Драконий перстень

Георгий Григорьянц, 2018

Легионы Древнего Рима, ведомые полководцем Помпеем, двигаются на Армению и Кавказ. Царь Армении Тигран II Великий и его сын Артавазд пытаются остановить гибельное нашествие. Возможно, им поможет старинный артефакт – драконий перстень, который творит чудеса, придает человеку невероятную силу, но также подчиняет волю до беспрекословного послушания. Насладиться чудесами Древнего Мира, стать участником необычных событий, ужаснуться злодействам царя Митридата, удивиться поступкам Юлия Цезаря, по-новому взглянуть на Антония и Клеопатру – книга полна неожиданных поворотов, захватывает с первых страниц, будоражит воображение.

Глава 7

По дорожкам сада царского дворца в Арташате торопливо семенил старик Вараздат. Мудрец, астроном и астролог в свои девяносто пять продолжал служить царю Тиграну II, как и его отцу. Прогнозы этого астролога Тигран очень ценил, и ученый, еженощно поднимаясь в обсерваторию на крыше дворца, чтобы по звездам читать небесную книгу, сообщал государю о надвигающихся событиях, предугадывал судьбу и Армении, и ее царя. Седовласый, с длинной бородой старик оставался энергичным, имел живую речь, сохраняя в голосе бодрый настрой. Он спешил к царю, который в этот час находился в беседке под сенью платанов и разговаривал со своим братом Гурасом, которому безмерно доверял.

Гурасу, по натуре философу, ученому и прирожденному дипломату, уже исполнилось шестьдесят пять лет, но он был полон сил, мужской красоты и обаяния, чувствовал настроение и мысли царя лучше других.

— Ты много строишь, государь. В Арцахе заканчивают возведение еще одной столицы, названной тобой Тигранакертом, — говорил Гурас.

— Строительство — это средство увековечить себя, дорогой брат, — сказал Тигран. — Наш дед Арташес I царствовал двадцать девять лет и, умирая, горестно заметил: «Увы, все на свете бренно». Пусть о моем правлении останется память — большие и красивые города.

Вокруг беседки раскинулся ухоженный и тенистый сад, в котором росли груши, гранаты, смоковницы, яблони, айва… Спрятанная от посторонних глаз густой, причудливо подстриженной изгородью беседка была украшена гирляндами цветов, а внутри, над столом, висела ветка розы — знак «Сказано под розой» (то есть все, о чем здесь будет сказано, должно сохраниться в тайне). Кругом благоухали цветы: прекрасные асфоделии и мускари, нежные фиалки и незабудки, красивые, но ядовитые дельфиниум и аконит.

— Гурас, посмотри. — Тигран сорвал лиловое растение, росшее рядом, и положил на мраморный стол. Царь в своем преклонном возрасте созерцал и любовался природой как высшим мерилом всех ценностей, жил в гармонии с ее ритмами: — Это фиалка, самый почитаемый мною цветок. Ее яркие лепестки олицетворяют удивление и любопытство, любовь и скромность человека, творящего добро. У нее чудный, ни с чем не сравнимый запах.

Гурас, который был гораздо моложе брата, разглядывая цветок, поддержал его лирическое настроение:

— Почитаемый мною Гомер писал, что греки воспринимают окружающую природу чувственно-эстетически…

— Эстетика греков в достижении гармонии во всех сферах жизни постепенно захватывает армян, — заметил царь.

Действительно, красивая скульптура, передовая философская мысль, уважительное отношение к природе людям нравились, они стали с удовольствием ходить в театр, читать рукописи и книги. Интересный факт: потребность в пергаменте в царстве росла с каждым годом, чего прежде не бывало.

В этот момент появился астролог.

— Государь, случилось невероятное! — запыхавшись, сообщил ученый.

— Вараздат, рад тебя видеть! — Тигран был удивлен. Астролога к нему допускали всегда без доклада.

Старик еле отдышался, сел на мраморную скамью и в упор посмотрел на царя:

— Тигран, я каждую ночь слежу за небом, старясь предвидеть благополучные периоды или времена кризиса.

— Я знаю, Вараздат, и ценю это.

— Сегодня ночью я наблюдал то, что предвещает войну…

— Конечно, жизнь на земле течет по космическим правилам, но все же: что тебя так взволновало?

— Я видел летящий щит!

— Щит? В смысле военное снаряжение?

— Да, именно!

Тигран недоверчиво смотрел на астролога:

— Как он выглядел?

— Имел форму эллипса с выемками по бокам; сверкая огнями, летел высоко над рекой в сторону горы Арарат.

Тигран и Гурас переглянулись: не спятил ли старик?

— Что говорит наука по поводу таких явлений? — Тигран смерил мудреца пристальным взглядом.

— Такими явлениями боги дают предупреждение людям, — сказал Вараздат с убитым видом и поднял голову к небу.

Предупреждения бывают разные: иногда с неба льется не только вода, но и кровь, появляются огненные кометы, полыхает ослепительное зарево, возникают блики света. Но полет доспехов над землей говорит о войне. Старик опустил голову, о чем-то задумавшись. Наступившую паузу прервал Тигран:

— Значит боги посылают знак о предстоящем событии… Почему щит, почему ты уверен, что грядет война?

— Я всю ночь и все утро в старинных манускриптах искал ответ на этот вопрос. В одном из них нашел запись: с давних пор римляне имеют щит — подарок богов, в форме эллипса с выемками по бокам, который способен отвращать любую беду от Рима.

Гурас удивился:

— Рим имеет такой мощный оберег?

Вараздат поведал братьям, что семьсот лет назад, когда Римом еще правили цари, Нума Помпилий, очень мудрый царь, заслужил милость богов: он запретил человеческие жертвоприношения и ни разу за сорок два года своего правления не развязал войну. Боги вознаградили его: с неба упал тот щит.

Гурас растерянно смотрел на Тиграна:

— Кто-то из богов предупреждает о грядущей опасности?

— Может быть, предупреждает, а может быть, пугает… — царь выглядел раздосадованным.

Весь мир знал, что армянское царство уникально с точки зрения своего расположения. Здесь, на Армянском нагорье, Тигран мог контролировать Запад и Восток. Кому-то это не нравилось, но страны Азии были заинтересованы, чтобы в Великой Армении были порядок и спокойствие. Благодаря этому конфликты гасли, не начавшись, а мир в Азии поддерживался твердой рукой.

— Брат, — негромко сказал Гурас, — прими как истину: Рим никогда не согласится с твоим доминированием в Азии, он сам хочет быть арбитром…

— Диалог цивилизаций не получается… — с сожалением произнес Тигран. — Прошлая война привела к подрыву отношений двух стран.

Послевоенную ситуацию в Азии определяли две державы — Рим и Великая Армения, и через обе эти державы проходила ось конфронтации.

Дрогнувшим голосом Гурас произнес:

— Есть признаки, что противоречия обостряются. Сенат Рима, и тебе это хорошо известно, хочет вынудить нас пойти на уступки.

— Я не уступлю! — бросил царь.

— У них есть желание превратить Армению в вассальное государство.

— Это им не по зубам!

— Они предъявляют народу Рима фиктивные, ничем не подкрепленные доказательства твоей агрессии.

— Мы упрочим безопасность своих рубежей, любого врага встретим во всеоружии.

Гурас, взбудораженный тяжелым разговором, который еще совсем недавно протекал в философско-лирическом тоне, видел, как изменилось настроение царя: его лицо горело желанием вступить в битву, сражаться и победить. Тиграна задело, что противник, получив несколько лет назад отпор (армия Лукулла была разбита и изгнана с армянской земли), вновь угрожает его родине.

— Но твоя экономика слабее римской. На Рим работает весь мир…

— Возможно, я потерплю поражение, но История стирает из памяти тех, кто перестает сражаться.

— Нестабильность твоих отношений с Римом навредят всей Азии…

— Битву нельзя выиграть без боя, справедливость не восторжествует без борьбы! — Тигран говорил жестко.

— Да, брат, я такого же мнения, как ты… — Гурас, смирившийся с мыслью о грядущей войне, был расстроен. Возникла пауза, но внезапно он увидел, что по лицу царя пробежала загадочная улыбка.

Тигран уже подавил всплеск эмоций. Он ясно осознал, что могущественный Рим сильно встревожен ростом влияния его царства. На пороге новая война! Союзы с соседними Гордиеной, Атропатеной, Коммагеной и Адиабеной недолговечны: Рим найдет способ перетянуть эти страны на свою сторону; Египет и Сирия, которые Тигран контролировал, слабы; пираты, скифы и албаны ненадежны; царства Понтийское и Парфянское ведут собственную игру. Шпионы доносили: римляне считают незаконным армянское завоевание Софены, Сирии, земель Киликии и Каппадокии; в римском сенате началась какая-то истерия по поводу Армении; Помпею отдали войну с Митридатом, явно подразумевая нападение на армянское царство. Тигран, поразмыслив над всем этим, перестал сердиться и успокоился.

Подал голос Вараздат:

— Безнадежно воевать с мельницей…

Забыв на время об астрологе, братья, встревоженные сообщением о полете щита и тревожными мыслями, враз повернули головы к нему. А старик, пытливо вглядываясь в их лица, продолжил:

— Кто ввязался в борьбу, из нее уже не выходит. Как говорили древние мудрецы: «Оставьте ссору, пока она не разгорелась».

Гурас встал, прошелся в волнении по беседке и, обратившись к царю, сказал:

— Ты можешь разбить Помпея, но на смену ему тут же придет Цезарь или Красс с удвоенным войском.

Тигран, понимая правоту обоих, был раздосадован своим упорством. Брат еще не упомянул такой немаловажный фактор, как союз, заключенный Римом с Парфией: две сильные державы против Армении.

— Что ты предлагаешь, Гурас?

— У меня нет решения…

Оба точно знали, что на стороне римлян стоят очень мощные сакральные силы, которые вознесли Рим на вершину власти над миром. В этом кроется причина непобедимости армии Рима, а также в способности удерживать огромные территории в составе своей державы.

Старик Вараздат провидческим тоном произнес:

— На стороне Армении стоят божественные силы, помогающие нам выжить вот уже две тысячи лет. Но надежды на мирную жизнь рухнули… Мы снова на пороге войны.

Тигран думал, как поступить. Союз трех азиатских государств — Армении, Понта и Парфии — мог бы поставить Рим на колени, но разве возможно договориться с теми, кто мечтает возвеличиться до уровня богов и повелевать миром? Ни царь Понта Митридат VI, ни царь Парфии Фраат III (узколобые догматики, политические слепцы) не готовы объединиться и отбросить эгоистические интересы. А для Помпея, Цезаря или Красса даже не важна страна, которую они хотят завоевать. Главное — возвыситься в Риме и доказать: я суровый и бескомпромиссный, первый среди равных, претендент на роль диктатора. А еще они все мечтают о заслугах, чтобы войти в историю.

Понимая, что базовый инстинкт римлян — грабить всех, кто слабее, и что создана мощная военная машина, противостоять которой Великая Армения сейчас не может, даже совместно с союзниками и вассалами, царь произнес:

— Мы должны сделать главное: не допустить, чтобы кто-нибудь изменил нашу идентичность и замедлил развитие…

–…чтобы название нашей страны не исчезло из хроник истории! — с воодушевлением воскликнул Гурас.

Астролог пошутил:

— Боги, думаю, нам помогут, но как поступить — придется подумать самим!

Тигран встал. Собеседники подошли к нему, чтобы услышать главные слова.

— То, что я скажу, вам не понравится, — начал он, — но попробуйте понять. Мир меняется: мощь Рима растет, а силы государств эллинов угасают; мы еще не окрепли после последней войны; союзники слабы и ненадежны; парфяне мечтают всадить нам нож в спину. Потерпеть поражение в войне — катастрофа и начало развала страны. Я, как царь, должен прежде всего думать о безопасности государства, но мне семьдесят пять лет, вести войну, как раньше, мне не по силам, а мой сын Артавазд слишком молод и неопытен…

— У него нет твоей проницательности и дара предвидения, — проронил, опустив глаза, Вараздат.

Царь, тревожно взглянув на него, продолжил:

–…Большая война, если она вспыхнет, станет трагедией, настоящим бедствием для страны и народа, пронесется вихрем смерти, опустошая земли и души людей. — Помолчав и подумав о чем-то, сказал: — Я хочу оставить после себя сильное и процветающее государство… Мы не станем воевать!

— Как же так, брат? Рим растопчет нас! — Гурас всполошился.

— Помпей придет в Армению с огромным войском. Мы же, хоть и можем постоять за себя, воевать не станем!..

Тигран многозначительно смотрел на собеседников, уже решив, как поступит. Во-первых, он объявит Помпея победителем: пусть тешит себя иллюзиями собственного величия, претендуя на место диктатора Рима. Во-вторых, выплатит контрибуцию — те деньги, которые разожгут костер войны в Риме: покоритель Азии Помпей столкнется с завистью Красса и Цезаря, и в борьбе за первенство они поссорятся и погибнут!

В-третьих, наследник Артавазд успеет воспользоваться ситуацией, и тогда произойдет главное: у Армении будет достаточно времени вновь укрепиться и стать грозной силой.

— Ты хочешь отойти от дел? — Гурас был поражен решением царя. — Ты не можешь! Нация сплотилась вокруг твоей фигуры; почти все князья и простой народ тебя обожествляют, готовы терпеть лишения; пойдут за тобой в бой, на смерть…

— Хватит смертей! — резко сказал царь. — Рим раздувает войну с нами, провоцируя вооруженные конфликты по всему миру, организует мятежи, смещает законных правителей, все территории объявляет «зоной жизненных интересов». Этому надо положить конец. Я хочу даровать Великой Армении спокойствие…

— Но Артавазд не сумеет сплотить нацию: твоего авторитета у него нет! — горячился Гурас. — Правители всех областей, недальновидные князья и царедворцы начнут испытывать его на прочность, и еще неизвестно, чем закончится такой эксперимент.

— Он мой соправитель, я готовлю его к правлению, поручая самые сложные задания. На днях он убывает в Египет помочь Птолемею XII удержать власть, а может быть, вступить в борьбу с силами зла, которые хотят уничтожить мир. Надо заставить магию Египта быть на нашей стороне.

Вараздат деловито добавил:

— Твой сын должен приобрести силу и влияние, с ним должны считаться! Тигран, мы поможем ему!

— Да, Вараздат, именно так! — Тигран обратился к брату: — Гурас, пойми, римское вторжение неприемлемо: они идут, сметая все на своем пути, их цель — максимально ослабить и подорвать наши силы, посеять хаос. Мы остановим их, но не силой оружия: разрешим конфликтную ситуацию путем взаимных уступок… Ты со мной?

Гурас побледнел. Нахарары⁷ объявят царя трусом, начнут раздувать лживые слухи, организуют мятежи. Уже были открытые выступления против царя со стороны подкупленной Лукуллом части армянской знати, выразителем интересов которой являлся Тигран-младший — сын царя, ныне изгнанный из пределов государства. Многие крупные рабовладельцы недовольны правлением царя, запретившего заниматься ростовщичеством и превращать крестьян в рабов, а некоторые землевладельцы возмущены тем, что им не разрешают отбирать земли у крестьян-должников. Однако Гурас чувствовал, что царь смотрит далеко вперед. «Чутье никогда не подводило брата, — думал он. — Даже нападение римских войск во главе с Лукуллом не поколебало ни его, ни страну, нанеся минимальный ущерб царству. Государь, несомненно, прав: стабильное развитие страны позволит преодолеть упадок хозяйства, провести реформы и, как результат, возродить былое величие, сравняться с Римом».

— С тобой, брат! — воскликнул он. — Что я должен делать?

— Спасибо, Гурас! Ты переместишься в Рим с двумя задачами. Во-первых, убеди Цезаря взять деньги Птолемея XII — шесть тысяч талантов⁸ — и заставить сенат признать египетского царя законным правителем. Во-вторых, если почувствуешь, что Помпей готовит вторжение в Армению, объяви, что я готов заключить с Римом мирный договор на их условиях.

— Что?! — воскликнул Гурас. — Он потребует не только контрибуцию, но также отказаться от территорий, которые ты завоевал — Сирии, Киликии и боги знают, чего еще…

— Я готов заплатить контрибуцию в десять тысяч талантов. Что касается Сирии, — это плата за гордыню, просчеты в стратегии и неспособность вести современную войну. Присядем.

Все сели за стол, Тигран хлопнул дважды в ладоши — появились виночерпий Вардгес с глиняным кувшином вина и слуга с золотыми кубками. Разлили вино, которое искрилось и переливалось всеми оттенками красного, как та роза, что висела над столом в лучах полуденного солнца.

— Истина в вине, а здоровье в воде! Так, кажется, говорят сейчас, — произнес Тигран. — Давайте успокоимся и выпьем.

Они сидели в беседке, пили, и царь рассказывал притчу.

…Однажды в древние времена царю Армении долго не удавалось принять решение, как войскам форсировать бурную Куру, чтобы разгромить большое и сильное скифское племя массагетов, периодически грабившее его страну. Он мог бы принять любой план, но ни один из них не решал задачу быстро и с наименьшими потерями. Чтобы проникнуть в суть тайны, он созвал в свой шатер генералов, напоил их вином и приказал придумывать варианты решения задачи. У пьяных генералов развязались языки, они раскрепостились и подали много идей, в том числе фантастических. Но вот встал старый седой воин и сказал: «Надо массагетов сделать своими союзниками, заключить мир и выступить против общего врага — персов, а чтобы было взаимное доверие, совместно построить мост через Куру». Царь получил лучшее решение!..

Подняв кубок, Тигран провозгласил:

— Выпьем за ясность сознания, которое под воздействием вина позволяет увидеть суть проблемы, потому что вино — напиток богов!

Посмеялись, стукнулись кубками, расплескав напиток богов, и выпили. Вино имело необыкновенный вкус и удивительным образом сняло раздражительность и напряжение. Все расслабились и успокоились.

Старик Вараздат изрек:

— Каждый день во время обеда я выпиваю кубок красного вина, и, как видите, бодр и свеж, хотя мне уже девяносто пять. На собственном опыте могу сказать: кто умеренно пьет вино, тот счастлив, забывает о возрасте и всегда имеет ясные мысли!

Излучая благодушное настроение, царь сказал:

— Хорошее вино пробуждает у толкового человека мудрость и желание, несмелого делает храбрым, а сомневающемуся позволяет взглянуть на вещи в другом свете.

— Скажи, как мне говорить с Помпеем? — внезапно спросил Гурас. Он все еще был во власти мыслей о предстоящей миссии.

Тигран спокойно ответил:

— Больше театральности, Гурас! Мне доносят, что Помпей суеверен, любит драматические эффекты. Обговори с ним церемонию моего прибытия в римский лагерь, да не забудь сказать, что я хочу именоваться другом и союзником римского народа.

Вараздат, лукаво посмотрев на братьев, воскликнул:

— Мне это нравится — переиграть противника! Армии, устремившись в бой, мирно разойдутся. Надо же!

Тигран ласково посмотрел на соратников:

— Нам потребуется мужество, чтобы избежать битвы и, навязав мир, победить противника! Всегда надо помнить, что излишняя самонадеянность ведет к горькому разочарованию. Пусть Рим пока думает, что управляет Вселенной!

— Государь, — Гурас хитро глянул на царя, — подарок тому, кто желает прийти на армянскую землю с мечом, я уже подготовил.

— О чем ты, Гурас? — спросил Тигран.

— О, ты забыл! Перстень духа Арарата!

Тигран вспомнил: на протяжении веков эта вещица не раз помогала победить противника. Того, кто носил драконий перстень, дух священной горы Арарат наделял не только сильными страстями, но и сомнениями! Конечно, этот перстень заставит Помпея робеть и, войдя в пределы царства, устрашиться.

— Пусть будет так! — сказал царь. — Гурас, отвези перстень в Рим и подари Помпею. Возможно, легенда и анналы моей библиотеки сообщают правду, и камень действительно является носителем магической силы. Боги Рима насылают на все страны кошмары, давая римлянам силу и неуязвимость, побуждают к новым грабежам и насилию, подталкивают в Армению. Пусть перстень с загадочным прошлым ослабит захватнический инстинкт Помпея!

Вараздат, радостный, как дитя, распростер руки перед братьями:

— Вот и славно! Перстень духа Арарата захватит мысли и ум захватчика. Мир — благо, война — зло, победа горька, а слава мимолетна. Пусть другие воюют!

Тигран, обладавший не самым спокойным нравом в царстве, вдруг умиротворенно рассмеялся:

— Я рад, что есть талисман, способный приносить удачу или охранять от неприятностей армянское царство. Хотел бы, конечно, получить доступ к замыслам богов, но чувствую, что с такими соратниками, как вы, нашел верное решение. Никогда не начинай войну, если есть хоть малейшая возможность поддержать мир!.. — Тут он увидел на дорожке, ведущей к беседке, свою любимицу Аревик и поспешно сказал: — Ну, идите!

Мимо фонтанов и мраморных статуй по дорожкам сада шла наложница Аревик. Стройная, маняще красивая, в синих одеждах, с дорогими украшениями на шее, ушах и руках, драгоценными камнями и жемчугом на ленточке, обвязанной вокруг головы, она излучала солнечный свет. В руках женщина держала вербену — мелкие белые цветы. Увидев в беседке Тиграна в хорошем расположении духа, она просияла.

Царь встал, обнял и поцеловал ее в алые губы:

— Моя Аревик, моя любовь! Ты принесла мне траву любви, верно полагая, что я во гневе, ведь вербена гасит эмоции.

— Не только, Тигран. Эти цветы приводят в веселое расположение духа.

— Мы тут спорили с Гурасом и Вараздатом, но сейчас у меня хорошее настроение: я нашел верное решение.

Царь страстно любил Аревик. Ее томный взгляд обладал завораживающей и притягательной силой, яркая внешность приводила в восхищение, а свет внутренней красоты вызывал ощущение спокойствия и раскрытие непостижимой тайны.

— Я люблю тебя, Тигран, всем сердцем! — она с восхищением смотрела на царя.

А Тигран, вновь поцеловав ее, произнес:

— Моя любовь к тебе настолько сильна, что хочется просить у богов бессмертия, чтобы быть всегда рядом.

Аревик улыбнулась. Ее каштановые волосы, прическа с небольшой синей шапочкой сверху и необыкновенные карие глаза, напоминающие миндаль, сводили с ума. Глядя на этот эталон красоты, царь по-другому воспринимал мир.

— Когда ты улыбаешься, я понимаю, ради чего живу… — Тигран каждый раз заново любовался этим совершенным произведением природы.

Аревик, как всегда, смутившись, произнесла:

— Я тоскую, когда тебя нет рядом, но увидев вновь, испытываю неземной восторг — как от величия природы, солнца, звезд на небе…

Царь вторил ей:

— Только с тобой я ощущаю гармонию жизни: все приобретает равновесие и совершенство…

Аревик взяла Тиграна под руку, и они стали прогуливаться по великолепному саду.

Примечания

7

Нахарары — представители высшей аристократии древней Армении, главы аристократических родов.

8

6 000 талантов — 155 т 400 кг серебра.