Помощник Мага. Его искушение

Властелина Богатова

Сбежав, я спаслась от врага. Но настоящий удар пришёл с другой стороны, и если бы не таинственный незнакомец, который спас меня, я бы попрощалась с жизнью. Мне бы следовало держаться от него подальше, ведь он маг-некромант. Но если бы все было так просто! Маг смотрит мне прямо в душу, и с каждым неровным ударом сердца я рискую выдать свой секрет. Ведь чтобы выжить, я вынуждена притворяться мальчиком…

16

Тонкие брови экономки сошлись на переносице так тесно, что на лбу пролегла глубокая кладка.

— Я спрашиваю — что тут происходит?! — вскрикнула она.

Я вздрогнула, буквально физически ощутив удар её возмущения. Бросила короткий взгляд на Джоану, осмысливая нелепость ситуации.

Служанка отстранилась, совершенно не смутившись Паулы, напротив — немного раздраженная тем, что её планам помешали. От взыгравшей тревоги и страха у меня мгновенно разболелась голова. Я прикрыла веки и глубоко вдохнула. Экономка пересекла комнату и встала скальной глыбой перед Джоаной, норовя беднягу задавить.

— Бегом работать! И чтобы я больше здесь тебя не видела! — прошипела Паула так, что я невольно стиснула зубы. — Поговорю с тобой после.

Джоана вздёрнула подбородок, показывая, что ничуть не боится угроз женщины, но послушала приказ экономки. И как только она ушла, Паула повернулась ко мне.

Мои плечи напряглись, столь тяжёлым был её взгляд. Но ведь я ничего не сделала плохого, почему я должна чувствовать себя виноватой?

— Я хочу тебя предупредить, — начала экономка железным голосом, — в замке милорда не должно быть подобного разврата. Если я ещё раз обнаружу, что ты соблазняешь служанок, я вынуждена буду сказать об этом милорду.

— Но я ничего не сделал…

— Молчи, я тебя предупредила, я не слепая, ты только ночь в замке, а уже… — она плотно сомкнула губы, собирая складки на них, прищуривая в гневе глаза, — …уже обольщаешь всех, прикидываешься больным, чтобы привлечь к себе больше внимания.

Я закатила глаза. Слепая дева, и за что мне это всё?! Всё-таки я должна была держать язык за зубами и не заговаривать с Бертой и остальными служанками.

Паула двинулась к тумбочке, подобрала лист со списком лекарств и свернула его вдвое, буравя меня взглядом, произнесла:

— Я тебя предупреждала, что здесь мало мужчин, и интрижки крутить я не позволю, только посмей кого-нибудь затащить в постель — вылетишь отсюда сразу. В замке строгие правила, ясно тебе?

Я шумно выдохнула, понимая, что спорить бесполезно.

— Ясно, — буркнула.

— Это было моё последнее предупреждение, — сказав это, она развернулась и пошла прочь.

Сумасшествие… Я выдохнула и откинулась на подушку, прикрыв веки, чувствуя, как краснею до самых кончиков ушей.

Всё это не имеет значения. А вот если лекарь рассказал обо мне милорду, все скоро всё поймут.

Но минуты проходили за минутами, и никто больше не появлялся в комнате. Я не заметила, как задремала, чувствуя убийственную усталость. За одно утро слишком много переживаний, а слабость от болезни давала о себе знать.

Мне снился дом, уютный и солнечный, я гуляла в саду, вдыхая аромат прекрасных роз, выращенных мамой. Но вдруг солнечные лучи потускнели, подул холодный ветер, заставляя меня ёжиться, а потом появился Сальмос. В руках у него был артефакт, лицо искажала ледяная маска ненависти, а глаза вселяли ужас. Он схватил меня за плечи, и снова я ощутила обжигающую боль — артефакт оставлял на моей спине печати.

— Я найду тебя. Ты пожалеешь, что сбежала. Я заставлю тебя пожалеть, — не голос, а звериное рычание раздалось громом во мне, заставляя свернуться в спазме всё нутро, ледяной страх потёк по венам, отнимая силы сопротивляться.

Сальмос оттолкнул меня, и я упала прямо в огненную пропасть, которая сомкнулась надо мной тяжёлыми волнами жара.

Я вздрогнула и проснулась, дыша глубоко и часто. Я вся покрылась холодным потом, а сердце разрывалось от бешенного ритма, такого, что заломило в груди.

За окном уже давно рассвело.

В комнате я оказалась не одна. Паула как раз прошла к моей кровати и положила в изножье стопку вещей.

— Одевайся и выходи обедать. После милорд просил проводить тебя к нему, — сухо сказала она.

Прогоняя отступающий помалу страх, я села в постели, чувствуя, как рубцы на спине неприятно саднят.

— Чьи это вещи? — хмурясь, спросила я.

— Какая разница? — бросила экономка. Кажется, она всё гневилась, и я не в силах это исправить, недоверие к себе я заслужила, и теперь сложно переубедить строгую управляющую в обратном. — Поспеши, — непреклонно потребовала экономка.

Паула ушла, оставив меня одну.

Я потянулась за одеждой. На этот раз эта был какой-то пиджак изумрудного цвета с золотистыми застёжками на груди и расшитыми золотистой тесьмой рукавами, а штаны были чёрного цвета. Эта одежда походила на ту, которую носил мой брат, когда учился.

Я взяла всё в охапку и поднялась. После недолго сна почувствовала себя гораздо лучше. Убедившись, что коридор пуст, прошла в купальную комнату, где было зеркало. Заперлась изнутри и принялась переодеваться, но прежде сполоснула лицо прохладной водой и расчесала растрепавшиеся за ночь волосы. Их нужно будет скоро снова сделать короче. Стянув рубашку, я повернулась к зеркалу спиной — бурые рубцы на белой коже виднелись отчётливо. Сколько времени потребуется, чтобы они зажили окончательно и исчезли? Если они вообще могут исчезнуть, что вряд ли. Отбросив рубашку, я потянулась за чистой.

Одеться получилось не так быстро — слабость в пальцах и во всём теле делала из меня тряпичную куклу. Для меня оказалось настоящим подвигом застегнуть эти многочисленные запонки. И как Рой с ними справлялся по утрам? Столько терпения нужно…

Закончив, я поправила небольшой ворот-стоечку, заново оглядела себя. Сейчас я напоминала юнца, который случайно примерил форму курсанта. Щепка, возомнившая себя мужчиной. Грубая ткань надёжно скрывала очертания моего тела.

Всё-таки не удержалась от смешка и тут же одернула себя — нужно забыть, кто я. Сейчас я Эрик, мальчишка с улицы, потерявший свою магию.

Я выпрямилась, разглядывая своё жутко бледное лицо, потрескавшиеся сухие губы — слишком полные, слишком выразительные брови, слишком длинные ресницы… Даже удивительно, что мою тайну до сих пор никто не разгадал, напротив — вспомнила Джоану. Для них я мужчина и, похоже, привлекательный. Жар вновь прилил к щекам, и я уже не могла разобрать, от чего именно: от стеснения или снова мне становится нехорошо от накатывающей слабости и головокружения?

Решив больше не медлить, я отправилась в кухню, внутренне готовясь к тому что меня будут осуждать.

Да уж, Элиз, нелегко тебе. Было стыдно после выговора экономки посмотреть кому-то в глаза, хотя я не виновата. В кухню я вошла бесшумно и увидела хмурые лица служанок, которые пока не заметили моего появления и лениво ковырялись в своих тарелках. Паула сидела во главе стола. Она повернула голову ко мне, а следом встрепенулись Берта и Эгги, обращая взоры в мою сторону. И только Джоана в последнюю очередь глянула на меня мрачно.

Конец ознакомительного фрагмента.