятся?

— Только посмотри на них. По мне так показательные выступления, только не понимаю, для кого.

— Зато они не бросили его, как… — Крис сразу замолчал, когда понял, что чуть не сказал лишнего, но Ривз уже вознаградил его жестоким, холодным взглядом. — Простите, не подумал.

— Моя семья хотя бы не притворялась. Родители Лукаса ненавидят сына. Они винят его во всех бедах: проблемы в личной жизни, долги по счетам больницы, даже сломанная машина.

— Хорошо, что он этого не понимает.

— С чего ты это взял?

— Вы мне сами на днях сказали, что он — шизофреник, которого не стоит слушать! — Крис постарался передразнить голос Ривза, что последнему совершенно не понравилось.

— И где связь? То, что он несет всякую ерунду не означает, что шарики в голове совсем не крутятся. Слушать и правда нечего. А вот посочувствовать мог бы.

— Хочу рисовать! — громко прокричал Лукас, и Крис вздрогнул. Последняя встреча с этим пареньком отдавалась пульсацией на шее. На зов тут же поспешили санитары и окружили крохотный столик, словно за ним раздавали премию.

— Изверги. Даже кисточки отобрали, — буркнул Ривз, перелистывая книгу на несколько страниц назад. Кажется, за разговором он упустил сюжетную нить.

— Разве это не собственность больницы? — Крис оглядел комнату, в очередной раз поражаясь, как много предметов она вмещала в себя.

— Смешной ты, оболтус. Это дары предыдущих пациентов, — Дэвид отложил книгу и кряхтя развернулся в кресле. — Скрипка осталась от Эммы, бедняжка совсем умом тронулась. Она играла ночами напролет, и никто не мог ее утихомирить. В тот год я так не высыпался! Никогда не встречал людей более безумных, чем она. — Ривз перевел взгляд и ткнул пальцем на полки в конце комнаты. — Вот домики от Мака. Он лепил из глины целые здания, даже театр мог сотворить, а потом кухарки обжигали поделки в печи. Делали это неумело, и домики становились черными, как уголь. Зато теперь статуэтки расставлены по всей больнице, как память. А вот холст и кисти привезли родители Лукаса.

Конец ознакомительного фрагмента.