В моей голове

Джу

Когда 30-летняя Люси Боул неожиданно проснулась в стенах буйного отделения психиатрической больницы, привязанная к кровати, она и не подозревала, что с этого момента ей придется отстаивать свою личность и доказывать, что она здорова. Больна ли она на самом деле? Или же ее держат насильно? Чего ожидать от врачей и кому доверять в стенах клиники? И что важнее: навязанная новая личность или же ее воспоминания о любимом сыне, который может быть всего лишь игрой больного воображения?

Глава 1

Запах хрустящего печенья из духовки и радостный лепет Майкла доносились словно откуда-то издалека, дополняя картинку старого черно-белого фильма. Вот он осторожно берет первый квадратик, рассыпая крошки по полу, и с непривычным для 5-летнего ребенка вниманием съедает все без остатка. Наблюдая за тем, с каким аппетитом он уплетает сладкое тесто, живот Люси забурчал, предвкушая будущее удовольствие.

Мозг, сконцентрировавший свое внимание на Майкле, не успел послать сигнал об опасности. Впервые система, выработанная еще древними предками, дала сбой, и горячий противень оставил след на ее ладони. Красное пятно охватывало новые участки кожи, оставляя болезненный зуд и белые волдыри. Но пугала не боль, а пузырьки. Они расползались не только по ее телу, но и переметнулись на стены и предметы. Кухня пошатнулась и Люси замерла. Майкл не плакал. Он будто не замечал нависшей над его миром угрозы, продолжая проглатывать раскаленные кусочки, даже не жуя.

Пространство расширялось и сужалось вместе с ее дыханием. Словно мыльный пузырь, оно готовилось лопнуть при первой же опасности. Люси протянула обожженную руку к сыну, чтобы обнять и защитить, но ее хрупкая реальность с громким звоном треснула и рассыпалась на крошечные осколки. Кухня исчезла, погребая сладкие запахи и улыбку Майкла.

* * *

Люси проснулась. Яркий свет освещал комнату, демонстрируя мягкие изгибы. Тело напряглось в попытке задействовать все органы чувств. Мозг требовал собрать информацию об обстановке. Но по какой-то странной причине от сотрудничества не отказались только глаза. Она принюхалась, но ничего не почувствовала. То же самое произошло и со слухом. Неведомое вещество будто высосало из комнаты все ароматы и звуки.

«Не может быть так, чтобы совсем ничего».

И вот она — подсказка. Боль! Резкая боль пробила виски так, будто с двух сторон одновременно ударили молотком. Правая рука инстинктивно потянулась к месту ушиба, но операция провалилась. Люси повернула голову — запястье приковали потертым ремешком. Она проверила остальные части тела, но бесполезно. Ее привязали к кровати.

«Мягкие стены, привязана, яркий свет… Господи, это что, розыгрыш?»

Последним ключом к разгадке оставалась дверь. Люси заметила ее, как только удалось чуть-чуть приподнять голову. Каждое движение давалось с трудом и вызывало невыносимое покалывание. Она старалась экономить силы.

Впереди мелькнуло лицо. Люси снова приподнялась, чтобы удостовериться, что это не галлюцинация. Маленькая прорезь, расположенная в двери, приоткрылась шире и появившиеся глаза с любопытством уставились на кровать.

— Эй… — голос оборвался. Резким кашлем она прочистила горло и повторила. — Эй! Простите, вы не могли бы…

Но щелка исчезла, оставив после себя гладкую белую поверхность.

— Что за черт? — Люси с силой дернула руками и пожалела. Волна боли пронеслась по всему телу, плавно заполняя каждую клеточку.

Люси расслабилась и откинула голову на холодную подушку. В этом герметичном помещении существовали только холод и ее боль. Ни запаха, ни звука, ничего.

«Сколько уйдет времени, прежде чем я сойду с ума в этой коробке? Прежде, чем я перестану слышать вообще? А что, если я уже оглохла? Не дури, ты ведь слышала свой голос. Да, но как понять, что я его реально слышала и он не в моей голове?»

— Что происходит? Люди! Меня вообще кто-нибудь слышит?!

В-ж-ж-ж-ж…

Она подняла голову, улавливая новый звук. «Оно неживое». Ей пришлось хорошенько выгнуться и вытянуть шею, чтобы сверху в правом углу заметить маленький механизм — черную камеру. В этой комнате кроме Люси только этот предмет продолжал имитировать жизнь.

— Там кто-нибудь есть?

«Пила», «Обитель проклятых», «Ходячие мертвецы», «Война миров»… Киноиндустрия 21-го века предлагала богатое разнообразие сценариев. Люси оставалось только прокручивать знакомые сцены и выбирать, в какой она хотела бы оказаться меньше всего.

Камера снова повторила свое «в-ж-ж-ж» и повернула чуть левее. Белая поверхность треснула и на месте шрамообразной дверной щелки показалась новая пара глаз. Они вопросительно окинули взглядом помещение и снова исчезли. Замок пришел в движение. Видимо детали не успели отметить юбилей, так как механизм не издавал противных хрипящих звуков. Люси подобрала остатки мужества, чтобы встретить неизвестность при полном параде. Головная боль все еще мешала полноценно мыслить, но теперь она радовалась уже тому, что в эту вакуумную ловушку ворвались звуки.

Пришельцем, зомби и маньяком оказался невысокий мужчина лет 40. Синяя форма выглядела новой, но по бокам была забрызгана чем-то желто-коричневым. Его короткие черные волосы жирно поблескивали под светом люминесцентной лампы. Местами были заметные большие хлопья перхоти, готовые осыпать собеседника с головы до ног. Густые брови сошлись на переносице и очевидно были на гране долгожданного воссоединения. Нижняя бледная губа плотно прилегала к верхней. Сжатая челюсть напоминала заклинивший ржавый механизм. Создавалось впечатление, что ослабь он усилие и все его лицо, вместе с черными глазами и толстым приплюснутым носом, сползет на пол.

Мужчина сразу закрыл за собою дверь. Он не улыбался и вообще не проявлял никаких признаков, по которым можно было идентифицировать его как человеческое существо. Люси прислушалась к движениям, ожидая уловить скрип шестеренок, которыми, возможно, было наполнено приближающееся нечто.

— Здарова, — бросил он, почесывая толстым пальцем бок. — Готовы потолковать?

— Конечно. Я бы с радостью…

— Не-не. Это не ко мне. Я санитар.

— Но…

— Все вопросы к доктору. Обещаете быть паинькой?

Она посмотрела на него с непониманием. Упоминание о докторе убирало худшие подозрения вроде похищения и давало намек на больницу. Но, что значит «паинька»?

— О чем вы? — она попыталась улыбнуться. — Боитесь, что наброшусь?

— Всякое бывает, — он проигнорировал ее веселый тон. — Ну?

— Проблем не будет, — сухо ответила Люси. Шутки не долетали до этого человека. Они натыкались на какую-то преграду и рассыпались возле его грязной обуви.

Он оценивающе осмотрел ее, прикидывая, какой урон этот представитель человеческого рода способен нанести. Потом осторожно обошел и принялся отвязывать ноги. Холодные пальцы то и дело касались ее кожи, вызывая непроизвольные волны дрожи. В такие моменты она замечала намек на хищный оскал в сосредоточенном лице санитара.

Его руки проделывали всю процедуру с узлами на автомате, а вот глаза постоянно бегали по всему ее телу. Он словно ожидал удара и был готов встретить его в любую секунду. Люси решила не рисковать и постаралась даже дышать как можно меньше, чтобы лишнее движение не сорвало чеку с нервов этого человека.

Эта предосторожность давалась ей с трудом. Когда мясистые руки перешли к ее запястьям, стало трудно сдерживаться от едкого запаха. Теперь Люси пожалела, что в ее коробку проникли ароматы. Кислое дыхание заползало ей в легкие, наполняя кровь и отравляя внутренние органы. Чтобы не потерять самообладание, она сконцентрировалась только на бейджике с именем — Боб. Просто Боб.

Отстегнув последний ремешок, он чуть ли не прыжком отскочил назад к двери и встал в стойку.

— Спасибо, Боб, — она поднялась и провела пальцами по натертым запястьям.

Услышав ее благодарность, он еще больше напрягся. Словно «спасибо» здесь звучало неуместно. Но Люси решила, что в любом месте она постарается не терять своих принципов, куда была запрограммирована и вежливость.

Он вышел из комнаты и ждал ее снаружи. Когда Люси вырвалась из белоснежной комнаты, то впервые заметила, что одета в серую форму, представляющую собою хлопчатобумажные штаны и рубашку. Ей стало холодно. Но Бобу было не до этого. Он закрывал дверь на засов.

Люси встретили зеленые стены длинного коридора. Правда, «зеленый» — это громко сказано. Скорее бледный, болотный, выцветший. Странно, но сейчас ей все представлялось именно в выцветшем фильтре. Будто каждая поверхность прошла тщательную обработку, а всю яркость высосали. Она дотронулась пальцами до стены, ожидая, что рука пройдет сквозь цемент и увязнет в жидкости.

— Прямо! — скомандовал Боб и Люси передернулась от неожиданности. Она уже и забыла, что рядом с ней шагает этот нелепый механизм.

Она шла впереди, а он сверлил взглядом ее спину. Резиновые подошвы его кроссовок издавали легкое поскрипывание, какое бывает при игре в баскетбол в спортзале. И чем дольше они шли, тем громче оно становилось. Люси прикоснулась к своим вискам. Боль не унималась.

Ее белая обувь, напоминающая кеды без шнурков, вообще не издавала звуков, как будто она не шла, а парила в воздухе. К концу пути каждый его скрип наносил воображаемые порезы по ее мозгу. Скрип — удар розги. Скрип — еще один удар. Она терпеливо слушала и выполняла его отрывистые указания: «Налево!», «Стой!», «Вперед», «Направо», «Быстрее». Но коридор не собирался так быстро заканчиваться. За новым поворотом возникал еще один. Прежде чем дойти до лестницы, Люси начала подозревать, что Боб ради смеха просто водит ее по кругу. Изматывает, играет на нервах и ждет, когда она выйдет из себя.

Ее мучения закончились, когда они вышли к лестнице, окрашенной все в тот же бледно-зеленый. Она схватилась за поручни и поднялась. С каждой ступенькой добавлялись новые звуки. Она уже различала чей-то голос, смех и шаги. Все это помогало заглушить скрипы Боба.

— Направо! — он открыл сетчатую дверь, запертую ранее на массивный замок.

Она выдержала зеленое испытание. Герметичность и холод остались позади. Новый коридор был белым и, о Господи! наполнен живыми пациентами. Они бродили по своим делам в такой же одежде, как и она. Боб взял Люси под руку, и шел рядом, будто кавалер, ведущий даму. Но в его поддержке не было и намека на вежливость. Люси прекрасно понимала, что достаточно одного резкого движения, и он без колебаний сломает ей руку.

Конечным пунктом оказалась большая дверь кабинета. Боб постучался два раза и, услышав бодрое «Да-да!», бесцеремонно втолкнул Люси. Она обернулась к нему, но сопровождающий уже закрыл за собою дверь, оставив ее в новом помещении с незнакомым мужчиной.