Хранитель

Виктория Шувалова, 2023

Когда спасаешь других, очень важно, чтобы тебя самого что-то защищало. Например, родной дом, в который Алиса вернулась слишком поздно.Туда, где убили ее отца. Где война с другим Хранилищем подошла к самому порогу. Где Хранители с враждующей стороны оказываются лучшими друзьями, а самые близкие люди – предателями. Туда, где работа ангелом-хранителем – тяжелый и неблагодарный труд. Где, спасая других, важно помнить, кто ты есть на самом деле.Но когда ты хранишь всех, кто сохранит тебя?

7.

Кирилл все — таки обменял книгу по теории на современную. Она оказалась в два раза тоньше, написана понятным языком и содержала кучу примечаний от автора, а на некоторых страницах Алиса обнаружила карандашные заметки других Хранителей. Прочитав облегченную версию, она поняла, почему Кирилл сразу потащил ее на практику: разобраться в работе Небесных, изучая лишь теорию, было слишком трудно, слишком много нюансов. Чего Алиса никак не могла запомнить, это градацию душ: понимающие, не верящие, отказывающиеся. Оказалось, что не всякая душа знает пора ей покинуть тело или нет. Это должен определить Небесный. Если тело спасти невозможно, душу необходимо проводить. Алиса подумала, не пользуются ли этим правилом Небесные регулярно. Согласно книге, поставить щит и поговорить с душой — не самое сложное. Труднее убедить не верящую в свою смерть душу, успокоить и вытащить из нее информацию о том, окончен ли ее земной путь.

Ко всему прочему, дочитав книгу до середины, Алиса выяснила, что ее тренировки недостаточны. Нужно больше. В два, в три раза больше тренироваться, если она хочет стать действительно хорошим Хранителем.

В дни, когда они никуда не ходили, девушка находила себе укромное место в Хранилище или во дворе и тренировалась в одиночестве. Ставила щит и слушала голоса до головной боли. Искала те чувства, с которыми защита получалась всегда. И всегда ее что — то отвлекало. Удерживать радость в душе и сосредотачиваться на голосах было практически невозможно. Она снова и снова разбирала ситуацию с водителем маршрутки, когда щит не просто получился, но удерживался ею без особых усилий, и никак не могла найти причину. Словно не хватало одного кусочка мозаики.

— Ставишь щит?

К ней подсел Гриша, когда Алиса тренировалась во дворе. Девушка вздрогнула и уронила защиту, расстроенно глянула на Хранителя. Она боковым зрением видела, что он шел совершенно в другую сторону, но заметив ее, резко сменил направление.

— Пытаюсь.

— И как?

— Да никак!

Она зло хлопнула себя по коленям, схватилась за голову и тяжело вздохнула. С самого утра у нее ничего не получалось, так еще и он пришел мешать ей.

— Как только мне кажется, что у меня все получается, постоянно сбиваюсь! Хочу сосредоточиться, а никак!

— Фишка в том, чтобы не сосредотачиваться, — пожал плечами Гриша, словно об этом знали даже дети.

Она бросила на него недовольный взгляд. И без него ребусов хватало.

— Никто не станет спрашивать, успела ты сосредоточиться или нет, хватит тебе сейчас сил удержать щит или нужно еще подождать. Особенно Небесные. Они атакуют до того, как ты начнешь концентрироваться. Просто ставь щит, не задумываясь. И быстро. Быстрота — вот, что тебе сейчас надо тренировать.

Видимо, на ее лице было написано все, что она думает о Грише, потому что он вмиг стал серьезным.

— Когда с душой в контакт входишь, все мысли выкидываешь, да?

— Да.

— А если вокруг тебя бегают люди и орут? Выкинешь и это?

— Отвлечься надо…

— Теоретики! — проворчал Хранитель, всплеснув руками. — Теория — пустой звук! Никогда практика с теорией не совпадает. Что это?

Он бесцеремонно выдернул из ее рук книгу и изучил обложку.

— Выкинь и забудь, — посоветовал он. — Там слишком мудрено все написано. Эта информация нужна тебе только для общего понимания, но оно и так придет с практикой, а сейчас только мозги забиваешь.

— Да что ты предлагаешь?!

Алиса посмотрела на него. Растерянность граничила со злостью. Потому что каждый раз, когда кто — то из компании Артура появлялся рядом, они первым делом разносили методы обучения Кирилла в пух и прах. С другой стороны, их методы были яснее и проще…

— Иди сюда.

Гриша поднялся, протянул ей руку. Алиса неуверенно покосилась на раскрытую ладонь, все еще вспоминая слова Кирилла о нем.

— Я не буду тебя соблазнять, — усмехнулся Гриша. — На десять минут перестану быть этим… как там меня Кирилл назвал? Бабником?

— Я не говорила, что он так тебя назвал!

— У тебя на лице написано. Вставай!

Она нехотя поднялась. Пришлось задирать голову, чтобы видеть его глаза.

— Встань ровно, закрой глаза, слушай мой голос и отвечай.

Алиса зажмурилась. На плечи ей опустились тяжелые ладони, она замерла и напряглась.

— Расслабься. Мне не интересно тебя щупать, но я так чувствую твою энергетику лучше. Ты должна просто поставить щит, поняла? Все эти любовь, радость, счастье — для новичков, которые только учатся и им надо как — то объяснить, откуда берется щит и чем питается. Ты же не один раз уже вызывала его, поняла, как он выглядит, как работает, как ощущается. Механика изучена и усвоена. Успела у себя в голове разглядеть щит?

— Ну… он прозрачный, золотистый….

— Не говори ничего! Ты знаешь, какой он, как появляется и как защищает тебя. Теперь просто ставь его. Вспомни, какой он и ставь.

Алиса по привычке пыталась найти хоть одну крупицу счастья в душе, но присутствие Гриши заставляло ее напрячься и следить за его движениями. Парень снял ладони с ее плеч, обошел и сложил руки на груди.

— Видишь, я еще не Небесный, а ты уже не справляешься. Что ты ищешь у себя в голове? Радость? Тяжело найти радость, когда стоишь над трупом, да?

Ее передернуло. Гриша многозначительно посмотрел на нее, словно знал, куда водил ее Кирилл.

— Пробуй. Ощути щит. Поставь его. Вообще ни о чем не думай! Смотри на меня и пробуй.

Алиса поджала губы.

— Не злись.

— Да ты что, мысли мои читаешь?!

— Еще нет.

Они уставились друг на друга. Алиса раздраженно, Гриша с доброй усмешкой, словно на младшую сестру.

— Не уйду, пока не попробуешь.

Она зло выдохнула, подняла глаза к небу, повела плечами. Если она попробует, может быть, он уйдет быстрее. Алиса сосредоточилась на своем щите. Прозрачный золотистый шар, медленно кружащийся вокруг нее, достаточно плотный, но в то же время хрупкий, как тонкое стекло.

— Представила? — спросил Гриша. — Поставь его на себя.

Сначала. Начать сначала. Прозрачный золотистый шар, медленно кружащийся вокруг нее. Со щитом она чувствует себя в безопасности, словно он, и вправду, защищает ее. Ей спокойнее, когда он есть.

Защита возникла сама собой. Без теплых воспоминаний, без поиска счастливого момента. Теплая волна скользнула по коже, и чувство надежности вытеснило из груди злость и неуверенность. Алиса глянула на Гришу, тот улыбался.

— Получилось! — воскликнула она.

— Молодец, — кивнул он. — Теперь всегда так делай. Просто ставь щит. Не всегда будут ситуации, в которых ты найдешь хорошие события.

— Только… — она не была уверена, что хочет спрашивать именно его, но решилась. — Я все равно не понимаю, зачем он нужен. Да, в книге написано, чтобы астрал не атаковал, а как я пойму, что он атакует?

— Не только астрал. Любой Хранитель может разбить чужой щит. Мы делаем это, когда нужно помешать Небесным проводить душу, к примеру. Я покажу. Ставь щит.

Он отошел подальше. Ей понадобилось немного времени, чтобы выставить защиту. Гриша сосредоточился, глянул на нее, ухмыльнулся. Алису словно ударили в грудь невидимые руки. Чувство защищенности исчезло, оставив место пустоте и холоду.

— Что это? — удивленно спросила она.

— Энергетическая атака. Так атакуем мы, так же атакует астрал. Ты еще этому научишься, но позже. Сейчас ты должна научиться очень быстро ставить щит и держать так, чтобы его не пробили. Зная, как это работает, ты можешь защищаться. Как только почувствуешь атаку, не пугайся, а представляй, как твой щит становится сильнее, поглощает энергию и крепнет.

— Научи меня атаковать!

Гриша улыбнулся, покачал головой:

— Позже. Это отдельный большой урок, перед которым тебе еще многое надо узнать. Сначала хорошо ставь щит, договорились?

Она расстроенно кивнула. Парень подошел, похлопал ее по плечу, заставив колени подогнуться.

— Всему научишься со временем, не переживай. Еще будешь других учить.

Он подмигнул ей и пошел прочь.

Алиса тренировалась до тех пор, пока не пришел Кирилл и не позвал ее на ужин. Она тут же продемонстрировала ему щит и попросила научить атаковать.

— Откуда ты про атаки узнала?

— Гриша показал! Как ставить щит без хороших воспоминаний и атаку. Научи! Ну, пожалуйста!

— Рано еще. А Гришу слушай поменьше. Пренебрежение энергиями тебя запутает. Начнешь ставить щит из злости — сожжешь себя в какой — нибудь онкологии. Учись держать любовь внутри! И прекрати слушать их!

Алиса расстроенно опустила голову и поплелась за наставником. Ужинали они в молчании. После Кирилл позвал ее прогуляться. Она брела следом молча, виновато опустив голову.

— Слышишь что — нибудь? — спросил наставник без обиды в голосе.

Они бродили по соседнему району, застроенному одинаковыми многоэтажками с облицовкой из мелких квадратиков плитки. Зажигались фонари, насыщенный сиреневый закат опускался на город.

Алиса прислушалась, покачала головой.

— А если постараться?

Она сосредоточилась.

«Прошу!»

— Кто — то зовет.

Кирилл кивнул и ускорил шаг.

«Где ты?»

«Машина! Меня собьет машина!»

«Веди меня!»

«Я прямо на остановке!»

— На остановке! — повторила Алиса.

— Вижу, вижу, идем.

Они почти бегом добрались до перекрестка. Подойдя к остановке, Алиса искала девушку, которая звала ее.

— Поставь щит! — прошипел Кирилл.

— Что? Зачем?

— Быстро!

Алиса растерялась, не с первого раза, но вызвала защиту так, как научил ее Гриша. Он оказался прав: она бы ни за что сейчас не нашла в себе ни грамма счастья, оглядываясь по сторонам и пытаясь выяснить причину, по которой Кирилл ее торопил.

«Я здесь!»

Она столкнулась глазами с девушкой. Та не выглядела как человек, которому нужна помочь, но в ее взгляде сквозила безысходность, ожидание чего — то ужасного. Кирилл крутил головой, разглядывая всех, кто был на остановке.

— Ее нужно отвести в сторону, — произнес наставник.

— А как…

— Думай! Как отвести девушку? Импровизируй, как я тебя учил!

Он нервничал, бегал глазами, оглядывался, хмурился. Алисе передалось это. Она судорожно соображала, девушка отвернулась, оглядела дорогу в ожидании автобуса. Нужно действовать! Но, почему Кирилл так напряжен? Непривычнее всего видеть наставника в таком хмуром, нервном состоянии. Он казался ей всегда собранным и готовым к любому происшествию, а потому право нервничать и ошибаться Алиса оставляла только за собой.

— Девушка! — позвала Алиса, сорвавшись с места.

Незнакомка оглянулась, удивленно подняла темные брови, нервно поправила выбившиеся из пучка черные волосы. Как будто чувствовала что — то.

— Да?

— Скажите… — ученица выдумывала на ходу. — Мне надо попасть… в торговый центр! Я… да, я заблудилась!

Непонятно, кто из них больше нервничал сейчас.

— А, да… — пробормотала она. — Он там…

Девушка неопределенно махнула в сторону новостроек, но с места не сдвинулась. Алису начинало трясти, потому что непоправимое могло случиться с минуты на минуту. Еще и щит то и дело исчезал, приходилось отвлекаться, мысли путались.

— Там? Не понимаю…. Вон там?

Алиса отошла в сторону и показала совершенно в другом направлении, отвлеклась на щит, вернулась к незнакомке.

— Смотрите…

Девушка вздохнула и подошла к ней, вытянула руку с бежевым маникюром вперед и произнесла:

— Пойдете через дворы, выйдете к дороге, потом свернете налево и еще один квартал. Там будет торговый центр.

Краем глаза Алиса заметила, как мимо Кирилла прошел парень, грубо пихнул его плечом, толкнул рядом стоящего мужчину и поспешил прочь. Наставник задумчиво разглядывал нецензурно выражающегося мужчину, которого толкнули, поджал губы и отвернулся так, словно предал его.

— Можно перейти дорогу и сесть на автобус, — продолжала девушка. — Сто сороковой едет прямо туда, только он уже ушел…

Алиса поправила щит, отошла еще дальше, выглянула на дорогу.

— А там не он?

Девушка вздохнула, но последовала за ней, выглянула следом, прищурилась, покачала головой.

— Нет, это сто семидесятый.

— Ох, да. Простите, плохо вижу… Наверное я…

Она осеклась. Неизвестно откуда взявшаяся черная иномарка вылетела на тротуар под оглушительный визг тормозов, проехала там, где только что стояла девушка и с глухим ударом сбила мужчину, который не переставал ругаться на толкнувшего его парня.

Дыхание перехватило. Алисе показалось, что она теряет сознание. Ее собеседница побледнела и затряслась, отступила назад, уперлась спиной в фонарный столб. К ним подскочил Кирилл, подхватил ученицу под локоть и потащил прочь.

— Быстро! Уходим! — зашипел он, больно сжимая пальцы на локте.

— Но… он же…

— Уходим, я сказал!

Кирилл быстро оглянулся через плечо, еще крепче сжал ее руку, потянул сильнее.

— Нам нужно помочь! — сопротивлялась Алиса, путаясь в ногах. — Почему ты не помог ему?!

Истерика зарождалась внутри, участилось дыхание, сердце бешено колотилось.

— Почему?!

Кирилл остановился, развернул ее к себе и посмотрел холодным злым взглядом. Алиса съежилась, тяжело дыша. Похоже, ей придется разделить право нервничать с Кириллом.

— Ты не поняла, что ли?! Это был Небесный! Тот мужик должен был попасть под машину!

— Но…

— Нет никаких «но!» Мы пришли спасти только девушку! Он пришел толкнуть мужика под машину!

— Почему?

У нее наворачивались слезы, щит пропал, когда машина вылетела на тротуар. Волнение и страх клубились в груди. Беспомощность, необходимость спасти, холодные глаза наставника…

— Потому что! Работа такая! Познакомилась с еще одним Небесным, поздравляю!

— Он умрет?

— Нет, не умрет!

Кирилл ходил мимо нее взад — вперед, пытаясь взять себя в руки, что ему удавалось крайне плохо.

— Там был еще один Небесный. Он поговорит с ним, может быть. Не знаю! Может, не поговорит, может, мужик и сам поймет, что заигрался. Это не наша работа!

— Но мы же… наполовину Небесные…

— Я видел этого мужика еще, когда мы шли. И видел, что Небесных аж трое по его душу. Ты не слышала его?

Алиса поджала губы и замотала головой. Еще чуть — чуть и она расплачется. Как школьница, получившая внезапную тройку за контрольную.

— Не страшно…. Наша задача была спасти девушку. Ты ее спасла, молодец! Я и не собирался отвлекать твое внимание на второго.

— Но тот мужчина… просто ждал автобус…

— Просто ждал автобус… — кивнул Кирилл и шумно выдохнул. — Просто попал под машину. Так надо!

— Но…

— Мы не боги! — воскликнул наставник, махнув рукой. — Небесные поспособствовали этому! Так надо! Он заигрался! Мы орудие! Мы не судьба!

Алиса виновато опустила голову, поджала губы, изо всех сил сдерживая слезы.

— Я не хочу быть орудием…

— А ты думала, все весело? Прибежала, спасла девочку и ты герой? Ничего подобного! Ты — серый кардинал! Смирись!

Она старалась не плакать, но предательские слезы застилали глаза. Боль и обида душили ее. Сейчас хотелось сорваться, все бросить и уйти. К маме. И больше не заниматься этим никогда.

Кирилл смотрел в сторону, сжимая кулаки.

— Наша работа не лучше и не хуже других. Вопроса морали здесь нет. Если ты услышала, что надо помочь, надо пойти и помочь. А если услышала, что надо толкнуть под машину, надо засунуть свою доброту куда подальше, пойти и толкнуть. Кажется, делаешь хуже? Нет. Лучше!

— А можно не толкать?

— Если позвали Небесного, значит, по — другому человек не понял. Пропустил все хорошие знаки, намеки и прямые указки судьбы. Люди вообще не понимают, когда с ними по — хорошему. Как их учить? Думаешь, до Небесных с ним Земные не работали? Ставлю всю зарплату, что работали! Он должен уволиться со своей работы, она высасывает все силы из него, мешает жить. Только и делает, что протирает штаны, забыв, что вокруг течет жизнь. Без него течет!

— А если не уволится?

— Значит, жизнь ударит его еще раз. Еще сильнее. Потом еще сильнее. В конце концов, его уволят. Скорее всего. Если не заболеет какой — нибудь неизлечимой болезнью и не кинется в панике наверстывать все, что упустил за эту жизнь. Только будет поздно, а наверстывание будет похожим на припадок. С ним уже говорили устами друзей, потом жена ушла, потому что ему было не до нее, даже на похороны к отцу не приехал! Сдавал проект! Мама его одна совсем, помощи просит, а он ей деньги шлет. А что одинокой матери деньги, когда хочется сына увидеть? Ему пора остановиться! Полежит со сломанной ногой в больнице, подумает обо всем. Если верно понял, сделает все правильно…

Алиса смотрела на него исподлобья, надеясь, что он не заметит ее слез. Истерика отступала, так и не случившись. Нервная дрожь улеглась.

— Прости, — наконец, произнес Кирилл, опустил плечи и покачал головой. — Я вспылил сильно. Нужно было тебя и от Небесных укрыть, и работу показать, и не сильно шокировать аварией. Извини…

Он притянул ее к себе, обнял за плечи и положил подбородок на макушку.

— Они не должны были меня видеть…

— Они и не видели. Ты хорошо удержала щит, хоть он и спал пару раз.

Весь следующий день они бродили по городу. Алиса тренировалась ставить щит и искать одновременно. После обеда она сильно вымоталась, голова гудела, ноги болели.

Оказывается, если человек через десять лет потеряет ребенка, это может случиться, потому что сегодня он разбил свой телефон.

— Ему не дозвонится девушка, — рассказывал Кирилл. — Это убедит ее, что ему все равно. Даже когда он покажет ей телефон, она уже не поменяет свое решение. Они расстанутся, он запьет, потеряет работу, друзей. В конце концов, когда здесь держаться будет не за что, он бросит все и уедет к отцу на другой конец страны. Там он познакомится с женщиной и от скуки начнет с ней сближаться, у них закрутится роман, она забеременеет. Придется жениться. Отношения будут так себе, поэтому пить он начнет еще больше. Ребенок вырастет зажатым, ненужным: отец алкоголик, мать вечно на работе, злая и неласковая. В тринадцать лет погибнет в уличной драке.

— То есть, это случится, потому что он телефон разбил? — уточнила Алиса недоверчиво.

— Да. В будущем будет еще несколько событий, которые могут подтолкнуть его к этому варианту, но там или другие Хранители будут рядом, или ему хватит сил ничего не потерять, или ситуация сама выровняется.

— Я тоже хочу так видеть!

— Научишься. Меня — то с детства учили, — кивнул Кирилл. — Одному работать было нельзя, вот я сидел дома и смотрел, смотрел, смотрел.

Алиса насупилась, ничего не ответила. Если бы Александр не упек их с мамой подальше от Хранилища, она бы все умела. Неужели, и вправду, не было шансов оставить их здесь, под защитой?

— Я устала, — призналась Алиса. — Ноги гудят ужасно!

— Ладно, я тоже устал. Пойдем, успеем к ужину.

Он подал ей руку, на которую девушка тут же оперлась и облегченно вздохнула.

Вернувшись домой, Алиса первый делом залезла в душ и долго стояла под струями теплой воды. Ей казалось, что в голове гудит рой пчел: она слышала сотни голосов, гул улицы, музыку, детские крики. Все тело пульсировало, желудок крутило от голода.

За ужином она съела две порции пюре с подливой, осушила две кружки чая и не отказалась от печенья. Кирилл наблюдал за ней, подняв бровь.

— Фто? — спросила Алиса с набитым ртом.

— Все нормально? Ты съела как взрослый мужчина.

— Мы не обедали, — ответила она и потянулась за еще одним печеньем. — Целый день ходили по городу. Я устала!

— Просто спросил, — Кирилл поднял ладони.

Она надулась и отложила печенье. Наставник улыбнулся ей как ребенку, который обиделся на глупость.

К ним подсел Стас, поздоровался и принялся рассказывать Кириллу, какую машину себе присмотрел. Алиса впадала в состояние прострации от его голоса, а потому взялась разглядывать людей вокруг, чтобы не уснуть.

Гриша с Ромой обсуждали что — то, смеялись и махали руками, цепляя вилки на столе и стаканы. Кристина недовольно поглядывала на них то и дело, отодвигая посуду от края. Гриша заметил, что Алиса смотрит в их сторону, выпрямился, приложил два пальца ко лбу и отсалютовал. Рома проследил за его взглядом, повернулся и помахал рукой. Она улыбнулась им в ответ. Тимур читал газету, сдвинув брови к переносице. Александр сидел за соседним столом в одиночестве, задумчиво глядя в окно, периодически поглядывая на Рому с Гришей и едва заметно улыбаясь. Артура нигде не было видно. Алиса заметила, что несколько Хранителей хотели подойти к главе, но почему — то разворачивались и уходили.

— Почему к Александру никто не подходит? — спросила она.

Стас глянул в сторону главы, пожевал нижнюю губу:

— Боятся.

— Не мешают, — поправил Кирилл. — Всем нужно отдыхать.

— Да боятся, говорю тебе! Не боялись бы, подсели за стол.

— Почему боятся? — спросила Алиса, уставившись на Стаса во все глаза.

— Потому что могут попасть в не милость.

— К Александру можно попасть в не милость?

Хранитель глянул на нее и ухмыльнулся.

— Ты дочка своих родителей, поэтому к тебе такое отношение. Не будь твоя мать правой рукой главы в прошлом, с тобой бы тоже никто не возился.

Алиса нахмурилась, уставившись в пустую тарелку.

— Не тупи, прошу, — поморщился Стас. — Это твоя мать протащила Александра на пост главы! Он ей по гроб жизни обязан! А тебя никто не трогает, потому что ты ее дочь. Мама — то все еще входит в Совет?

— Нет, не входит, — она не поднимала глаз.

— Тогда ясно, почему ты не стала ученицей самого главы. Тебя просто скинули на Кирилла.

— Но, я не думала, что он…

Стас закатил глаза и вздохнул.

— Что он? Плохой? Он не плохой. Но не надо быть умником, чтобы заметить. Я тоже не слабый, однако, со мной никто так не бегает, как с Артуром. Гриша, вон, тоже был ему полезен. Когда все были против, Александр защищал его как своего сына.

— Почему все были против?

— Ты всегда такая почемучка?

Алиса обиженно надула губы и метнула на него недовольный взгляд исподлобья. Кирилл предупреждающе посмотрел на друга.

— Потому что он — Небесный, ты не знала?

— Нет… — она удивленно посмотрела на Стаса, повернулась к Грише.

— Теперь знай. Приперся к нам, просил якобы убежища. Хотя Небесные не сбегают. Иногда переводятся, но редко. И точно не двоякие. Мы думали, он шпионить пришел. Игорь не глуп, не просто так дал ему с Ромой дружить. А Александр, видимо, решил, что бывший Небесный может быть полезен ему лично. Если бы в компанию Артура не затесался, мы бы выжили его.

Алиса снова перевела взгляд на Гришу. Тот с улыбкой наблюдал за перепалкой Кристины и Ромы. Тимур все еще не отрывал глаз от газеты, но лицо его выражало крайнее неудовольствие.

— Ты наелась? — обратился к ней Кирилл.

— Да.

— Пойдешь к Стасу? В приставку поиграем.

— Вряд ли ее заинтересует игра про футбол, — вклинился парень.

— Я бы пошла спать, — кивнула Алиса. — Устала очень.

— Пойдем, мы проводим тебя! — встрепенулся Стас. — Если что — ты знаешь, где нас искать.

Они довели ее до двери в квартиру, пожелали спокойной ночи и тут же ретировались.

Переодевшись в домашний костюм, Алиса залезла под одеяло. Сон накинулся на нее, как только голова коснулась подушки.

Через несколько часов она проснулась со стойким ощущением, что ее зовут. Сначала подумала, что просто приснилось, перевернулась на другой бок.

«Помогите! Прошу вас! Кто — нибудь!»

Это не сон.

«Помогите!»

Алиса на всякий случай поднесла ладони к лицу и в тусклом свете от фонарей во дворе пересчитала пальцы. Мама научила ее так делать, когда в детстве ей снились кошмары, и она просыпалась во сне, потом снова и снова, пока не возвращалась в реальность. Тогда же мама научила ее вырывать себя из сна.

В полудреме Алиса поднялась с постели, переоделась в платье. Все движения казались до ужаса медленными, хотя у себя в голове она торопилась. Тревога поселилась в груди.

Половина второго ночи. Она не выспалась. Мышцы гудели после дня на ногах. Сознание не просыпалось, приходилось действовать на грани сна, отключаясь на ходу. Алиса пару раз поймала неясные обрывки сновидений.

«Умоляю! Спасите! Я не хочу умирать!» — ледяной вопль вырвал ее из полудремы.

Поежившись, Алиса собрала крупицы сознания, вышла из квартиры, забыла закрыть дверь, вспомнила о ней на середине лестницы, решила не возвращаться. Проваливаясь в сон, едва не покатилась со ступеней.

Перила показались слишком мягкими, звук шагов — слишком тихим. Она остановилась, снова пересчитала пальцы, ущипнула себя за руку. Нет, не спит. Испугалась, что начала глохнуть, топнула ногой. Эхо гулко разнеслось по лестничному пролету.

— Да тише ты! — шикнула сама себе.

Вышла во двор, борясь с сонным головокружением, добралась до конца дома, остановилась. Кирилл запретил ей уходить в одиночестве. А где Кирилл? Был у Стаса. Или спит уже? Но если она вернется за ним, успеют ли они? Вдруг не успеют? Проснуться бы… Если она упадет, споткнувшись, то уснет прямо на грязном асфальте.

«Помоги!» — голос вырвал ее из рассуждений на грани бреда.

«Где ты?»

«Дом через дорогу!»

Рядом. Прямо напротив Хранилища. Кто — нибудь точно увидит ее в окно.

Алиса спотыкалась, но упорно шла вперед, злилась на свою нерасторопность, снова и снова проваливалась в черноту.

«Где ты?»

«Смотри внимательнее»

С трудом сфокусировавшись, она замерла. Перед ней на асфальте лежала девушка, изогнув руки и ноги под неестественным углом, голова повернула, глаза открыты.

На мгновение Алиса проснулась. Лишь на мгновение, потому что мозг снова погрузился в сонное, тревожное ничто.

«Ты же погибла… почему ты зовешь на помощь?»

«Я не погибла!»

Теория из книги, которую жестоко раскритиковал Гриша, гласила, что нужно заставить душу увидеть и осознать свое тело, но Алиса не знала, как это делать.

«Подожди, я схожу за кем — нибудь, кто поможет тебе»

«Я жива!»

«Я позову на помощь»

«Нет! Стой! Останься! Мне так страшно… Почему ты не пришла раньше?»

Краем сознания Алиса пыталась разорвать контакт. Ничего не получалось. Как будто гипноз. Словно душа удерживала эту связь против воли.

«Я пришла, как только ты меня позвала»

Прекратить общение. Алиса сделала еще одно усилие, пытаясь вырвать себя из этого разговора, но была намертво прикована к душе. Страх пугливым огоньком вспыхнул в глубине сознания.

«Я звала тебя раньше! Когда стояла на седьмом этаже!»

Она хотела поднять голову и не могла. Разум рывками проваливался в сон, выныривал, снова проваливался.

«Тебя убили?»

Еще одна попытка порвать контакт. Безуспешно.

«Я сама себя убила!»

Алиса опешила и резко проснулась.

«Поняла, да? — рассмеялась душа. — Я звала тебя спасти меня… от меня!»

Ледяной смех пронзил мозг насквозь, разметал остатки сна и парализовал. По коже прокатилась колкая холодная волна ужаса. Огонек страха превратился в пожар, пожирающий все на своем пути.

«Ты говоришь, что убила себя, а потом, что жива…»

«А я жива! Жива! Ты! Ты виновата в моей смерти!»

«Но ты же… не жива!»

«Тело мертво! Ты виновата!»

Удар по спине. Еще удар. Щит! Она не поставила щит! Животный ужас взметнулся внутри, свил удушливое кольцо вокруг шеи. Черные силуэты в балахонах материализовались из воздуха. Кол в окровавленной груди. Алиса машинально опустила глаза и подавила вопль ужаса, потому что это из ее груди торчит кол. Черные тени, тянут кривые страшные лапы. Она задыхается, не может крикнуть, не может разорвать контакт.

«Ты убийца! Убила меня! Ты! Ты! ТЫ!»

Леденящий душу смех пронзил насквозь, взрывая барабанные перепонки.

«Убила меня! Я замуж собиралась, а ты убила!»

«Я не убивала тебя!»

Удар. В грудь. Прямой и сильный. Холодно. Удар в спину. Боль. Острая и невыносимая.

«Убила! Заставила меня прыгнуть! Я звала, просила о помощи! Ты заставила меня прыгнуть!»

Лучше бы она все еще спала, проваливалась в бессознательное и ничего не чувствовала. Алиса соображала яснее некуда. Попыталась отойти, запнулась, ноги не слушались. Упала на колени, содрав их в кровь. Удар по спине. Волна ужаса захлестнула ее, накрыла, в глазах потемнело.

«Не спрячешься теперь!»

«Возвращайся домой!»

«Нет! Сначала я займусь тобой! Ты в моей власти! Я заберу твою душу!»

На всю улицу завыла сирена, раскаленной иглой вонзаясь в мозг. Алиса согнулась пополам, закрыла уши ладонями. Сирена заглохла и сменилась душераздирающим криком. Крик смолк, вместо него раздался леденящий кровь смех.

Сердце норовило выскочить из груди. Сознание проваливалось, терялось, корчилось. Смерть. Это смерть шла за ней. Алиса чувствовала ее, видела черные тени, кружащие вокруг. Никогда прежде у нее не было такого ясного и чистого предчувствия собственной гибели.

«Я разрываю контакт!»

Жуткий, страшный смех.

«Нет, дорогая! Это я решаю, когда разрывать контакт!»

Крик. Алиса физически ощутила боль от этого звука. Она пыталась кричать, но голос застрял в груди, из которой торчал кровавый кол. Стоит приоткрыть глаза, она видит его. И тени.

Она теряла контроль над собой. Стало холодно, невыносимо холодно. Еще немного. Сейчас, вот — вот сдастся и упадет в обморок. Наступал предел. Еще совсем чуть — чуть и бороться она не сможет. Да и не станет.

— Отпусти!

«Говори со мной!»

— Отпусти меня!

Ей показалось, что кто — то звал ее. Не иначе смерть пришла и кличет по имени.

«Меня слушай! Ты пожалеешь о том, что сделала!»

Скрежет. Сотни голосов закричали одновременно. Алиса держалась. Не из последних сил, они кончились. Она сама не знала, что это. Когда ты готов отпустить и борешься не оставшимися ресурсами, а какими — то неизвестными силами, после которых уже ничто не спасет. Сознание отключалось, уплывало в темноту. Никогда в жизни Алиса так не боялась, как сейчас. Черная бездна распахнулась под ней. Еще мгновение, и она полетит туда.

— Не убивай меня! Пожалуйста… не надо!

Издалека кто — то кричал, звал ее. Защита! Поставь защиту!

Она уцепилась за этот крик, попыталась вызвать щит. Душа визжала, бесновалась.

«Он не спасет тебя!»

Он? Кто он? Бездна захлопнулась. Она увидела щит. Огромный, мощный, страшный щит, заслонивший ее. Тишина ударила по ушам.

«Пошла прочь! Здесь нет твоей власти!» — мужской твердый голос вклинился в контакт.

Душа закричала, ударилась о спасительную завесу. Защита была настолько сильной, что сгусток отлетел, зашипел, закрутился и исчез.

Она провалилась в темноту, позволив себе отключиться. Спасена. Она спасена. Все кончилось.

Артур курил, сидя на подоконнике в дальней комнате, которую раньше занимала его невеста, пока они были просто напарниками. Ночь спустилась на город, в вышине горели звезды, теплый ночной воздух залетал в форточку.

Артуру не спалось, что — то его беспокоило. Желтые фонари освещали улицу под окнами, отблескивали на крышах редких машин, выхватывали черные тени кошек, перебегающих от укрытия к укрытию.

Артура тревожило чувство в груди. Это не работа. Это иное, неясное, незнакомое чувство, которого прежде не было. Темнота за его спиной клубилась, смешивалась с дымом сигарет, вспыхивала желтыми квадратами фар, кидалась на окна и гасла.

Чувство не утихало. Стенало. Плакало. Это не зов. За много лет работы он безошибочно разбирал даже самый тихий зов из миллиона других чувств. Хотя, надо признать, последний месяц стал чересчур рассеянным.

В груди корчилось нечто похожее на сопереживание. И кому только он может сопереживать в начале третьего?

Артур покачался, слез с подоконника, повалился на пустую постель. Но его подбрасывало, тело крутило, словно требовало разрядки: встать, пойти, найти, спасти. Душа скреблась, как кошка о новый диван.

Он поднялся, ушел в кухню, налил себе чай, поискал по шкафам что — нибудь съестное, но нашел только закаменевший одинокий пряник. Вернулся в комнату. С некоторых пор он мог здесь находиться. Выкинул всю мебель, с подачи Кристины сделал ремонт, притащил кресло, Гриша с Ромой отдали ему журнальный стол, Тимур принес телевизор, который Артур отремонтировал и поставил на табуретку. Потом найдет у кого — нибудь тумбу. Комната, в которую он не заходил полгода, стала его личной гостиной, где они с друзьями проводили свободное время, играли в карты, курили, смотрели фильмы и просто разговаривали.

Походив по комнате кругами, Артур снова влез на подоконник, расставил чай, пепельницу, пачку, зажигалку, закурил. Стенания внутри не унимались. Как будто больно. За другого больно.

Порывшись в воспоминаниях, Артур не смог найти ни одного события, в котором испытывал бы такое чувство.

Он зажмурился, потер глаза, уставился на улицу, чтобы отвлечься.

Его внимание привлекло движение на той стороне дороги. Встав на колени, Артур приклеился к стеклу, перестал дышать. Кто — то лежал на асфальте. Ему показалось, что в свете фонаря блеснула лужа крови. Или не показалось? Рядом с лежавшим телом на коленях сидела девушка и зажимала уши ладонями. Попыталась подняться, рухнула, согнулась пополам. Словно от боли. Она не была похожа на пьяную.

Боль в груди обострилась до предела, колола, пронзала мозг. Как оголившийся нерв.

Пружина сжалась. Следующим шагом будет выстрел.

Он знал, что это. Видел несколько раз, как другие попадались.

Артур чертыхнулся, затушил сигарету, скатился с подоконника, наспех обулся и выскочил из квартиры. Замер. Дверь в квартиру Алисы распахнута. Отмел дурные мысли, заглянул внутрь. Может, она ночует у Кирилла? Снова.

Но ее нет в доме. Он уже знал.

— Я убью его, если это она, — прошипел Артур.

Напрягся. Сорвался. Полетел вниз по ступеням.

Пружина выстрелила.

Пустой двор эхом отразил стук подошв по асфальту.

Даже если это не Алиса, он должен знать, кто это. Он должен помочь.

Выбежал на дорогу. Проскочил перед едущей машиной.

Это Алиса.

Она сидела на коленях в той же позе, в которой он увидел ее в окно. Зажав уши ладонями. Рядом в неестественной позе лежала девушка: прыгнула из окна, погибла мгновенно. Артур видел десятки таких трупов, чтобы с одного взгляда понять, что случилось и что ей уже не помочь.

— Отпусти!

Алиса плакала.

— Отпусти меня!

Ее трясло, голос срывался на крик, полный отчаяния и ужаса.

Демон. Душа — демон.

Алиса попала в его ловушку.

Демонами называли души, которые после смерти зазывали Небесных в контакт и начинали издеваться над ними, доводя до сумасшествия, если не успеть помочь. Такие души по щелку срывали щиты Хранителей и выставляли свои. Они подчиняли разум контактирующего и играли им до тех пор, пока жертва не потеряет сознание. Если Хранитель отключается, почти не было шансов, что он проснется в своем уме.

Большинство Небесных учеников сталкиваются с такими душами, впадают в панику и отдают разум во власть демона. Для этого им и нужен наставник.

Демоны остаются там, где умерло тело, терроризируют жильцов, пугают чужаков, создают легенды о домах с привидениями, лесах с лешими и болотах с кикиморами. Набираясь опыта и сил, они учатся приставать к обычным людям, издеваются над ними до потери рассудка. Это они путают пришедших в лес, заводят в топи, доводят жильцов дома до сумасшествия, снятся в кошмарах. Небесные проходят отдельный курс по изгнанию таких демонов из мест их обиталищ.

Артур подскочил к Алисе, упал на колени рядом и крепко обнял, заключая в свое поле, заволакивая своей энергией.

— Алиса! Очнись! Это все не по — настоящему! Защита! Поставь защиту!

— Не убивай меня! — причитала девушка. — Пожалуйста! Не надо!

— Очнись! Алиса! Алиса! Поставь защиту!

Артур вызвал щит, тот не помогал, словно миновал Алису. Она дергалась, ее трясло как в лихорадке. Он пытался выставить защиту снова и снова, но ученица оставалась неприкасаемой.

Он убьет Кирилла, как только все кончится! Пойдет и убьет его голыми руками!

Гнев, вспыхнув адским пламенем, поглощал его, рос, выходил за пределы тела, искрился буйной злой энергией, он уже видел его.

Артур вызвал другой щит. Из гнева. Ненависти. Злости.

И этот новый, сильный щит оказался тем, что нужно. Заискрился, закрутился, сжигая все на своем пути.

Алиса замерла, глубоко вздохнула и обмякла в его руках.

«Пошла прочь! Здесь нет твоей власти!» — приказал он, зная, что ответа не услышит. Но внезапно на душе стало спокойно и тихо.

Он выдохнул, снял щит, чувствуя, как тот опустошил его до предела, оставив выжженное пятно на том месте, где должны быть эмоции. Потряс Алису, всмотрелся в ее измученное лицо, вытер большим пальцем дорожку слез на ее щеке.

— Алиса, — позвал он дрогнувшим голосом. — Очнись! Пожалуйста. Вернись ко мне!

Язык заплетался от внезапно навалившейся усталости. Только бы он успел. Если она сейчас не очнется, шанс на то, что ее разум останется в целости, будет крайне мал. Почти равен нулю…

Артур пытался отмести эти мысли, но они лезли в голову, давили собой надежду.

Алиса так резко открыла глаза, что он вздрогнул. Артур ждал, что она оттолкнет его, но девушка лишь смогла повернуть голову к его груди разрыдаться. Артур выставил свой привычный щит, утопил ее в своей энергии, которой у самого почти не осталось. Это не восстановит ее, но даст хоть немного поддержки, сил дойти до больничного кабинета. У нее дыра в груди, она сама опустошена. Лишь бы в уме осталась. Только бы осталась… Нужна ведьма, чтобы восстановить ее. И врач. Врач — Хранитель.

— Я такая дура! Ты не представляешь…

Она тряслась, словно замерзала. Артур поднял руку, погладил ее по голове, прижал крепче.

— Как будто под гипнозом! Знала же, что нельзя ходить одной! А тут… почему — то решила, что смогу! Как во сне… Такая дура…

Он выдохнул. В уме. Справилась. Выдержала.

— Все кончилось, — зашептал он, наклонившись к самому ее уху. — Такое бывает с каждым, не плачь. Это демон, он сильный. Способен подавить волю, очаровать… Все через это прошли. Тише, тише, все прошло.

Она рвано выдохнула и зашлась в сухой истерике без слез, закашлялась.

— Я слышала, что ты звал меня, просил поставить защиту, но я не могла… как я… Я пыталась ее отправить, но… но она не поддалась… я такая дура!

Артур почувствовал Небесных.

— Нужно уходить отсюда. Срочно!

Она попыталась встать, ноги ее не слушались. Артур сам еле стоял, но нашел в себе силы, подхватил ее на руки и направился в сторону дома. Сейчас Небесные ее не почувствуют, но, подойдя ближе, заинтересуются, как двое Земных контактировали с душой.

Алиса шмыгала носом и смотрела на свои пальцы.

Войдя в Хранилище, Артур поставил ее на ноги. Приглушенный свет люстры под потолком выхватил измученную, полубезумную эмоцию на лице ученицы. Темные круги под запавшими глазами, расширенные зрачки бегают по пространству, пытаются что — то увидеть, и не находят.

— Идти сможешь?

— Не уверена…

Она подняла на него широко распахнутые глаза, но словно не видела, закусила нижнюю губу. А он понял, что готов нести ее всю жизнь.

— Ты не должен мне помогать, — прошептала Алиса, глядя в никуда. — Мне так стыдно…

Ее тон был совершенно отстраненным.

— Слушай, — прошипел он. — Что бы там ни было между мной и Кириллом, в первую очередь мы все Хранители. Кто угодно на моем месте поступил бы так же. Хорошо, что не пришли Небесные вместо меня. Давай, я покажу тебя врачу.

— Может… не надо? — она пошатнулась, он придержал ее.

Артур строго посмотрел на девушку, она ответила мутным, не фокусирующимся взглядом.

— Надо.

Он подхватил ее под руку и повел к больничному отсеку.

Варвара дремала в кресле, по телевизору шел какой — то старый советский фильм. Артур усадил Алису на стул и отправился будить врача.

— А? — Варвара подпрыгнула, сонно посмотрела на пришедшего, отерла лицо.

— Ты очень мне нужна, — Артур сел на корточки, положив руки на подлокотник.

— То, что я тебя зашиваю в любое время дня и ночи, не значит, что я буду… Да что с тобой? Выглядишь так, словно вагоны грузил!

— Почти, — кивнул Артур устало. — Но я в порядке. Немного поработал. Но мне ты нужна срочно! Алисе! Прошу тебя! Пойдем скорее!

Варвара мгновенно сбросила остатки сонливости, рывком поднялась из кресла, одернула халат.

Они вышли из кабинета. Алиса вздрогнула, съежилась и посмотрела на врача так, словно перед ней материализовался демон.

— Что случилось? — спросил Варвара, в несколько больших шагов покрыв оставшееся между ними расстояние.

Она заглянула в лицо Алисе, внимательно осмотрела, поводила пальцем перед глазами, глянула на колени.

— Нарвалась на демона, — ответил Артур, устало привалившись к стене. — Одна.

— Понятно, что не с тобой, — бросила Варвара. — Демон… ох, бедняжка!

— Почему понятно, что не со мной?

— Встаем!

Варвара подхватила не сопротивляющуюся ученицу подмышки и заставила подняться. Несмотря на свой небольшой рост, силы в ней было на мужчину. Артур помнил, как она в одиночку переворачивала его одна, пока он лежал в полубессознательном состоянии, после того как выпал из окна во время работы.

— Так почему? — не унимался он.

— Потому что, будь ты рядом, ее бы никто не тронул, не глупи!

Они отвели Алису в палату, усадили в кресло.

— Артур, бегом в мой кабинет! Завари крепкий, очень сладкий чай и возьми шоколадку в холодильнике. Давай, давай, я понимаю, что тебе тоже досталось! Бегом!

Он вылетел из палаты, добрался до кабинета Варвары, включил чайник, задумался над тем, что значит «очень сладкий чай» для Алисы. Насколько он знал, после таких потрясений, Хранителей буквально пичкают сладостями в невозможных количествах, чтобы стимулировать выработку дофамина. Первые приятные эмоции. Потом заставляют отдыхать, слушать музыку, общаться с близкими и смотреть комедии. И снова есть сладости.

— Куда только Кирилл смотрел?! — зашипела Варвара, врываясь в кабинет.

— Она была у себя дома, поддалась гипнозу.

Врач зло стучала дверцами шкафчиков, сбрасывала в пластиковый контейнер бутылочки с зеленкой и йодом, бинты, салфетки.

— Оля тоже поддалась гипнозу! Если он не в состоянии следить за напарницами, его нужно разжаловать, а не давать второй шанс! Это уже переходит все границы! А если бы мы и ее потеряли?! Любину дочку! Ты представляешь?! Уму непостижимо! Рита! Теперь Алиса!

— Рита?

Варвара осеклась, забегала глазами, отвернулась.

Артур молчал, привалившись боком к столу.

— Что ты знаешь о Рите?

— Ничего! — огрызнулась Варвара. — Тогда врачом была Даша! Я ничего не знаю! Витю потеряли! Теперь Алису чуть не потеряли!

— Ну не почувствовал он ее, Варвара, он же не может не спать теперь, — зачем — то сказал Артур.

Врач прекратила раскрывать шкафы, бросила на него испепеляющий взгляд:

— А ты — то как ее нашел? Мимо проходил?

Артур замер, затаив дыхание.

— Почувствовал…

Варвара усмехнулась так, что у него екнуло сердце.

— Что это значит? — спросил Артур.

— То и значит, — отмахнулась она. — Алиса останется у меня на несколько дней. Чай заварил?

— Почти. Хорошо, останется. Кирилл успеет зализать раны.

— Артур, — врач остановилась в дверях.

— Ладно, я постараюсь не трогать его. Пока что.

— Чай отнеси!

Вернувшись в палату, Артур обнаружил Алису переодетой в бесформенную больничную рубаху, сидящую на одеяле, качающуюся из стороны в сторону и смотрящую в одну точку. У него оборвалось все внутри. На мгновение. Потому что в следующий миг она отмерла, посмотрела на него и попыталась улыбнуться. Улыбка вышла вымученной, болезненной, пугающей. Но взгляд стал более осознанным.

— Чай, сладости, — проговорил он сдавленно. — Тебе полегчает. Давай!

Алиса и не сопротивлялась. Придвинулась к краю, отпила из кружки и набросилась на шоколад так, словно никогда не пробовала ничего вкуснее. Артур наблюдал за ней, усевшись на стул рядом. На щеках девушки проступил едва заметный румянец.

Варвара вернулась с контейнером в руках.

— Кушай, кушай, — кивнула она и ласково улыбнулась. — Давай я пока что посмотрю твои колени.

Врач уселась на кушетку, отодвинула подол рубахи и цокнула языком, достала салфетки. Алиса морщилась, но терпела, не переставая жевать.

— Я дам тебе снотворное, — сказала Варвара. — Ты уснешь крепким сном без сновидений. А завтра мы позовем Кристину и посмотрим, можно ли стереть все травмирующие следы.

— Это как? — подала голос Алиса впервые за все время пребывания в палате.

— Простой гипноз, — заботливым тоном ответила врач. — Приглушим воспоминания об этой ночи, чтобы они не тревожили тебя в будущем. Пей чай. Кристина сотрет эмоции. Будешь помнить, но реагировать — нет. Потерпи.

Варвара мазала колени зеленкой, пока Алиса стоически переносила щипание, сжимала губы и тяжко дышала. Закончив, врач поднялась, осмотрела руки, предплечья, лицо, кивнула и вышла.

— Посидеть с тобой? — спросил Артур.

— Варвара же будет рядом?

— Конечно.

Он не знал, какого ответа мог ждать. Что она обрадуется его присутствию после той ссоры возле маршрутки? Или сочтет своим спасителем и кинется на шею?

— Мы стыдно, правда, — пробормотала она.

— Алиса, — Артур строго посмотрел на нее. — Прекрати извиняться, пожалуйста. Демоны сильны, специально выискивают неопытных контактеров. Не только Хранителей. Они не брезгуют магами, ясновидящими и чутко реагирующими простыми людьми. Это их жизнь — издеваться, питаться страхами. Чем больше ты боишься, тем им лучше.

— А какие они при жизни?

Она мяла в руках подтаявший шоколад, словно пластилин.

— Отвратные. Склочные, эгоистичные. Пока они живы, тоже питаются негативом. Энергетические вампиры, слыхала про таких? Только не мелочные. Демоны любят настоящую драму! Это они измываются над обслуживающим персоналом до больницы, доводят до истерики целые организации и заводят толпы на митингах. Самый кайф для них — когда вокруг все негативят. Истерички, при этом, обычно, сами не знают, чего хотят. Просто конфликта и побольше. Энергии. Устраивают склоки в коллективе, мстительные, делают гадости, плетут интриги. После смерти остаются там, где умерли и доводят окружающих. Иногда возвращаются в родной дом. Полтергейсты. Это они же.

— Я видела программу недавно! — радостно сообщила Алиса, уставилась на него безумным взглядом и улыбнулась от уха до уха.

Артур поднял брови, не зная, как реагировать на резкую смену настроения. С шоколадом к ней возвращались эмоции, с которыми она, похоже, пока не знала, как справляться. Грань истерики. Может быть, через мгновение она будет рыдать.

— Вот видишь, — как можно спокойнее произнес он, выдавливая дружелюбную улыбку. — А сегодня познакомилась лично с тем, кто мог бы стать неплохим таким полтергейстом.

— Неплохим?

— Неплохим мерзким полтергейстом.

Она засмеялась. Непривычно, на грани срыва. Тут же посерьезнела.

— Это ужасно, — строго сообщила ученица.

— Ужасно, — согласился Артур. — Поэтому ими занимаются только опытные Небесные. Чаще всего по двое — трое. Сильный демон способен обмануть даже очень хорошего Хранителя. Тебе точно не за что извиняться.

— Не трогай Кирилла, пожалуйста, — вдруг произнесла Алиса.

Артур замер.

— Не могу…

— Прошу! — она подалась вперед и схватила его за руку так крепко, словно это не ее Артур только что нес обессиленную и едва стоящую на ногах.

— Что ты так заботишься о нем?

— Я виновата! Он мне постоянно напоминает не ходить одной! Моя вина!

У нее в глазах блеснули слезы. Артур сжал челюсти от бессилия, подавил тяжелый вздох.

— Его промах — все, что случилось сегодня. Демон гипнотизирует и подавляет волю, ты не могла сопротивляться!

— Я прошу! — прошептала она.

Он не мог выносить этот взгляд. Ни одна девушка в жизни не просила за него. За Кирилла — тем более.

— Хорошо… Но однажды мы найдем причину для ссоры. И не думай, что я не припомню ему это.

Алиса быстро закивала, отодвинулась и заглянула в пустую обертку от шоколадки, грустно вздохнула.

— Можно тебя попросить? — произнес Артур.

— О чем угодно, — съязвила Алиса, уставившись на свои коленки, вымазанные зеленкой, принялась обводить пальцем вокруг.

В прошлый раз он отказал ей после этих слов. И ясно, что она это запомнила. Скорее всего, даже отомстит… Но ему нужно было знать, во что бы то ни стало. Для себя.

— Могу я узнать, что случилось до того, как я нашел тебя? Пока Кристина с Гришей не стерли тебе эмоции за этот вечер?

— Это важно?

— Очень…

Алиса тяжело вздохнула.

— Тогда слушай…

Артур не перебивал. Кусал губы, хмурился, смотрел в одну точку, пока Алиса пересказывала ему встречу с демоном.

— Вот… — закончила Алиса, перебирая пальцами подол рубашки. — До сих пор ощущение, что ничего не чувствую, а потом чувствую все и сразу.

— Это защита психики, — кивнул он, все еще не глядя на Алису. — Когда эмоции вернутся, можно сойти с ума. Поэтому Варвара и хочет пригласить Кристину.

— Не понимаю, почему не позвала никого, — произнесла девушка. — Вроде и подумала, что надо, а как будто совсем голову потеряла.

— Это демон. Он парализовал твою волю и управлял мыслями. Ты не виновата.

Варвара принесла кружку с дурно пахнущей жидкостью. Алиса скуксилась и поджала губы.

— Обязательно это пить?

— Да, — отрезала врач тоном, не терпящим возражений.

Артур усмехнулся. Несмотря на запах, он не брезговал снотворным. Отключало моментально, еще и не снилось ничего, а утром просыпался настолько отдохнувшим, словно провел неделю в отпуске. Конечно, он не сталкивался с демоном никогда, но надеялся, что Алисе тоже поможет.

— Почему оно такое противное?

— Потому что так надо, — вздохнула Варвара. — Пей, пожалуйста.

Девушка кивнула, взяла кружку, резко выдохнула, словно собиралась пить водку и опрокинула в себя содержимое.

— Вот и молодец. Теперь ложись под одеяло и спать.

— А есть еще шоколад? — вдруг заулыбалась Алиса страшной заискивающей улыбкой.

— Утром выпьешь чай и съешь шоколад. Ложись, — Варвара даже бровью не повела на эту жуткую улыбку.

Алиса расстроенно кивнула, нырнула под одеяло и уставилась в потолок.

— Посидишь со мной? — спросила она у Артура. — Сейчас, я усну… и можешь уходить.

— Конечно.

Хранитель проснулся от того, что горячий солнечный луч прожигал ему глаз. Поморщившись и сместившись в сторону, Артур сдавленно выдохнул. Он уснул на стуле, откинув голову к стене. У него не то, что спина затекла, все тело превратилось в одну большую затекшую мышцу.

Алиса мирно спала, раскидав волосы по подушке. К ней вернулся румянец, кожа приобрела привычный оттенок без мертвенной бледности. Артур улыбнулся сам себе, поправил сползшее с нее одеяло и с трудом поднялся, пытаясь не кряхтеть, как старик.

Вышел из палаты. Варвары нигде не было, в ее кабинете на столе одиноко стояла уже остывшая кружка кофе. Значит, проснулась давно.

Артур потянулся, покрутился из стороны в сторону и умылся в маленькой низкой раковине. Оглядел себя в зеркало: черные тени залегли под глазами, лицо посерело и осунулось, выглядел он действительно ужасно. Нужно поспать. Просто необходимо.

Выйдя из больничного отсека, он столкнулся с Кириллом. Сонливость как рукой сняло.

Артур схватил Хранителя за грудки и с размаху впечатал в стену, тот больно ударился головой, зашипел, но вырваться не пытался.

— Я предупреждал тебя?! Предупреждал?! — рычал Артур.

Кирилл свесил голову и кивнул.

— Я виноват, я знаю. Упустил….

— Упустил?! Ее могли убить! Сегодня! Как Олю! А ты упустил?! Я бы убил тебя прямо сейчас, да она просила тебя не трогать. А я не могу!

Он снова тряхнул Кирилла, еще раз с размаху ударил спиной о стену.

— Настанет день, я убью тебя! Слышишь?! Убью! Кусок ты…

Ему на плечо легла ладонь, крепко сжала. Артур резко обернулся, столкнулся глазами с отцом.

— Прекратите, — приказал он. — Кирилл, после завтрака ко мне! Артур, отпусти его!

Кирилл побледнел, испуганно уставился на главу, закивал и выскользнул из хватки Артура, шмыгнул в больничный отсек так быстро, как только смог. Следом проплыла Варвара, строго посмотрев на главу и сына.

— Разжалуй его! — набросился Артур на отца. — Он не в состоянии защищать ее!

— Артур, — строго произнес отец.

— Что?! Он упустил ее! Если бы я лег спать вчера, демон убил бы ее! Понимаешь?! Убил!

— Артур, — повторил глава еще строже.

— Что Артур?! Ты вообще понимаешь, что произошло?! Демон! Ее атаковал демон! Если бы мы ее потеряли?! Алису! Слышишь?! Демон! Ты хоть раз сам видел демона?! Она чуть не погибла!

— Замолкни! — гаркнул отец.

Артур резко захлопнул челюсть, стукнув зубами, нахмурился. Он, и вправду, вышел из себя. Непобитый Кирилл будил в нем необходимость выплеснуть злость.

Артур внимательно оглядел отца и заметил то, чего никогда не видел: сильное волнение. Он был одет в непривычные футболку и спортивные штаны, нервно переминался с ноги на ногу, кусал губы и щелкал пальцами. Боялся за Алису? Волновался, что скажет Любовь Андреевна? Винил себя в том, что случилось?

— Пап, — позвал Артур. — Ты знаешь, как демоны убивают жертв?

— Слишком хорошо, — кивнул он, метнул взгляд на больничную дверь, задумчиво качнул головой. — Алиса в порядке была вчера?

— Странно себя вела. То смеялась, то плакала, но говорила четко, соображала хорошо.

— Это главное, — кивнул отец, сделал шаг к двери, поднял руку и тут же опустил.

— Ты сделаешь что — нибудь с Кириллом?

— Нет, — покачал головой глава.

— Что? Почему?! Он же упустил ее…

Отец метнул строгий взгляд на Артура.

— Он не виноват.

— Но я…

— Ты молодец. Спас ее. Как ты ее нашел?

— Тревожно мне было, — Артур постучал ладонью по груди. — Вот тут. Это не рабочее ощущение. Я не мог понять, что, а потом увидел ее в окно.

Отец судорожно вздохнул, поджал губы, снова взялся за ручку двери.

— Запомни это чувство, — попросил он. — Когда — нибудь оно спасет еще одну жизнь.

Артур настороженно посмотрел на него, подняв брови, подумал, не сходит ли его отец с ума вместо Алисы.

— Да что не так? Кирилл — то ничего не почувствовал!

— Верно, — кивнул отец. — Не каждый может почувствовать или распознать, что это за ощущение. И это не их вина.

— Так, что происходит? Мне кажется, это я должен растерянно смотреть по сторонам, а ты меня успокаивать?

— Да, ты прав… Артур… Я вижу, как ты относишься к Алисе. Почему ты не признаешься ей?

Он опешил, задохнулся и выпучил глаза на отца. Но тот лишь тепло улыбнулся.

— Я думаю, что не подхожу ей. Не нужен…

— Не опоздай, не упусти момент.

— Так говоришь, будто сам упустил, — огрызнулся Артур.

— Упустил. Первый раз опоздал, второй не понял.

— Ты о ком?

— Уже неважно…

— Может, еще не все потеряно? — спросил Артур.

— Может. Не упусти момент.

— Пап. Варвара сказала про Риту. Что сначала Рита, теперь Алиса. Что это значит?

Они смотрели друг на друга в молчании несколько мгновений, а потом отец словно решился:

— Пойдем, я расскажу тебе.

7.1.

Коля и Тамара сыграли свадьбу. Несмотря на то, что они много лет были напарниками, полюбили друг друга совсем недавно. Инна говорила, что Тамара положительно влияет на Колю, делая его мягким, добрым и чутким. Коля действительно любил свою жену, ради нее же сдерживал свой несносный характер.

С некоторых пор Люба и сама научилась отвечать на его шуточки, а потому подтрунивать над девушкой ему стало неинтересно. Коля пытался переключиться на Риту и Иру, но Ира сразу же поставила его на место, а за Риту вступился Саша.

Он решился сделать предложение. Долго выбирал кольцо, еще дольше подбирал подходящий букет, словно цветы были важнее. Наверное, никогда раньше ему не приходилось так волноваться, как в тот день. В груди росло тревожное чувство, смешанное с переживаниями и приятным предвкушением.

Покончив с выбором букета, Саша, в который раз, проверил кольцо во внутреннем кармане пиджака, поправил волосы и отправился домой. Нервозность внутри достигла предела, у него подкашивались ноги, он без конца курил и старался не улыбаться каждому прохожему. Казалось, все вокруг знали, кому предназначены цветы: женщины с легкой улыбкой косились на него, а некоторые смущенно отводили глаза и томно вздыхали.

Он подбирал слова достойные его напарницы, но все казались неподходящими, сухими и глупыми. Фразы получались однобокими, грубыми, не волнующими. Саша твердо решил зайти к Ване с Инной и попросить помощи. Ваня умел говорить долго и хорошо, а Инна была начитанной и умной. Они точно что — нибудь придумают!

Вернувшись к Хранилищу, ему показалось, что он теряет сознание от волнения.

Во дворе от группы куривших Хранителей отделилась Люба и поспешила ему навстречу. Девушка куталась в вязаную шаль, поджимала губы и избегала смотреть в глаза. Оглядев ее, он тут же понял: что — то случилось. Окрыленный предвкушением, спутал приятное волнение с тревогой, которая родилась в нем снова…

— Что? — только и смог выдавить Саша.

— Рита, — произнесла Люба. — Ты… идем…

Она все еще не смотрела ему в глаза, развернулась и поспешила в дом. Саша почувствовал, как сердце проваливается куда — то в бездну. Все внутри него сжалось до боли. Пришлось сделать нечеловеческое усилие над собой, чтобы тронуться с места. У самого входа на него с тревогой посмотрели Коля, Костя и Ира. Они были белее снега, встревожены и напуганы. Боль полоснула в первый раз.

Он почти бежал, пытаясь догнать быстро удаляющуюся Любу.

Она провела его в больничный кабинет мимо взволнованной Даши, их врача, завела в палату.

Боль полоснула его второй раз.

На белых простынях лежала Рита, цвет ее кожи сейчас почти сливался с больничным бельем. Волосы казались намного темнее, контрастируя с лицом. Глаза закрыты, ладони лежат поверх одеяла и судорожно сжимают ткань. Под веками бегали зрачки, ее трясло, голова дергалась. Потрескавшиеся губы кривились то ли от боли, то ли в попытке что — то сказать.

— Что произошло?

— Она пошла на зов. Одна. Мы не уследили… Ее захватил демон… Мы опоздали…

Наверное, он умер именно в этот момент.

Рука, сжимавшая букет, безвольно повисла, цветы с шелестом упали на пол.

Он сделал шаг к койке, но не решился склониться или коснуться ее.

— Прости, — шепнула Люба, положив ему ладонь на спину.

Они не были виноваты. Никто не был виноват, кроме него самого. Он чувствовал эту тревогу с утра. Но не распознал в ней опасности, не понял… Не дал ей научиться защищать себя самостоятельно. Люба оказалась права.

Он опустился на колени, взял ладонь Риты в свою, попытался войти в контакт.

Ее душа не ответила.

Он пытался, снова и снова…

Было поздно…

Саша медленно поднялся на ноги, сделал шаг назад, повернулся и вышел из палаты. Во дворе прошел мимо друзей, дошел до самой дальней скамьи, сел на край и закурил. Никто не решился подойти к нему.

Боль плавила кожу и кости, разрасталась в груди огромной обугленной по краям дырой.

Впервые с того дня как умерла мама, из глаз потекли слезы. Обжигающие слезы безысходности.

Он опоздал. Он не понял. Он не научил ее защищаться. Она сошла с ума по его вине. Больше никто не был виноват, кроме него. Только он. Только его вина. Только его ошибка…

Крик разрывал легкие, перед глазами стояла пелена, в ушах звенело.

Он ворвался в кабинет к отцу. Мужчина оторвал взгляд от телефонной книги и посмотрел поверх очков настороженно.

— Сделай что — нибудь! — закричал Саша. — Ну! Что ты сидишь?! Мама умирала, ты сидел здесь, теперь она умирает, ты тоже сидишь здесь! Сделай хоть что — то! Слышишь?!

— Саша…

Но Саша не слышал. Одним рывком смел со стола аккуратно уложенные папки, телефон, календарь и настольную лампу с маминой фотографией. Отец вздохнул, медленно снял очки и потер переносицу.

— Сделай! Ну! Ты — самый сильный Хранитель! Сделай хоть что — то!

— Мы не сможем ей больше помочь, — с нажимом произнес отец.

— Тебе плевать! Я понял! Тебе наплевать! Ты и про маму так говорил! Ты никому не хочешь помогать, вот и все!

Он схватил пустой граненый стакан и швырнул его в стену. Осколки градом осыпались на пол.

— Никогда ни о ком не волновался, кроме себя! Ты не глава! Ты эгоист! Тебе плевать на всех!

— Саша!

— Что Саша?! Что?! Верни ее!

— Этого не сделает ни одна ведьма! Ни один Небесный, даже если мы всех их сюда приведем!

— Она жива! Слышишь?! Жива!

— Я знаю!

— Жива! Она — не мама! Она ЖИВА!!!

Он отшвырнул стул, с размаху запустил тяжелый хрустальный графин в стеклянный шкаф с документами.

— Успокойся! — прикрикнул отец. — Этим ты ее не вернешь!

— А чем?! Чем я ее верну? Пойти рубашку из крапивы ей связать?! Или, может, аленький цветочек найти?! Чем ее вернуть?!

— Ее больше нет с нами.

— ОНА ЖИВА!!! Слышишь?! ЖИВА!

Отец пытался сохранять остатки спокойствия, сложив руки на груди.

— Саша, ты знаешь, кто такие демоны. Мы опоздали. Я пытался установить с ней контакт, как только ее привезли. Я вызвал Катю, нашу ведьму. Слишком поздно, демон был слишком сильный.

— ОНА ЖИВА!

— ОНА СОШЛА С УМА!

Грохот отцовского голоса заставил его замереть. В мозгу перестали лихорадочно крутиться мысли.

— Прости меня, — произнес отец, подходя к сыну.

Горячие злые слезы обожгли глаза, покатились по щекам. Отец вздохнул и обнял его, похлопал по спине.

— Прости, сын, я сделал все, что смог. Мы все пытались. Никто бы не справился с таким демоном, даже Михаил. Никто не виноват.

— Я виноват! Я! Я чувствовал тревогу, я должен был понять, что это касается ее!

— Ты бы не справился, демон и тебя бы захватил. Три Хранителя едва смогли прогнать его. К сожалению, ее разум не выдержал…

Саша рыдал как ребенок. Отец обнимал его, не произнося больше ни слова.

— Я не смогу без нее…

— Нужно идти дальше. Когда твоя мама умерла, я тоже не хотел жить. Но у меня был ты…

— Я не хочу жить без нее…

Отец не ответил, лишь крепче сжал.

Саша провел всю ночь в палате. Он пытался войти в контакт, сжимал ее ладонь, звал, плакал и впервые в жизни молился. Рита шептала в бреду, дергалась, крутилась, скулила, кричала. Но не приходила в сознание.

Утром его разбудила Люба. Она тихонько придвинула стул, села рядом и гладила его по руке. Саша сонно поднял голову и прищурился от солнечного света.

— Ты должен пойти спать в постель, — прошептала девушка.

Она выглядела измученной, уставшей, словно не спала всю ночь. Боль в ее глазах мешалась с жалостью.

— Я не хочу, — возразил Саша, пытаясь размять затекшую шею.

— Пойдем, позавтракаем.

— Я не пойду!

— Саша, она не очнется в ближайшие дни, ты же знаешь.

— И что? А если очнется?!

А если она очнется такой же, как была? А что если у него еще есть шанс? А что, если…

Если он не потерял ее. Если еще не время снять крылья и сложить их в чемодан? Может быть, высшие силы услышат его? Любовь может отмолить даже у смерти…

Люба хотела что — то сказать, но поджала губы и с горечью посмотрела на белое лицо Риты.

К обеду пришел Коля. Тихонько заглянул в палату, помялся у двери, но решился пройти.

— Ты как? — спросил он.

Саша лишь глянул на него, покачал головой. Коля сжал его плечо, постоял рядом и вышел, не сказав ни слова. Он не был способен на поддержку, но то, что он пришел сюда, значило гораздо больше, чем все слова, которые не были произнесены.

Неизвестно каким образом, но отец убедил Михаила прислать своего самого сильного Небесного для помощи.

Сморщенный, едва передвигающийся старик вошел в палату, пожевал губы беззубым ртом. Саша серьезно сомневался, что такой древний Хранитель способен хоть на что — то. Костя сидел в углу палаты, откинув голову на стену и глядя в потолок. Он часто приходил молча посидеть рядом, чтобы Саша не оставался один.

— Слыхали про демона, — кивнул старик. — Давненько таких сильных не встречали.

— Это моя вина, — едва слышно произнес Саша. — Я не научил ее защищаться.

— Даже твой отец не справился бы один, — возразил Небесный. — Я посмотрю, что с ней можно сделать, но ничего не обещаю.

— Почему Вы согласились помогать? — Костя подался вперед.

Старый Хранитель с ухмылкой посмотрел на него:

— Миша может говорить, что угодно, но я никогда не отказываю в помощи. А с твоим дедом, Саша, мы были хорошими друзьями, что же я внуку не помогу? А теперь, молодежь, выйдите отсюда, мне надо сосредоточиться.

Саша не собирался уходить, но Костя силком вытолкал его за дверь.

— Не мешай, не мешай, — посоветовал он. — Пойдем воздухом подышим, ты бледный как поганка!

Они вышли во двор. Костя подал Саше пачку, тот дрожащими пальцами едва справился с маленьким квадратным отверстием, долго мял сигарету и закурил лишь, когда к ним присоединилась Ира.

— Валентин Семенович здесь? — спросила она, оглядываясь. — Я чувствую его присутствие.

Ее голубые глаза внимательно изучили Сашино лицо. Встревоженная, внимательная, молчаливая больше, чем всегда. Она тоже волновалась за него, но не приходила, не мешала, лишь спрашивала у других, как он.

— Он согласился помочь.

— Это хорошо, он очень — очень сильный.

— И древний, — ухмыльнулся Костя.

Ира смерила его недовольным взглядом.

— Он учил всех нас! Его даже Михаил побаивается. Пока Валентин Семенович жив, войны не будет. Но как только его не станет, ждите беды. Он уважал Сашиного деда и хорошо дружил с ним, поэтому всегда настаивает на мирном решении конфликтов.

— Вот почему он пришел… — пробормотал Саша. — Он сказал…

— Он бы пришел раньше, если бы Михаил согласился помочь. Не знаю, что сделал твой отец, чтобы Небесные услышали…

Они замолчали. Саша смотрел вглубь двора, зажав сигарету в зубах. Кружилась и болела голова, его качало на ватных ногах, а внутри зияла страшная черная дыра, заполняемая безысходностью и тревогой. Самый большой и страшный шрам в его коллекции. Еще один, но не такой, как все… Он не простит себе это никогда. Никогда…

Он не выдержал находиться на улице. Все Хранители, которые проходили мимо, заглядывали в лицо с сочувствием, пытались подойти, но Костя одним взглядом гнал их прочь. Вернулся к палате, Даша попросила не входить и не мешать.

Отец и Люба пришли чуть позже. Молча сели рядом и ждали.

Костя с Ирой, Ваня с Инной, Коля с Тамарой присоединились спустя время.

Они молчали, глядя в разные стороны, но Саша чувствовал, что ему стало немного легче. В окружении этих людей ему вдруг стало спокойнее. Боль утихала, оставляя лишь пустоту, черную бездну, которая поглощала его. Нет эмоций, нет времени, нет движения. Он застыл, превратился в статую, недвижимую, глухую и слепую статую. Экспонат.

Спустя час мертвой тишины и томительного ожидания, дверь в палату открылась. Старик выглянул и позвал Сашу и его отца.

Рита лежала без движения, маленькая и бледная.

— Я сделал все, что смог, — произнес Валентин Семенович. — Мне удалось достучаться до ее души и поговорить. Она не хочет возвращаться, но и уходить не хочет. Саша, мне жаль. Она никогда не станет собой… Когда она очнется, ее разум будет поврежден и, скорее всего, она не узнает никого. Душа… это не все. Ее психика защищает мозг. Я не знаю, да и сама она не знает, чего вам ждать, но ничего хорошего.

Он молчал, чувствуя, как рассыпается на миллиарды атомов. От него не останется ничего к концу этого разговора. Лишь воспоминание.

— Что Вы предлагаете? — спросил отец.

— Отдать ее в больницу для душевнобольных.

— Никогда! — воскликнул Саша. — Нет!

— Ты не сможешь обеспечить ей достойный уход, — возразил старик. — Будешь мучить себя и ее.

Ноги подкосились, он схватился за край стола, пытаясь удержаться.

— Валентин Семенович, — позвал отец. — Можем мы обсудить момент с конфиденциальностью?

— Все что угодно, Сережа, — кивнул старик. — Мой совет, значит, такой: чтобы ни одна живая душа не знала о ее… помешательстве. Скажете, что она пришла в себя, потому что демон не успел повредить ее мозг, и покинула Хранилище навсегда. Я так же скажу нашим. Сережа, пройдем в кабинет отца, мне надо поговорить с тобой.

Отец пожал плечо Саше и проводил Валентина Семеновича из палаты. Как только они вышли, в дверь заглянули друзья. Саше не нужно было их общество, ему никто больше не был нужен. Лишь остаться одному… Не потерять рассудок самому…

Рита очнулась спустя два дня.

Саша сидел на скамье у подъезда в компании Кости и Любы. Его насильно вытащили сюда и дали кружку с чаем. Костя вообще старался не уходить надолго, крутился рядом или сидел прямо в палате. Люба успевала работать с учениками, заместителем и наведываться к Саше, заставляла его хоть иногда кушать и выходить на улицу.

К ним выбежала взволнованная Инна:

— Очнулась! — только и сказала Хранительница.

Саша, Люба и Костя вскочили на ноги и кинулись в больничный отсек.

Забежав в палату, Саша почувствовал, как рана на груди перестала болеть. Рита сидела на больничной койке, ее щеки порозовели, пальцы перебирали складки на пододеяльнике, волосы торчали во все стороны. Она выглядела так, словно просто долго спала.

Подняв глаза на вошедших, она вздрогнула и подтянула ноги к себе. Дикий взгляд прыгал по лицам, испуганное выражение застыло маской на лице.

Она не вернулась…

— Вы кто такие? — спросила она хриплым голосом.

— Рита, — позвал Саша, делая шаг вперед. — Ты…

— Уходи! — взвизгнула девушка.

Она вскочила на ноги, спрыгнула с койки и забилась в дальний угол палаты.

— Рита, это же я… — прошептал он.

Ком встал поперек горла.

— Уходи! — крикнула девушка, схватила вазу с тумбы и кинула в них. — Уходи! Где моя мама?! Где мама?!

Слезы встали в его глазах. Внутри похолодело. Он судорожно вдохнул.

— Рита, все хорошо, — Саша сделал еще шаг.

— Нет! НЕТ!

Она закричала, стукнулась головой о стену, попыталась вжаться в угол и принялась рвать волосы, продолжая выкрикивать «нет». Сашу парализовало. Люба выскочила из палаты и вернулась с Дашей. Врач держала шприц.

— Помогите — ка, — произнесла она.

Рита билась головой о стену, кричала и выла как сумасшедшая. Костя подскочил к ней, схватил за руки и обездвижил слабую от долгого лежания девушку. Даша сделала ей укол прямо сквозь ткань больничной сорочки.

— Держи, — произнесла Даша.

— Пусти! — закричала Рита. — Где мама?! Я хочу к маме! Пусти!

Она начала плакать, ее лицо исказила некрасивая гримаса. Саша не выдержал, оттолкнул Костю, схватил девушку и обнял так, чтобы она не смогла вывернуться.

— Я хочу к маме! — причитала она. — К маме!

— Тише, — зашипел он ей на ухо и принялся укачивать, как маленького ребенка. — Тише, тише. Скоро мама придет, все будет хорошо.

— Вышли, вышли! — шикнула Даша на Любу с Костей. — Кыш!

Рита пыталась оттолкнуть его, но очень скоро у нее кончились силы, и она безвольно прижалась к нему всем телом.

— Я хочу к маме, — простонала девушка тонким голоском. — Где мама?

— Скоро придет, скоро.

Он сел в низкое кресло, прижал ее к себе, качал и гладил по голове.

— А ты кто?

Сердце болезненно сжалось.

— Я…

— Ты добрый, — перебила Рита и прижалась щекой к его груди.

Он качал ее на руках, пока девушка впала в анабиоз и смотрела в одну точку.

На следующий день повторилось все то же самое, а потом снова. И снова. И снова.

Саша понимал, что он мучает ее, себя и Дашу, которой приходилось неотрывно следить за девушкой.

— Саша, — сказала врач, спустя пару дней. — Я, конечно, врач, но не психиатр. Это издевательство над ней.

— Ты же слышала, что происходит в дурдоме, — умоляющим голосом произнес он. — Как их обкалывают и превращают в овощей!

— У нее приступы каждый день, и каждый день я тоже ее обкалываю и превращаю в овощ! Саша, я понимаю, как тебе страшно, но мы издеваемся друг над другом.

Он долго молчал, глядя в глаза врачу. Даша смотрела спокойно, устало, словно давала ему время изучить ее взгляд, прочитать мысли.

— Я боюсь, — прошептал он. — Это будет значить, что я сдался.

— Нет, — строго возразила Даша. — Это будет значить, что ты любишь ее. Ей нужен психиатр.

Он сдался.

Ее забрали в психиатрическую клинику возле большого парка недалеко от их дома. Врачи поставили шизофрению, выделили ей палату и назначили дни, когда Саша мог приходить.

Рита не помнила никого и ничего, утверждала, что ей четырнадцать, за ней должна прийти мама, плакала, резко начинала смеяться или испуганно забивалась в угол и билась головой о стену. Но к Саше она относилась с теплотой, всякий раз забиралась к нему на колени и прижималась щекой к груди, смотрела в одну точку и долго сидела молча.

Психиатр сказал, что это не лечится.

Потянулись серые одинаковые дни, в которые он тешил себя надеждой, что Рита сможет выкарабкаться. Иногда он предавался мечтам, в которых все налаживается, она излечивается и вспоминает его. В реальности же она все так же звала маму, рвала на себе волосы и сидела у него на коленях, прижавшись щекой.

— Саш, — позвала Люба, подсев на скамью поздно вечером. — Саш, надо жить дальше, слышишь?

— Я не хочу, — бесцветным голосом ответил он. — Нет смысла.

— Не говори так, пожалуйста. Ты нужен нам всем, ты нужен ей. Но ты гаснешь.

Он усмехнулся, но глаза смотрели безучастно и пусто. На душе было тихо, без эмоций. Он — статуя. Экспонат в музее, которому давно пора сгнить в земле, но его зачем — то откопали, поставили на видное место и поддерживают какой — никакой приличный вид.

— Все неважно больше. Ты не поймешь.

Люба тяжело вздохнула и опустила голову ему на плечо.

— Я боюсь потерять тебя.

— Это уже неважно, — повторил Саша.

Отец пытался сделать его своим заместителем, заводил разговор всякий раз, когда сын попадал в поле его зрения.

— Мне нужна смена.

— Поставишь Любу, она талантливее, Хранители примут ее единогласно, — безучастно пожимал плечами Саша.

— После моей отставки, главой будешь ты, — отрезал отец.

— Нет, не буду.

— Не перечь мне! — отец ударил кулаком по столу, но тут же стушевался и устало потер переносицу. — Саш, я знаю, каково тебе. Но нельзя хоронить себя.

— И что мне делать?

— Работать. Работа всегда спасает.

Он тяжело вздохнул и покачал головой, уткнулся лицом в ладони и зажмурился.

— Ничего она не спасает.

— Я когда твою маму встретил, — голос отца смягчился, а на губах заиграла едва заметная улыбка. — Думал, мы проживем до глубокой старости вместе, вырастим внуков, может, правнуков. Любил ее до потери памяти. Представляешь? Она сбежала ко мне из — под венца. А потом… до сих пор не простил себя за то, что ничем не смог помочь ей. Если бы не ты и не работа, повесился бы, клянусь.

Саша долго смотрел на него, не отрывая ладоней от лица. О том, как отец любил маму знали все в Хранилище. Они были примером для него. Рядом с мамой он переставал быть бесчувственным строгим главой. Несмотря на тяжелый характер отца, родители души друг в друге не чаяли.

— Ты должен стать моим заместителем, — глава сбросил наваждение и строго посмотрел на сына. — Не Люба, а ты! И главой будешь ты!

— Никогда! — возразил Хранитель. — Вот из принципа приму Любу, когда мое время придет!

Саша поднялся со стула и вышел из кабинета, хлопнув дверью.

Он никогда не станет главой! И Хранителем, скорее всего, больше не будет. Он даже не слышит ничего уже много месяцев. Слоняется по дому как чужак. Все бегают, работают, спасают людей, а он просто смотрит на них и даже улыбнуться не может. Считает часы до встречи с Ритой.

Люба попыталась взять его в напарники, но он категорически отказался. Это было не для него больше.