Лагерь обреченных

Геннадий Сорокин, 2019

Осень 1983 года. В небольшом сибирском поселке намечено открытие Вечного огня. Приглашенные на торжество фронтовики в предвкушении праздника. Однако в разгар мероприятия случилось ЧП: в Доме культуры найден мертвым председатель местного Совета ветеранов. Следователь Андрей Лаптев подозревает, что смерть эта – насильственная. Не случайно рядом с телом обнаружена нарисованная кровью руна, которая в войну была символом дивизии СС «Галичина». Что это – чья-то глупая шутка или спланированная месть? Сыщик приступает к расследованию и натыкается на ошеломляющие факты, о которых последние сорок лет в здешних местах предпочитали молчать…

2

В понедельник, 29 августа 1983 года, меня вызвал Гордеев. За приставным столиком у него сидели замполит отдела Зайцев и мой непосредственный шеф Казачков.

— Как жизнь, как настроение? — Гордеев жестом предложил мне сесть напротив замполита.

— Интересно, — усмехнулся я, — кто-нибудь у Ленина спрашивал в Шушенском, как у него дела?

— Оставь Ленина в покое, — автоматически пресек дальнейшее развитие темы замполит.

— Так всегда! Стоит мне провести параллель между Верх-Иланском и Шушенским, как мне тут же затыкают рот.

— Я вижу, ты стал веселее, чем в первые дни. — Гордеев достал сигареты, закурил.

— В первые дни меня глодала вселенская тоска. Скажу вам честно, я никогда себя так плохо не чувствовал, как два месяца назад. Это был просто ужас! Тоска, ностальгия по городу, по высоким домам, по асфальтированным улицам, по трамваям, по киоскам «Союзпечати». Тогда я для себя решил, что если в первый год не сопьюсь и не сойду с ума, то буду считать, что я с честью выдержал самое суровое испытание в моей жизни.

— Что-то я не замечал, чтобы ты приходил на работу с похмелья, — серьезно заметил Казачков.

— Я в городе жил в рабочем общежитии. Там каждый выходной — пьянка до потолка. Если бы я имел тягу к спиртному, я бы там спился. Поводов выпить в общежитии — предостаточно. Кстати, я тут, в ссылке, оказался из-за показаний одного алкоголика на кадровой комиссии областного УВД.

— Что ты постоянно бравируешь ссылкой! — раздраженно бросил замполит. — Никто тебя никуда не ссылал, тебя просто перевели на новое место работы^[1].

— Семен Григорьевич свидетель, как меня «переводили»! Со мной на кадровой был мой друг, самый опытный инспектор уголовного розыска в нашем райотделе. Так вот, его «перевели» на гражданку. По собственному желанию. У нас выбора не было.

— Жестко с вами поступили, ничего не скажешь! — подтвердил Гордеев.

— Честно вам скажу, — как пылкий комсомолец, я прижал правую ладонь к сердцу, — если бы мне предложили остаться инспектором ОУР в городе или перевестись сюда начальником РОВД, я бы выбрал город. Поймите меня правильно — я родился и вырос в городе. Я всегда буду в сельской местности инородным телом. Я сижу иной раз, слушаю, как коллеги обсуждают, что в магазине нет сахара варенье варить, и мне дико становится. Я не ем варенье. Мне не нужно ведро смородины. Я никогда в жизни, по доброй воле, не стану обрезать усы у клубники. Я не понимаю смысла: зачем в огороде делать компостную кучу, если в каждом дворе есть корова?

— Оставим сельскохозяйственную тему, — предложил замполит. — Как ты устроился на новом месте? С соседями познакомился?

— Леонид Павлович! Я в школе милиции четыре года на казарменном положении прожил. Для меня комната в бараке — вполне сносное жилье. Тем более у моей комнаты отдельный выход на улицу. Даже крылечко есть.

— Ты еще палисадник под окнами не разбил? — засмеялся Казачков.

— Ни-за-что! Пусть под моими окнами растут сорняки. Я поклонник дикой природы. Растет у меня за окном хрен — пусть растет! Его поливать не надо. Осенью выкопаю и съем.

— Жениться еще не надумал? — по интонации начальника я понял, что это был последний вопрос на отвлеченную тему. Дальше должен последовать серьезный разговор.

— Не на ком! Как полюблю какую-нибудь доярку, так предложу ей руку и сердце.

— Что скажешь нам насчет гражданки Сурковой? — уже серьезно спросил Гордеев.

— Гражданка Суркова Инга Михайловна, 1956 года рождения, уроженка Красноярского края… вы про нее спрашиваете?

— Продолжай, — велел Гордеев.

— Я не знаю, что про нее рассказывать. Я жил с ней в одном общежитии, у нас были общие знакомые. Или вас интересуют ее отношения с покойным начальником Заводского РОВД Вьюгиным?^[2]

— Она за что судима? — спросил замполит.

— Она не судима, я проверял.

— А как же все эти наколки? — Замполит провел у себя перед глазами.

— Инга в тринадцать лет убила свою мать и до совершеннолетия была изолирована от общества в спецучилище для девочек-преступниц, которые на момент совершения преступления не достигли возраста привлечения к уголовной ответственности. Все наколки она нанесла в спецучилище. Если вас конкретно интересуют ее веки, то на них наколото «Не буди!».

— Какие у нее отношения были с Вьюгиным? — деловым тоном спросил Гордеев.

— Через несколько лет после освобождения из спецучилища Инга познакомилась с Вьюгиным и стала его агентом-осведомителем. Ее рабочее дело должно храниться в ИЦ областного УВД. Если хотите, я могу запросить документы из архива и произвести ее повторную вербовку.

— Поговаривают, ты у нее не один раз ночевать оставался? — осуждающе спросил замполит.

Я через стол перегнулся к замполиту. Разговоры на личные темы всегда выводили меня из равновесия, но в присутствии руководства райотдела я не мог дать волю чувствам.

— Леонид Павлович, через гражданку Суркову я собираю сведения о преступном мире поселка Верх-Иланск. Ночью собираю или днем — это никого не касается.

— На тебя донос поступил, — вернул меня на место замполит. — Уважаемый человек пишет, так, мол, и так, ваш новый инспектор уголовного розыска спит с бывшей зэчкой. Здесь не город, Андрей Николаевич! Здесь с женщинами надо быть очень осторожным. А с такими, как Суркова, лучше всего общаться в официальной обстановке.

— Много он в официальной обстановке наработает! — заступился за меня Казачков. — Работа сыщика в том и состоит, чтобы общаться с преступным элементом на его территории, а не в служебном кабинете. Если Лаптев запросит ее рабочее дело и произведет вербовку Сурковой в установленном порядке, я думаю, что все вопросы к нему должны отпасть сами собой.

— Андрей Николаевич, где работает Суркова? — спросил Гордеев.

— Полы моет в Доме культуры.

— В ДК работают шесть детских секций. — Гордеев призадумался, про себя прикинул перспективы предстоящей вербовки Сурковой.

— Ее можно оформить агентом по линии несовершеннолетних, — предложил Казачков. — У нас как раз на этой линии яма получилась — два предыдущих агента сами сели. Я думаю, стоит санкционировать Лаптеву вербовку его знакомой.

— После праздника вернемся к этому вопросу, — подвел итог Гордеев. — Пока у нас на носу небывалые торжества.

— Какие торжества? — удивился я. — Праздник сбора урожая?

— Поумничать решил? — раздраженно спросил замполит.

— Отнюдь! В городе в сентябре месяце никаких праздников нет, а здесь, в сельской местности, вполне могут быть. Здесь, в Верх-Иланске, так праздновали День молодежи, что я на всю оставшуюся жизнь запомнил, а в городе я про такой праздник вообще не слышал!

Казачков после моих слов скривил губы, мол, с какого дикого края ты приехал, братец! Как же это так, не слышать о Дне молодежи? Главный летний праздник на селе. Круче, чем 9 Мая.

— Андрей Николаевич, ты газопровод видел, который из Томской области на Алтай тянут? — спросил Гордеев. — Одну ветку газопровода забросят к нам в поселок, и в Верх-Иланске появится собственный газ.

Я молчал, не понимая, куда он клонит. Ну и что с того, что в поселке все котельные переведут с угля на газ? Вселенский праздник устроим по этому поводу?

— В этом году на пенсию по состоянию здоровья уходит наш первый секретарь райкома партии Мирошниченко Антон Антонович. Фронтовик, ветеран, орденоносец. Заслуженный человек. По его инициативе в поселке у памятника воинам, павшим в Великой Отечественной войне, первого сентября будет зажжен Вечный огонь.

— Понятно, — наконец-то догадался я. — Если есть источник бесперебойного газоснабжения, то можно зажечь Вечный огонь и оставить о себе вечную память в сердцах верхиланцев.

— Не надо все так утрировать, — вновь вступил в беседу замполит. — Он не в честь себя Вечный огонь зажигает, а в память обо всех погибших на войне.

— На открытие Вечного огня съедутся представители ветеранских организаций со всей области, — продолжил Гордеев. — От нас требуется образцовое обеспечение охраны общественного порядка.

— А почему мероприятие запланировано на первое сентября? Почему бы не зажечь Вечный огонь 9 Мая, в День Победы?

— До 9 Мая Мирошниченко не дотянет, а первое сентября — подходящая дата, день начала Второй мировой войны.

— Все это, конечно, очень здорово: праздник, Вечный огонь, пионеры с цветами, растроганные ветераны, троекратный салют холостыми патронами… Только при чем тут я?

— Тебе, Андрей Николаевич, надо составить план по охране общественного порядка.

— Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! А я-то здесь при чем? У нас же есть в отделе инспектор по организации охраны общественного порядка, пускай он план и составляет. Я — сыщик, мое дело — воров ловить, а не стрелки на ватмане рисовать.

— Я не могу доверить составление такого важного плана штатному инспектору, — тоном, не терпящим возражений, заявил Гордеев. — Он нам такого насоставляет, что, случись какое происшествие, нас всех с работы выгонят. Мне нужен свежий реальный план, а наш инспектор одно и то же из года в год переписывает.

— Ты единственный в отделе, у кого есть высшее специальное образование, — вставил замполит. — Вспомнишь, чему тебя в школе милиции учили, и нарисуешь нам новый красивый план.

— У тебя по спецтактике какая оценка была? — спросил Гордеев.

— При чем тут спецтактика? Мы же не антиправительственную демонстрацию разгонять собираемся, а общественный порядок охранять. — Перспективы увязнуть в чужой работе совсем не радовали меня. — План по охране порядка совсем по-другому составляется.

— Андрей Николаевич, пройдут мероприятия, я тебе хорошую премию выпишу. Будет с чем к Сурковой зайти, когда ее вербовать надумаешь! — Гордеев первым засмеялся, мужики поддержали его.

Я вздохнул — план так план! За два вечера составлю.

— Кстати, — просмеявшись, спросил Казачков, — когда в этом году картошку копать будем, до дождей успеем?

— Должны успеть! — Замполит пододвинул к себе пепельницу, достал сигареты. — Надо только с транспортом вопрос заранее решить, а то получится неразбериха, как в прошлом году.

Я забрал свой ежедневник со стола и пошел работать.

Примечания

1

Подробнее о причинах «ссылки» Андрея Лаптева в поселок Верх-Иланск — в книге Г. Сорокина «Смерть со школьной скамьи».

2

Подробнее о самоубийстве Вьюгина, о взаимоотношениях супругов Вьюгиных — в книге Г. Сорокина «Смерть со школьной скамьи».