Ведьмы горят на рассвете

Дарья Канд, 2023

Добро пожаловать в Сент-Дактальон – город, где магия существует по сей день, а мёртвые… не покоятся с миром. Ярослава Славич, ведьма, сбежавшая от загробной жизни, но лишившаяся магических сил, ищет шанс отомстить за своё убийство, однако единственный, кто может ей ныне помочь – Мир Преджис. Сын самого скандального адвоката в городе, Мир способен как спасти, так и с лёгкостью погубить Ярославу вновь, если в попытке докопаться до истины она раскроет тайны его собственного тёмного прошлого.

5. Ярослава

(Пять лет назад)

Прошло больше года с тех пор, как я в последний раз видела Влада. Уже стоял сентябрь, и он не приезжал этим летом. Я не знала номера его телефона, не знала, есть ли у него в Чернодоле родственники… Да и не то чтобы пошла бы к ним и стала умолять увидеться. Однако я спрашивала Богдана, и тот каждый раз был недоволен моими расспросами.

— Зачем тебе с ним видеться? — Богдан усмехнулся, но раздражение в его голосе казалось очевидным. Мы гуляли неподалёку от больницы, в парке, который плавно переходил в лес. Я шла, толкая инвалидное кресло Богдана перед собой; тропинка между деревьями была узкой, но ровной, по ней легко было двигаться, свежий воздух успокаивал мысли, а вокруг царила миролюбивая тишина.

— Я просто хочу вернуть ему книгу, — сказала я. «Хочу больше книг». — Может, он давал тебе почитать что-нибудь ещё?

Богдан поднял на меня глаза, взглянув через плечо, и тень упала на его наморщенный лоб.

— Так вот в чём дело? Все его книги глупые, выкинь свою, Яра. — Скорее по привычке, его рука скользнула к крестику, висящему у него на шее. — Или сожги.

— Я не могу сжечь книгу! Ты не знаешь номер телефона Влада?

— Нет. — Богдан всегда обожал разные истории, обожал находить в них скрытый смысл, обожал зловещие легенды и мистичные сказки, да и всё-всё, что намекало, будто мир больше, чем кажется на первый взгляд. Так почему же ему неинтересно разгадать ещё одну тайну?

— Если ты веришь в то, что Бог тебя оберегает, хотя никогда его не встречал, почему не готов поверить, что магия может существовать? — не сдавалась я.

Повисла долгая пауза.

— Может, — сказал наконец он. — Но если так, то магия — зло. Моя бабуля всегда говорит, что всё противоестественное является злом. А магия, описанная в книжке Влада, против природы, Яра.

«Да? А дети, швыряющие в меня камни, называющие психопаткой, не против природы? — хотелось съязвить мне. — Я не выбирала такую природу. Но если бы могла, предпочла бы её изменить». Я не осмелилась произнести мысль вслух. И снова между нами повисло молчание.

— Если однажды воспользуешься магией, то отравишь свою душу навсегда, будешь проклята, — добавил Богдан осторожно. — Не думаешь?

«Значит, тебе всё-таки интересно, — осознала я. — Но ещё ты боишься».

— Как по мне, это не такое уж и зло, — пожала плечами я, сделав глубокий вдох, наслаждаясь ароматом осени, когда мы повернули в сторону реки. — Книга, которую дал мне Влад, скорее похожа на… Не знаю, фольклорную медицину? — Под кожаным переплётом я нашла коллекцию поэм, каждая из которых рифмовала заклинания и ритуалы на удачу, исцеление, предсказание будущего, получение сверхъестественных сил и даже вызов духов. Некоторые строки, кажется, были загадками, а другие требовали редких трав и ингредиентов, о которых я даже не слыхала, как например «бессмертный огонь». Что это вообще такое?

Однако то, что эти поэмы пророчили… Влад был прав, я никогда раньше не встречала ничего подобного, ничего, что не просто спекулировало о магии, а утверждало, что та и впрямь существует. Так что, если?.. Что, если…

И именно это и беспокоило Богдана, поняла я. Не сами силы, а возможность того, что кто-то ими будет обладать.

Мы остановились у реки. Ветки висели низко над водой, а берег оканчивался коротким, крутым обрывом, так что спускаться ниже было опасно.

— Фольклорная медицина не подразумевает использование собственной крови или же выполнение ритуала при полной луне, — уставившись на поблёскивающую на солнце воду внизу, Богдан рассмеялся. И всё же напряжение вокруг его губ подсказывало мне, что он вовсе не находит свои слова смешными.

— Значит, ты бы не попробовал всё это, если бы не боялся божественной кары? — спросила я, наблюдая, как его пальцы снова вертят крестик.

Пальцы Богдана замерли. Он посмотрел на меня, и его зелёные глаза посуровели.

— Нет.

Однако блеск в его зрачках в этот самый момент говорил об обратном.

* * *

Я так и не рассказала сестре о книге, потому что это обернулось бы катастрофой. Татия видела Влада лишь издалека, но глаз у неё на полезных знакомых был намётан. А мальчишка из большого города, с улыбкой человека, который владеет миром, определённо мог быть полезен.

С тех пор Татия болтала про Влада без умолку, как будто он тоже был частью какой-то игры, связующим звеном между настоящим и воображаемым будущим, где она жила в роскоши мегаполиса. «Как только мы окончим школу, Яра… Как только поступим в один и тех старинных университетов Сент-Дактальона, куда съезжаются люди со всего света… Как только вырастем…» Кирпичик за кирпичиком каждую ночь перед сном она выстраивала истории о том, какой лёгкой и счастливой будет тогда наша жизнь. Как мы будем ужинать в ресторанах, пить шампанское на вечеринках на крышах небоскрёбов, носить драгоценности и ходить в театры.

И в каждой её сказке Влад был главным героем.

То он был джентльменом, то плохим парнем; он играл на гитаре в рок-группе, а в следующий раз был подающим великие надежды учёным; курил, а затем ненавидел вкус дыма. В одной из её фантазий Влад даже был бессмертным сыном первой ведьмы, тем самым демоном. Мне казалось, я уже его знаю — любую его версию, кем бы он ни был на самом деле. Быть может, в этом и заключалась одна из причин, по которым я не могла забыть о его злосчастной книжке. Разве любое загадочное будущее не кажется нам всегда куда привлекательнее, чем настоящее, о котором мы знаем всё?

И всё же я сомневалась, что Влад вернётся. Никто не возвращается из больших городов в тоскливые, маленькие провинции.

— Рассуждаешь так, будто он какой-то трофей, — сказала я, укутываясь в одеяло и выключая очередным вечером свет.

Татия захихикала, и её голос разнёсся по тьме нашей комнаты.

— А почему нет? Он симпатичный, сообразительный, и у него определённо есть всё, чего нет у нас. Разве плохо влюбляться в лучшую жизнь? Мы можем трудиться не покладая рук и стать, кем пожелаем, но тебе всё равно нужны могущественные союзники, если и сама хочешь стать могущественной. — Я слышала, как её голос меняется, когда губы складываются в ухмылке. — Могущественные любовники. Только задумайся, Ямочка, никто не станет над тобой смеяться, если рядом такой парень. Я всегда о тебе позабочусь, но ведь не могу быть рядом постоянно. А он как никто подходит на роль принца, остаётся лишь выбрать сказку.

«Кем пожелаешь».

«Могущественной».

Она была права. Никто тогда не станет меня дразнить. Никаких драк, никаких синяков.

До самой полуночи я ворочалась и не могла уснуть, слушая, как Тата мирно посапывает, и думая о том, чтобы выйти подышать свежим воздухом. Ночью в Чернодоле было безопаснее всего, и не только потому, что никто не подслушивает твои тайны во тьме, а потому, что все здесь знали всех, на улицах не было ни одного преступника, а дети, любившие кидаться камнями в ведьм, крепко спали. Каждую ночь мир принадлежал мне.

Однако в Чернодоле не было и места, куда я бы хотела пойти.

Я пыталась считать овец, повторяла факты о пауках, мысленно готовясь к школьной контрольной по биологии, и всё равно каждые несколько минут мои мысли возвращались к книге Влада. Если колдовское могущество предано забвению за то, что оно всегда приносит зло, и если зло сулит лишь беды, почему же тогда каждый о нём мечтает?.. «Потому что беды не гарантированы, а могущество вот гарантировано».

Стук в окно заставил меня очнуться в темноте.

Я покосилась на Татию, потому что именно она любила сбегать по ночам на свиданки со своим кривозубым дружком, однако уже было слишком поздно для встреч. Да и невозможно, чтобы она забыла о свидании.

Новый стук. Он потревожил ночное спокойствие резко и рьяно, звук слишком ритмичный для ветра, слишком настойчивый для природы. На цыпочках подкравшись к окну, я откинула шторы и… замерла. «Влад».

Внезапно мне почудилось, что не прошло и дня с тех пор, как мы сидели на скамейке и болтали о героях и злодеях. Дыхание спёрло при мысли о том, что быть может, магия и правда повсюду, и каким-то неведомым образом Влад слышал весь тот бред, который говорила о нём Тата. А потом ко мне пришла другая мысль, более приземлённая, и от обиды кольнуло в сердце.

— Ты пришёл к Татии? — я распахнула окно, и ночной ветерок ударил в лицо. Может, поэтому Богдан не хотел обсуждать Влада? Потому что знал, что Татия уже соблазнила могущественного союзника, и не хотел меня расстраивать?

Губы Влада сложились в лукавой, скошенной набок улыбке.

— Нет, я к тебе, Яра.

— Откуда ты знаешь, где я живу?

— Богдан сказал. Как, по-твоему, я нашёл тебя, чтобы отдать книгу в прошлом году? — его голос дрожал от нетерпения. — Мы можем поговорить? Сейчас.

Я растерялась. Именно об этом я и мечтала, но сейчас? И почему он вообще приехал? Просто поговорить, ради меня? Ага, конечно. Но Влад был всё таким же, каким я его помнила, годом старше, да, немного шире в плечах, твёрже в чертах лица, но всё таким же. С той же бунтарской искрой в глазах. Кроме того, я считала его своим другом, не так ли? И у меня не так уж много друзей, чтобы воротить нос.

— Жди здесь, — сказала я и задёрнула шторы.

Натянув джинсы и куртку, я убедилась, что мама спит так же крепко, как Татия, и через десять минут мы с Владом уже шагали по улице под освещённым луной небом.

— Когда ты вернулся? — спросила я.

На конце улицы стоял старый и, кажется, заброшенный дом, ничего примечательного, и никто не обращал на него внимания. В ночи его потрёпанные крыша и стены походили на призрак, а не на настоящее жилище. Однако Влад уставился на этот дом на долгий миг, словно знал о нём что-то, чего не знала я, а потом ответил:

— Сегодня ночью.

Кое-что в нём всё-таки изменилось. Он уже не был таким же открытым и разговорчивым, как раньше. Косился по сторонам и прикусывал губы, будто держа то, что пришёл рассказать, в себе. Более того, он казался встревоженным. Его одолевало беспокойство, а вовсе не нетерпение, как мне показалось сначала.

— Мне понравилась книга, — сказала я.

— Что?

— Твоя книга о магии? Ты сказал, что обожаешь её, и тебе интересно моё мнение. Мне она тоже понравилась. Вернуть её тебе?

Он покачал головой.

Мы миновали ещё несколько домов и здание больницы, и я повела его на край посёлка, где обычно смотрела на украшенную звёздным светом реку. Мы шли почти час, а Влад так и не произнёс ни слова. Это сбивало с толку.

У реки стояла церквушка, она была единственной в Чернодоле и закрыта, сколько я себя помнила, а её одинокий позолоченный купол давно потерял яркость, хотя всё ещё поблёскивал в лунном свете. Тата всегда шутила, что это идеальное место для убийства, и как бы меня ни пробирало любопытство, я так ни разу и не осмелилась заглянуть внутрь.

— Знаешь, у нас в Сент-Дактальоне есть собор, — внезапно произнёс Влад, увидев церквушку. — История гласит, ведунья предсказала его архитектору, что тот умрёт, как только строительство закончится, поэтому он всё оттягивал и оттягивал сроки. И церковь его прокляла, заявив, что он вообще не хочет, чтобы святыня существовала. Когда собор наконец достроили, он и правда умер, а его проклятый призрак теперь, говорят, обитает там, оказавшись в ловушке. Он не способен покинуть святую землю, окружённую забором, но и в сам собор не способен войти.

— Я думала, проклятые не могут ступить на святую землю.

— Давай проверим. — Влад резко зашагал вверх по каменным ступенькам, и моя рука ухватилась за воздух вместо его плеча, не успев его остановить.

— Сейчас же ночь, Влад! — сердито прошептала я. Его поведение утомляло, пугало, злило. — Там закрыто… наверное. И я хочу домой. — Мои последние слова внезапно подействовали. Он замер и повернулся ко мне лицом так быстро, что светлые пряди хлестнули его по вискам.

— Врёшь, Ярослава, — сказал он, будто это был очевидный факт.

У меня не нашлось слов, чтобы ответить. Он был прав, я не хотела домой. Оставаясь надолго в четырёх стенах дома, всегда чувствовала себя так, словно задыхаюсь, словно моя жизнь останавливается, и ничего никогда не изменится ни снаружи, ни внутри. Именно поэтому любила гулять по ночам, когда не могла уснуть. Однако это не значит, что я предпочитаю мёрзнуть здесь с ним, особенно если он не собирается мне ничего рассказывать!

— Ты не хочешь домой, — продолжил Влад, снова спускаясь на нижнюю ступеньку, где стояла я. — Потому что, думаю, хочешь того же, чего и я.

— И чего же?

— Твоё сердце забилось чаще, — он посмотрел мне прямо в глаза. — Я тебя пугаю?

«Да!» Однако тут я поняла, что это не так. Уже не так. Держа его взгляд, я буквально ощутила, как сердце утихает. Странно, я будто встретилась со своим страхом лицом к лицу и вместо того, чтобы как всегда прятаться, приняла его. И бояться уже было некого.

Позже я узнаю, что это был первый раз, когда я ощутила на себе действие магии. Магии, которая способна заставить тебя чувствовать что угодно. Магии, которая опасна, смертельна, похоронена в недрах истории.

Однако в ту ночь это была не магия для меня, это была просто я. Мои чувства.

«…могущественные союзники, если и сама хочешь стать могущественной, — голос Татии раздался эхом в моей голове. — Могущественные любовники». Будучи вечно сомневающейся в себе девчонкой, какой я была тогда, я бы ни за что не позволила себе сделать то, что сделала следом, если бы не слова сестры.

Я поцеловала Влада.

Разум затуманился. Не магия заставила меня так поступить, а скорее её результат — мирная тишина, воцарившаяся в душе, которую магия принесла с собой. Я вдруг осознала, что не обязана быть удобным человеком, какого хотят видеть другие. Только не с Владом. Глаза каждого вокруг неустанно твердили: «Дай нам причину выбрать тебя, Ярослава». Его же глаза, тёмные, как ночь вокруг, сказали: «Мне не нужны причины. Я просто здесь».

В следующую же секунду я поняла, что приняла плохое решение. Влад отпрянул назад с расширившимися от изумления зрачками.

— Нет, — сказал он.

Мои щёки вспыхнули от стыда.

— Разве не этого ты хотел? — «Я сделала это неправильно? У Татии всегда срабатывало».

— Нет. — Его глаза забегали по пустым улицам, точно ища, чем отвлечься. А потом Влад опять посмотрел на меня. — Я имею в виду… не так.

— Не понимаю.

— Вот именно! — Он обогнул церквушку, и следуя за ним, я оказалась у реки, на другом берегу которой чернел лес. Тут остался маленький кусочек старой мраморной набережной, и в ночи вода за ней выглядела бездонной и неподвижной, точно портал в преисподнюю. Я чувствовала себя глупо, но понимала, если уйду прямо сейчас, то буду жалеть вечно.

— Кажется, я вчера умер, — почти шёпотом сказал Влад. Мы теперь стояли бок о бок перед речной бездной, на мокром, блестящем мраморе.

— То есть? — У меня сдавило горло. Судя по голосу, он не шутил.

— У меня сердце остановилось. А потом снова забилось, и я почувствовал. Всё. — Влад сунул руку в карман и показал мне страницу, вырванную из книги. Другой книги. Она была о сигиллах — магических метках, которые наделяют своих обладателей властью над человеческими эмоциями. В моей книге мельком упоминалось об этом, а ещё о том, что помимо шрама в форме сигиллы, в ритуале требуется лунный свет, вода и некая кровавая жертва, однако я даже не думала, что она подразумевает смерть.

До того как я успела взять страницу, Влад спрятал её обратно.

— Прости, что напугал, — он вздохнул, и вся прежняя тревога исчезла из его голоса вместе с секретом, который он пытался поведать мне всё это время. Он сел на мрамор, опустив голову в руки. — Я просто… просто мне некому ещё рассказать. А мне очень нужно было с кем-нибудь поделиться, иначе я бы сошёл с ума.

«Магия существует, магия существует», — точно мантра, закрутилось у меня в голове. Это ведь именно то, чего я искала: возможность всё знать, всё контролировать! Я буду знать, что делать и говорить, чтобы заставить людей больше надо мной не смеяться, буду знать, как себя вести и куда идти, чтобы заставить людей меня полюбить. Поймаю других на лжи ещё до того, как они поймут, что солгали.

Я села рядом с Владом.

— Было больно? — «Магия существует, магия существует, магия существует…»

— Да. Но только секунду.

Я взглянула на зарождающийся рассвет, окрасивший тонкую полоску горизонта за рекой в фиолетовый. «Не сражайся в чужой войне, — сказала как-то мама. — Иначе тебе обрубят крылья, мой ангелок».

Но если у меня будут силы, чем бы эти силы ни были, никто больше не посмеет надо мной издеваться. Никаких синяков, никакого бегства, никаких изъянов. Не придётся искать могущественных друзей, потому что я сама буду могущественной. Неуязвимой. Выиграю любую войну.

— А теперь? — я посмотрела на Влада.

Он внимательно посмотрел на меня в ответ, словно читая что-то в моих глазах.

— А теперь я могу чувствовать, что чувствуешь ты. — Он задумался. — Ты переживаешь, но в то же время тебя что-то вдохновляет и… завораживает. — Он был прав.

«Магия — зло», — говорил Богдан. И я хотела быть героем, герои не могут использовать злую магию. Герои не жульничают, чтобы стать таковыми.

— Ты можешь снова замедлить моё сердце? — спросила я.

Влад не ответил. И даже не шелохнулся, однако я ощутила, как тяжесть моих переживаний медленно уходит с груди. Нагнувшись, я подняла с земли острый осколок разбитого стекла. «Да будут прокляты все герои». Мои пальцы не дрожали, когда я вырезала кривую, угловатую сигиллу, точно как изображала её книга, на внутренней стороне своей руки. Кровь хлынула по коже.

— Давай, — сказала я. «Обруби мне крылья, если это наконец подарит мне власть».