Хранитель

Виктория Шувалова, 2023

Когда спасаешь других, очень важно, чтобы тебя самого что-то защищало. Например, родной дом, в который Алиса вернулась слишком поздно.Туда, где убили ее отца. Где война с другим Хранилищем подошла к самому порогу. Где Хранители с враждующей стороны оказываются лучшими друзьями, а самые близкие люди – предателями. Туда, где работа ангелом-хранителем – тяжелый и неблагодарный труд. Где, спасая других, важно помнить, кто ты есть на самом деле.Но когда ты хранишь всех, кто сохранит тебя?

5.

В начале недели Кирилл дал Алисе новое задание:

— Пора приступать к спасению, иначе мне не научить тебя вести диалог с душой. Ищем зовущую душу и просим привести нас к ней. Спасать я буду сам. Ты как?

Алиса не стала говорить, что ее вдруг затрясло от страха, руки вспотели, а из головы вылетели все знания. Она лишь нервно кивнула, давая понять, что с ней все хорошо.

Они стояли во дворе Хранилища. Мимо то и дело проходили работники. Кто — то не обращал внимания на них, кто — то здоровался с Кириллом и перекидывался несколькими словами. Алиса все еще толком никого не знала, но уже начала здороваться со всеми подряд, а вечерами желать спокойной ночи. Хранители дружелюбно отвечали ей, некоторые передавали привет маме.

— Если получится с первого раза — угощаю кофе, — лукаво улыбнулся Кирилл.

Она хотела возразить, что хочет мороженого, потому что плавится от жары, но промолчала.

— Приступай.

У нее затряслись поджилки. Его «приступай» прозвучало как приговор. Или ей показалось?

Алиса вздохнула, собралась с мыслями и погрузилась в себя насколько могла, потому что ее то и дело отвлекали слоняющиеся Хранители. В тишине собственных мыслей она вдруг поняла, что действительно хочет научиться помогать. Потому что ей надоели эти запреты не ходить без наставника, слушаться его во всем и постоянно ждать команды. Мама с семнадцати лет работала самостоятельно!

Она долго вслушивалась в гул голосов, не решаясь предложить помощь. В конце концов сдалась и позвала:

«Я хочу помочь тебе! Отзовись!»

Тишина. Новая попытка. Гул ускользнул, возник снова. Она позвала.

«Я здесь!»

Алиса уже перестала вздрагивать всякий раз, когда слышала голос в голове, хотя по коже все еще прокатывалась волна мурашек до самого затылка.

«Где здесь?»

«Иди за мной!»

— Я слышу! — воскликнула она радостно и тут же потеряла контакт.

— Молодец, — кивнул Кирилл сосредоточенно.

За прошедшую неделю девушка поняла, что такое отстраненно — сосредоточенное выражение лица наставника бывает, когда он просматривает внутренним взором предстоящую работу.

«Куда мне идти?»

Тишина. Алисе пришлось приложить усилия, чтобы восстановить контакт и отыскать звавший ее голос. Выбросить мысли, вообразить гул, ухватиться за самый громкий голос.

«… и иди до самого конца улицы», — словно восстановилась связь в телефоне.

Она очень старалась быть сосредоточенной, надеясь, что это поможет держать контакт. Просто краем сознания находиться внутри себя. Судя по задумчивому лицу Кирилла, это должно сработать.

— Идем, — произнес наставник.

Они вышли со двора, свернули на пешеходную дорожку и зашагали прочь от Хранилища. Алиса пыталась смотреть под ноги и пребывать в контакте с голосом. Это получалось плохо. Она путалась в ногах, спотыкалась и пугала прохожих. Кирилл то и дело хватал ее под руку, останавливал на красных светофорах и отдергивал от ям.

— Спроси, что с ним, — произнес он, когда они свернули во дворы.

«Что с тобой?»

Тишина.

Алиса вздохнула, начала сначала.

«… и я попаду под машину»

«Почему?»

«Телефон»

Кирилл отдернул ее от фонарного столба, подхватил под руку и потянул к выходу со двора.

— Пришли, — произнес он. — Теперь ты должна почувствовать, с кем говорила. Что он сказал тебе еще?

— Что — то про машину и телефон, я не поняла.

Кирилл кивнул, огляделся.

— По голосу ясно — мужчина это или женщина.

— Мужчина.

Он снова утвердительно кивнул, не отпуская руку.

— Смотри в оба, он вот — вот появится, мы вовремя.

Алиса судорожно оглядывалась, неосознанно сжимая запястье наставника, словно это могло ей помочь. На остановке несколько мужчин стояли, уткнувшись в телефоны, возле подземного перехода двое курили, глядя в экраны, парень на велосипеде ждал зеленый свет светофора, поставив ногу на асфальт и глядя в мобильник. У нее закружилась голова от подступающего холодного ужаса. Все смотрят в телефоны! Все! Кажется, даже водители в машинах уставились на эти экраны вместо дороги! Алиса начинала паниковать.

— Эй! — шикнул Кирилл, наклонившись к самому уху.

Она вздрогнула, выдохнула и заметила парня в деловом костюме с портфелем. Он быстрым шагом шел к пешеходному переходу, тыкая стилусом в экран телефона. Алисе словно пришло озарение: это он!

— Стой здесь, — негромко скомандовал наставник.

Он отпустил ее руку, пожал ее плечо, быстрым шагом направился к парню. Успел схватить его в тот момент, когда невнимательный пешеход ступил на «зебру».

— Ослеп, что ли?! — накинулся Кирилл. — Красный!

Парень ошарашенно уставился на него, завертел головой с таким лицом, словно вообще не понимал, где находится. Он побледнел, рука с телефоном дрогнула.

— Смотри по сторонам, а не туда, — проговорил Кирилл, ткнув пальцем в экран. — Ты не бессмертный!

— Я… — парень подбирал слова, но словно забыл их все.

Кирилл недовольно покачал головой, развернулся и пошел в сторону Алисы, схватил ее под локоть и потащил прочь от светофора.

— Что ж… — произнес он. — Ты смогла! С меня кофе!

— Почему он не поблагодарил тебя? — она едва поспевала за ним.

— Никто и никогда не благодарит, тебе придется привыкнуть. Еще спасибо будешь говорить, если матом не обложат.

Алиса поморщилась.

— Потом перестанешь обращать внимание, — отмахнулся Кирилл. — Просто работа. Не больше.

— У меня словно связь прерывалась, — проговорила Алиса. — Обрывками слышала.

— Для этого я тебе и нужен, — кивнул Кирилл. — И что бы ты в фонарные столбы не врезалась тоже. Думаешь, все с первого раза справляются? А знаешь, сколько новичков за один раз умудрялись поймать два или три контакта и начать метаться в разные стороны? Столько интересных историй, все не рассказать! Но если бы все было так просто, новеньких бы обучали пару месяцев и выбрасывали работать самостоятельно. Но нет же! Обучение длится полгода — год. Потом обязательно год отработать с напарником. Научить Хранителя хорошо слышать, видеть или чувствовать и приходить точно к цели — дело пары месяцев. Чаще — месяца. А научить их игнорировать мораль — вот это трудно.

Алиса удивленно уставилась на него. Кирилл изучал пешеходов на противоположной стороне дороги.

— Что значит игнорировать мораль?

— Это значит, что, если человек должен умереть — надо дать ему умереть. А если человек законченная сволочь, но хочет жить — надо дать ему жить. Кстати, Небесные очень любят пренебрегать последним. Новички то и дело пытаются поступить по справедливости, решить судьбу другого человека. А еще они очень любят сцепиться с Небесными и помешать их работе. В общем, глаз да глаз за ними. Идем, смотри под ноги, пожалуйста.

Он придержал споткнувшуюся Алису, которая во все глаза таращилась на него.

Они дошли до маленькой кофейни. Кирилл окликнул задумавшуюся ученицу, открыл дверь, приглашая ее войти. Алиса смутилась, взбежала по ступеням и нырнула в прохладное помещение с кондиционером.

Пока она изучала меню, Кирилл с интересом разглядывал девушку за прилавком. Алиса заметила это и, чуть было не отпустила едкий комментарий, но вовремя прикусила язык.

Она не ревнует! Быть такого не может! Он даже не нравится ей!

Кирилл словно услышал ее мысли, повернулся и прищурился:

— Выбрала?

— Выбрала! — пробурчала Алиса.

Девушка за кассой встрепенулась, отложила телефон и подняла на нее грустный взгляд.

Забрав кофе, Кирилл повернулся спиной к стойке и наклонился к ученице:

— Послушай девочку на кассе, — шепнул он. — Кажется, ей нужна помощь.

Алиса сначала не поняла, что он имеет в виду, но тут же спохватилась и уставилась на сотрудницу кофейни.

Попытавшись наладить контакт, она, кажется, смутила девушку, потому что та начала нервно поглядывать на нее, поправлять волосы и усиленно таращиться в телефон.

«Я помогу тебе!»

«Я не должна ходить на свидание!»

Голос звучал чисто, без помех. Наверное, это зависит от расстояния, решила Алиса и глянула на Кирилла. Тот делал вид, что ничего не происходит, прижавшись поясницей к стойке и беззаботно попивая кофе из бумажного стаканчика.

— Что мне делать? — зашептала Алиса.

— А что ты слышала? — скопировал ее шепот наставник.

— Что ей нельзя на свидание!

Девушка за кассой вопросительно покосилась на посетителей.

— Что думаешь делать?

— Не знаю! Ты же сказал, что сам будешь спасать!

— А у тебя — то какие идеи?

— Сказать ей, чтобы не ходила?

— Ты бы не пошла, если бы к тебе подошел незнакомец и сказал не ходить?

— Я бы послала его!

— Вот именно!

Алиса нахмурилась.

— Ну? — шепнул Кирилл, улыбаясь.

Она жалобно посмотрела на него, поджала губы. Кирилл вздохнул.

— Я покажу тебе беспроигрышный вариант. Подыгрывай мне. Называется «импровизированный спектакль».

Кирилл выпрямился, отпил из стаканчика, потом как бы невзначай повернулся к Алисе:

— Слушай! — заговорил он громче, чем стоило бы. — А ты пошла с тем парнем на свидание?

Алиса растерялась, не зная, что ответить. Наставник сдвинул брови к переносице.

— С которым? — неуверенно спросила она.

— Который часами болтал с тобой по телефону, но даже ни разу не пригласил в кафе.

— А, с ним… нет, не пошла.

Кирилл кивнул, показывая, что она нащупала направление.

— Правильно. Я же говорил тебе, что мужчины, которые много чешут языком, но не делают никаких поступков — это не те, с кем стоит завязывать серьезные отношения.

«И занимают деньги», — вдруг произнес голос у Алисы в голове.

— Он еще хотел у меня деньги занять, — выпалила она. — Представляешь?

Кирилл с интересом посмотрел на нее, ухмыльнулся:

— Заняла?

— Нет, конечно!

Девушка с интересом поглядывала в их сторону, держа телефон на весу.

— Когда вы перестали общаться?

— Пару недель назад, — протянула она неуверенно.

— Слышал от общей знакомой, что он примерно тогда охмурил другую и переехал к ней жить. Пристроился. Он же даже не работает, ты в курсе?

— Правда? — она переигрывала, но ничего не могла с собой поделать.

— Вот оно что… — едва слышно прошипела девушка.

Она зло отпихнула телефон в сторону, уставилась в окно.

— Ох, время! — Кирилл картинно вздохнул, уставившись на старинные наручные часы. — Пора! Спасибо, девушка!

Он отсалютовал кассиру стаканчиком, подхватил Алису под локоть и потащил прочь из кофейни.

— Я справилась? — неуверенно спросила она, когда они вышли в удушливый зной.

— Отлично справилась, — кивнул Кирилл. — Молодец! Привыкай. Такие спектакли — часть нашей работы. Человек не понимает, когда ему напрямую говоришь, зато отлично понимает, если рядом с ним происходит ситуация, похожая на его собственную. Они называют это знаками. Не до всех доходит, конечно, но в большинстве своем — да…

— Как ты понял, что именно такой у нее парень?

— Не забывай, что я вижу все. Ты тоже научишься… слышать. Точнее, задавать правильные вопросы. Вообще, души очень болтливы. Их можно спрашивать о чем угодно.

Благодаря тому, что Кирилл стал брать ее на вылазки, Алиса быстрее училась налаживать первичный контакт с душами. Порой она путалась и перескакивала с одного разговора на другой. Иногда теряла контакт и не могла его восстановить. Иногда удавалось говорить с душой от начала и до конца. Каждый день было по — разному, поэтому она начала предполагать, что это зависит от ее общего состояния. Проснувшись бодрой и в хорошем настроении, Алисе удавалось все почти с первого раза. А когда настроение пропадало, она постоянно сбивалась и путалась. В такие дни Кирилл хмурился и качал головой чаще обычного.

Глядя на то, как наставник просматривает будущее людей на несколько лет вперед, Алису мучила зависть. Она невероятно злилась на то, что он может видеть, а она только слышать. Кирилл говорил, что эти способности равносильны, ей же казалось, что она вытянула несчастливый билет. Из — за этого у нее портилось настроение еще больше, а работа не ладилась до самого вечера.

Помимо Алисы в Хранилище обучалось еще двое ребят. Она иногда наблюдала за ними в столовой или во дворе. Кажется, у них получалось все гораздо лучше, чем у нее. По крайней мере, они с пониманием обсуждали работу с опытными Хранителями, не смотрели глазами первоклассника, смеялись над шутками, которые отпускали другие по поводу своих достижений. Алиса же понимала настолько мало, что ей хотелось выть от безысходности и лезть на стену.

Гриша продолжал поглядывать на нее с лицом «я хочу тебе кое — что сказать», Кристина же наоборот — перестала сверлить ее глазами до холодного пота. Артур почти не встречался, словно уехал из дома. С Ромой удавалось пересечься только утром, когда он возвращался с работы, завтракал и отправлялся спать. Он наспех здоровался, спрашивал о ее делах, желал спокойного дня и уходил к себе в квартиру.

— Тренируем щит! — объявил Кирилл, стоя утром на пороге ее квартиры.

Алиса сонно потерла глаза, поежилась от прохлады и отступила. Закрывая дверь, она столкнулась глазами с Артуром. Пока наставник варил кофе, она умылась и кое — как привела себя в порядок, глядя в маленькое потемневшее от времени зеркало в ванной. Тусклый свет подсвечивал ее синяки под глазами и усталый вид. Она не спала полночи, потому что Кирилл уговорил ее сходить вместе к Максу, чтобы поиграть в настольную игру. В конце концов, ребята перешли к обсуждению необходимости покупки машины, Алиса заскучала и даже ненадолго задремала в кресле.

— Ты говорил про щит, — она устала молча наблюдать, как наставник возится с кофе. — Что это?

Он уселся напротив, отпил из кружки и задумчиво почесал подбородок.

— Щит — это наше все. Он нужен во время контактов с умершими. Душа, которая покидает тело, подвергается астральной атаке. Контактирующий с ней Хранитель так же будет атакован. Это факт.

— Которая покидает тело?

Она побледнела, вздрогнула, замерла с поднятой чашкой. Если Кирилл заговорил об умерших, значит, следующий этап — обучение контакту с ними. Она двоякая. Он будет ее этому учить. Алиса изо всех сил надеялась, что вторую часть своих навыков ей придется открыть позже. Намного позже. Никогда. Она до дрожи в коленях боялась говорить с умершими, даже думать не хотела.

— Душа, которая покидает тело, — кивнул наставник. — Но эту неделю мы посвящаем только щиту.

— Я же… еще толком не научилась слушать! — она изо всех сил искала пути отступления. — Не умею… спасать!

Алиса старалась не смотреть в глаза Кирилла. Потому что его взгляд был строг. Он понял, что ученица отнекивается и ищет любые причины, чтобы отказаться от обучения. Она несколько раз говорила ему, что ее воротит от самой мысли, что Хранитель позволяет человеку умереть. Кирилл, конечно, поправлял ее «позволяет умереть» на «помогает спокойно покинуть Землю», но легче от этого не становилось. Каждый раз она слышала от него одно и то же: «Мы не боги, лишь орудие в руках судьбы». И каждый раз в этих словах она видела фатализм и опущенные руки.

— Ты белее мела, — заметил наставник. — Мы еще даже не начали, а ты уже сдалась.

— Я не хочу лишать человека жизни, — просипела она, чувствуя, как к горлу подкатывает ком.

— Никто не вправе лишить человека жизни.

— Закон свободной воли, — кивнула она.

— Кто тебя научил этому? — поморщился Кирилл.

— Артур.

Он закатил глаза, поджал губы.

— Артур, Артур. Как всегда не там, где надо. Слушай, если душу, которая сама позвала тебя, не отправить из нашего мира, она станет призраком и будет навсегда прикована к тому месту, где или умерла, или жила в теле. Такой грех ты на себя возьмешь? Душа зовет только тогда, когда ей нужна помощь.

Она смотрела на него с каменным лицом, а он выглядел уставшим. Ей вдруг стало стыдно за свою минутную истерику.

— Прости, — произнесла она, прикрыв глаза ладонью.

Он коснулся ее руки, лежавшей на столе. Алиса вздрогнула, замерла, но глаз не открыла.

— Ты слишком волнуешься. В работе такие нервы не нужны. Я пока что спущу все на тормозах в надежде, что с опытом ты станешь спокойнее.

Алиса осторожно вытащила ладонь из — под его, прижала к лицу и растерла щеки.

— Прости, — повторила она. — Продолжай, я не буду спорить.

Он подозрительно посмотрел на нее, не ответил.

— Мне нужно стать черствой?

— Тебе нужно отделять работу от жизни. Знаешь, почему врачей называют мясниками? Потому что они умеют делить работу и эмоции. Этому учатся. И тебе нужно научиться.

После завтрака Кирилл увел ее сквер. Они снова заняли тенистую скамью, скрытую от посторонних глаз.

— Теория, — произнес наставник, хлопнув себя по коленям. — Щит — твоя личная защита, которую вызываешь ты. Поставить его можно только из состояния любви. Сама по себе любовь является мощным щитом, но чтобы это заработало, ты должна постоянно быть осознанна. В нашем мире это невозможно. Мы не можем быть Буддой, живя среди людей в шумном городе. Поэтому защиту мы ставим по необходимости. Если ты сломлен, расстроен или подавлен, поставить щит невозможно. Иногда можно сделать это из состояния гнева, но это другая защита. Опасная, она отнимает силы организма, может вызвать болезнь или ударить по тебе самой. Поэтому только по любви. Любовь — множит, ненависть — убавляет.

Алиса тяжело вздохнула. В голове у нее летали бабочки, а вот слова наставника никак не оформлялись в осмысленные образы, доступные к пониманию.

— Для сотворения щита подходит любовь к чему угодно: к родителям, к человеку, к песне, к жизни, к животному — все, что ты любишь, может дать тебе силы. Любое событие, которое сделало тебя счастливой. Все, что наполнено светлыми и добрыми чувствами. Понимаешь?

Она кивнула, принялась копаться в памяти, выискивая то, что действительно заставляло ее быть счастливой.

— Сила щита напрямую зависит от самого Хранителя. Поначалу она будет так же зависеть от силы любви, но потом, когда ты научишься вызывать щит всегда, его сила будет уже равна твоей. Чем ты опытнее и сильнее, тем лучше твой щит.

Алиса мысленно записала еще одну причину в свой невидимый список «почему я должна стать хорошим Хранителем».

— Если отвлечь внимание Хранителя, а еще лучше, дать ему негатива, щит спадет. Мы с тобой ставим щит, чтобы душа спокойно покинула мир без атаки астрала. Понимаешь?

Она покивала, хотя представляла все это с трудом. Понимала еще меньше.

— Где ты витаешь? — вдруг спросил Кирилл.

Где — то. Она витала где — то там, где он коснулся ее руки.

Стряхнув наваждение, Алиса покраснела, попыталась сосредоточиться.

— Давай с простого, — предложил Кирилл. — Найдем что — то, что вызывает у тебя любовь, приступ радости. Что угодно: песня, кино, событие, родные, друзья…

Алиса задумчиво провожала глазами маленькую собачку, бегущую по своим важным собачьим делам. Раньше она никогда не задумывалась над тем, что любит, что приносит ей радость. Возможно, существовало множество вещей, которые ей просто нравились. Но любить…

— Может, мама? — неуверенно произнесла она.

— Отлично! — кивнул Кирилл. — Любовь к родителям — самая сильная! Хорошо. Подумай про маму. Про те моменты, когда ты действительно понимала, что любишь ее.

Алиса уставилась невидящим взглядом на куст сирени, колыхавшийся на ветру. Она любила маму. Это было нормально… обыденно. Как жить иначе, когда не любишь маму? И папу она любила. Родители в ее голове были неразлучны, а папа всегда где — то рядом. В воспоминаниях, в рассказах, в словах Хранителей, в предметах, которые он оставил…

— А грусть откуда? — осторожно поинтересовался Кирилл.

— Папа… — шмыгнула носом Алиса. — Папы нет….

Наставник нахмурился.

— Давай — ка что — нибудь другое выберем. Не нужно омрачать воспоминания грустными мыслями.

Она кивнула и снова задумалась. Школу она ненавидела, потому что так и не смогла ужиться с новыми одноклассниками и до выпуска была одинока. Работа была рутиной и способом заплатить за право жить. Музыку она не слушала уже очень давно. Возвращение в Хранилище? Это же хорошее воспоминание? Она ждала его, предвкушала. Да, но это не вызывало любви в груди. Комфорт, тепло… отец…

— Алиса, — позвал Кирилл. — Ну, неужели совсем ничего?

Она расстроенно глянула на него, губы дрогнули.

— Кажется, я безэмоциональная губка…

Наставник рассмеялся:

— Почему губка?

— Потому что все впитываю, осознаю, а эмоций нет! Даже не знаю, что именно люблю! А вы — то все время работаете через эмоции!

— Эй!

Он протянул руку и положил ей на плечо. Алисе пришлось повернуться и посмотреть на него.

— Ты — человек. Это нормально, что твои эмоции смешаны, и ты не можешь среди них вырвать только любовь. Если бы ты делила все на «люблю» и «не люблю», это было бы очень странно. Просто выбери ту радость, которая тебе по душе.

Алиса снова принялась копаться в воспоминаниях. Вернулась в детство, в то время, когда они весь день проводили вместе с отцом. Он включал мультики с самого утра, подпевал музыкальным заставкам, готовил ей незамысловатый завтрак из чая и бутербродов. После они шли гулять в парк. Отец научил ее кататься на велосипеде и роликах. Если же погода была плохая, то они сидели дома, рисовали, мастерили что — нибудь из бумаги или железного конструктора, читали книги, смотрели кино, ходили в гости или наблюдали за папиными канарейками. Алиса обожала, когда отец посвящал время только ей, потому что они с мамой постоянно работали, девочка была предоставлена сама себе, часто одна обедала или ужинала, рано научилась готовить. Несмотря на всю ту любовь и заботу, которую родители старались дать ей, маленькой девочке катастрофически не хватало мамы и папы. Их и без того редкое внимание отнимали Артур и Кирилл, росшие без матерей. Артур, помимо матери, так же остро нуждался и в отце, который всегда был занят Хранилищем. Кирилл боялся своего папу, а потому часто обращался к Алисиному, как к старшему товарищу. И крал ее время.

А потом отца убили.

Слезы подступили к горлу.

— Ты чего? — Кирилл внимательно следил за ней. — Мы искали теплые воспоминания, а не причины плакать.

— Прости, — она опустила голову, скрывая лицо волосами. — Мне казалось, мое детство было счастливым. Но… глядя на него сейчас, я понимаю, что это не так. Мама всегда на работе, папа тоже… Я одна. У тебя были Артур и Рома. А у меня… совсем никого.

Кирилл тяжело вздохнул, поерзал на скамье, придвинулся ближе и обнял ее, покачал из стороны в сторону, как ребенка. Возможно, это было именно то, что нужно. С ним она чувствовала себя чуть лучше. Чуть спокойнее. Чуть надежнее.

— Не грусти, — произнес он тихо. — Родители любили тебя ничуть не меньше из — за работы. Не расстраивайся. Прости их. Я видел вашу семью с самого детства. Они любили тебя. Очень.

Она не смогла сдержать слезы. Потому что было мало. Ей было мало мамы и папы. Все эти бесконечные вылазки на работу, многочасовые разговоры в кабинете Александра. Иногда кто — то из родителей вскакивал ночью и уходил до самого утра. В восемь лет Алиса уже самостоятельно просыпалась по будильнику и собиралась в школу.

— Мой отец тоже всегда был на работе, — произнес Кирилл. — А, когда находил время на меня… лучше бы не находил. Он любит меня, я знаю. Но не показывал этого никогда. Да, покупал все, что было нужно, то, что я просил. Занимался со мной, учил. Но мы никогда не были близки как отец и сын. Такой старший товарищ, не больше.

— Я всегда боялась твоего папу, — шмыгнула носом Алиса.

— Я сам его боялся, — усмехнулся Кирилл и прижался щекой к ее волосам. — Он не брезговал ни ремнем, ни криками. За все: плохие оценки, плохой щит, плохое поведение. Однажды мы с Артуром разбили мячом окно в столовой. Александр лишь строго поговорил с сыном и заставил помогать сотрудникам убирать стекла, а меня отец отлупил так, что я неделю ел стоя. Но, поверь, не смотря ни на что, я все равно нахожу хоть одну светлую крупицу в душе, чтобы поставить щит. И ты сможешь.

Она не ответила. Быстро утерла глаза рукавом, шмыгнула и отстранилась. Кирилл смотрел на нее, кажется, с заботой. Алиса попыталась выдавить улыбку, отвернулась.

— Ты сможешь. Я знаю.

Он знает.

А она — то знает?

— Я сама в себя не верю, — произнесла Алиса.

— Я вижу твой потенциал. Поэтому и говорю, что ты справишься. Давай, попробуй!

Алиса вздохнула, подняла глаза к небу, задумалась.

И нашла.

Вот этот момент. Сейчас. Два взрослых ребенка, у которых общее прошлое, которые связаны не просто воспоминаниями, но взаимопониманием. Они есть друг у друга. И он верит в нее.

— Хорошо, — кивнула она, собираясь. — Что дальше?

— Самое простое, — улыбнулся Кирилл. — Ты должна вызвать щит. Смотри. Берешь теплое воспоминание, ощущаешь его. Погружаешься туда полностью, испытываешь любовь в душе, комфорт, радость, счастье — что хочешь. Как только понимаешь, что тебе стало хорошо и тепло, ты должна представить это чувство в виде маленького шарика внутри. И начинаешь увеличивать мысленно этот шарик. Он выходит за пределы тела, окутывает тебя, словно кокон. Неважно, как именно ты представишь его: шар, коробка, настоящий щит. Важно понимать, что это теплое чувство любви защищает тебя снаружи, укутывает. Попробуй!

— А как ты будешь меня контролировать?

— Ты попробуй!

Она кивнула, выпрямилась, закрыла глаза. Прокрутила их разговор в голове, снова ощутила тепло, их взаимопонимание, его веру в нее. Никто и никогда, кажется, не понимал ее так, как Кирилл.

В груди вспыхнуло теплое чувство. Ее понимают! Его внимание безраздельно принадлежит только ей. Он не убежит, потому что ему нужно работать, не исчезнет. Он рядом.

Никогда и никому Алиса не рассказывала подробностей из своего детства. Потому что никто бы не понял. Как сказать однокласснику, что она наследница сильных Хранителей, спасающих людей? Мама однажды посоветовала говорить, что ее родители работают спасателями. Это было близко к правде, а в глазах ребят из школы возвышало ее и вызывало взгляды зависти. Останься Алиса в Хранилище, таких бы проблем не было, а ее дар не уснул бы так надолго. Возможно…

— Выводи наружу, — раздался голос Кирилла.

Она спохватилась, вернулась к теплоте в душе, мысленно заставила ее разрастись, выйти за пределы тела. Ей показалось, что теплая волна прокатилась по коже. Это давалось с трудом: представлять то, чего нет. Алиса попыталась увидеть щит внутренним взором, так было бы проще для нее. Зажмурившись сильнее, она вообразила золотой шар, окутавший ее со всех сторон с мягким свечением, но достаточно прозрачный, чтобы видеть через него.

Над головой каркнула ворона. Алиса вздрогнула от неожиданности. Все ощущения тут же исчезли.

— О чем я и говорил, — вздохнул Кирилл, глядя вверх. — Все что угодно может спугнуть щит. Еще разок.

На второй раз ей было немного легче. Она представила золотой шарик, вырастила его и вывела за пределы тела. Тепло снова прокатилось по коже. Сложнее всего далось держать ощущение тепла и счастья в груди. Несмотря на то, что у нее уже хорошо получалось выкинуть мысли из головы, сейчас необходимо оставить одну. Ту, которая дарит ей чувство счастья. А она тянула за собой сотню других.

— Отлично! Молодец!

Алиса рискнула открыть глаза и ощущение щита исчезло. Ей показалось, что она физически ощутила, как ее защита лопнула, оставив ее голой.

— Как ты понял, что у меня получилось? — спросила девушка.

— Я чувствую твой щит. Любой опытный Хранитель может видеть или чувствовать его. Ты тоже когда — нибудь научишься. Поэтому я понимаю, получается у тебя или нет. Домашнее задание: каждый раз, когда ты чувствуешь себя хорошо и комфортно, вызывай щит. Чем чаще ты будешь тренироваться, тем быстрее отточишь этот навык. Пока ты не научишься ставить защиту постоянно, продолжать мы не будем.

Это упражнение нравилось Алисе больше, чем слушать голоса. Оно вызывало приятные эмоции. Казалось, когда она вызывает щит, чувство радости усиливается. Поэтому тренировалась она всегда и с удовольствием: дома, в столовой, во дворе — везде, где ловила себя на хоть немного приятных эмоциях. Чаще всего щит удавался возле Кирилла. Никогда — возле его друзей. Ей не комфортно с ними. Стас взял моду подкалывать ее по поводу неопытности и того, что Кириллу приходится слишком много с ней возиться. Несмотря на то, что он подавал это в виде шутки, Алисе становилось до боли обидно. Если Кирилл слышал, он тут же пресекал это. Но Стас старался шутить, пока наставника не было рядом: подсаживался в столовой, подходил во дворе или в Хранилище. Заводил невинный разговор, спрашивал, как дела, рассказывал о своих, а потом обязательно подкалывал. И Алиса каждый раз надеялась, что острот не будет, но каждый раз ошибалась.

Июльский зной ослаблял хватку, отступал от города. Теплый, нежный август терпеливо занимал все пространство, настаивался как вино, сыпал спелые ягоды во дворах и напоминал о приближении осени.

Артур не торопился. Он оттягивал свое появление на точке назначения как мог. Уже ощущал присутствие Небесных, злился, чертыхался и курил, замедляя шаг.

Но все равно пришел раньше нужного.

Двое Небесных стояли в стороне и оживленно болтали, оглядываясь по сторонам. Артур не стал надевать щит, чтобы его почувствовали издалека. Пусть знают, что он пришел. И не просто Земной, а именно он. Большинство Небесных запомнили его энергетику.

И они узнали. Посерьезнели, принялись вертеть головами. Он подошел сзади, заставил их подпрыгнуть, обернувшись.

— Скучали? — ухмыльнулся Артур.

У него было ужасное настроение, а присутствие Хранителей делало его только хуже.

— Кто угодно, лишь бы не ты, — фыркнул один из них.

— Не угадал.

Он огляделся по сторонам, пытаясь понять, что привело в одну точку и Небесных, и Земного. Либо будет драка, либо их работа разделится. Потому что Артур не даст им мешать себе.

— Чего пришли — то? — спросил он как бы между делом.

— А ты?

Он недовольно глянул в их сторону, отвернулся, сосредоточился.

Девушка вышла из автобуса, спустилась со ступени на асфальт и зацокала каблуками в сторону домов. Артур прислушался к себе.

Поздний вечер окутывал улицы, ложился черными тенями под деревья.

Небесные двинулись за девушкой, Артур шагнул следом.

Эти двое были из тех, за которыми необходимо проследить. Не ровен час, проводят кого — нибудь, если человек покажется им недостойным жить.

— Владов! — позвал один из Хранителей. — Как дела у предателя?

— Тебе — то какое дело? — хмыкнул Артур. — Арина интересуется?

— Тебе — то какое дело? — передразнил Небесный.

— Вот и я про то же, — кивнул он и замолчал. — Вы не за девушкой, это меня она позвала.

— Нет, не за ней, — подал голос второй Хранитель. — Иди и увидишь.

Они свернули во двор, стараясь держаться подальше и от девушки, и друг от друга. Артур гадал, в чем именно будет заключаться их работа, внимательно сканировал пространство глазами и чувствами.

Девушка обогнула одноэтажное здание и нырнула в черный проулок, который являлся короткой дорогой к другому кварталу.

Хранители остановились, один из них повернулся к Артуру и наигранно поклонился:

— Земные — вперед! А то опять будешь вопить, что мы не вовремя.

Артур сжал челюсти, нырнул в темноту, поморгал, давая глазам привыкнуть. Короткая возня привлекла его внимание. Он дернулся вперед: высокий мужчина схватил девушку, зажал ей рот рукой и пытался затянуть за гаражи. Она сопротивлялась, но куда хрупкой маленькой женщине справиться со здоровым, почти два метра ростом, мужиком.

Чертыхнувшись, Артур подскочил к ним, дернул мужчину за куртку. Тот от неожиданности ослабил хватку, выпустил жертву. Артур размахнулся и ударил его кулаком в лицо.

— Беги же! — крикнул он замершей в испуге.

Девушка встрепенулась, бросила на него испуганный взгляд и побежала так быстро, словно была обута в кроссовки, а не в туфли на высоких шпильках.

Мужчина отшатнулся, схватился за нос, согнулся пополам и тут же напал. Они повалились на пыльную землю, покатились. Нападавший оказался слишком крупным и сильным, справиться с ним быстро не получалось. Овладев ситуацией, Артуру удалось перекатить мужчину на спину, оказаться сверху, взять замах и ударить его. Но противник увернулся, уперся согнутой ногой, толкнулся и скинул Артура с себя, подскочил, придавил его к земле.

Острая боль прошила насквозь. В глазах почернело, крик застрял в горле.

Сфокусировавшись, Артур повернул голову. Из левого плеча торчал короткий перочинный нож, вокруг которого расплывалось алое пятно. Мужчина опешил, замер, словно не ожидал от себя такого. Артуру хватило этого замешательства, чтобы скинуть его с себя, стиснуть зубы, вскочить на ноги и выхватить свой нож. Мужчина поднялся, кинулся на него, удивляя Артура еще больше. Обычно такие горе — маньяки, убегали, как только причиняли хоть какое — то серьезное ранение. Этот же был удивительно усердным.

С трудом удерживая фокус, Артур подпустил мужчину ближе, отклонился вправо и с размаху ударил ручкой ножа в висок. Нападавший повалился лицом на землю, утягиваемый инерцией вперед. Подскочили Небесные.

— Я стесняюсь спросить, — недовольно прошипел Артур, оглядывая маленький нож у себя в плече. — Что вы тут делаете вообще? Или я убил его?

— Должен был, — задумчиво почесал затылок Небесный. — Но почему — то не убил.

Артур хмыкнул, но тут же сморщился от боли.

— А вы раньше помочь не могли? Или надеялись, что меня наконец — то пришьют?

— Не начинай, а? — поморщился Хранитель. — Мы сюда работать пришли! Ты должен был убить этого борова, а ты его в обморок!

Артур очень хотел рассказать им про взаимовыручку, про то, что, когда в кого — то вонзают нож, нужно броситься на помощь, про совесть, мозги, принципы и человечность, но ему мешала пульсирующая боль в плече и стремительно мокнувшая футболка.

— Один вопрос и я уйду.

Небесные уставились на него недовольно.

— Вы его добить пришли или спасти?

Они молчали, переглядываясь, хмурились.

— Ясно, — кивнул Артур. — Как обычно. Если он умрет, я с вас живых не слезу, поняли?

Он отвернулся и зашагал прочь, строя в голове маршрут до дома так, чтобы не попадаться людям на глаза.

— Нож не вынимай! — крикнул ему в спину Небесный. — Истечешь кровью!

— Спасибо за заботу! — съехидничал Артур. — Придурок!

Он пробирался самыми безлюдными участками, перебегал дорогу в неположенном месте, морщился от боли, едва соображал, старался не двигать плечом и считал шаги, лишь бы отвлечься.

Еще когда завязалась драка, он понял, что случится с тем мужчиной. Понял, что Небесные ждут, когда Артур убьет его или смертельно ранит. Поэтому, достав нож, он не раскрыл его, лишь использовал для более тяжелого удара. Чтобы неудавшийся маньяк отключился. Небесные не смогут проводить его, потому что он не на грани жизни и смерти. А их молчаливое переглядывание лишь дало Артуру понять, что они должны были спасти его, оставить жить, но не стали бы это делать. Маньяки не должны жить, потому что это отрава общества. Высшее благо для всех, очистка мира — всем этим прикрывались Небесные, абсолютно игнорируя контракты душ, их предназначение и свободную волю. И отец называл это успокоившимися Небесными! Небесными, которые исподтишка продолжали делать так, как им нравилось, а не как должен поступать Хранитель!

Добравшись до Хранилища, Артур наткнулся на Кирилла с Алисой. Они сидели на скамье возле входа и о чем — то тихонько переговаривались. Алиса смущенно улыбалась, Кирилл смотрел перед собой, положив локти на спинку.

Они обратили на него внимание только, когда Артур подошел совсем вплотную. Алиса испуганно выдохнула, Кирилл глянул и отвернулся, но тут же повернулся снова, вскочил.

— Давай, помогу, — произнес он, зашел с другой стороны и придержал его.

Артур хотел ухмыльнуться, но смог только поморщиться от боли.

— Знаешь, ты лучше, чем Небесные, — просипел он.

— Вот, спасибо, — пробормотал Кирилл, позволяя Артуру опереться на него.

— Да, они вот стояли и смотрели, как меня чуть не прирезали. А ты ничего, молодцом!

Кирилл не ответил. Артур терял сознание. Оказавшись рядом с домом, он неосознанно позволил себе расслабиться. Кто — нибудь, да поможет, упади он прямо сейчас в обморок.

Они дошли до больничного отсека. Кирилл скомандовал крутившейся вокруг Алисе открыть дверь, завел Артура внутрь, усадил на каталку и ушел в кабинет Варвары.

— Ты как? — спросила Алиса растерянно, стараясь не смотреть на его плечо.

Он хотел сказать что — нибудь вроде «уже лучше» или «тебя увидел, и полегчало», но смог лишь кивнуть и завалился набок. Алиса придержала его как смогла, тихонько погладила по голове, с ужасом уставилась на торчавший из плеча нож и пропитанную кровью футболку.

Варвара вылетела из кабинета, оттеснила девушку, оглядела его, поддела ткань, порвала.

— Прямо в плечо! — зашипела врач. — Артур! Они когда — нибудь убьют тебя!

— Когда — нибудь — обязательно, — проговорил Артур заплетающимся языком.

— Дурак! — воскликнула Варвара. — Так, вышли вон отсюда!

Артур проследил, как Кирилл с Алисой покидают кабинет, и закрыл глаза, проваливаясь в пустоту.

— Не отключаться! — скомандовала Варвара. — Давай, терпи! Далеко шел?

— Минут тридцать, — ответил Артур.

— Что ж ты любишь такие приключения? Все Хранители как Хранители, тебе нужно обязательно куда — нибудь влезть и на что — нибудь напороться!

Он молчал, заставляя себя смотреть в потолок, пока Варвара резала ткань на футболке, готовила бинты, растворы, обрабатывала вокруг раны.

— Что на этот раз?

— Девушку от маньяка спасал.

Врач поджала губы.

— Ты хоть раз можешь не вступать в драку?

— Он первый напал.

— Артур! Ну не ты же один спасаешь девушек от маньяков! Однако один ты регулярно зашиваешься у меня!

— Может, мне нравится зашиваться, — он с трудом выдавил улыбку, но Варвара только сильнее нахмурилась.

— Помяни мое слово, кто — нибудь убьет тебя! Потерпи. Да! Убьет и все! Никакого инстинкта самосохранения!

Артур молчал, улыбаясь про себя. Варвара всегда ворчала. Всегда возмущалась. Зашивала его раны и отчитывала, словно строгая мама. Это не злило его, наоборот успокаивало, умиротворяло. Форма заботы. Форма переживания за него.

— Мне иногда кажется, что ты специально ищешь какую — нибудь опасность, чтобы с разбега напороться на нее. Как будто испытываешь удовольствие. Или судьбу…

Он почти спал, потому что подействовало обезболивающее, утихала боль. Ему было холодно, силы куда — то испарились. Монотонные движения Варвары вводили в транс.

— Скажи еще, что так привлекаю внимание отца, — улыбнулся Артур, укладывая голову удобнее.

— Не шевелись, пожалуйста. Я не знаю, чье внимание ты привлекаешь, но эта твоя самоотверженность меня иногда очень раздражает!

— Это работа. Много Хранителей погибло, выполняя свою работу.

Варвара поджала губы, нахмурилась.

— Артур, я пытаюсь донести до тебя, что ты должен быть аккуратнее! Беречь себя!

— Не для кого, — пробормотал он, с трудом борясь со сном.

— Для себя.

— Для себя не интересно.

— Для отца.

— Для отца тоже.

— Да ну тебя! — прошипела врач. — Спорит и спорит! Что ты улыбаешься?

— Просто…

Она замолчала.

Артур с трудом открыл глаза, оглядел лицо Варвары. Ей было тридцать пять. Темно — русые, почти черные волосы всегда собраны на затылке в тугой пучок. Смуглая кожа, черные широкие брови, большие карие глаза навыкате, круглое лицо. Варвара не была красавицей, но и некрасивой тоже. Она была из тех женщин, внешность которых не запоминалась. Всегда в своем кабинете, всегда готова прийти на помощь. У нее не было ни семьи, ни родителей. Александр забрал ее из детского дома, когда девушке исполнилось семнадцать лет. Она пыталась стать Хранителем, училась изо всех сил, но, видимо, сыграли свою роль страшные долгие годы в приюте. Девушка так и не смогла освоить даже азы профессии. Это подкосило сироту, подписало приговор: нет места в Хранилище. Она попыталась бежать, но Александр вернул ее, долго говорил, обещал не бросать и помочь. В конце концов, Варвара поняла, что медицина — ее призвание. Она поступила в институт, отучилась, работала в больницах хирургом несколько лет. А потом Александр предложил ей вернуться на работу в Хранилище и спасать людей так, как умела только она: лечить. Варвара согласилась. Потому что Хранилище стало ее домом, а Хранители — большой любящей семьей. Артур не знал, есть ли в доме хоть один человек, который не испытывал бы симпатии к Варваре.

— Все, закончили, — проговорила она, заправляя край бинта под повязку. — Постарайся не шевелить плечом. И никакой работы!

Артур вздохнул, борясь со сном.

— Что бы я без тебя делал?

— Истек кровью, — фыркнула Варвара. — Или умер от заражения. Встать сможешь? Позвонить отцу?

Он поморщился.

— Никому не надо звонить. Я пойду домой.

— Никуда ты не пойдешь! Сейчас же в палату! Завтра перевяжу тебя, осмотрю.

Артур поднялся на каталке, сел ровно и сонно уставился на врача.

— Ты такая заботливая, — произнес он. — Тебе нужно детей.

Варвара резко поменялась в лице, отвернулась и принялась чересчур усердно складывать инструменты в металлический лоток.

— Прости, я обидел тебя?

Она покачала головой.

— Все нормально. Не будет у меня детей. Никогда.

Артур опешил, потупился, не нашелся, что ответить. У Варвары был муж. Он погиб много лет назад: полез вытаскивать девочку из — под обломков взорванного дома и его завалило. Когда спасатели разгребли завалы, он уже не дышал. Варвара попала в больницу. Всем было сказано, что у нее нервный срыв, но Артур только сейчас сложил одно с другим.

— Прости, — повторил он. — Я не знал…

— Никто не знал, — кивнула она. — Кроме Александра. Просто…Когда Толик погиб, я потеряла ребенка на нервах. И больше не смогу иметь никогда. Никому не говори, ладно?

— Почему ты мне сказала?

Он сам не знал, для чего спросил.

— Потому что, — отрезала Варвара. — Сказала и сказала. Все, пойдем. Чай и спать. Быстро!

К ней вернулась ее серьезность. Артуру стало стыдно, он хотел бы списать свои глупые вопросы на шок и наркоз, но не мог. Тихонько спустился с каталки и прошел в палату, не поднимая головы, стянул кроссовки и шорты, забрался под колючее одеяло в белоснежном застиранном пододеяльнике. Варвара пришла с чаем, поставила его на тумбу, потрогала его лоб.

— Сделать тебе снотворное?

Он не успел ответить. В дверь постучали.

— Уже прознали, — прошипела врач, всплеснув руками.

В проеме показалась голова Тимура, над ним — Гриши. Артур услышал возмущенный голос Ромы, которому не давали заглянуть в палату.

— Утром придете! — воскликнула Варвара.

— Мы уже пришли! — возразил Гриша, открыл дверь шире и вошел. — Пять минут!

— Пока чай пьет, потом всех выгоню!

Она протиснулась мимо ребят.

— Ты как? — спросил Тимур, усаживаясь на койку.

— Жив, — ответил Артур, потянулся за кружкой. — Откуда вы узнали?

— Алиса сказала, — Рома уселся в кресло в углу. — Встретил ее только что.

— Где ты опять напоролся на нож? — поинтересовался Гриша, оглядывая бинты.

Артур вздохнул. Его клонило в сон и трясло от усталости. Но пришлось рассказать ребятам, как он провел этот вечер.

— Интересная работа у них, — пробормотал Тимур. — Подставить тебя и сделать свое дело.

— Почему подставить? — спросил Рома.

— Потому что Хранитель, вообще — то, не должен убивать людей! Это даже хорошо, что они встретились. Артур сразу понял, что делать. Спасли человека, сами того не зная.

— Я не собирался его убивать, — возразил Артур.

— Не факт, что ты бы не убил его, не будь рядом Небесных, — покачал головой Гриша.

— Я бы не стал.

— Но они почувствовали.

— А вам не кажется, что они пришли к девушке?

Они замолчали, глядя друг на друга.

— Если бы они пришли к девушке, — проговорил Гриша. — Они бы сделали все, чтобы ты ее не спас. Дали бы ей умереть, а потом проводили. Нет, они шли именно к нему. Еще и тебя вперед пропустили. Там все понятно. Ты просто спутал им карты.

— Тебе, кстати, привет передавали.

— Я польщен, — бросил Гриша, поморщившись.

— Но я не собирался его убивать, — снова произнес Артур.

— Сколько маньяков погибло только потому, что их жертв защищали мы? — проговорил Рома. — Тьма!

Артур глянул на него задумчиво, но ничего не ответил. Он был прав: не всегда удавалось сохранить жизнь, вступив в схватку с каким — нибудь ополоумевшим маньяком. Хоть Хранители и должны делать все, чтобы оставить человека в живых, некоторые прямо — таки бились насмерть. Будучи Земными, они не знали, являлись ли судьбой или смертельным приговором этих людей. Отец всегда говорил, что если стоит вопрос защититься или быть убитым, выбирать нельзя. Нужно защищаться. Небесные поступали проще: для них выбора не было. Только избавить мир от грязи.

Гриша хлопнул себя по коленям, оглядел собравшихся:

— Нам нужно что — то делать!

— Что? — спросил Тимур, прислонившись к спинке кровати и прижав кулак к губам.

— Артур, прости. Твой отец, как и родители Алисы и Ромы, несомненно, много сделали для Хранилища, но этого все еще недостаточно. Нужно действовать! Закончить начатое.

— Что ты предлагаешь? — не понял Артур.

— Закончить, — пожал плечами Хранитель. — С Небесными. Их нужно поставить на место.

— Как ты это сделаешь?

— Через Совет?

— В Совете председатель Небесный. Он будет давить на их сторону, — покачал головой Артур. — Ты же не убьешь председателя? Или судью? Он тоже Небесный.

— Нет, — согласился Гриша. — Кто назначает председателя?

— Председатель председателей? — спросил Рома.

Артур изо всех сил старался соображать, но сознание уплывало. Похоже, Варвара заварила далеко не черный чай. Веки слипались, становилось все труднее удерживать внимание в фокусе.

— А его? Верховный председатель председателей? — передразнил Гриша. — Артур, твой отец знает все про ту историю! Про войну, которая была между Хранилищами. Я знаю, что в некоторых городах Небесные полностью подчинены Земным. У них же получилось!

— Что ты хочешь? Конкретно? — ему было все труднее говорить.

— Прекратить это все! Нужно поставить Небесных на место. Ты должен стать заместителем! И продвигать идеи в Совете!

Артур сжал челюсти, вырывая себя из сна, глубоко вздохнул.

— Я не могу быть заместителем и ездить в Совет.

— Почему? Ты же сын главы! Тебе будут рады!

— Кто мне там рад будет? Скорее, это Алисе надо стать заместителем. Про ее маму там больше наслышаны. А про папу еще больше… К тому же, на все вопросы Хранители отвечают под подчинением. Хотя бы частично…. А мне нельзя, я же…

— В обморок падает, — встрял Тимур. — От подчинения.

Гриша подозрительно глянул на него, Артур прикусил язык.

— Прямо — таки в обморок? — спросил Хранитель.

— Да, мы пробовали как — то. Он хотел научиться сбрасывать подчинение, а в итоге отключился.

Тимур был невозмутим. Ни один мускул на его лице не дрогнул. Гриша, похоже, поверил ему. Рома вообще не понял, что произошло, сонно глядя на них.

— А что если… — пробормотал Гриша. — Что если вырастить Алису и сделать ее заместителем?

— Отбей ее у Кирилла, — ухмыльнулся Артур.

— Не в этом проблема, — покачал головой парень. — Да и вообще! Хорошо, нельзя тебе быть в Совете. Но есть Тимур и Кристина! Есть Рома! У нас собрана такая доказательная база, что только дурак закроет глаза на это! Я могу быть свидетелем. Я же двоякий! Я все расскажу!

— Тебя первого послушают, — хихикнул Рома.

Гриша бросил на него недовольный взгляд и отвернулся.

— Идея хорошая, — кивнул Тимур. — Но нам не доказательства готовить надо, а того, кто поставит сначала Совет на место, а потом уже Небесных. Если вы в курсе, глава и родители Алисы так и не смогли этого сделать.

— Если бы не убили папу Алисы, возможно, они бы сумели. Не просто так же Александр поставил Игоря во главу Небесного, — пробормотал Рома. — Папа говорил, что тогда шли жестокие дебаты в Совете, и удавалось отстоять позицию только благодаря дяде Вите. Он был мозгом в их компании.

— У нас тоже есть мозги! — воскликнул Гриша.

Тимур долго смотрел на Артура. Тот кивнул в знак согласия, закрыл глаза и больше не смог открыть, провалившись в долгий беспокойный сон со смутными обрывками видений, в которых он все — таки открывал нож и убивал того мужчину, а Небесные набрасывались на него и рвали на куски.

Выйдя из столовой, Алиса врезалась в Александра, отшатнулась. Глава тепло улыбнулся ей и придержал за предплечье.

— Простите, пожалуйста! — произнесла она.

— Все хорошо, — кивнул он. — Пойдем — ка, надо поговорить.

Несмотря на то, что рядом с главой Алиса всегда ощущала себя комфортно, фраза «надо поговорить» вызвала в ней беспокойство.

— Что — то случилось? — спросила она напрягаясь.

— Нет, ничего. Пойдем!

Глава поправил ворот на выглаженной рубашке и махнул рукой в сторону лестницы. Кажется, за этот месяц Алиса ни разу не видела его в чем — то, кроме костюма. Утро, вечер, день — неважно. Черные, как у Артура, волосы с нитями седины всегда зачесаны назад и набок.

Они поднялись в кабинет Александра.

— Чай или кофе? — поинтересовался мужчина.

— Нет, спасибо, — Алиса нерешительно топталась у стула. — Что случилось?

— Все нормально, сядь.

Она вздохнула, села на край стула и замерла в напряжении. Глава весело глянул на нее, придвинулся к столу.

— Для начала держи вот это.

Александр протянул ей листок с почтой и паролем.

— Это твоя личная почта, которой ты должна пользоваться всегда. Прости, меры предосторожности после… после того как твоего папу убили.

Она сглотнула, забрала листок и убрала в карман спортивных штанов.

— У меня даже компьютера нет.

— Компьютер есть у Леши в кабинете. Он подключен к интернету. На телефоне я тоже отныне прошу тебя пользоваться только этой почтой. Ни в коем случае не подозреваю тебя.

Алиса хмыкнула и глянула на главу с недоверием, но ничего не сказала.

— Это все?

— Вообще, хотел поинтересоваться, как твои успехи. Где — то раз в месяц я вызываю к себе новичков и наставников, чтобы узнать, как продвигается их обучение. Расслабься.

Она напряглась еще сильнее.

— Чему ты уже научилась?

Алиса собралась с мыслями и принялась перечислять свои немногочисленные достижения. Попытавшись приукрасить заслуги Кирилла, она получила строгий хмурый взгляд главы и дальше продолжила без вранья. Рассказала и про то, как Кристина научила ее слышать голос, и как Кирилл ее тренировал, и как со щитом у нее были проблемы. Все рассказала. Она привыкла так. Александр в какой — то степени заменял ей отца или старшего брата, они всегда тепло общались.

— А можно вопрос? — спросила Алиса.

— Конечно.

— Почему Гриша на меня смотрит так, словно хочет мне что — то сказать?

Она почувствовала, что краснеет. Александр задумчиво просмотрел на нее. Вдруг его лицо приняло такое же выражение, как у Гриши. Как будто он что — то хочет ей сказать, но никак не решится.

— Вот! — Алиса подпрыгнула на стуле. — Вы тоже сейчас так смотрите!

Глава рассмеялся:

— Все Хранители так смотрят друг на друга, когда прощупывают силы и энергетику другого. И ты будешь так же смотреть, когда научишься. Расскажи мне другое. Как у тебя отношения с Кириллом?

Алиса потупилась, уставилась на столешницу, пытаясь сообразить, что именно Александр хочет услышать.

— Просто скажи, не обижает ли он тебя, не слишком ли груб, не заставляет ли нервничать? Он парень не аккуратный и вспыльчивый, а как он ведет себя с девушками, я не знаю. Твое душевное спокойствие мне так же важно, как и успехи в учебе.

Она отчаянно пыталась подобрать слова.

Он хороший?

Он меня не обижает?

Он мне нравится?

— У нас хорошие отношения, — только и смогла произнести она, опустив глаза.

— И не обижает?

— Нет! Никогда!

— И не говорит ничего плохого?

— Ничего…

— Тебе комфортно с ним?

— Очень…

«Очень — очень комфортно. Как будто я нашла своего родного человека», — подумала Алиса, но говорить вслух не стала.

Взгляд Александра смягчился. Он кивнул сам себе и расслабленно откинулся на спинку кресла. Кажется, ее ответа было достаточно.

— Только я… я не знаю… — пробормотала она. — Мама была очень сильной, а я… нет…

У нее сперло дыхание, обида раздулась в груди горячим комом. Глава поднял брови.

— Почему ты решила, что не сильная?

— Потому что… мама работала с шестнадцати лет. С Вами. Потом сама. А я… все никак…

Александр отер лицо ладонью, а у нее наворачивались слезы на глаза. Глава поднялся, обошел стол и сел рядом с ней, обнял за плечи.

— Алиса. Твой дед с самого рождения мамы был заместителем главы, моего отца. Когда умерла твоя бабушка, забота о дочери легла на его плечи. А ему было совсем некогда. А еще он был строгим и гордым. Поэтому решил, что быстро сделать твою маму самостоятельной — лучший способ, чтобы она перестала быть его ответственностью. Он взялся за ее обучение, пока другие девчонки бегали по дискотекам и знакомились с мальчиками. Она училась день и ночь, а потом ее сделали моей напарницей до совершеннолетия, потому что твоему деду было некогда. Понимаешь? Она была вынуждена стать лучшей, потому что от нее требовали. А потом мне пришлось отвечать за нее. Слышишь? А у тебя были и детство, и юность. Тем более, ты потеряла отца в таком нежном возрасте и вынуждена была уехать. Ничего удивительного, что с тобой это случилось. Но! Это вовсе не значит, что ты слабая. В тебе тоже силы на троих, просто ты ее не раскрыла. Это трудно, долго, но ты, если захочешь, обязательно справишься! Слышишь?

Она шмыгнула носом и покивала, не поднимая головы. Александр потянул ее на себя и крепко обнял, как делал всякий раз, когда она была чем — то расстроена. Это облегчало боль, но не заменяло отца.

— Все будет хорошо, — произнес он. — Не нужно ни на кого равняться. Ты уникальна, как и каждый человек. Не оглядывайся на маму и не думай, что ты ее позоришь или не достойна.

Они молчали, а Алиса чувствовала, как и всегда, что ей становится спокойнее. И легче. Как будто рядом с главой растворяется все плохое, что было внутри.

— Не грусти. Все зависит от твоих усилий и веры в себя.

Александр отстранился и заглянул ей в лицо. Алиса изобразила улыбку.

Она хотела попробовать. Только попробовать, тихонько, осторожно. Но щит выстрелил, вышел за пределы ее тела, окутал ее и тут же исчез, словно мыльный пузырь. Алиса уставилась на главу огромными от испуга глазами.

— Неплохо, — кивнул глава. — Очень хороший щит.

— Простите, — смутилась она. — Я не хотела…. не от Вас… хотела только…

— За что ты извиняешься? Все Хранители тренируются ставить щит там, где им комфортно. Мне же приятнее. Я знаю, что рядом со мной тебе хорошо. Даже очень. Это дает мне надежду, что я могу хоть немного заполнить пустоту в твоей жизни после смерти папы.

Он улыбнулся, поднялся со стула и вернулся за стол.

— У меня не получается удерживать щит долго, — пожаловалась она. — Никак!

— Алиса, — Александр облокотился локтями о столешницу и подался вперед. — Настанет день, когда ты разобьешь мой щит. Вот увидишь!

— Но… — она захлопала глазами, раскрыв рот. — Разве… разве есть хоть кто — то, способный пробить Ваш щит?

Глава прищурился, улыбнулся:

— Твоя мама.