Скажи мяу, ведьма, или Дом проклятых кошек

Виктория Килеева, 2020

В этой сказке нет злой ведьмы. Единственная ведьма здесь ты, хотя и помнишь наизусть всего два заклинания. Нет и прекрасного принца – зато есть твой кот, обернувшийся человеком. Нет искренних друзей – и тебе будет трудно их отыскать. Нет огромного замка – да, пожалуй, он не так уж тебе и нужен. В этой сказке есть настоящая любовь – но как же долго придется идти к доверию и счастью….

Глава 4

Кот с привилегиями

На другое утро Лара тихо выскользнула из комнаты, чтобы не разбудить кота, и спустилась в кухню, где колдовала бабушка. Покончив с несытным завтраком, она не стала ходить вокруг да около и спросила:

— Бабушка, ты не могла бы дать мне несколько монет?

— На что тебе? — отозвалась та.

— В прошлом месяце в книжной лавке появился новый испанский роман.

— Как называется?

— «Дон Кихот Ламанчский».

Бабушка с неодобрением поджала губы.

— Тебе что, читать нечего?

— С недавних пор — нечего, — многозначительно заметила Лара.

— А как же твои книжки на полу?

— Я их все давно перечитала, а самые любимые — по два-три раза.

— Ну конечно, если память плохая…

Лара ответила оскорблённым взглядом, но промолчала.

— Эх, зря я тебе грамоте выучила, — посетовала бабушка. — Я же думала, ты моё дело продолжишь, а ты вон какая…

— Ты про сыроделие?

— К несчастью, нет. Ладно, дам я тебе денег, но только на две книжонки. — Она вытерла о передник руки и, скрывшись на минуту в своей комнате, принесла десять мариенгрошей. — На, возьми.

— Спасибо, бабушка! Тогда я сейчас же в Кемниц отправлюсь.

— А коза? Я её пасти не стану.

— Пусть пока сама попасётся. Может, и аппетит нагуляет. — Лара сняла с гвоздя серую накидку.

— Погоди. — Бабушка вытянула руку и произнесла заклинание, повторить которое Лара не сумела бы, как ни старайся. — Теперь к тебе ни один человек со злыми намерениями не подойдёт.

— Спасибо.

— За два часа управишься?

— Едва ли.

Бабушка насмешливо сузила глаза.

— Что так? Небось опять до города пешком потопаешь, не прося деревенских тебя подвезти?

Лара в самом деле ни у кого не просила помощи, потому что её всякий раз засыпали бестактными вопросами.

— Не люблю я их, — призналась она. — Только одно всё талдычат: «Зачем живёшь с бабкой в лесу да отчего не сыщешь себе в деревне жениха? Или ты такая важная птица, что никто из наших тебе не ровня?» Уж и не знаю, как на такую глупость отвечать.

— А ты улыбайся, — показательно оскалилась бабушка. — Они тебе — глупость, а ты улыбайся.

— Как же, стану я их поощрять! Они тогда ещё больше глупостей наговорят. С пятнадцати лет одно и то же слышу — надоели. Хоть бы новое что выдумали.

— Вот и хорошо, что ты деревенских не жалуешь, — кивнула бабушка. — Зато лишнее не ляпнешь.

— Никогда не ляпала, а тут вдруг ляпну, — обиженно пробурчала Лара, выходя за дверь.

Кемниц стоял в часе ходьбы от их дома, полчаса надо было идти до деревни и ещё полчаса — до города. Вскоре Лара заметила двух солдат с пиками.

«Чтоб вам провалиться!»

Она метнулась в гущу леса и укрылась за деревом. Едва дыхание восстановилось, как по дороге зашаркали сапоги.

Лара с ужасом смотрела на мужчин через листву — они шли истощённые, оборванные, обозлённые; шарфы, перекинутые через плечо, были когда-то белыми, как у французов. Впрочем, национальность солдат не имела для простого люда никакой важности. Лара бы бросилась бежать, даже увидев зелёные саксонские шарфы. И свои, и чужие — опасны были все. От одних рассказов, как безжалостно они пытали и убивали крестьян, в жилах стыла кровь. Она знала, что заклинание бабушки не позволит пикенёрам причинить ей вред, но всё равно дрожала.

Шарканье стихло. Только когда сердце перестало биться пойманным голубем, Лара осмелилась выйти из своего укрытия и направилась в город.

— Снова ты, неугомонная? — За последний год каждое её появление в мебельной лавке сопровождалось этим возгласом старого лавочника. — Опять будешь смотреть, ничего не покупая?

Но сегодня Лара не останавливала жадного взгляда на новых работах и сразу поспешила к лавочнику.

— Добрый день. Могу ли я поговорить с вашим мастером?

Старик с подозрением наморщил лоб.

— Позволь узнать, для чего?

— Я… хотела бы у него учиться.

— А?

— Я хочу поступить к нему ученицей.

— Ученицей?! — Мешки под глазами лавочника поползли вверх, а тонкие губы искривились в подобие улыбки, за которой последовал противный уничижительный смех. — А-ха-ха! Вернер! Вернер, поди сюда!

Из мастерской выглянул бородач лет сорока в фартуке поверх серой рубахи и потёртых штанов. Башмаки его были покрыты мелкой стружкой.

— Вот эта девчонка желает у тебя учиться!

Лара невольно вытянулась под изумлённо-изучающим взглядом мастера и приготовилась к долгой глумливой тираде. Но тот сказал всего одно слово:

— Зачем?

«По крайней мере, он надо мной не смеётся».

— Я с давних пор восхищаюсь вашим талантом, и мне всегда было интересно, как делаются шкафы, стулья, столы…

— Но ведь ты не мужчина.

Лару не удивил, но всё же огорчил столь предсказуемый ответ.

— И что с того? Главное, что у меня есть руки и голова. А женщина я или мужчина, какая разница?

Старый лавочник, смеясь, чуть не упал под стол.

— Плотничать умеешь? — обречённым голосом спросил Вернер.

Лара покачала головой.

— Нет. Но я готова учиться.

— Мне придётся учить тебя с азов. Ты понимаешь, какая тяжёлая предстоит тебе работа? А что будет, когда замуж выйдешь? Какой муж дозволит жене заниматься мебельным делом?

— С мужем я сама договорюсь, — твёрдо ответила Лара. — Если он вообще когда-нибудь появится.

— Да бог с ним, с мужем. Как ты себе воображаешь свою учёбу? Станешь жить в моём доме служанкой и вести хозяйство за то, что я обучу тебя ремеслу? Мне уже прислуживают два ученика, и больше мне не требуется. Да и как ты будешь жить? Где? В отличие от юношей, тебе потребуется отдельная комната…

О том, чтобы переехать к учителю, Лара даже не помышляла. Она едва не поникла, но потом опомнилась:

— А если я буду вам платить?

— Платить? — Вернер всерьёз задумался.

— Я живу за городом, но могу приходить к вам дважды в неделю. Назовите свою цену.

Лавочник уже отсмеялся и теперь смотрел на мастера как на безумца.

— Вернер, ты взаправду берёшь в ученики девицу? Да тебя весь цех засмеёт!

— Я буду щедро платить! — оборвала его Лара.

— По твоему платью этого не скажешь, — с презрением заметил старик.

— Вот что, девушка, — не слушая обидных слов хозяина, начал мастер, — приходи сюда через неделю, тогда я и скажу тебе своё решение.

— Благодарю вас, учитель! — радостно воскликнула Лара.

— Ты погоди меня так называть, я ещё ничего не решил… Теперь ступай.

Никогда прежде Лара не выходила из мебельной лавки такой воодушевлённой. Она вдохнула полной грудью и мгновенно пожалела об этом — город пах не то что лес.

«Если мастер согласится, мне понадобятся деньги. Найду книгу, наколдую денег и наконец-то смогу учиться!» — думала Лара, весело шагая в сторону рынка.

В родной лес она возвращалась после полудня по самому солнцепёку. Солнце палило так неумолимо, что Лара сняла накидку и повесила её на руку, в другой руке она несла узел. Сзади приближался неровный стук колёс об ухабистую дорогу.

— Лара! — раздался голос возницы.

Она обернулась и увидела телегу, которой правил парень с соломенными волосами, что лезли ему на лоб из-под дырявой шляпы. Щурясь от солнца, он широко улыбался.

— Садись-ка. Довезу.

— Спасибо, Юрген, но пешком полезнее.

Страдая от зноя, Лара продолжила свой трудный путь.

Телега поравнялась с ней.

— Эй, Лара!

— Чего тебе?

— Ты замуж не собираешься?

— А ты? — без интереса спросила она.

— Я-то? Я жду, когда ты для брака созреешь.

— Для тебя я не созрею никогда, — пробормотала Лара себе под нос.

Но Юрген вряд ли её услышал, потому что следующей его фразой было:

— Ну правда, дался тебе этот лес! Не век же с бабкой куковать. Не юна ты уже, чтобы нос воротить. Давно бы ко мне присмотрелась. Парней в деревне осталось мало, только те, что от вербовщиков в лесу попрятаться успели. Или ты такая важная, что никто из наших тебе не пара?

— О господи… — простонала Лара и, срезав путь, побежала домой через поле.

— Дура полоумная! — неслось ей вслед.

Во дворе на солнце грелся чан с водой. Услыхав, как Лара отворяет калитку, бабушка вышла на порог.

— Вернулась? Поешь. А потом на луг ступай. С козами допоздна не засиживайся, вечером мыться будем. Погода сегодня такая ясная…

— Духота, — устало проговорила Лара, освобождаясь от накидки.

— А нечего было ради пары книжонок такие променады совершать. Попросила бы местных — довезли бы задаром. Это меня, старую, за монету возят, а тебе и бесплатно дозволят.

— Да я б им сама заплатила, лишь бы не приставали, — скривилась Лара.

— Кто приставал?

— Юрген. Глупости предлагал.

— Это какие?

— Замуж.

— Я надеюсь, ты не согласилась?

— Делать мне больше нечего!

Бабушка мимоходом пощупала висевшее на верёвке бельё.

— А впрочем… Я-то замуж не пошла, чтоб не зависеть от мужнина умения язык за зубами держать. Любой раздор — и он меня выдаст. А тебе чего скрывать? Если ведьмой тебе не быть, то, может, и впрямь лучше замуж податься? Приданое мы тебе справим.

— Ну не за Юргена же! — содрогнулась Лара.

— Ну нет, конечно, ты для него больно грамотная. Зачем ему жена, которая ради двух книжонок полдня по жаре мотается?

Лара вспомнила свой путь до города.

— Я видела двух французских пикенёров.

— А они тебя? — насторожилась бабушка.

— Кажется, нет.

— Видать, из Баварии притопали. — Бабушка сняла с верёвки сорочку. — Завтра по дороге в Кемниц поколдую над деревней, чтобы ни один вояка не мог им дурного сделать.

Если бы не её защитные заклятия, кто знает — выстояла бы деревня в годы войны? Зато в соседних деревнях, что грабили и сжигали солдаты, ведьм, судя по всему, не водилось. Бабушка говорила, что учёные ведьмы, в отличие от травниц и знахарок, встречаются редко. За свою жизнь она перевидала много мужчин, женщин и детей, которых обвиняли в колдовстве и казнили, но ни в одном из них не увидела ведьму или колдуна. Что именно их выдавало, бабушка не объясняла.

— Почему ты помогаешь деревенским? — спросила Лара. — Неужто из человеколюбия?

— Что ты, — отмахнулась бабушка, — какое там… любочеловечие? Просто не хочу пешком до города ходить.

Лара подавила усмешку и зашла в дом.

— Обед на столе. Каша из брюквы.

— Спасибо, — не сдержав страдальческой гримасы, ответила Лара.

Несмотря на упадок сил, она спешно проскользнула в свою комнату и спрятала под подушку принесённый из города узел, радуясь тому, что бабушка не любила читать и не поинтересовалась, какие книги она купила, ибо никаких новых книг у неё, собственно, не было.

До захода солнца Лара загнала в сарай одуревших от жары коз и вернулась во двор. Бабушка суетилась около нагретого за день чана, раскладывая на лавке наколдованные полотенца и кусок мыла. Под лавкой сидел Андреас.

— Я при коте мыться не стану, — вырвалось у Лары.

— Это почему? — удивилась бабушка, стаскивая с себя верхнюю юбку.

— Не хочу. Я его лучше… на чердак отнесу.

Лара была готова поклясться, что кот огорчился, хотя прежде она не замечала, чтобы выражение его морды изрядно менялось. Она оттащила питомца в свою комнату и, уходя, сказала:

— Сиди и жди. Поговорить надо.

Смыв с себя дорожную пыль и пот, Лара быстро поела и побежала наверх. Кот терпеливо дожидался её на подоконнике.

Она достала из-под подушки узел и, развернув его, поставила на пол башмаки, а на кровати разложила белую льняную рубашку, серые суконные штаны до колен и грубые чулки.

— Наряд, конечно, не роскошный, но на большее мне бы не хватило денег. Сейчас я превращу тебя в человека, а ты оденься. — Лара пристально взглянула на Андреаса. — Сам справишься?

Кот мотнул головой, будто кивая.

— И не привередничай. Я и так по твоей вине без двух новых романов осталась. — Собравшись с духом, Лара протянула руку вперёд. — Ши-ги-шин-па-эр-дли-ях.

Она немедленно отвернулась. Слышала только, как Андреас слез с подоконника и уже на двух ногах приблизился к кровати.

— Чего это ты на меня потратиться вздумала?

«Мне, наверное, никогда не привыкнуть к тому, что обладатель этого чарующего баритона — мой кот».

— Потому что когда ты голый, ты какой-то… развязный. Для серьёзной беседы мне нужно, чтобы ты был одет, как человек.

— Человек рождается голым так же, как и кот.

— Не обобщай. Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Ты готов?

— Готов.

Лара обернулась. На мгновение её взгляд стал отстранённым, будто не она купила сегодня у старьёвщика эту одежду и не она только что придала своему коту человеческий облик, а кто-то рослый и чернокудрый вошёл в её комнату, не постучавшись. И хотя наряд незнакомца был простым и небогатым, сидел он на нём превосходно.

— Ты похож на моряка. Нет, даже не на моряка, а на дворянина. Из обедневшего, но гордого рода. И неважно, что без шпаги, главное — стать, главное — фигура. Всё-таки я угадала с размером, — заулыбалась Лара. — А ну повернись.

Андреас нехотя повиновался. Оказалось, что сзади он выглядел ещё лучше, чем спереди.

— Ай да молодец я, какая молодец! — восхищалась Лара, позабыв про потерю двух новых романов. Она поднесла бывшему коту зеркало. — Смотри. Тебе самому-то нравится?

— Да так, — равнодушно ответил Андреас. — Ты меня только для этого, что ли, обратила? Или всё же для того, для чего одеваться не имело смысла?

Лишь внутренняя готовность к подобным вопросам избавила Лару от жара румянца, но голос её всё равно надломился, когда она торопливо сказала:

— Ты вчера говорил, будто знаешь, где бабушка прячет колдовскую книгу.

— Знаю.

— Расскажи!

— Ох ты ж, умная какая, расскажи ей, — отозвался юноша. — А что проку рассказывать? В моей судьбе от этого ничего не изменится. Ты всё так же будешь превращать меня в человека ради всякой чепухи, а потом — обратно в кота. Я устал, мне это неинтересно.

— Вот те раз, — изумилась Лара. — Пока я не начала тебя превращать, ты был таким славным, добрым, заступался за меня…

— Потому что тогда ты ещё не успела меня разочаровать. А с тех пор что ни день, то новые досадные открытия. То на пол меня сгонишь, как собаку, то со двора выставишь. Подумаешь! Чего я там не видел?

— Это оттого, что… я теперь знаю, какой ты бываешь, — запиналась Лара. — И теперь я вижу в тебе не просто кота, а вот это… вот это всё. — Она показала куда-то в область его груди.

— Говоря по-человечески, ты стала видеть во мне мужчину? — ухмыльнулся Андреас.

— Может быть, и стала.

— Но я же не мужчина, я кот, забыла?

— А может, я запуталась? — оправдывалась Лара. — Имею я право запутаться?

— Имеешь. — И Андреас как-то внезапно привлёк её к себе.

— Стой! — вырвалась она. — Сначала разговор. То есть не сначала, а вообще… вместо. Я тебя не для того человеком делала!

— Тихо, бабка услышит, — зевнул Андреас. — Говори скорей, я спать хочу.

— Мне нужно наколдовать деньги.

— Зачем?

— Буду ездить в город учиться.

Андреас удивлённо приподнял брови.

— Чему, интересно?

— Вот поможешь, тогда и отвечу. Скажи мне, где книга.

— И что я за это получу? Какие привилегии?

— «Привилегии»? — медленно повторила Лара. — Ты откуда слова такие знаешь? Ты всего лишь кот, какие тебе ещё привилегии полагаются?

— А вот какие. Не хочу быть «всего лишь котом». Хочу спать в твоей кровати, пить коньяк и курить табак…

— Да где я тебе табак достану?

— Купишь, а деньги наколдуешь, — с ленцой ответил бывший кот. — И самое главное требование: хочу, чтобы ты меня превращала тогда, когда я решу, а не ты.

— Чего?!

— Не то в лес уйду. Вот и выбирай — или без книги, или с книгой, но с моими небольшими условиями.

— Ничего себе, небольшими! — Лара даже подбоченилась от негодования. — Один раз сказать, где книга лежит, а потом всю жизнь королём жить.

— Не один. Бабка твоя не дура, она каждый день книгу на новое место прячет. От тебя бережёт, чтобы ты снова бед не натворила.

— Я натворила? А кто тех троих сожрал, кто?

— Если тебе станет легче, признаюсь как на духу: те высокородные мышата были совсем безвкусные.

Лара опустилась на кровать в глубокой задумчивости. Андреас тем временем запихивал в сундук корзину с тряпьём, что прошлой ночью заменяла ему лежанку.

— Эй! Ты чего?

— Полагаю, ты согласна? Другого выхода-то нет. Колдовать же хочется? А ни талантом, ни памятью Бог…

— Замолчи, — одёрнула его Лара. — Насчёт памяти ты верно подметил. Вот, допустим, говоришь ты мне место, где бабушка спрятала книгу. Я улучаю момент, достаю её, а толку? С первого раза я никакое заклинание не упомню. Записать? И буду я бегать с бумагой, чернильницей да пером, как писарь. Да ещё чтоб быстро, незаметно, юрко! Не ровён час, разолью на книгу чернила, и кончится моя беззаботная юность — бабушка обмана не простит и выгонит из дома. И куда мне прикажешь деваться? В деревню — жениха искать?

— Зачем жениха? У тебя же я есть.

— На солнце перегрелся? За кота замуж?

— Да ты послушай! Тоже мне, завидная невеста… — фыркнул Андреас, садясь рядом. — Никаких чернил не понадобится, я с тобой за книгой пойду. Ты заклинание прочтёшь, а я запомню. У меня, знаешь, какая память?

— Какая?

— Исключительная. Я всё, что слышу, вмиг запоминаю. Вот испытай меня.

— И испытаю. Ну-ка повтори: «Omne ignotum pro magnifico est».^[3]

Андреас самодовольно хмыкнул.

— Удивила. Omne ignotum pro magnifico est, что в переводе с латыни означает «всё неизвестное представляется величественным». Ты прошлым августом эти присказки учила, пока козу пасла.

Потрясённая Лара подняла на Андреаса глаза и с горечью воскликнула:

— Блохастый кот, и тот умней меня!

— Тише ты! Старуху разбудишь. И не блохастый я. Решайся, Лара. Будем сообща работать?

— Ох, не знаю, — засомневалась та. — Что-то больно я от тебя зависеть буду…

— А как я от тебя шесть лет зависел? И ничего, не ропщу. Зато теперь ты будешь как настоящая ведьма — с учёным котом.

— Я не хочу быть ведьмой.

— Чего это? Тебе сам Бог велел ведьмой быть.

— Ты хоть понимаешь, что сейчас сказал? — с упрёком спросила Лара.

— Я понимаю, что тебе колдовать понравилось, а мне понравилось быть человеком, так пусть совместятся наши желания…

Последняя фраза показалась Ларе чересчур двусмысленной, и она сочла нужным встать с постели.

— Выходит, за то, что ты будешь моим шпионом, ты желаешь спать в моей кровати, превращаться в человека по щелчку, пить коньяк, курить табак?..

— Совершенно верно. Не такая уж и короткая у тебя память, — лукаво улыбнулся Андреас, разоблачаясь до штанов.

«А тебя память как будто подводит, — подумала Лара, наблюдая за тем, как беспечно он бросает одежду на пол. — Забыл, что случилось, когда я допустила тебя до постели в позапрошлый раз? У-ух, прохиндей…»

— Одежду надо класть на стул, — строго заметила она.

— Зачем?

Лара вздохнула. Потом прошлась по комнате, кусая ногти, и остановилась.

— Какой знак ты будешь подавать, когда захочешь превратиться в человека?

— М-м… — задумался Андреас. — Я подыму хвост и обернусь вокруг себя два раза.

— Да ты так постоянно делаешь, когда еду клянчишь.

— Отныне это будет значить, что я прошу сделать меня человеком.

Лара кивнула и спросила:

— А обратно?

— Я тебе сам скажу, чётко и ясно.

— Согласна. Теперь рассказывай, куда бабушка положила книгу.

— Это я скажу тебе утром, — явно веселился Андреас, откидывая одеяло.

— А сейчас?

— Сейчас — спать.

— Хорошо. — Не давая хитрецу опомниться, Лара подхватила подушку. — Вот с утра и поговорим. — И она распахнула дверь, чтобы бывший кот ни слова не успел сказать из страха, что его услышит бабушка.

У Андреаса вытянулось лицо. Помахав ему рукой, Лара закрыла дверь и спустилась вниз.

«Думал, ты один такой хитрый? Как же!»

Примечания

3

Из сочинения римского историка Публия Корнелия Тацита «Жизнеописание Юлия Агриколы». (Прим. авт.)