Драконий перстень

Георгий Григорьянц, 2018

Легионы Древнего Рима, ведомые полководцем Помпеем, двигаются на Армению и Кавказ. Царь Армении Тигран II Великий и его сын Артавазд пытаются остановить гибельное нашествие. Возможно, им поможет старинный артефакт – драконий перстень, который творит чудеса, придает человеку невероятную силу, но также подчиняет волю до беспрекословного послушания. Насладиться чудесами Древнего Мира, стать участником необычных событий, ужаснуться злодействам царя Митридата, удивиться поступкам Юлия Цезаря, по-новому взглянуть на Антония и Клеопатру – книга полна неожиданных поворотов, захватывает с первых страниц, будоражит воображение.

Глава 12

Перед путниками предстал пещерный зал с воротами, стены его были покрыты иероглифами и картинами. Птолемей, изумленный и испуганный, произнес:

— Согласно мифу, подземная долина Нила разделена двенадцатью вратами на двенадцать провинций, соответствующих двенадцати ночным часам. А вы знаете, что все врата охраняются страшными огнедышащими змеями и чудовищами?

Калестрида воскликнула:

— Птолемей, глаза на жезле вспыхнули очень ярко! Значит, Свиток где-то здесь!..

— Мы никогда не пройдем все врата Дуата, — прошептал Птолемей.

Фараон был в отчаянии: имен демонов он назвать не мог. Двери открываются, если чудовищ правильно назвать и произнести волшебное заклинание. Послышался приглушенный рев откуда-то из-под земли.

— Это рычит Апоп! — закричал Птолемей. — Вы не представляете, с кем мы столкнулись! Огромный змей! Повелитель злых сил! — Запаниковавший царь стал отступать. — Мы не боги, чтобы биться с исполинским змеем! Уходим!

— Нет, постой! — Артавазд, пытаясь овладеть ситуацией, схватил египетского царя за руку: — Свиток где-то здесь! Жезл! Глаза так ярко еще не горели… Тайник здесь! — Он стал быстро ходить по пещерному залу: — Птолемей, Калестрида! Ищите знаки, сочетания иероглифов, графические изображения. Должно же быть что-то!

Фараон с опаской семенил за Артаваздом, так и не обретя душевного равновесия: его парализовал ужас, а увидев в проеме ворот изображение змея, Птолемей стал причитать:

— О великий владыка Дуата! Я пришел к тебе, дабы обрести в твоем царстве блаженство и покой! Я безгрешен, я безгрешен!..

Внезапно он замер и уставился на фреску над воротами. Два изображения бога Тота с инструментами для письма (палетка и палочка) смотрели друг на друга. На первом божество было с короной Хемхемет, глаз открыт, на втором — он же с Лунной короной, глаз закрыт. Между божествами — страусовое перо.

Подошел Артавазд:

— Что тебя удивило, Птолемей?

— Глаз открыт — глаз закрыт!

Артавазд заинтересовался:

— Действительно, необычно. Что это может означать?

— Возможно, намек на равновесие. Бог Тот всегда все уравновешивает… — К фараону снова вернулась уверенность.

— А при чем тут страусовое перо?

— Это не перо, это богиня Маат.

Артавазд пригляделся к изображению внимательнее:

— Ты говорил, что бог Тот создал мир словом, а ведь божественное слово дает расчленение хаоса!

— Да, несомненно. Создание баланса стихий и есть равновесие! — Фараон соображал уже лучше: — Бог Тот творит и разделяет, создавая равновесие.

— А что он разделил прежде всего? — спросила Калестрида.

Артавазд ответил:

— Во всех религиях бог в первую очередь разделил небо и землю, тьму и свет.

— А богиня Маат? — амазонка обратилась к Птолемею.

— О, великая богиня провозглашает торжество порядка над хаосом, воссоединяя небо и землю. Она супруга бога Тота. Хорошая пара: правда и мудрость!

Артавазд воскликнул:

— Ищем символы стихий и пространств!

Все немедленно разошлись по пещерному залу, рассматривая рисунки, рельефы, иероглифы. Вдруг царевич резко остановился — его осенила мысль:

— А знаете, что означает открытый глаз? Это день, а глаз закрытый — ночь! Ищите символы дня и ночи!

Птолемей ходил по залу, всматриваясь в рисунки, и молился: «Взываю к тебе, о великий Тот, почтенный ибис! Ты — второй после Ра, ты вершитель судеб, защитник от демонических сил, могущественный в речах. Ты создал мир словом, ты — залог равновесия. Дай мне то, что я ищу во имя процветания моей страны!».

— Есть! — радостно воскликнула Калестрида, указывая на каменную плиту в стене.

Мужчины подбежали и увидели рисунок: богиня Маат, символизирующая собой истину, божественный порядок и вселенскую гармонию, в парике со вставленным священным пером страуса и обвязанным красной лентой, стоит с поднятыми руками, указывая на солнце и звезды.

— Это здесь! — Артавазд, взволнованный и сосредоточенный, достал из ножен кинжал и стал очищать швы вокруг камня. — Истина нам откроется, только надо умело расчистить завалы заблуждений!

Калестрида стала помогать ему кинжалом. Каменная плита все более четко выделялась на фоне стены; когда все швы были очищены, а лезвия кинжалов легко вошли в зазор между камнями, плита подалась. Все трое осторожно опустили ее на пол и заглянули в отверстие в стене.

— Там что-то есть, — таинственно сказал Птолемей и, просунув руку, достал небольшой сверток.

Он разворачивал льняную ткань с восторженной улыбкой первооткрывателя, торжественно и медленно; когда полотно было снято, все увидели небольшой цилиндр — плотно свернутый в трубочку наподобие папирусного свитка золотой лист. Осторожно развернув небольшую часть послания бога, люди поразились: на обеих сторонах было нанесено немыслимое количество иероглифов и других знаков.

— Свиток Творца! — воскликнул Артавазд.

Он бережно взял в руки вещь, созданную богом. Собрание заклятий и магических формул, позволяющих любому стать великим провидцем!.. Рассматривая золотой цилиндр, царевич с великим почтением пытался разгадать волшебные письмена, ему непонятные. С этой рукописью можно постичь великую магическую силу, обрести совершенный дух и власть над природой и людьми…

— Невероятно!! — издал вопль Птолемей, а потом со злорадной усмешкой воскликнул: — И пусть теперь Трифаена попробует меня ослушаться!..

В тишине зала вдруг прозвучал неприятный женский голос:

— Ослушаться ничтожество — самое малое, что может сделать умная женщина! — На пороге зала пещеры стояла Трифаена. Она вошла, за ней следовали верховный судья и человек десять стражи. — Я давно следила за тобой, Птолемей, и ждала, когда ты, мелкое и ничтожное существо, приведешь меня к тайнику бога Тота. О, я жаждала получить Свиток, а с ним вместе и власть, и силу. И вот этот день настал!

Артавазд, обнажив меч, сделал шаг вперед:

— Птолемей, возьми Свиток и никому не отдавай. Он твой! Мы сумеем за себя постоять!

Калестрида, всегда охотно ввязывающаяся в драку, встала перед фараоном, а самоуверенная и властная Трифаена с ядовитой улыбкой на лице прошлась по залу, расточая аромат фиалки, мускуса и сандала. Выглядела она потрясающе: черные волосы наместницы богини Исиды свободно спадали по обе стороны от пробора (это был парик); подвитые и закрученные спиралями пряди подчеркивали красивый подбородок и четко очерченные скулы; на голове красовалась золотая диадема с уреем; шею украшало драгоценное ожерелье; тело облегало длинное плиссированное платье-калазирис из красной ткани, а легкий прозрачный плащ создавал вокруг женщины облако тайны. Уверенная в своем превосходстве и победе, жена фараона громко провозглашала:

— Только я достойна владеть этой вещью! И знаешь, почему? Я — сакральная царица, истинный небожитель и земное воплощение богини Исиды. — Она высокомерно смотрела на мужа и его друзей. — Моя прародительница, великая царица Египта Арсиноя — дочь богов. Ее почитают во всех храмах как богиню, и только ей было дозволено носить на короне двойной урей.

Артавазд, достав из кармана плаща зеленую цилиндрическую печать, приготовился произнести заклинание:

— Я знал одного твоего родственника, Антиоха XIII. Мы мило побеседовали с этим потомком Арсинои.

— Ах, Антиох… Он слаб и беспомощен, имеет недостаточно чистую кровь, кстати, как и его мать, царица Селена, колдовство которой было низкого сорта. Твой отец Тигран легко пленил ее, а потом казнил. — Насмешливо взглянув на зеленый цилиндр, Трифаена залилась хохотом: — Твоя уловка с печатью на этот раз не пройдет! Моя энергия разрушает догмы, подчиняет себе не только людей, но и темные силы. Я — земное воплощение богов, созданная повелевать и властвовать!..

— Капризная и упрямая мерзавка! — сквозь зубы процедил Птолемей. — Ты готова принести в жертву всех, лишь бы насытить свое неуемное самолюбие и погрузить мир во тьму. Ты служишь демону!

— А ты, муженек, самый бездарный и никчемный человек, когда-либо мною встреченный. Одно слово: флейтист!

Артавазд начал крутить в ладонях печать, произнося заклинание:

— О колдун, завертись, как вертится эта печать, пусть твоя злоба не пристанет ко мне, пусть твоя сила иссякнет!..

Птолемей с ужасом смотрел на свою жену, Калестрида с иронией наблюдала за этой сценой, держа в поле зрения стражников, а Трифаена, прогуливаясь мимо них и шурша облачным плащом, говорила с усмешкой:

— Артавазд, не трать время зря! Отдай мне Свиток, и я сохраню тебе жизнь. Не хочу, чтобы трон Великой Армении потерял наследника.

— Ты никогда не получишь Свиток, — спокойно сказал царевич, а потом, осознав бесполезность применения печати и заклинания, воскликнул: — Мы будем биться!

— Убить их!!! — взвизгнула Трифаена.

Стража ринулась в бой. Артавазд сражался сразу с четырьмя врагами. Каждый египетский солдат бился изогнутым мечом копис, заточенным с внутренней стороны, но булатный меч царевича успешно отбивал яростные атаки противника, и два египтянина были повержены в самом начале схватки. Калестрида выхватила свое секретное оружие — тончайшую плеть конского волоса, ранее скрытую в изгибах узора меандр, окаймляющего ее белую тунику, и, умело действуя, не подпускала к себе шестерых стражей.

Трифаена, подтолкнув верховного судью вперед, приказала:

— Иди и отними Свиток у Птолемея!

Судья неловко стал обходить место схватки, постепенно приближаясь к фараону и протягивая к нему свои крючковатые руки. А царь, забившись в угол и держа в руках Свиток, трепетал от страха. Его, как всегда, парализовало чувство безнадежности, в глазах отражался ужас. Сознавая свою беспомощность, фараон вытянул свободную руку и оттолкнул судью. От несильного толчка судья попятился назад, чуть не упав. Птолемей внезапно почувствовал, как волна необычных ощущений пробежала по его телу, организм приобрел новые возможности, мозг сконцентрировался на главном, мысли побежали быстрее. Обладатель Свитка явно получал совершенный дух и необыкновенный разум. Увидев, как успешно отражают атаки его друзья, фараон выпрямился, надменно посмотрел на судью и начал его дразнить, протягивая Свиток. Как только судья потянулся за ним, Птолемей, как заправский фокусник, с помощью ловкости рук в одно мгновение заставил Свиток исчезнуть, предъявив злодею синий платочек. Раздосадованный судья с лицом, искаженным от злобы, шагнул вперед. Птолемей завязал на платочке узел — первый из семи, согласно ритуалу, позволяющему освободить магическую силу, — и произнес волшебные слова:

— Вселенная и боги управляют жизнью на Земле!

Судья Вельзевул остановился в паре шагов от него.

— Человек, как часть Вселенной, влияет на земные события! — Птолемей завязал второй узел.

Судья склонил голову влево и уставился на говорящего.

— Великое всегда в малом!

Судья склонил голову вправо, а фараон завязал третий узел.

— Зло всегда в большом! — Птолемей завязал четвертый магический узел.

Вельзевул вдруг упал на колени, открыв рот в немом крике.

Трифаена, пораженная возможностями Свитка, смотрела на происходящее, как зачарованная. В это время Калестрида резким движением руки сорвала с головы кожаную ленту-пращу, и в стражников полетели металлические шары. Ловко снимая с себя снаряжение, амазонка пустила в ход браслеты-дротики, кольца-скарабеи с шипами, серьги с метательными звездочками и кулон-жало. Уложив пятерых, она выхватила из ножен меч и в паре с Артаваздом пошла в наступление на оставшихся троих солдат.

К Птолемею вернулась уверенность:

— Все находится в непрерывном водовороте поиска! — Пятый узел был завязан.

Вельзевул обмяк, его голова упала на грудь, глаза закрылись.

— Все зарождается снова и снова! — Фараон завязал шестой узел на синем платке.

Судья свалился на пол и не подавал признаков жизни.

— Конец один: все подлежит уничтожению! — Седьмой магический узел был завязан.

Над телом верховного судьи взвилось облачко пара. Вельзевул начал таять и, наконец… исчез совсем. Трифаена ужаснулась и посмотрела на мужа так, словно хотела испепелить его взглядом, но, привыкшая подчинять себе и обстоятельства, и людей, призвала самообладание и сдаваться не собиралась.

Бой со стражниками подходил к концу: Артавазд сделал обманное движение и поразил мечом последнего из них. Его внимание (как и Калестриды) теперь привлекла царица, которая, подняв над головой скипетр в виде цветка лотоса, вращала им и восклицала:

— О великая Исида, та, у которой тысяча имен и безграничная власть над миром, сильнейшая и могущественная из богинь, покровительница магии и волшебства! Взмахни своими крыльями, нашли на нечестивцев ветер и ядовитого змея!..

В зале появился ветерок, движение воздуха усиливалось, вокруг Трифаены возник вихрь, который разрастаясь, начал достигать трех друзей. Они переглядывались, не зная, что предпринять: магию может победить только магия. В проеме двери показался большой змей. С высунутым двойным языком он вползал медленно, огибая камни и плиты, укладываясь кольцами вокруг царицы. Его окрас — чередование черных, желтых и красных полос, огромная черная пасть с двумя ядовитыми клыками на верхней челюсти наводили ужас. Вслед за ним медленным, протяжным шагом вступал великий бог Анубис — божество Египта с головой шакала и телом человека-атлета. Он встал рядом с Трифаеной, приготовившись вести грешников на суд в загробный мир.

Артавазд и Калестрида отпрянули в ужасе, Птолемей снова потерял самообладание, на подкосившихся ногах сделал шаг назад и опустился на пол. Фараона вновь охватили отчаяние, оцепенение и состояние безысходности: из них обычно царя выводила только флейта. Чтобы уйти от действительности, он достал инструмент и заиграл: полилась завораживающая мелодия «Солнце пустыни», выражающая эмоции молодого властителя в этот момент. Играя на флейте, Птолемей уходил в другое измерение, переключал свое внимание с реального мира на фантастический, даря себе минуты наслаждения чарующими звуками…

Раздался шорох. Из дальнего темного угла показалось отвратительное чудовище, медленно, в такт музыке бредущее на середину зала. Амат, богиня возмездия за грехи, в образе гиппопотама с головой крокодила, львиными лапами и гривой, шаркая, тяжело дыша, шествовала мимо фараона. Она почуяла запах царицы, погрязшей в злобе, зависти, жадности, гордыне и гневе.

Трифаена в нетерпеливом ожидании, с широко открытыми глазами, все еще надменная, статная и уверенная в себе, продолжала держать над головой жезл, призывая духов и вихри подчиниться. Амат все ближе и ближе подбиралась к ней, и вдруг, широко разинув пасть, молниеносно проглотила царицу! Все вздрогнули. Вихрь прекратился. Фараон, в ужасе уставившись на чудовище, перестал играть. Амат повернула голову в его сторону. Калестрида всем телом подалась вперед, указывая на флейту, Артавазд открыл рот, пытаясь крикнуть: «Играй!». Встрепенувшись, Птолемей приложил флейту к губам — раздался резкий звук, словно вскрик чайки. Амат развернулась и в упор посмотрела на фараона. Запаниковавший Птолемей закрыл глаза, приготовившись к смерти, но некая сила заставила его вновь поднести флейту к губам и заиграть прежнюю мелодию… Сначала растворился в воздухе образ Анубиса, затем уполз змей, а потом и Амат двинулась в обратный путь. Чудовище, прошуршав когтистыми лапами рядом с царем Египта, играющим на флейте с закрытыми глазами, мирно проследовало в свой темный угол и исчезло.

Настала тишина. Птолемей открыл глаза.

— Спасение! — выдохнул он, опустив флейту.

— Надо признать, это было опасное спасение! — Калестрида все еще переживала случившееся.

Артавазд вложил меч в ножны, обнял амазонку и помог встать Птолемею:

— Спасение приходит к тем, кто верит и не теряет самообладания!

Достав Свиток Творца из кармана плаща, фараон пытливо посмотрел на него:

— Эта волшебная вещь должна находиться в надежных руках, иначе недалеко до беды. Я помещу ее в тайник…

— Папа, что это?

Слова эхом разнеслись по залу, поразив царя, как удар молнии. Он обернулся: в проеме двери стояла его трехлетняя дочь Клеопатра, одетая в красное плиссированное платье-калазирис, с детским черным париком на прелестной головке. В руке она держала игрушечный скипетр в виде лотоса.

— Дочка, что ты здесь делаешь?!

— Я искала маму! — В глазах маленькой Клеопатры сверкнули красные огоньки.

— Дорогая!.. — у Птолемея слезы выступили из глаз. Он быстро подошел к дочери и нежно поцеловал ее в лоб. — Мамы здесь нет. Пойдем во дворец! — и, обернувшись к друзьям, не скрывая своего удивления, сказал: — Вся наша жизнь — чудеса. Мы о них не подозреваем, но рано или поздно они происходят.

Держа девочку за руку, изнуренный, но довольный, он пошел обратно к свите, чтобы теперь безраздельно править страной.

На другой день в тронном зале фараон с надменным лицом уверенно и гордо восседал на золотом троне в окружении вельмож и принимал армянских дипломатов. На его голове поверх платка немес с золотыми коброй и стервятником красовалась сдвоенная корона пшент — сочетание красной дешрет и белой хеджет, что символизировало мощь фараона и единство египетского государства. В левой руке Птолемей держал золотой цилиндр. Рядом, на маленьком золотом троне, сидела его одиннадцатилетняя дочь Береника. Ее волосы были уложены в прическу, украшенную калафом — солнечным диском между коровьими рогами. У трона Береники стояла трехлетняя Клеопатра, одетая как Исида, богиня-покровительница детей. Головным убором малышки был игрушечный трон. Все в Египте верили, что именно богиня Исида предоставляет трон фараону.

— О мой друг Артавазд! — начал Птолемей, как только царевич с амазонкой вошли в зал. — Познакомься: мой соправитель Береника. Традиция требует править вместе с соправителем. — Он с умилением посмотрел на старшую дочь. — Мы продолжим прежнюю внутреннюю и внешнюю политику ради расцвета Египта, не так ли, дорогая?

Девочка промолчала. Артавазд поклонился и произнес:

— О великий, я ни в коей мере не сомневаюсь в твоей избранности и способности творить благие дела. Но мир вступает в полосу кризиса…

— У меня есть то, что даст плодородие стране, — хитро улыбнувшись, сказал Птолемей. — Наконец боги раскрыли, что мешает древнему Египту достичь величия: интриганы при дворе и бюрократический произвол на местах! — Он с презрением посмотрел на своих министров, которые потупили взгляд. — С этим будет покончено! Мне мешают тратить деньги, я не могу даже мобилизовать ресурсы для строительства храма в свою честь. Враги царя будут уничтожены! — На лице фараона отразилась злость, а затем улыбка: — Со мной Египет вступит в полосу процветания. — Фараон встал. — Я иду в сад, пусть меня сопровождает только Артавазд!

Гордо подняв голову, Птолемей походкой триумфатора прошествовал к дверям зала. В саду, в тени жасминовых деревьев, возвышались обелиск и статуя правителя. Обелиск из красного гранита символизировал связь с богами. Птолемей собирался править шестьдесят семь лет, подобно Рамсесу II. Его подданные жили в три раза меньше, и они должны поверить, что фараон — воплощение бога на земле, и каждый человек обязан ему своим существованием.

— Почему у твоей статуи левая нога выдвинута вперед? — вдруг спросил Артавазд.

— Левая нога делает шаг за грань земного мира.

— Понятно. Здесь ты изображен молодым, отважным и сильным. Ты мог бы соперничать с фараонами, царствующими до тебя, если бы не чрезмерное чревоугодие и вседозволенность. Извини за прямоту.

— Ты пристрастен! — Птолемей обиделся. Затем, пройдясь по саду, сказал: — Я изменился, Артавазд. Я хочу получить наивысшую степень сакральности, дабы объем почестей живущему царю превышал почести усопшим Птолемеям. У меня есть план! — Он сильнее сжал золотой цилиндр, который держал в руке. — Я налажу торговые пути и начну разработку золота в Нубии.

— Имея Свиток Творца, верю, ты постигнешь замыслы богов, и твои планы воплотятся в жизнь, — с поклоном сказал Артавазд, но на его лице отразилась озабоченность: — Государь, Рим до сих пор не признал тебя царем и присматривается к твоим владениям…

— С таким союзником, как Великая Армения, мы отразим нападение любого агрессора. Рад, что наследник армянского престола горячо печется о делах моей страны.

Артавазд, понимая, что «флейтиста» трудно вразумить, все же попробовал:

— Я посоветовал бы выплатить Риму шесть тысяч талантов, чтобы тебя признали царем. Нельзя допустить, чтобы власть в Египте захватили римляне.

— Чудовищная сумма! — закричал Птолемей. — Такая выплата грозит стране увеличением налогового бремени, деньги обесценятся, начнется смута.

Артавазд возразил:

— Либо страна спит спокойно, либо ведет войну, яростную и разорительную.

— Я подумаю…

— И еще. Чтобы исключить возможность политических беспорядков, как можно скорее объяви наследника престола, — посоветовал армянский царевич.

— У меня две дочери, Береника и Клеопатра… Нужен сын…

— Древние заклинания и формулы, магия и священные знания — все теперь доступно тебе, обладателю Свитка бога Тота! — Артавазд поклонился. — Разгадать волю богов и понять, что предначертано человеку, доступно либо великому, либо кудеснику.

— Я обожаю волшебство! — Фараон, глубоко вдыхая аромат жасмина, восхищенно посмотрел на небо, затем протянул Артавазду жезл: — Возьми сехем! Свиток останется у меня и, если со мной что-нибудь случится, с помощью жезла ты всегда найдешь тайник.

Они обнялись и расстались. В этот же день Артавазд и Калестрида отбыли в Армению.