Илья и черная вдова

Галина Чередий, 2023

Женщина, что поставила крест на себе из-за злых языков и походя растоптанных чувств. Мужчина, жестоко раненный и телом, и душой и преданный, но не ведающий, что случайно предал и сам. Одна мимолетная близость давно. Жизнь сведет их снова. Вот только для чего? В книге присутствует нецензурная брань!

Глава 5

— Маа-ам, а когда мы уже к бабе Вале поедем долго на поезде, как ты обещала? — тихонечко спросила меня Нюся, пока я приводила в порядок ее одежду, опустившись перед ней на корточки.

— Манюнь, я… — не знаю, случится ли это вовсе? Себя порву, но добьюсь этого? — Я пока точно не знаю, но думаю, очень-очень скоро.

Ответила, а поднять глаза на ребенка не решилась и только вздрогнула, когда из-за дверей туалета донесся неясный шум, как если бы в кафе внезапно стали отмечать веселую свадьбу вместо поминок. И еще раз, гораздо сильнее, когда Нюся обхватила мои щеки странно прохладными ладошками и заставила-таки взглянуть ей в глаза. Яркие, голубые-голубые, сейчас так ставшие похожими на отцовские, потому что внезапно утратили пронзительную детскую безмятежность и восхищение миром вокруг, что жили в них совсем недавно. Нельзя, нельзя чтобы так случалось! Ей же всего шесть! Слишком рано для жестокости реальности, еще возраст сказок и чудес.

— Ма, это нас противная Танька не отпускает, да? — с детской непосредственностью спросила напрямую дочь.

— Манюнь, ты же знаешь, что нельзя взрослых людей так неуважительно называть, — попыталась я спрятаться за тонкой вуалью строгости.

— Это хороших людей нельзя, — разбила мою строгость своей дочь и продолжила, умильно хмурясь с «какая же ты недогадливая» видом. — А плохих надо звать, как заслужили. Папа так говорил. Разве не помнишь? «В лоб лупи всю правду!» — попыталась она скопировать его тон и голос, заставив тоскливо сжаться мое сердце. Вообще-то Яков обычно не такими выражениями пользовался, смягчал только в присутствии дочери, да и то не всегда в последнее время. Эх, Яков-Яков, был ты нам опорой и защитой, да подлость и отрава тебя подточили-подкосили, а я ничего поделать и не смогла. Опять виновата, опять в эпицентре горя и потери. — А Танька — плохая, вообще гадкая и тебя обижает, я знаю. Думаешь, я глупая и мелкая еще? Ага-ага! Я всегда видела, как она и на папу, и на тебя смотрит, когда вы не замечали. В зоопарке помнишь ту страшную удавку?

— Самку удава, — шмыгнув носом и с трудом удерживая готовые сорваться слезы, поправила я дочь.

— Ага, ее. Она тоже вся какая лежи-и-ит, спи-и-ит как будто, а сама смотри-и-ит у-у-ух как страшно. Но ты не бойся, мам, у нас все хорошо будет.

— Конечно, будет, — закивала я и тут же вырвалась из плена маленьких ладошек, услышав снаружи голос, от звучания которого мое сердце снова расширилось и заскакало так, что в глазах от удушья на пару секунд потемнело.

— Да ладно, я подожду, — сказал спокойно еще невидимый мне Илья, явно на какое-то замечание от моих надзирателей, уловить которое не успела.

— Вернитесь, пожалуйста, в зал, вам сообщат, когда освободится, — недовольно проворчал один из них.

— А мне не в удобства, мужики, мне бы с Инной Кирилловной парой слов перекинуться, мы же с ней старинные знакомцы. Поняли, да? — мужчина явно нарочно заставил это прозвучать немного двусмысленно.

— На данный момент это невозможно. Вернитесь за стол.

— Чего это невозможно? Сейчас дождусь, и поболтаем. Она же теперь не мужняя жена, зато в самом соку. А за столом больно народу много. Лишние уши, и все такое.

— Вернись за стол, урод! Ты чё, х*ево всасываешь, что тебе… — не выдержав, агрессивно зарычал второй надзиратель и тут же охнул, что-то явно тяжелое бухнуло в дверь с обратной стороны.

— Ах ты, сука! Тре… — попытался закричать второй, но сразу захлебнулся, болезненно вскрикнул, и послышался новый звук падения.

Я схватила Нюську за руку и шагнула к выходу, потянувшись открыть защелку, но хлипкая железка звякнула, выдираемая с мясом из полотна, и дверь распахнулась, являя нам Горинова.

— Очень невежливые у вас телохранители, Инна Кирилловна, — мрачно оглядев нас, заявил он. — Пришлось их немного угомонить, уж простите.

— Не… не мои… — мгновенно потерявшись в его глазах, промямлила я.

Язык-руки-ноги онемели в единое мгновение, в голове звон-звон-звон, а за ребрами что-то растет-растет, дышать одновременно и нечем, и будто напрямую в легких чистый кислород, от которого хмельная мигом.

— Что? — чуть наклонив голову, переспросил мужчина, и я сумела-таки отвесить себе мысленно оплеуху.

— Они мне не телохранители. Скорее уж совсем наоборот, — пробормотала, разом осипнув.

— То есть я верно понял ваши слова и взгляды, и вы были не рады их обществу?

— Их плохая Танька позвала! — подала голос Нюська, опережая и совсем не робко выглядывая из-за меня.

— Вас понял. Желаете покинуть заведение?

— Желаю.

Господи, еще как желаю!

— Тогда стоит пошевеливаться, — он шагнул ближе, отняв у меня этим весь воздух, и наклонился к дочери. — Девушка, вы не против проехаться на мне немного с целью ускорить нашу отсюда эвакуацию?

— А? — Нюська на секунду растерялась, но тут же опомнилась и сама практически запрыгнула ему в руки. — Я за! За-за-за! Мам, побежали!

— Инна Кирилловна, идете первой! — приказал Илья и настойчиво направил меня по коридору в противоположную от общего зала сторону, одновременно как-то очень ловко и стремительно умудрившись развернуться и не позволить Нюське заметить валяющихся без сознания охранников.

Я замешкалась, оглянувшись, но его широкая горячая ладонь легла мне на поясницу, побуждая двигаться вперед, так что мы обе: и я, и прижатая к его мощной груди дочь, оказались закрыты его массивным телом от кого бы то ни было, кто мог бы появиться со стороны пришедших на поминки, и остальных мордоворотов Татьяны заодно.

Длинный коридор закончился еще одной запертой дверью. Чуть сдвинув меня в сторону, осторожно прихватив за локоть, Илья высадил полотно одним коротким ударом ноги, что Нюська прокомментировала тихим восхищенным «Ух ты ж»

Мы очутились во внутреннем дворе заведения, и наш спаситель все так же молча продолжил направлять меня до тех пор, пока мы не дошли до угла здания. Неожиданно Илья схватил меня за плечо, останавливая. Коротко глянул за угол, нахмурился и повернулся.

— Инна Кирилловна, дальше нам нужно будет совершить максимально стремительный бросок до моей машины, чтобы выиграть побольше форы. Асфальт там дерь… Эм… На каблуках для вас это будет затруднительно, так что надеюсь на понимание.

— Что? — я подчинилась его повелительному нажиму, который развернул меня к нему лицом, а Илья стремительно присел, подставляя свое мощное плечо под мой живот и поддел, закидывая на него.

Легко поднялся, все так же удерживая Нюську у своей груди, как в колыбели, одной рукой, вторую опустил, как припечатал, на мои ягодицы и сорвался с места с такой скоростью, что у меня в глазах поплыло. Потеряв любой контроль над положением в пространстве, я не нашла ничего лучшего, как вцепиться в задние карманы его брюк, судорожно нашарив те под полой кителя. Такое передвижение длилось едва ли даже минуту, но к своему огромному стыду даже в такой момент я не могла проигнорировать то, как ощущалась напряженная работа мышц на его ягодицах. Вот же позорище, Инка! Резкое торможение, и я опять на ногах, голова поплыла, и за спиной так кстати бок авто. Рядом Нюська, тоже уже на ногах. А мое лицо наверняка сейчас пунцовое, и как же хорошо, что можно списать это исключительно на недавнее положение тела.

Илью кто-то окликнул, но он, не оборачиваясь, быстро, хоть и без намека на суету, отпер двери белой «Нивы».

— Девушка, ну-ка рыбкой на заднее! — скомандовал он Нюське, аккуратно подсаживая. — Инна Кирилловна, в салон!

От ресторана закричали что-то снова, и на этот раз Горинов только мазнул коротким взглядом, прежде чем обойти машину и упасть на водительское.

— Ну что, красивые, поехали кататься?! — нарочито весело подмигнул он дочке, заводя двигатель.

— Да-а-а, — немножко испуганно, но все же радостно протянула Нюська, и я перехватила ее горящий предвкушением взгляд.

— Инна Кирилловна, перебирайтесь быстренько к девочке! — приказал он мне, — Возможно, ее придержать нужно будет. Извиняюсь за неудобства, две двери, а двигать кресла — потеря времени.

— Хорошо, — ответила и, не задумываясь, как это выглядит для окружающих и для самого Ильи, полезла к дочери, пока он, не теряя лишнего времени, выводил машину с парковки.

От ресторана уже бежали к нам двое из нанятых Татьяной секьюрити. Илья развернулся с визгом покрышек прямо перед ними, один даже кулаком успел садануть по двери багажника под испуганный взвизг Нюськи, но машина понеслась вперед, быстро увозя нас прочь.

— Держимся крепко, у меня, к сожалению, не суперкомфортная и скоростная машина, но у нее есть ряд преимуществ. Сейчас выберемся в места, куда за нами не полезут на дорогих иномарках, и будем разбираться.

— Илья Иванович, вы нас просто отвезите подальше, а мы сами потом, — отмерла я наконец, придя в себя от всего произошедшего.

— Инна Кирилловна, возмитесь покрепче за поручень и девочку страхуйте. Потрясет чуток, — велел он, не взглянув в мою сторону.

Нива резко свернула, через минуту еще, и еще раз, несясь по каким-то проулкам. Я примолкла, решив не отвлекать. Еще несколько поворотов, короткий рывок по одной из широких улиц, опять свернули, начав нырять в сквозные проезды и узкие улочки. Мы явно каким-то чудом так быстро смогли переместиться из практически центра города на его окраины со старой одноэтажной и такой путанной застройкой, в которой заблудиться — как нечего делать. Еще через минут десять начались какие-то стройки, стало очень трясти, и сколько ни оглядывалась, преследователей увидеть не удалось. Дорога совсем испортилась, машину начало раскачивать из стороны в сторону, как корабль на волнах, здания вообще пропали, вокруг только кучи щебня, кирпича, песка и строительного мусора. Сотовый Ильи начинал звонить несколько раз, но он на него не отвлекался.

— А мы куда? — наконец отважилась я спросить.

— Потерпите, сейчас карьер местный проскочим и через полчасика за ним опять на нормальную трассу выскочим.

— Хорошо, — нервно кивнула я, гадая, что же делать дальше. — Спасибо вам, Илья Иванович. Мы там уже дальше сами.

Заявила так решительно, а сама вся съежилась, не представляя, как и что смогу прямо тут и сама.

— Я это уже слышал. Не принимается.

— Что, простите?

— Оставить вас с ребенком на трассе. Не принимается. Это первое. Я должен разобраться, во что ввязался. Второе. Мы добираемся до моего дома, и там вы мне все спокойно объясняете, — он говорил это абсолютно невозмутимо, не отрывая пристального взгляда от ужасной дороги.

Внезапно меня накрыло паникой, как будто, вырвавшись из одной неволи, я с ходу влетела в новую.

— Послушайте, Илья Ива…

— Просто Илья, — обрубил он.

— Тогда и вы меня зовите Инной. Так вот, Илья…

— Инна, никакие ваши возражения сейчас мною не будут приняты ко вниманию, поэтому не нужно и пытаться, — сказал это так похоже на то, как говорил иногда Яков. И опыт жизни с ним вынудил усвоить: как он сказал, так и будет. Без вариантов.

Вот только этот мужчина мне не законный супруг. И я ему, конечно, очень благодарна за все, но это не повод помыкать и решать за нас с дочерью. Откуда мне знать, что у него на уме?

— Но с какой стати? — постаравшись проглотить охвативший меня протест, спросила его.

— Деньги покажите! — неожиданно приказал он, коротко глянув раздраженно.

— Что?!!

— Покажите мне деньги, на которые вы с девочкой собираетесь куда-либо добраться, если я выполню вашу просьбу и высажу посреди нигде на трассе.

— Не обязательно нигде. В каком-нибудь ближайшем населенном пункте.

— У вас в Гундарево есть знакомые или родня? — я уставилась на него недоуменно. — Ближайший населенный пункт, что нам попадется, называется Гундарево. Так что, есть у кого там остановиться на ночь глядя?

— Нет, но…

— А документы вы, очевидно, тоже прячете в каком-нибудь корсете, или как там эти женские штучки называются? — зыркнул он специально на мои пустые руки.

— Нет, — призналась, проглотив свое возмущение. — У меня их нет.

— Значит, едем ко мне и нормально устраиваемся на ночь. Тем более, я не намерен остаться в неведении относительно всей этой крайне странной ситуации, так что у вас один выход — все рассказать. А там уже станем разбираться, что делать. Куда, кого и с чем отпускать, а кого держать и не пущать.

— Нам с мамой Танька папина плохая уехать не дает! — видимо, чутко уловив мое состояние, Нюська воинственно подалась вперед. — Она злая-презлая, как Баба Яга, и мама из-за нее плакала! Я как возьму большую палку и как тресну эту Таньку и ее страшных дядек, чтобы маму не обижали! Всех тресну за нее!

— Воинственная девушка, а можно это я всех тресну вместо вас, если уж будет такая необходимость? — усмехнувшись, покосился на нее Илья.

— Почему это?

— Я большой и могу треснуть сильнее.

— Ну… ладно. Тресни. А потом мы с мамой сядем на зеленый поезд и поедем далеко-далеко, к бабе Вале.