Сын ведьмы

Маргарита Епатко, 2009

Егор живет в большом городе, заканчивает школу, занимается паркуром, у него замечательная мама и верные друзья, он любит и любим… Жизнь Егора понятна и прекрасна, а Будущее… его нужно просто выбрать, и оно обязательно станет Настоящим! Но все меняется в один миг. Приходит Знание. И страшная сказка оказывается явью. Нет мира ни в родном городе, ни за его пределами. Сотни лет идет война между ведьмами и колдунами, охотящимися за древними знаниями. Знакомый с детства мир охраняют лешие и домовые, а вампиры и оборотни – это вовсе не сказочные персонажи. Потому что сказка – не убивает. А еще Егор узнает, что его мать – ведьма. Прирожденная. И никакого выбора у него нет. Потому что он – СЫН ВЕДЬМЫ.

Глава 1

Этот звонок в дверь почему-то заставил его вздрогнуть. Егор сидел на кухне, обхватив ладонями большую горячую чашку с чаем. Он любил так сидеть с детства. В смутных воспоминаниях там было очень холодно, и только горячая кружка с чаем давала ощущение покоя и стабильности. Мама всегда смеялась над этими воспоминаниями, списывая все на богатое воображение подростка. И вот теперь ему показалось, что звонок в дверь разрушил эту защиту.

— Ты чего испугался? — Алена улыбнулась и, походя, чмокнула его в щеку. — Пойду, посмотрю, кому это там не спится.

— А может, не надо? Вдруг это смерть моя звонит? — попытался пошутить Егор. — Или это твой бывший, а я тут на кухне без рубашки.

— Мне не нравятся твои дурацкие шутки, — остановилась она у двери, ведущей в прихожую. И, бросив взгляд на его накачанные плечи, добавила: — К тому же, что-то мне подсказывает, что с любым моим бывшим ты справишься без труда. Кстати, я тебе уже говорила, что ты выглядишь гораздо старше своих семнадцати лет?

— Надеюсь, это комплимент, — он встал из-за стола, подошел к Алене и притянул ее к себе. — Да ну его, этого ночного посетителя. Я думаю, мы найдем, чем заняться.

Звонок прозвенел еще раз. Незваный гость явно не собирался уходить.

— Я быстро, — отстранилась Алена. — Не скучай, — она нажала кнопку на магнитофоне, стоящем на холодильнике, и все пространство заполнил грохот «Рамштайна».

Алена выскользнула из кухни и плотно прикрыла за собой дверь.

Егор передернул плечами. Если его взрослая подруга хотела скрыть тайну вечернего посетителя, то старалась она абсолютно зря. Ни громкая музыка, ни закрытая дверь не могли ему помешать. Если он хотел что-то узнать, то всегда узнавал. Как говорила мама, у него был абсолютный шпионский слух. Вот и теперь стоило только прислушаться.

— Чего так долго? — грубо произнес мужской голос.

— Не шуми.

Егору показалось, что Алена чего-то боится.

— Да наша красавица не одна? — похоже, мужчина не собирался сдаваться. — Тогда, может, решим все прямо сейчас?

— Нет. Уходи. Еще не время.

— У тебя всегда не время. Помни, с кем играешь. Скажи, когда?

— Убирайся, — Алена почти сорвалась на крик. — Уходи, — добавила она тише, — ты все испортишь.

Входная дверь хлопнула, и Алена вошла на кухню. Дрожащие губы на бледном лице никак не хотели складываться в улыбку.

— Что случилось? — Егор взял ее за плечи, заставил поднять голову и посмотреть ему в глаза.

— Ничего особенного, — она попыталась отвести взгляд.

— Аленка, — он нежно придержал ее подбородок. — Может, я и младше тебя, но не дурак. Я же вижу, что-то происходит. Тебе кто-то угрожает? Почему? Я могу помочь?

— Не говори чепухи, — Алена решительно отодвинулась. — Это просто сосед приходил занять денег.

— Угу, — угрюмо произнес Егор. — И, судя по твоей реакции, заодно он хотел, чтобы ты подарила ему эту квартиру, а меня принесла в жертву дьяволу.

Он увидел, как расширились от ужаса глаза Алены, и торопливо добавил:

— Извини, опять мой черный юмор. Как-то само вырвалось.

— Давай будем ужинать. — Алена решительно сменила тему.

— Лучше я поужинаю дома. — Егор двинулся в прихожую, беря рубашку со стула и надевая ее на ходу. Он снял с вешалки черную куртку.

— Пожалуйста, не уходи, — бросилась к нему Алена и вцепилась в куртку. — Я хочу, чтобы ты сегодня остался на всю ночь.

— Почему? Может, потому, что твой бывший ждет меня внизу и жаждет познакомиться? Алена, скажи, что происходит? Мне надоели эти тайны. Непонятные ночные гости и звонки. Ты даже по мобильнику при мне не разговариваешь. Все время прячешься, то в другой комнате, то в ванной.

— Егорушка, ты преувеличиваешь. Я…

— Скажи мне правду, — он придвинулся к ней вплотную, снова пытаясь заглянуть в глаза. Но Алена не поднимала взгляд. Вместо этого она всхлипнула и отпустила куртку. — Я думал, ты серьезно ко мне относишься. — Егор решительно оделся. — Захочешь поговорить, позвони. Телефон всегда со мной.

Он вышел из квартиры и спокойно закрыл за собой дверь. Теперь он твердо решил, что больше не позволит Алене добиваться своего слезами и истериками. И заодно пора поговорить с мамой. Хватит уже прятаться.

Он шагнул на лестничную клетку, и тут же нехорошее предчувствие заставило его застыть на месте. Следующая волна ледяного, вынимающего душу страха вынудила его сделать пару шагов вправо и вжаться в проем соседской двери.

— Серега, ты слышал, кажись, дверь хлопнула?

Силуэт высокого мужчины замаячил на фоне окна у лестничного пролета этажом ниже.

— Да нет, показалось, — к окну подошел мужчина пониже и пополнее. — Он у нее часа два обычно тусуется. Накувыркается, пойдет домой, мы его тепленьким и возьмем.

— Вы заткнетесь или нет, уроды? — раздалось громкое шипение откуда-то сверху.

Егор посмотрел вверх и ничего не увидел. С одной стороны, он был благодарен пацанам, перебившим все лампочки в подъезде. Сейчас именно тот случай, когда темнота — это друг молодежи. С другой, очень ему хотелось посмотреть на того, кто затаился наверху. Интересно, он там один?

— Патриот хренов, — едва слышно прошептал долговязый, тоже глядя вверх. — А может, покурим? — обратился он к невысокому.

— Так ведь этот Патриот все отобрал.

— У Коляна возьмем в машине. — И, видимо, чтобы окончательно уговорить сомневающегося напарника, шепотом добавил: — Сам же говорил, часа через два появится, не раньше. А мы всего на пару минут отойдем. Сейчас тихонько спустимся, потом вернемся. Он и не заметит.

Толстяк согласно кивнул, и они двинулась вниз. Егор обратил внимание на гордый римский профиль мужчины, на мгновение высветившийся на фоне окна. Он напомнил ему какую-то иллюстрацию в учебнике по истории.

— Нашел время для воспоминаний по школьной программе, — мысленно выругал он себя. — Надо срочно рвать когти. — Видимо, бывший Аленкин дружок всерьез затеял организовать с ним встречу. Вот только место и время Егор будет выбирать сам. Сначала надо разузнать об этом типе побольше. Но сейчас предстоит просто выбраться отсюда. И выбор невелик. Внизу его поджидают не меньше трех доброжелателей. А наверху, похоже, один.

Егор осторожно снял кроссовки и, связав шнурки, привычным движением перекинул их через плечо. Стянул носки, засовывая их в карман. Он единственный из трейсеров преодолевал препятствия босиком. За что, собственно, и получил прозвище Босой. Три года увлечения паркуром с гонками напрямую через склады, заборы и многоэтажки сделали из компьютерного мальчика городского волка, не признававшего никаких препятствий.

Егор подождал и, убедившись, что парни действительно вышли из подъезда, тихонько, на цыпочках стал подниматься вверх по лестнице. Глаза уже привыкли к темноте. И забравшись на пару пролетов выше, он был удивлен тем, что человек, которого называли Патриотом, оказался довольно тщедушным мужичком.

— Ку-ку, — шепотом произнес Егор, наклонившись к затылку мужичка. И тут же пожалел о своей детской выходке.

С каким-то птичьим криком мужичок повернулся вокруг своей оси, и только чудо спасло Егора от удара ногой в челюсть.

— Каратист хренов, — подумал Егор.

Уворачиваясь от следующего удара, он инстинктивно швырнул в нападающего кроссовки. Связанные шнурками, они превратились в импровизированный метательный снаряд. По странной случайности шнурок обвил шею мужика, а тяжелые кроссовки по инерции затянули петлю. Человек на мгновение остановился и закашлялся. Видимо, в восточных единоборствах бросок кроссовками приравнивался к запрещенному удару. Воспользовавшись этой заминкой, Егор оттолкнул каратиста в сторону и побежал вверх по лестнице, перепрыгивая через ступеньки. Он знал, что чердак должен быть открыт. Буквально на днях он помогал Алене развешивать там белье. Ему повезло. Тяжелая металлическая дверь оказалась незапертой. Он толкнул ее и оказался наверху. Где-то тут должен быть люк, ведущий на крышу. Он ощупью добрался до небольшой приставной лесенки и стал карабкаться выше. И тут что-то впилось ему в ногу. Егор вскрикнул от боли. Он понял, что преследователь вцепился в его ногу зубами.

— Это что, новый прием ушу? — процедил Егор и, повиснув на руках, свободной ногой врезал по лицу нападавшего. Он услышал, как хрустнули кости и нападавший, с легким стоном, упал вниз.

Егор выскочил на крышу. Он вздохнул полной грудью. Налетел порыв весеннего ветра. Весна в этом году была ранней и какой-то особенно теплой. Егор огляделся. Город светился ночными огнями, словно показывая наиболее удобный путь домой. Внизу, на чердаке, послышался топот. Парни, выходившие покурить, присоединились к его преследователю. Егор бросился к пожарной лестнице, по неведомой причине заканчивающейся между вторым и третьим этажом. С нее он прыгнул на стоящее рядом дерево. И, ухватившись за ветки, быстро спустился вниз. Побежал через детскую площадку. Перемахнул, не останавливаясь, через забор гаражного кооператива. Прыгая по металлическим крышам, подумал, что вполне может установить свой личный рекорд. Ехать от его дома к Алене на автобусе нужно не менее сорока минут, а напрямую он добежит минут за двадцать.

— Ма, я пришел, — Егор толкнул как всегда незапертую дверь.

— Я на кухне. Знаю, проголодался. Ужин на столе.

Егор поражался тому, что мама всегда точно знала о времени его прихода домой. Вот и сегодня он наврал, что ночует у Илюхи, соседа по парте. Вместо этого пришел домой за полночь. А дома его ждет ужин.

— И что у нас есть поесть? — Он вошел на кухню и остановился под строгим взглядом матери.

— Сначала в ванную, мыться. А потом расскажешь, что произошло.

Егор улыбнулся и развел руками.

— У Ильи потусоваться не получилось. Нагрянули нежданные родственники, и…

— Ложь, — прервала его мать. — Ты сегодня мог погибнуть. Скажу тебе больше. Ты мог погибнуть из-за женщины, которая в последнее время все чаще появляется рядом с тобой. Она тебе смерти не желает, но является ее проводником.

— Мама, хватит! — Егор протестующе поднял руки. — Я знаю, ты увлекаешься всякими гаданиями, гороскопами, травами. Только не надо все это тащить в мою жизнь. Не пытайся меня убедить, что видишь мою судьбу в этом куске глины, — он показал на стол, где в блюдце загадочными узорами растеклась кофейная гуща. — Мамочка, — он обнял ее. — У меня и правда был тяжелый вечер. Но, уверяю тебя, никакой смертельной опасности. А сейчас я хочу есть и спать, — он сел за стол и придвинул тарелку картошки с мясом.

— Ты не понимаешь, насколько все серьезно, — мать с решительным видом села напротив. Она не собиралась оканчивать разговор. Но молчала, пока он с аппетитом уминал жаркое.

Егор выпил апельсиновый сок и встал из-за стола.

— Я хочу знать все о твоей девушке. Ты ведь с кем-то встречаешься? — продолжила она.

— Замечательный ужин, — он наклонился и поцеловал ее в щеку. — Я предлагаю перенести разговор на завтра.

— Знаешь, что тебя спасло сегодня? — сказала мать ему в спину. — Нечаянно потерянная вещь.

Егор остановился. Посмотрел на свои грязные ноги, всунутые в домашние тапки.

— Это кроссовки, — сказал он матери и вернулся за стол. — Знаешь, я потерял сегодня кроссовки. Я готов серьезно говорить. Но мне бы хотелось, чтобы ты выслушала меня, не перебивая.

Понимаешь, ма, ты права, я встречаюсь с девушкой. Это Алена.

— Какое замечательное имя, — улыбнулась она.

— Ты не понимаешь. Это та самая Алена. Твоя бывшая подруга.

На кухне повисло молчание.

— Егор, ты с ума сошел, — выдавила из себя мать. — Она лет на семь тебя старше. Не говоря уже о том, что это непорядочный человек.

— На десять, но это ничего не меняет. — Егор упрямо сжал губы. Резкая складка легла на переносице. И он до боли напомнил Полине ее собственного мужа. — Я все-таки хочу, чтобы ты дала мне возможность спокойно все рассказать, — произнес ее сын тоном человека, давно принявшего решение.

И Полина смирилась. Она была готова на все, только бы не потерять единственного ребенка. Она кивнула головой и стала слушать рассказ о замечательной женщине, которая нравилась ему еще с третьего класса. И о том, как он скучал без нее, когда старые подруги (она и мама) рассорились. А несколько месяцев назад Егор случайно встретил Алену у школы. Она шла, нагруженная сумками. И, разумеется, это был прекрасный повод для того, чтобы проводить ее домой. А потом он еще несколько раз уже самостоятельно придумывал причины, позволяющие заглянуть к ней. И вот уже почти два месяца они встречаются несколько раз в неделю. Егору надоело обманывать мать, придумывая то вечерние тренировки, то дополнительные занятия, то псевдовечеринки с друзьями.

— Мамочка, поверь мне, если ты думаешь, что Аленка меня соблазнила, то заблуждаешься. Все было наоборот.

— Я верю, — спокойно кивнула головой Полина.

— Если тебя смущает разница в возрасте, то, во-первых, она выглядит гораздо моложе. Во-вторых, я окончу школу и отпущу бороду.

Полина рассмеялась, представив Егора с бородой. И он тоже хмыкнул в ответ.

— А что случилось сегодня?

— Да ерунда какая-то. Аленка ничего толком не говорит. Но похоже, ее достает бывший. Насколько я понял, он вообще сегодня хотел в квартиру вломиться. Но она его выпроводила. Поэтому меня поджидали в подъезде.

— Как я понимаю, он там был не один?

— Нет, их там было как минимум четверо. — Егор нахмурился, представляя, что сейчас думает мать. — Но я с этим обязательно разберусь.

— Конечно, — кивнула мать и потянулась к заварочному чайнику. — Хочешь чаю на травах? Я буквально час назад свеженький заварила, как чувствовала.

— Ма, с тобой все в порядке? — насторожился Егор, наблюдая за тем, как мать плавными уверенными движениями наполняет ароматным напитком две чашки.

— Вполне, а почему ты спрашиваешь? — она пододвинула к нему вазочку с сухофруктами. У них в доме принципиально не держали сахар.

— Ты такая спокойная. Я думал, будешь ругаться.

— После драки кулаками не машут, — грустно улыбнулась мама и добавила: — Но я попытаюсь исправить, то, что еще можно исправить. Ты чай-то пей, или не нравится?

Егор, чтобы не обижать, отхлебнул из чашки пару глотков горьковатого напитка. Он очень любил обычный черный чай. Все эти причуды с травами немного раздражали. Но сейчас он счел за лучшее не спорить. Впрочем, этот сбор действительно был неплох. Егор почувствовал себя бодрее и увереннее. Казалось, что от напитка даже кровь по жилам потекла быстрее.

— А ничего так чаек, — улыбнулся он. — Научишь такой готовить?

— Ну надо же! — картинно всплеснула руками мать. — Семнадцать лет спустя мой сын впервые проявил интерес к делу всей жизни своей матери.

— Дело всей жизни? — удивился Егор. Мир вокруг него стал казаться ужасно забавным. Он понимал, что мать сердится, но даже это виделось ненастоящим. Как будто она затеяла с ним шуточную игру.

— Я ведовка, сыночек, — она подошла к нему и погладила по голове. — Проще говоря, ведьма.

— Кто? — удивился Егор.

— И Алена твоя ведьма, — не обращая на него внимания, продолжила мать. — И поссорились мы с ней, можно сказать, на идеологической основе. Я ведь ведьма прирожденная, а она наученная. Враждуем мы с наученными испокон веков, потому что не хотим свою силу во зло использовать. Ты слышишь ли еще меня?

— Угу, — кивнул Егор. Он хотел еще что-то спросить, но важная мысль предательски ускользала. Слова матери отдавались в ушах гулким звоном. Он почувствовал, как наливаются тяжестью ноги и руки и сильная усталость клонит голову к столу.

— Ты слушай, сыночек, слушай, пока можешь. Видимо, это наш последний разговор. Так вот, не удалось Алене со мной совладать. Вовремя я поняла, кто на самом деле моя задушевная подружка. Взяла я тебя и сбежала в другой район города. Внешность на себя другую навела. Ты тогда ребенком был. Думала, перерастешь, не узнают они тебя. Узнали. Выследили, поймать решили.

— Зачем? — Егор, превозмогая себя, поднял многотонную голову со стола и посмотрел на мать. — Я же ничего не знаю?

— Затем, что сила в тебе, дурачок, от рождения. — Мать села рядом. Она ласково взъерошила его волосы и как маленького поцеловала в лоб. — Я тебе такой сбор приготовила. Любой бы человек через пару мгновений отключился, а ты еще возражать пытаешься.

— Почему? Зачем ты так со мной? — прошептал Егор, роняя голову на стол.

— Затем, что спасти тебя хочу. Простишь ли меня, не знаю. Но я очень хочу, чтобы ты жил, — прошептала ему в ухо мать. — Ты ведь тоже прирожденный, как и я. Вот подучишься кое-чему, тогда и решишь: нужна ли тебе твоя Алена, и на чьей ты стороне. Ты главное запомни: книга моя там, где всегда лежит. И еще, бабки не пугайся. Она не злая, хоть и суровая…

Глаза Егора закрылись сами собой, и остальные слова матери слились в невнятное бормотание. Затем это бормотание стало более ритмичным. «Тук-тук. Тук-тук. Тук-тук», — звучало у него в ушах. Этот монотонный звук успокаивал. Казалось, и мир вокруг него слегка покачивался в такт этому постукиванию.

— Сколько можно спать? — подумал про себя Егор.

— Эй, парень, хватит дрыхнуть! — раздался резкий женский голос, и кто-то бесцеремонно потряс его за плечо. — Третий раз повторяю. Это твоя станция. Мне что, тебя волоком тащить? Так не успею. Остановка всего три минуты, — и женщина произнесла ничего не значащее для него название то ли станции, то ли поселка.

Егор с трудом открыл глаза. Тук-тук — продолжал мерно постукивать поезд.

— Где я? — с трудом разлепив губы произнес он.

— В поезде! — Проводница закатила глаза. — Говорят тебе, вставай! Остановка сейчас. Предупреждала же твоя мамочка, что ты не в себе. Но чтобы до такой степени?!

— Что вы кричите? Мальчик только проснулся, — толстая чернявая тетка на сиденье справа ободряюще улыбнулась Егору. — Поторопись, а то и вправду опоздаешь.

Егор автоматически слез с полки.

— Сумку не забудь, — добрая тетка сунула ему рюкзак, с которым он ходил в поход, и подтолкнула к выходу. Поезд начал останавливаться.

— А куда я еду? — обратился Егор к проводнице, торопливо открывающей дверь вагона и высовывающей складные ступеньки.

— А я почем знаю? Нарожают же таких дебилов. Возись с ними потом, — проворчала она. — Вроде что-то твоя мать говорила про каникулы у бабушки в деревне. Да слазь ты уже! Сейчас трогаемся.

Егор вылез на пустынный полустанок и непонимающе огляделся.

— Какие каникулы? Еще месяц учебы.

Но проводница уже закрыла дверь тамбура. Поезд тронулся. И слова парня отбросило ветром обратно к нему без ответа.

Егор потоптался на асфальтированном клочке земли, который с большой натяжкой можно было назвать перроном. Две дорожки рельсов окаймляли его с обеих сторон. Он повернулся назад и увидел небольшое здание с облупившейся побелкой. На выцветшей вывеске читались всего несколько букв. «В-К-Л» гордо гласила первая надпись, что, видимо, означало вокзал. Затем шла буква «Г», потом пропуск и окончание «О». Егор покачал головой. Оптимистичное, видать, местечко. Но, как бы оно ни называлось, отсюда надо выбираться быстрее. Он порылся в карманах куртки, пытаясь сообразить, хватит ли у него денег на билет. И несказанно обрадовался, найдя во внутреннем кармане толстую пачку купюр. Потом перекинул рюкзак через плечо и пошел к зданию. Собственно, идти-то больше было некуда. Вокруг него раскинулись поля, еще припорошенные снегом. Здесь было холоднее, чем в городе. И он уже начал замерзать в своей куртке, явно не предназначенной для таких прогулок. К его удивлению, дощатые с облупленной краской двери в здание оказались закрыты на большой висячий замок. Закрытым было и небольшое окошко рядом с ними с надписью «касса».

— Вот влип, — подумал Егор и внезапно услышал за окошком шевеление. Ему показалось, что кто-то любопытно рассматривает его оттуда.

— Эй. Есть там кто-нибудь? — Егор пару раз стукнул по окошку и услышал пугливо удаляющиеся от него шаги. — А ну открывай! — закричал он и заколотил сильнее. Порыв морозного ветра пробрался под его легкую куртку, и Егор понял: еще немного, и он замерзнет на этом чертовом полустанке.

— Чего шумишь? — В окошко высунулась круглая румяная женская мордаха без определенного возраста.

— Я хочу билет купить.

— Мы работаем до четырех. А уже пять. Приходи завтра.

— Подождите. — Егор протестующее всунул руку в закрывающееся окно. — Я же замерзну здесь. Мне ночевать негде. Вокзал у вас закрыт. Продайте билет на ближайший поезд в Москву, пожалуйста, — и он улыбнулся. Егор знал, что его улыбка творит чудеса. Но предпочитал прибегать к ней как к крайнему средству. Где-то в глубине души он понимал, что, улыбаясь, делает с людьми что-то нехорошее, заставляющее их поступать против своей воли. Вот и сейчас неприветливая женщина, перестав закрывать окошко, разулыбалась в ответ.

— Какая Москва? Здесь поезда на нее лет десять не останавливаются. Как начали там наверху реформы, так и закрыли наш полустанок. Мы, видишь ли, нерентабельны и неокупаемы. — Два последних слова тетка произнесла с особым чувством, смакуя их как ругательства. — Я одна здесь осталась, сторожую.

— Тогда что вы мне говорили про работу до четырех? Про то, что завтра надо приходить?

— Так ведь я тут работаю. С утра до четырех. Кассу открываю и сижу. Всем объясняю, что за билетами надо в город на перекладных. Только объяснять особо некому. Наши, деревенские, и так все знают. Да и не поедут они никуда. Дорого. А приезжих тута и нету. А ты, говоришь, из Москвы? Надо же! Пять дней пути! А до нас-то как добрался?

— Да на поезде. — Егор непонимающе уставился на тетку. Она с таким же удивлением смотрела на него. — Что значит пять дней пути? Как это? — уточнил Егор. До него только сейчас стал доходить смысл сказанного. Земля покачнулась, и он облокотился на облупленную стену здания.

Их разговор становился просто абсурдным. Какие пять дней, если он только вчера ночью заснул дома. Вчера? Воспоминания прошедшей ночи мелькнули перед ним, заставив поежиться от нехорошего предчувствия.

— Послушайте, — Егор собрался с мыслями и повернулся к тетке. Он поразился произошедшим с ней переменам.

С полного круглого лица схлынул румянец. И сразу стало видно, что тетке уже далеко за сорок. Губы ее дрожали. Она отводила глаза, стараясь не встречаться с ним взглядом.

— Говоришь, с поезда сейчас сошел? Ну да, она так и сказала, что поезд остановится, и ты появишься. Макар попытался возразить, что поезда-то у нас не останавливаются. А она ему — не привезешь, так и знай, шкуру с тебя спущу.

Тетка от волнения какое-то время продолжала говорить сама с собой. Но вдруг подняла на Егора глаза и сказала:

— Там он тебя ждет. За зданием, у дороги.

— Кто? — мрачно произнес Егор. Он пытался определить: то ли мир вокруг него сошел с ума, то ли ему срочно понадобилась помощь психиатра.

— Дак Макар. Он же тебя к бабке отвезти должен. Она говорит, что на каникулы он приехать должен. То есть внук. Ты ведь Егор? — она замерла, ожидая ответа.

— Да, но… — Егор ничего больше не успел произнести. Тетка, перекрестившись, захлопнула окошко. Судя по топоту, она убегала куда-то внутрь здания.

Егор поднял с земли рюкзак и поплелся вокруг здания. Ноги в кроссовках заледенели. Кстати, он же вроде бы их потерял? Впрочем, мысли о кроссовках были прерваны картиной, открывшейся за зданием. Все это походило на иллюстрацию в книжке по истории 19 века. Разбитая сельская дорога. Телега, запряженная костлявой лошадкой. И бородатый мужичок в валенках, тулупе и шапке-ушанке. Особенно почему-то поразили Егора валенки.

— Что любуешься? — У тщедушного мужичка оказался сочный бас. — Это обувка настоящая. Не то что твоя резинка с тряпками. Так это ты, что ли, Егор? — Он окинул парня оценивающим взглядом.

— Да, а вы Макар?

— Уж пятьдесят лет как Макар, а такого чуда не видывал. Говорит она, поезд остановится, — он останавливается. Говорит, внук там мой приедет, — он выходит. Говорит, мальчик еще, на каникулы, — а на этом мальчике уже пахать можно. Ишь ты, ведьмино отродье, тебе лет-то сколько? — Он окинул неодобрительным взглядом худого высокого паренька.

— Семнадцать, — автоматически ответил Егор. Он стоял и не мог понять: ругается этот мужик или шутит. Макар, наконец, замолчал и еще раз внимательно на него посмотрел.

— Садись в телегу. Уже закоченел весь. Твоя бабка тебе полушубок передала. Грейся. А валенок нет. Уж извини. И поторапливайся. Мне засветло домой вернуться надо.

— А до ближайшего города здесь далеко? — Егор торопливо залез в телегу и закутался в волчий полушубок.

— Семь верст на курице, да две по распутице. Тебе-то зачем? Только ж приехал.

— Мне домой надо срочно. Если бы вы помогли добраться до города, я бы заплатил.

— Если бы да кабы, — Макар слегка хлопнул лошадь поводьями по крупу, и она неторопливо пошла, волоча за собой телегу. — Весна в этом году ранняя. Еще два-три дня, и совсем потеплеет. Видишь, — он махнул рукой в сторону поля, — уже и прогалины появились.

— Вы слышали, что я сказал? — повторил Егор. — Я заплачу, — он показал деньги.

— Не перебивай старших, — одернул его мужичок и вновь хлопнул лошадь поводьями. — Я тебе говорю, весна ранняя. А значица, через неделю дороги точно развезет. И тогда тебе отсюда до осени не выбраться. Особливо если лето дождливое будет. Понял?

— Понял. Так вы мне поможете?

— Н-е-ет, — задумчиво протянул мужичок. — Заманчиво, конечно, но с твоей бабкой лучше не связываться. Мне лично она ничего плохого не делала. Совсем наоборот. Вылечила. На ноги поставила. Но люди разное говорят. Ты уедешь, а мне здесь жить. Сам с ней поговори.

— А далеко еще ехать до деревни?

— А зачем тебе деревня?

— Сами же сказали, что едем к бабушке.

— Дак она не в деревне живет. А так, сама по себе. К лесу поближе.

— Хорошо, а до нее сколько?

— Да час или около того. Ты отдохни. Поспи, что ли. Шутка ли, пять дней в дороге. — Макар сочувственно покачал головой. — Устал, наверное.

— Спасибо, поспал уже, — буркнул Егор и поплотнее закутался в полушубок.

Мимо мелькал довольно однообразный пейзаж. Заснеженные поля с кое-где чернеющими полосками земли, потихоньку освобождающейся от зимнего плена. Телегу, идущую по колее, почти не трясло. Егор задумался над тем, что все-таки произошло. Объяснение было на редкость простым и неприятным. Получается, Аленка была права, отговаривая его от излишней откровенности. Он зря рассказал про нее маме. Любимая мамочка, самый надежный и преданный друг, предала его, приревновав к любимой женщине. Напоила снотворным и отправила в эту тмутаракань к неведомой бабке. Для того чтобы он застрял здесь месяца на четыре. Замечательное лечение от любви методом шоковой терапии. От охватившего раздражения Егор случайно прикусил губу. Боль вывела его из раздумий. Он увидел, что пейзаж слегка изменился. Вдалеке сбоку от дороги маячил лес.

— Тут не только поля и равнины, тут еще и густые леса, — продекламировал Егор, всплывший из памяти отрывок.

— Тьфу ты, черт, — выругался мужичок. — Чуть мимо поворота не проехали. Ох уж этот мне лес. То видно его, то нет.

Егор подумал, что мужичок изрядно принял на грудь в обед, если не увидел большой лесной массив. Но предпочел оставить комментарии при себе.

Телега жалобно заскрипела, сворачивая с наезженной колеи, и запрыгала по ухабам. Егор трясся в ней и мечтал о том, чтобы эта пытка закончилась побыстрее.

— Слышите, вы, а как выглядит дом моей бабушки? Случайно, это не он?

— Тпру, — мужичок остановил телегу. — Дом у нее большой такой. Об двух этажах и все из кругляка, бревенчатый, значит, — добавил он, глядя в непонимающее лицо парня. — А где ты его увидел-то? — мужик прищурился, оглядываясь вокруг.

— Да вот же он, рукой подать. Двухэтажный, а перед ним забор с резными воротами.

— Ну, если рукой подать, тогда слазь и сумку свою не забудь. — Макар подал ему рюкзак.

— А ближе не подвезете?

— Н-е-ет, — протянул Макар — Мне туда не надо. Поручение я выполнил. Можно сказать, долг вернул. А дела мне до твоей бабки нет. А без дела, — он выдержал паузу, — к ней никто не ходит.

Он еще раз посмотрел в ту сторону, куда показывал парень, пытаясь разглядеть дом. Но, так ничего не увидев, только цокнул языком.

— Вот же, ведьмино отродье, глазастый какой, — беззлобно пробурчал он себе под нос. Хлопнул лошадь вожжами по крупу, и телега, скрипя, тронулась.

— Спасибо, — крикнул ему вслед Егор.

— И тебе того же, — ответил мужичок, не оборачиваясь.

Егор надел на спину рюкзак и двинулся по промерзшей дороге в сторону дома. Не прошел он и десяти шагов, как куда-то подевались выбоины и ухабы. Словно кто-то отполировал землю громадным утюгом, разровняв все складки. От быстрой ходьбы Егору даже стало жарко. Он остановился, скинул рюкзак на землю, снял куртку, поднял рюкзак и застыл от изумления. Непостижимым образом он оказался рядом с калиткой, за ней виднелся большой бревенчатый дом. У забора стояла скамейка. Не иначе за те несколько секунд, когда он скидывал рюкзак и снимал куртку, дорога свернулась в рулон, доставив его прямиком к месту назначения. Егор слегка толкнул калитку, и она, заскрипев, гостеприимно распахнулась. Осмотревшись и убедившись в том, что рядом нет собаки, Егор ступил на дорожку, выложенную камнями.

— Добро пожаловать, гость жданный, — раздался голос откуда-то сбоку.

Егор повернулся. На еще недавно пустой скамейке сидел сухонький невзрачный старичок в ватнике и смешной шапке с ушами, на концах которых болтались шнурки.

— Добрый день, — поздоровался Егор. — Вы не подскажете, я ищу свою бабушку, — он запнулся, вдруг осознав, что даже не знает имя предполагаемой бабки.

— Это Ираиду Никитичну-то? Дак она по делам уехала. А ты, видать, внук Егорка? — пришел ему на помощь старик. — Она как собиралась в дорогу, наказала мне: Егорку встреть хорошо. Напои, накорми, спать уложи, — заметив, что при слове «спать» парень поморщился, старик поднялся и подошел к нему поближе. — Ты не серчай, ежели что не так. Болтаю я много. Люблю поговорить, чего уж там. А здесь и говорить-то не с кем. Хозяйка-то моя вся в делах. То в лес отлучится, то в город съездит. А я все дома один как сыч. Часто даже сам с собой разговариваю. Так обрадовался живой-то душе, — старик вдруг осекся. — Опять понесло меня, болтуна старого. Пойдем, я тебя в дом провожу. Небось устал-то с дороги?

И он пошел, показывая дорогу вдоль дома. Вход оказался с другой стороны. Вот оно, крыльцо, вот резные наличники на окнах. Все это Егор видел, когда сидел на телеге. Интересно, каким это образом он умудрился оказаться у калитки на заднем дворе?

— О чем задумался, милок? — Мягкая теплая рука старика легла ему на плечо.

— Не могу понять, как у калитки оказался. С дороги-то я это крыльцо, ворота и окна видел, — произнес Егор.

— Да ну? — искренне удивился старик — Видать, ты глянулся нашему дому, вот он тебе во всей красе-то и показался. А как тебе это? — Он похлопал резные перила.

— Здорово! — искренне восхитился Егор.

— Сам делал, я ведь плотник. И дом сам собрал, по бревнышку. А вот над этим, почитай, пару месяцев трудился, — старик, расхваставшись, спустился с крыльца и указал на резную ограду палисадника чуть вдалеке. Ограда, украшенная петухами, действительно была произведением искусства. Но Егора поразило другое. В палисаднике вовсю цвели громадные желтые подсолнухи.

— Они настоящие? — удивился он.

— Самые что ни на есть. Люблю я их. У меня и мохнатые такие есть, и ростом с вершок, и золотистые, и красные…

— Но ведь сейчас апрель. А подсолнухи цветут летом. Или я не прав? — Егор внимательно посмотрел на старика.

— Может, и летом. А может, и в апреле. Мне уж лет пятьдесят все равно: что апрель, что июль. Пойдем-ка в дом, чего мы на пороге разговариваем? — Он поднялся на крыльцо и открыл дверь.

Егор нерешительно подошел к двери, он переминался с ноги на ногу, отчего-то не решаясь войти. И тут чья-то мохнатая когтистая лапа толкнула его в спину. Егор чуть не упал от неожиданности. Он сделал несколько шагов вперед и налетел на стоящий у входа табурет. Дверь захлопнулась. Наступила кромешная мгла.

Легкая паника охватила юношу. Но он быстро взял себя в руки. Во-первых, старик не производил впечатления человека, которого стоит бояться. Во-вторых, он помнил: в этом доме большие, очень большие окна. И если сейчас темно, то только потому, что они чем-то занавешены, а он вошел снаружи с яркого света. Его глаза просто не привыкли к сумраку. Егор внимательно прислушался к себе. Он не чувствовал никакой опасности. Вокруг веяло теплом, заботой, уютом. Так же, как у него дома, где мама всегда ждала его за накрытым столом. Подтверждая его мысли, мгла вокруг стала рассеиваться. Егор понял, что оказался в большой комнате. Посередине стоял деревянный стол, рассчитанный на то, чтобы за ним обедало не меньше двадцати человек. Но там сидел только один старик. Он радостно рассмеялся и захлопал в ладоши.

— Ай, молодца! — наконец произнес он. — Сразу видно, наша порода. Как ловко-то морок развел.

— Вы это о чем? — уточнил Егор, попутно отметив, что окна в доме действительно громадные и ничем не завешенные.

— Сам знаешь. А не знаешь, так догадываешься, не маленький уже, — он заговорщически подмигнул Егору.

— А если не догадываюсь? — Егор начинал злиться. Слишком много загадок для одного дня.

— Зря серчаешь, — почувствовал его настроение старик. — Сам от себя таишься, а на меня дуешься. А я-то, пока тебя ждал, пирожков наготовил.

Старик резво вскочил с табурета и стал накрывать на стол. Аппетитно запахло домашней выпечкой, и Егор почувствовал, как у него от голода свело желудок.

— Ну, чего застыл? Милости прошу к столу, — улыбнулся старик.

— А удобно садиться за стол без хозяйки? — наконец, произнес он.

— Удобно-удобно, — пробормотал старик. Он подошел к нему и мягко подтолкнул к столу. И опять Егору почудилась когтистая лапа на спине. Он недоверчиво обернулся и глянул на руки старика. Не заметив ничего необычного, он тряхнул головой, отгоняя наваждение, и сел за стол.

— Вот это ладно, — старик с явным удовольствием пододвинул ему поближе несколько тарелок. — Вот эти расстегаи с мясом, эти с капустой, эти с луком и яйцом. А это сладенькое. С черникой. Выбирай, что будешь-то.

Проголодавшийся Егор навалил себе в тарелку целую гору пирожков. И застыл, не донеся первый пирожок до рта. Будто кто-то толкнул его в бок.

— Не по нраву что? — нахмурился старик.

— Знаешь, дед, ты не обижайся. Сам же говорил, что я догадливый. Не хочется мне пирожков. Может, чем другим угостишь? — Егор играл вслепую, доверяя интуиции, и это сработало.

Дед тяжело вздохнул.

— Есть у меня кое-что. Бабка ругаться будет. Но я предупреждал, что неволить тебя не буду, коли все поймешь. А она-то меня убеждала, что ты породой в папку своего пошел, всю жизнь в городе прожил, а потому дурак дураком.

Бормоча все это, дед достал откуда-то электрический чайник. Кинул ему в керамическую кружку пакетик. На столе появился обычный кирпич хлеба, пачка масла, колбаса.

— Вот, милок, все, что смог, в деревне достал. Не боись. Все обычное, не заговоренное.

— Спасибо, — пробормотал Егор, проглатывая бутерброды один за другим. — Я так проголодался, будто действительно дней пять не ел. Или я действительно не ел пять дней? — Он внимательно посмотрел на старика.

— А ты-то как думаешь? — грустно усмехнулся тот.

— Думаю, действительно. Дед, мне нужно вернуться, понимаешь? — Егору почему-то показалось, что старик в курсе всего произошедшего.

— Я-то понимаю. Ты бабке это своей объясни. Они ведь как, женщины, думают. Все нас за детей неразумных держат. Оберегают. А любовь — это такая сила, за нее и жизнь отдать не жалко. Уж я-то знаю, о чем говорю, — старик тяжело вздохнул и стал убирать со стола. Потом повернулся к парню: — Неужели ты никогда не замечал, что и мать твоя, и ты не такие, как все? Или просто не хотел этого видеть?

Егор нахмурился. Он вспомнил женщин, приходивших к матери за советом. Она называла их подружками и выпроваживала сына, говоря, что эти разговоры не для его ушей. В доме у них всегда водились деньги. Хорошая одежда, холодильник, забитый дорогими продуктами. Он был достаточно взрослым, чтобы понимать: все это невозможно купить на зарплату учительницы. Точно так же, как и оплачивать его частную школу.

А занятия паркуром? Как восхищенно смотрела на него Лизка!

— Ты летаешь, словно птица, — обычно говорила она, после того как он выполнял очередной сложный элемент.

Как-то после одной из тренировок их заметили снимавшие репортаж телевизионщики. Результатом знакомства стало предложение сняться в рекламе. Работа оказалась необременительной. К тому же после нее тройке друзей вручили конверт с деньгами.

— Ни фига себе, — присвистнул Егор, пересчитывая купюры. — У меня предложение. Гульнем в кафе на все?

Лиза толкнула его в бок. Егор посмотрел на нее. Потом на замявшегося Илью и понял, что сглупил. Он выгреб деньги и разделил их на три части.

— Мне ничего не нужно, отдай Илье, — Лиза отодвинула руку Егора.

— Я не нищий, — процедил Илья. Как все рыжие люди, сердясь, он начинал стремительно краснеть.

— Эй, друзья, — Егор понял, что надо спасать ситуацию. — Предлагаю альтернативный вариант. И, правда, зачем нам кафе? Но погулять-то хочется, — продолжая говорить, он всунул купюры в руки Илье и Лизе. — Я могу купить напитки, Лизка продукты, а соберемся у Ильи, если он не против.

Илья перестал краснеть, но продолжал недоверчиво смотреть на Егора.

— Вот только не надо буравить меня взглядом. Лизин дом как место сбора отпадает сразу по понятным причинам. У моей мамы столько подруг, что впору вешать табличку с часами приема, как в Госдуме. А у тебя мама все время на работе.

— Точно, — кивнул посветлевший лицом Илья. — А напитки можно не покупать. Мама компотов накатала. Но если вы хотите что-то другое… — он осекся.

— Компоты самое то, — хмыкнул Егор. — Мы же будущие телезвезды. Нам горячительного нельзя.

— Телезвезды — это те, кого на улицах узнают, — испуганно произнесла Лиза.

— Прекрати. Опять началось, — одновременно проговорили мальчишки. — Да тебя за твоей бейсболкой мама родная не узнает.

— Правда? — с надеждой сказала Лиза.

— Итак, договорились. — Егор не хотел съезжать на поднадоевшую тему. — Я — продукты. Лизка — сладкое. С Ильи напитки и квартира. Встречаемся через час.

Заходя через сорок минут в подъезд Илюхиного дома, Егор с удивлением увидел громадного рыжего медведя, не желающего помещаться в распахнутые двери лифта.

Егор переложил кульки с продуктами с левую руку, а правой вытащил застрявшую лапу игрушечного зверя. Потом втиснулся внутрь в узкое пространство. Лифт, возмущенно скрипя, закрыл створки и рывками двинулся наверх. Из-за плеча пушистого чудовища показалась растрепанная головка Лизы.

— Спасибо, что помог, — отплевываясь от рыжей шерсти, сказала подруга.

— Я думал, ты тортик купишь. А это что за хрень?

— Это не хрень, а детская игрушка, — возмущенно прошипела Лиза. — Ты хоть в курсе, что у Ильи есть младший брат?

— Слышал, но не видел, — честно признался Егор.

Двери лифта нехотя разъехались. Егор помог выволочь на лестничную площадку медведя, с облегчением увидев, что в другой руке у Лизы болтается коробка с пирожными.

— Это что такое? — открывший дверь Илья вытаращил глаза на игрушку. Рыжая шерсть медведя почти идеально подходила к цвету волос парня.

— Подарок для младшего брата, — весело сказала Лиза. — Познакомишь?

— Его сейчас нет дома, — он одной рукой схватил за шиворот медведя, другой — забрал коробку у девушки и кивком пригласил их внутрь.

— Как жаль, — звенел голосок Лизы, пробирающейся по узкому коридору хрущевки в крохотный зал. Рядом с продавленным диваном примостился небольшой столик, накрытый старой, но чистой скатеркой. На нем высились прозрачные бокалы. У пачки салфеток стоял графин, наполненный компотом. Егор огляделся. В квартире было скромно, но чисто. Аккуратно подштопанные занавески на окнах, старательно подклеенные в потертых местах обои. Лиза нерешительно присела на краешек дивана.

— Что-то не так? — Илья усадил медведя в одно из двух старых кресел и посмотрел на друзей.

— Да все супер! — Егор подмигнул, выкладывая из пакетов нарезку.

— Мы же не будем есть из картонок? — возмутилась Лиза.

— Разумеется, нет, принцесса, — галантно поклонился Илья. — Сейчас принесу посуду с кухни.

Подтрунивая друг над другом, они весело накрывали стол, не услышав, как хлопнула входная дверь.

— А у нас гости? — В комнату заглянула худая, рано состарившаяся женщина. Она дружелюбно кивнула растерявшимся ребятам и остановилась взглядом на рыжем медведе.

— Какая красота, — восхитилась она по-детски и, подойдя, погладила мягкую шерсть.

— Это подарок для вашего сына, младшего, — вставила Лиза, первой придя в себя.

— Для Артурчика? — Женщина доверчиво улыбнулась. — Он так обрадуется. Илюша, я тебе говорила, он уже начал меня узнавать. Как вхожу в палату, голову ко мне поворачивает. Сам пробует за обедом ложку взять. Главврач говорит, это большой прогресс.

— Говорила, мамуль, — кивнул Илья. — Давай, помогу тебе раздеться. Это мои друзья Егор и Лиза, — он помог снять женщине плащ.

— Друзья — это хорошо, — она кивнула головой. — Ну, не буду вам мешать, — она мышкой выскользнула из комнаты.

В зале повисла тишина.

— Артурчик — твой брат? — уточнил Егор, разрушая возникшую неловкость.

— Артуру двенадцать лет. Он с рождения в больнице — детский церебральный паралич. Мама работает там же. Сотрудникам есть льготы на лечение. Но она все равно везде подрабатывает. Я тоже пытаюсь, но пока нигде не берут. Еще вопросы есть? — Илья обвел взглядом друзей.

— Ну ты и фрик, — фыркнул Егор. — Мы столько денег впустую потратили! — Он посмотрел на стол и начал рыться по карманам, вытаскивая оставшиеся купюры.

— Мне от друзей деньги не нужны, — насупился Илья.

— Лиза, ну хоть ты ему скажи! — возмутился Егор. — Не посягаем мы на твою баранью гордость. Но друзья должны помогать друг другу.

— Егор прав, — серьезно произнесла Лиза. Она открыла изящную сумочку и вытащила оттуда деньги. — Я только на пирожные потратилась, — она добавила деньги к тем, что выложил Егор.

— Ребятки, а я вам чаек свежий заварила, — в комнату заглянула мама Ильи. Она поперхнулась, увидев купюры.

— Это гонорар вашего сына, — радостно возвестил Егор, отрезая Илье пути к отступлению.

— Он теперь у вас телезвезда, — поддакнула Лиза.

— Это правда, сыночек? — женщина подняла на Илью глаза.

— Да, мамулечка, — Илья сгреб деньги со стола, добавил к ним то, что вытащил из кармана. — Возьми, это для Артура.

— Какой ты у меня взрослый, — женщина с нежностью посмотрела на подростка. — Только не увлекайся работой. Тебе учиться надо.

— Да вы присаживайтесь с нами, — Егор легко переставил рыжего гиганта на допотопную этажерку, освобождая женщине кресло.

— А я принесу чай с кухни, — подскочила с дивана Лиза.

Лизка, Илья. Егор тяжело вздохнул и посмотрел на сидящего рядом деда. Его друзья остались далеко в городе. Вместе с паркуром и школьными уроками. Сейчас даже туповатый неуклюжий Володька, постоянно списывавший у него домашку, казался родным и близким человеком.

— Ты прав, дед, — оторвался от грустных размышлений Егор. — Я просто закрывал глаза на многие вещи.

— Ты вот чего, — дед помялся. — Не руби сгоряча. Ираида женщина серьезная. Переборщили они с твоей матерью, стараясь тебя защитить. Но ведь только из любви. Ты единственный наследник. Последний в роду. Вот они и переполошились. Ираида все надеялась, что мать твоя образумится, второй раз замуж выйдет и девочку-наследницу родит. Но мать кремень — однолюбка, как овдовела, ни на кого и смотреть не захотела. Из-за этого они с Ираидой и разругались. Потом вы в город уехали. Ух как Ираида сердилась, такой переполох в округе устроила: и дождь, и град, и бурю с молниями. В деревнях рядом тот год до сих пор вспоминают. Как твоя мать смогла уехать? Ираида до сих пор понять не может. И раз сейчас они помирились, знать, взаправду тебе что-то серьезное угрожает. Мой совет. Бабку выслушай и договор с ней заключи. Мол, сделаю то-то и то-то, а после этого домой вернусь, понял? — И дед ему хитро подмигнул.

— Зачем договор? — удивился Егор.

— А они, ведовки-то, слово крепко держат. Считают, что если его нарушат, то дар от них уйдет. Усек?

— Понял, спасибо, дед, — и неожиданно для себя Егор зевнул.

— Ты спать хочешь. А я все болтаю, все болтаю. Спальня наверх по лестнице да направо. Отдыхай. Утро вечера мудренее.

Дед взял чайник, пошел с ним в угол горницы и растворился в воздухе.

Егор протер глаза. Может, там спрятана дверь? Впрочем, ему так сильно хотелось спать, что он не стал разбираться, в чем дело. Поднявшись по лестнице, толкнул крайнюю правую дверь и, не раздеваясь, завалился на кровать. Пушистая перина ласково приняла его в свои объятия. И Егор, засыпая, понял, что находится в полной безопасности. Потому что наконец-то вернулся домой.