Драконий перстень

Георгий Григорьянц (2018)

Десять римских легионов сокрушают Кавказ. Царь Армении Тигран II Великий находит способ избежать разорительного нашествия. Среди прочего он прибегает к силе магического талисмана Драконий перстень. Его обладатель получает богатство, удачу и власть, но в придачу сомнения, трепет, сильные страсти и ужасную смерть. Влияние опасной магии испытывают на себе незаурядные личности античного мира: Помпей, Красс, Цезарь, Антоний и Клеопатра.

Глава 4. Магия зеленого колдуна

Город Птолемаида, что на берегу Средиземного моря, до появления в Сирии Птолемеев звался Акко и было ему более двух тысяч лет. Цари Египта, зная о тайне города и особенно о чудесном храме богини Ташмету, не только переименовали город, но и неизменно получали в небольшом храме с портиком и колоннами божественные прорицания — например на удачные завоевательные походы или морские путешествия. И все предсказания богини сбывались, отчего Ташмету стала очень популярна на всем Средиземноморье. Богиню так почитали, что повсеместно возводили храмы в ее честь. Но только в Храме судеб Птолемаиды могла заговорить Таблица судеб — удивительный предмет, пластина величиной в две ладони, подаренная богами Вавилону, а теперь лежащая в кожаной сумке Артавазда.

На белой стене небольшого одноэтажного дома, рядом с которым росли три пальмы, сначала показался неясный силуэт человека, а затем из нее шагнул на каменную мостовую царевич Артавазд. Осмотревшись, он медленно направился к храму напротив. Сзади послышался звук, Артавазд обернулся и, к своему удивлению, увидел рыжего лисенка, а вслед за ним на камни дороги вывалился его сын Арташес.

— Арташес, что ты здесь делаешь?! Как сюда попал? — громким шепотом произнес потрясенный Артавазд.

— Отец, я погнался за лисенком…

— Впрочем, неважно, у нас мало времени, пойдем со мной!

Они пересекли улицу и, войдя за ограду, поднялись по ступеням храма, оказавшись у двустворчатой двери. Артавазд потянул ручки створок на себя, те со скрипом открылись, и, как только царевич с сыном шагнули в полутемное святилище, перед ними вырос жрец, тощий служитель бога с длинными жидкими волосами и злыми глазами, в белой хламиде и белых сандалиях, с оливковым, увитым лентой цвета финика, венком на голове.

— Этот храм неприкосновенный! Никто, кроме жрецов и царственных особ, не может входить сюда! — закричал жрец, преграждая дорогу. — Помолитесь снаружи!

— Перед тобой царственная особа. Я Артавазд, сын царя Великой Армении и Сирии Тиграна II, а это мой сын Арташес.

Жрец перевел взгляд с царевича на мальчика, потом на лисенка в руках парнишки.

— А лис тоже царственная особа? — невозмутимо спросил служитель бога.

— Да, этот лисенок из царского питомника, сакральное животное, — невозмутимо заявил Артавазд.

Взглянув недоверчиво на мужчину, жрец спорить не стал, но спросил:

— Чем ты докажешь?

Артавазд достал висевший под одеждой на шее амулет — агатовую гемму с изображением оленя, на спине которого сидел орел, и показал жрецу. Изменившись в лице, тот отступил, почтительно пропуская гостей. Артавазд с сыном прошли в святилище. В центре зала на пьедестале стояла статуя божества. Каменные стены святилища, прочные и толстые, надежно защищали святыню от случайного прикосновения, воровства или даже любопытного взгляда. Освещение — солнечный луч, падающий на статую через решетку над дверью, — давало возможность увидеть, что помещение богато украшено: в нишах стояло много золотых и серебряных сосудов, стены ярко раскрашены фресками, по углам размещались изящные скульптуры и масса храмовой утвари; на алтаре в большом бронзовом жертвеннике курился фимиам.

Артавазд сразу почувствовал присутствие божественных сил. На него с высокого постамента смотрела раскрашенная бронзовая статуя работы Праксителя. Одни в ней узнавали аккадскую Ташмету, другие греческую Артемиду, третьи шумерскую Нанайю, а кто-то армянскую Анаит. Артавазд заволновался: богиня, сошедшая с небес, сейчас предскажет ему судьбу! Из состояния сильного душевного волнения его вывел служитель храма:

— Мы, жрецы, осведомлены, что определенный статус может быть только унаследован по крови, но никак не приобретен. Если ты действительно сын царя Великой Армении, ты получишь предсказание. Обряд требует принесения богине в жертву золота.

Артавазд достал кожаный кошель с золотыми монетами и положил на алтарь. На пальце его руки сверкнул Драконий перстень, привлекший внимание жреца. Камень перстня переливался цветами от розового до бордового. Со служителем стало происходить нечто странное: его объял ужас, он затрясся, тыкал трясущейся рукой в грудь царевичу, силясь что-то произнести, но слова застряли у него в горле. Наконец овладев собой, жрец произнес дрогнувшим голосом:

— Дай мне то, что нужно богине.

Артавазд передал ему агатовую гемму. Перепуганный жрец, положив амулет у ног бронзовой статуи, бросил в жертвенник для воскурений кусочек ладана и торопливо ушел. Струйка ароматного дыма поползла вверх: царевич почувствовал тягучий сладковатый запах, вызывающий умиротворение и необычную легкость в теле.

— Папа, что ты собираешься делать? — спросил мальчик.

— Сын, — Артавазд положил руку на плечо Арташеса, — я буду царем, носителем благополучия Армении, а чтобы уверенно влиять на государственные дела, должен узнать предначертанную мне судьбу.

— И богиня откроет судьбу? — скосив глаза на статую, недоверчиво спросил Арташес.

— Надеюсь, сын. Ну что ж начнем.

Царевич подошел к бронзовому изваянию и достал из сумки мистическую пластину. По ней внезапно побежали завораживающие своей красотой бело‑голубые световые разряды. Раздалось потрескивание, печать в углу Таблицы судеб тускло загорелась рубиновым огнем. Артавазд, не раздумывая, приложил пластину к груди, как наставлял отец, и вдруг она ярко засияла. Сильное лазоревое свечение сделало помещение храма таким же светлым, как в яркий солнечный день. Подняв таблицу к глазам, царевич увидел надпись на греческом и торопливо прочитал пророчество вслух:

Цели заветной — власти верховной меж равных царей достигнешь;

Боги с лазурных небес наблюдают и нерешительность видят.

Рассудком твоим завладеет царица Востока, блудница мерзкая;

Власть серебром ограничит, игрушкою сделав; чарам поддавшись,

Голову потеряешь…

Потрясенный Артавазд, прочитав пророчество еще пару раз, опустил Таблицу и, взглянув на скульптуру, возблагодарил богиню:

— Богиня Ташмету, ты благожелательная и милосердная, ты послала мне предсказание богов, твои божественные лучи снизошли на меня, открыв истинное предназначение — быть царем царей. Но почему мое правление будет зависеть от женщины? В чем мое проклятие?

Царевич пристально смотрел на лик божества, но бронза оставалась холодной и неподвижной. Ни знака, ни звука, ничего… Артавазд, в отчаянии опустив руки, посмотрел на сына.

— Моя судьба, что бы ни открыли сейчас боги, в моих руках. Так учил отец, а его уроки я хорошо усвоил.

— Странное предсказание, — проговорил мальчик, — я ничего не понял.

Царевич горько пошутил:

— Избежать недальновидных шагов просто: всего лишь нужно знать судьбу и предвидеть ход истории.

Свечение прекратилось. Артавазд в некоторой задумчивости стал укладывать волшебный предмет в сумку, как скрипнула дверь. В святилище раздались гулкие шаги. Резко обернувшись, наследник престола увидел человека лет двадцати в синем хитоне и пурпурном плаще. На его златокудрой голове с короткой стрижкой лесенкой красовался венок из золотых дубовых листьев. Такой носили только цари. На шее вошедшего на золотая цепи висел странный амулет, на поясе меч с красным опалом в рукояти. Пришедший злобным взглядом буравил Артавазда, не произнося ни слова. Юный Арташес, держащий в руках лисенка, вздрогнул, ощутив и у зверька учащенное сердцебиение.

— Ты кто? — громко спросил Артавазд. — В такой величественной одежде может появиться только царственная особа.

— Я тот, кого ты меньше всего желал бы видеть, — наконец отчетливо произнес юноша с венком на голове. — Твой отец, царь Тигран, сделал все, чтобы лишить меня трона, отобрать сокровища, изгнать из царства, а мою бедную мать казнил лишь за то, что она была предана сирийскому народу и делала добро людям.

— Ты Антиох XIII, а твоя мать царица Сирии Селена… Та, что убила пять мужей, в том числе и твоего отца.

— Моя мать святая женщина, она боролась за себя и любимую страну до последнего вздоха!

— Зачем же она завещала Риму любимую Сирию, забыв упомянуть в завещании собственного сына?

— Это неважно. Важно другое: я хочу, а главное могу вернуть себе все.

— Ты и твоя мать довели Сирию до полного развала, и только царь Тигран принес стране успокоение и процветание. По части заговоров, убийств и мятежей ваша семейка уникальна, таких на Востоке больше не сыщешь.

— Моя мать оказалась недальновидной, но я не упущу свой шанс. Эта гемма, та, с оленем, что лежит у ног богини, — в глазах Антиоха сверкнули красные огоньки, — принадлежала ей. Я хочу забрать амулет.

Артавазд с насмешливой улыбкой на устах взял гемму с постамента и повесил себе на шею.

— Попробуй возьми, — невозмутимо сказал он.

Антиох с кривой гримасой стал приближаться:

— Придется нам с тобой спор решить наедине. Незачем простолюдинам осквернять жилище почитаемой мной богини. Но за оградой храма стоят мои люди, и просто так отсюда тебе не уйти. Хотя, я и один справлюсь.

— Не надейся! — крикнул Артавазд. — Богиня поведала мене судьбу: жить мне еще долго.

— Как я сразу не догадался?! При тебе Таблица судеб… Вот это удача! Она лежит в той сумке, что на плече, не так ли?

Мальчик, держа лисенка, весь съежился, а его отец, убедившись, что сын прячется за алтарем и пока вне опасности, достал из ножен булатный меч, способный как масло резать любые доспехи, и приготовился к бою. Антиох, обнажив свой дамасский меч, сорвался с места и бросился на армянского царевича, обрушив первый удар. Меч остановил меч.

— Неплохо! — крикнул Антиох. — А как ты ответишь на это? — и нанес прямой укол.

Артавазд увернулся и сильным, размашистым движением попытался выбить оружие из рук сирийца, но не получилось. Оба соперника фехтовали уверенно, не суетясь, нанося удары, так и не достигавшие цели.

Юный Арташес, ошеломленный увиденным, поднялся и во все глаза следил за поединком. Отец, взломав защиту врага, нанес мощный и сметающий удар. Его противник не удержавшись, потерял равновесие и повалился на алтарь. Золотой венок с головы свалился, прическа растрепалась, былой лоск улетучился. Внезапно Антиох как ужаленный выпрямился и уставился на Драконий перстень на руке Артавазда. Сирийского властителя обуял панический страх, он застыл и не моргая смотрел на талисман: магический камень цвета крови намертво приковал его взор.

— Арташес, — закричал отец сыну, — возьми сумку с таблицей! Если мне будет угрожать опасность или погибну, доставь ее дедушке!

— Папа, а если я не справлюсь?

— Верь в себя, сын, и все поверят в тебя!

В этот момент Антиох, преодолев минутную слабость, вернул себе способность двигаться. Он поднес к лицу висящий на груди могущественный амулет в виде соколиного глаза и, ощутив прилив сил, расправил плечи. Свирепо оскалившись, он встал на изготовку к бою.

Артавазд прошелся вокруг соперника:

— Мой Драконий перстень поколебал твою силу, Антиох. Мне говорили, что заветный талисман — защита от злобного демона. Так и есть.

Антиох с искривившимся лицом бросился в атаку. Артавазд ударом меча отбил меч противника, но, видя безумные глаза соперника, подумал: «Он явно сильный фехтовальщик. Неужели этот двадцатилетний парень подготовлен лучше меня?» В этот момент Антиох, применив обманный финт, развернулся и рукоятью меча ударил соперника в грудь. Удар был такой силы, что армянский царевич отлетел к стене и рухнул. Пронесся воздушный вихрь, заметалось пламя в масляных светильниках, с грохотом посыпалась утварь храма.

Довольный Антиох закричал:

— Ты не знаешь с кем связался! Греки триста лет назад отвоевали Египет у персов. Не задавался вопросом, почему с тех пор египетские цари получают первенство во всех делах? Потому что они, как и я, и моя мать, и сестра — потомки знаменитой Арсинои!

Все знали феномен Арсинои II. Молодая гречанка вдруг удостоилась титула фараона и была обожествлена еще при жизни. Все просто: Арсиноя, убив мужа-фараона, стала женой бога. Она рожала детей от солнечного бога Гора, сына Осириса, правителя загробного мира.

Антиох XIII возглашал:

— Во мне течет кровь богов! Я олицетворение одновременно загробного мира и солнца, моя миссия — мстить за смерть Осириса!

Артавазд засмеялся:

— У Осириса, как известно, зеленое лицо, а ты пышешь здоровьем. Вон какой розовощекий!

Антиох не унимался:

— Я владыка небес, бог солнца, истинный фараон!..

— Полагаю, душа Осириса — птица Феникс — уже переселилась в тебя. Остается подождать, когда сгоришь, — насмехался Артавазд.

— Я заставлю всех признать меня единственным наследником Осириса! Я владыка Египта и Сирии! — кричал бывший царь.

— Ну-ка разведи руки в стороны, — потешался Артавазд, — чтобы походить на древний символ «Крылатое солнце»!

— Смеешься? Ты уже выдохся, а у меня есть то, что дает бесконечный запас энергии — глаз Гора. — Антиох прикоснулся к амулету Уаджет, висевшему на груди: — Тебе не победить!

Артавазд достал из кармана плаща зеленую печать:

— Эта вещица, возможно, разрешит спор.

Увидев цилиндрическую печать, сириец изменился в лице. Не успел он что-либо предпринять, как Артавазд, вложив меч в ножны, завертел цилиндр в ладонях, приговаривая: «О, колдун, завертись, как вертится эта печать, пусть твоя злоба не пристанет ко мне, пусть…»

Он не договорил. Антиох, запаниковав, схватил лежащий на алтаре кошель с золотом и запустил им в царевича, выбив печать из его рук. Каменная печать с грохотом покатилась по полу. Лисенок, сидевший на руках мальчика, вырвался и погнался за зеленым цилиндром. Схватив его в зубы, вернулся к Арташесу.

— Папа, печать у меня! — крикнул мальчик и, увидев, что внимание отца привлечено, бросил цилиндр отцу.

Поймав печать, Артавазд подбежал к алтарю — месту, где ритуалы, таинства и магия совершаются регулярно и влияют на людей с особой силой, а Драконий перстень воздействует на врага мощнее. Антиох с обнаженным оружием обрушился на армянского царевича, но, попав под влияние перстня, опять застыл, оставшись стоять с занесенным мечом. Теперь Артавазду хватило времени произнести заклинание полностью. Перекатывая в ладонях зеленый цилиндр, он произносил:

— О, колдун, завертись, как вертится эта печать, пусть твоя злоба не пристанет ко мне, пусть твоя сила иссякнет!

Златокудрый Антиох вдруг потерял ориентацию в пространстве и, уронив меч, стал вращаться, убыстряясь, а потом и вовсе повалился на пол. Его лицо позеленело, взгляд остекленел, тело приняло позу повиновения. Подошел царевич. Сорвав с шеи противника амулет Уаджет и положив себе в карман, он сказал:

— Все колдуны и маги поклоняются зелени.

Повернувшись к сыну, крикнул:

— Арташес, уходим! Осторожно, нас поджидают за дверью!

Выйдя из храма, Артавазд увидел десять головорезов, в нетерпении стоящих за оградой, опасающихся войти на освященную территории дома богини.

— Ну, если всех не уложу, жизнь отдам дорого. Арташес, попытаюсь их задержать. Прошмыгни между солдатами и беги к порталу. Понял?

— Да, отец!

Артавазд, обнажив меч, смело направился к группе солдат, демонстрирующих в грубой форме свое превосходство: сыпались угрозы и оскорбления. Напав первым, царевич сходу уложил самого крупного и стремительно атаковал следующего. Пытаясь мешать всем сразу и не давая возможности громилам напасть группой, он выказывал выучку и уверенность в собственных силах. Драконий перстень придавал ему неукротимую энергию, несгибаемое упорство, безудержную ярость и неистовую одержимость. Не ожидая от жертвы такого напора, солдаты растерялись, но все же перешли к атакующим действиям. Артавазд, оказавшись под градом ударов с разных сторон, умело маневрировал и сумел вывести из строя еще двоих.

Арташес, улучив момент, сорвался со ступеней храма и, выбежав за ограду, сломя голову помчался к дому с тремя пальмами. За ним бросился один из головорезов: догнал, сбил с ног, схватил и потащил обратно. Арташес вырывался, кричал. Внезапно к солдату подскочил лисенок. Хищник, обладающий быстрой реакцией и острыми зубами, подпрыгнул и больно укусил врага за палец. Солдат вскричал, отпустил мальчика, а тот, почувствовав свободу, что есть силы рванул к пальмам, лисенок за ним и, добежав до заветной стены, оба нырнули в портал. Через мгновение ни мальчика, ни лисенка уже не было. Подбежавший солдат тупо уставился в белую стену дома, не понимая куда мог деться малец.

Армянский царевич сражался как лев, сразив наповал четверых, но преимущества пока не добился: еще шесть наемников теснили его. И вот, когда яростный обмен ударами достиг кульминации и казалось, что царевич уступит соперникам, со стороны дома с тремя пальмами чудесным образом появилась Калестрида — красивая, молодая, ослепительная, с волосами, отливающим в вечерних лучах солнца золотом, с повязкой вокруг головы, в легких доспехах, с широким поясом, без шлема, но с оружием в руках: меч-акинак и кинжал кама. Холодно и презрительно взглянув на головорезов, она вклинилась в схватку, нанося налетчикам колющие и рубящие удары. Артавазд с восхищением глянул на воительницу и, вдохновленный ее грациозными и точными движениями, сам стал энергичнее маневрировать. Число нападающих поредело. Калестрида, уверенно работая мечом и кинжалом, ловко вела сражение сразу с двумя громилами, и через мгновение оба оказались у ее ног. Она крикнула:

— Артавазд, царь Тигран прислал меня к тебе на выручку! Бьемся вместе!

— Я рад, Калестрида, — крикнул в ответ Артавазд, — работы хватает!

Артавазд, применив обманное движение, нанес смертельный укол наемнику в грудь, и тот, не успев закрыться, пал в бою. Калестрида фехтовала с детиной, превосходящим ее в росте и силе, но вдруг, нырнув под него, она вонзила свой меч в его промежность. Верзила, взревев, рухнул на землю. Двое оставшихся солдат, видя бесперспективность борьбы, сочли разумным ретироваться с места боя.

Артавазд воскликнул:

— Ты управляешься с мечом и кинжалом как богиня, я восхищен! Не позавидуешь тому, кто захочет противостоять тебе один на один.

— Я пролила немало крови и потушила свет в глазах многих врагов, — сказала Калестрида, — но только сегодня получила истинное удовольствие, сражаясь на пару с умелым и бесстрашным воином.

— Говорят, женщины-воительницы не очень-то жалуют мужчин… — мягко сказал Артавазд, с симпатией глядя на амазонку.

— Я люблю то, что делаю, и ценю красоту поступка, — Калестрида, умело скрывая восторг, с уважением смотрела на мужчину.

— Делать здесь больше нечего. Пошли!

Они направились к дому с тремя пальмами, и один за другим шагнули в окно пространственного перехода — сначала женщина, потом мужчина.