Времена забытых лет

Виктор Евгеньевич Бурсин, 2021

Как бы Вы поступили, если бы в одно мгновение перенеслись на четыреста лет назад, да еще и не в самое подходящее время, и в неподходящее место? Ваша память весьма смутно рисует историю, обозначая вероятность событий 50/50, а от правильного решения зависит Ваша жизнь и жизнь людей, с которыми Вас свела судьба. Пригодятся ли опыт и знания, полученные в XXI веке, в Московском государстве XVII столетия? Главным героям книги придется пройти множество испытаний, повстречаться с людьми, вошедшими в историю того времени, понять дух и нравы эпохи. Вы готовы окунуться в прошлое и представить русские северные города начала XVII века, познакомиться с их правителями, защитниками, да и просто случайными людьми? Тогда начинаем!

Глава 2. Невероятное

Еще с километр друзья прошли бодрым шагом по пыльной дороге и очутились возле крайнего дома. Взору путешественников предстала удивительная деревня. Вдоль широкой улицы раскинулось около тридцати больших дворов. Все дома были рубленные, ничем не обшитые, а просто конопаченые мхом. Их окна напоминали подслеповатые тусклые глазницы, так как вместо стекол узкие рамы были затянуты чем-то мутным и непрозрачным, напоминающим парниковую пленку, а в некоторых окнах была натянута холщовая ткань. Центральные дома выглядели более зажиточными: они стояли на больших валунах, а их крыши были покрыты тесом. Крытые дранкой избы на окраине выглядели заметно меньше и проще, венцы лежали прямо на земле и кое-где уже начали подгнивать. В конце улицы, на горе, виднелась деревянная двухэтажная церковь с небольшой колокольней.

— Какая интересная и в тоже время странная деревня. Посмотри, у них на крышах нет труб. Такое ощущение, что здесь съемочная площадка какого-то семнадцатого века, — заметил Николай.

— А почему именно семнадцатого, откуда такая историческая точность?

— Видишь, все дома без труб, а сверху под крышей следы сажи, значит, топят по-черному. Ты не слышал, в наших местах сейчас ничего исторического не снимают? — спросил Николай у товарища, разглядывающего крайний дом.

— Я за местными новостями не слежу, но объявления о наборе в массовку бородатых мужиков не встречал. Да, вон, посмотри, мужик какой-то копошится за изгородью, в образе как раз той эпохи, сейчас у него и расспросим.

Они направились к крайнему небольшому дому, который находился в стороне от остальных деревенских построек за большим прудом. Это был старый рубленный четырехстенок с крышей из дранки, в окнах натянуты промасленные холсты, двор огорожен изгородью, виднелись еще сараи, видимо, хозяйственного назначения.

Сам персонаж, к которому с радости устремились наши друзья, был действительно весьма интересен. Небольшого роста коренастый мужичек, совершенно неопределенного возраста, с нестриженными волосами, которые выбивались из под серой войлочной шапки, и неаккуратной бородой. Одет в длинную холщовую серую рубаху с поясом, холщовые штаны, онучи и лапти.

— Здравствуйте, уважаемый. У вас тут кино снимают? — приветливо заговорил Андрей.

Мужик не спеша внимательно оглядел пришедших, и с прищуром ответил:

— Здоровеньки, дорожники¹, вы откеда а́кие малохольные?

— С Москвы пешком идем, папаша, — шутливо бросил Андрей.

— Из шляхтичей² что ль? — с явным недоверием спросил мужик.

— Из хохлов, пришли тебя поработить. Кончай эту комедию, скажи, где тут телефон и далеко ли до города, — с раздражением сказал Николай.

— Не ведаю про этаких, и слова у вас диковинные, неразумительные. Скажусь про вас старосте, а он пущай решает, куды аких, к воеводе иль обратно в Москву.

— А сам-то ты кто тогда? И как деревня эта называется?

— Посмотри сколь дворов, не деревня у нас, а цельное село — Брусничное, Кирилловского монастыря, но по грамоте кликают Спасское. А звать меня Гаврилка Непотяговский, сын Степана Непотяговского.

— Не далековато отсюда будет до Кириллова, ничего не попутал? — недовольно спросил Андрей.

— Ешо как далече, два по десять поприщ³ до Вологды, а тама ешо докуль раз семь как до Вологды. Монастырь большой и богатый, сам Иоан Васильевич надарил ему деревень по всей округе, — важно заметил мужик.

— Если он и играет, то весьма недурно, — шепнул на ухо Николай.

— Скажи-ка, Гаврилка, а кто сейчас воеводой на Вологде? — спросил, улыбаясь, Андрей.

— Так, Одоевский Иван Иванович, с прошлой весны как махнул князя Вадбольского Семена Васильевича.

— А в каком году Семен Васильевич заступил?

— Так считай, за год до тогось, значит, — подумав несколько мгновений, Гаврилка сказал: — 7119 лету от Рождества Христова.

Андрей и Николай переглянулись и отошли в сторону поговорить.

— Мужик подкованный попался, датами и именами так и сыплет, играет первоклассно. Чем бы его подловить? — Андрей посмотрел на Николая.

— Сейчас денег ему дам, он роль сразу сменит. Учись.

Николай достал из кошелька пятисотрублевую банкноту и протянул мужику:

— Гаврилка, или как там тебя по жизни, довези нас до Вологды, кончай ломать комедию, ты и так нас немало удивил, просто уже не до шуток, полдня на ногах и без еды.

Мужик с любопытством взял банкноту, повертел ее в руках, даже понюхал. Было ощущение, что деньги он видит в первый раз.

— Чудная вещица, баская⁴, на кой ляд она мне, — и протянул обратно.

Друзья вновь отступили на пару шагов посоветоваться.

— Что-то я совсем запутался, какие-то странные вещи происходят. Эта яма, старинная копейка, подкова ручной работы, телеги, дома под дранкой без труб, воеводы, Гаврилка этот в образе своем… Понимаешь, к чему я? — напряженно говорил Андрей, близко наклонившись к Николаю, чтоб их никто не услышал.

— Ну, так сыграть сложно. Ведь этого не может быть, это только в фантастических книгах и в фильмах — перемещения во времени или в измерении, не знаю как правильно. Кстати, какой это год, если он говорит, что сейчас 7121? — спросил Николай.

— Похоже, он по Византийскому календарю считает, Юлианский с Григорианским еще, видать, не вступил. Как раз недавно с дочкой писали школьную работу, там разница, дай Бог памяти, то ли пять тысяч пятьсот, то ли чуть больше, не помню точно. То есть сейчас 1605 — 1620 по нашему календарю. Что у нас было в это время, вспоминай.

— Смута была точно, что еще-то? Пойдем обратно, а то приведет еще мужиков, — кивая на Гаврилку, сказал Николай.

Они вернулись обратно, мужичек по-прежнему смотрел на них с недоверием. Начал Андрей:

— Гаврил, ты знаешь, брат, мы тут долго плутали, шли с Новгорода, потом на нас напали лихие люди, забрали коней, пожитки, бумаги наши, деньги. Все, что на нас — это только и осталось. Нам бы переночевать где, да одеженки какой, а утром мы бы в Вологду тронулись. Новостей никаких не знаем, ты, вроде мужик грамотный, расскажи, кто в Москве сейчас царствует, уж больно долго плутали.

На лице Гаврилки появилась добрая улыбка, видно было, что слова ему понравились:

— Грамоте немного учен, считать могу, читать немного, с письмами туго, да и комусь мне писать-то. Учился у батюшки в нашей церкви Преображение Спасово. Женка моя их обстирывает. Слыхал в Вологде на праздник новолетия от ярославских торговых людей, чтой собралси в городе Ярославле Совет всея земли русской, а созвали Кузьма Минин и князь Пожарский. Архиепископ наш, Сильвестр, благословил ратников вологодских да тотемских, устюжских с ними же, и ушли они в ополчение. Вота такие дела у нас, погонют наши литовцев с поляками из Москвы, победили ужо гетмана Ходкевича, будь он неладным.

— Ну, вот, стало проясняться, значит все-таки 1612 год, второе ополчение Минина и Пожарского, — тихо проговорил Андрей, — все-то он знает, и имена, вроде, сходятся. Угости-ка его сигаретой, посмотрим, как справится, этого добра в таком виде долго еще не будет в этих местах.

Николай подошел к Гаврилу, достал из пачки две сигареты, прикурил свою от зажигалки, вторую протянул мужичку.

— Хороший ты мужик, Гаврил, на, покури табачка.

— Церковь не велит, грешно это.

— Ну, так, и в кабак грешно ходить, а ведь ходишь, — Николай хитро подмигнул.

Прикурив вторую сигарету от зажигалки, Гаврил затянулся и закашлял.

— Чей-то за штуковина у тебя этакая, огненная?

— Это огниво заморское, — ответил Николай.

— А вас как звать-то, люди добрые? — уже с явной симпатией спросил Гаврил.

— Меня Андрей.

— А меня Никола.

— Ни кола, ни двора, значит, — пошутил Гаврилка, — а что это за кузовки у вас такие и собираете в них красюки да гнутые подковы, а, вона, в туды еще и поганцев, — показал пальцем на ведро Николая.

— Это тоже заморские кузовки, у английских купцов в Новгороде купили за большие деньги. Давай, друг, Гаврилка, так: ты нас размести на ночь, покорми, одеженки какой раздобудь, а мы тебе кузовки подарим и табачка еще подбросим, лады? — и Андрей протянул руку.

— Лады, паря, — радостно сказал Гаврил, пожимая руку Андрея, — в избе у меня места нетути, переночуете в сеннике, пока по ночам еще не стынет.

Непонятный скрип и цоканье на улице заставили друзей обернуться.

К калитке Гаврила подъехала телега, правил лошадью батюшка в черной рясе:

— Гаврилка! — зычно крикнул он, — чей-то в церкви давнось тебя не видко, Авдотья ходить, а ты чей-то носу не кажешь, — батюшка внимательно посмотрел на гостей.

— Завтрась приду и курочек прихвачу, отец Емельян.

Батюшка еще раз посмотрел на всех, цокнул языком и не спеша покатил вверх по улице в сторону церкви.

— Наш батюшка, ох и строгий. Порой кажись, дай ему хворостину — он с ней по дворам пойдет в церковь людей загонять.

— Видел на чем у них батюшки ездят? — тихонько спросил Андрей товарища. — Наши-то давно на представительский класс пересели.

— Пошли, ребятки, а то еще кто завалится, не уйдешь.

Друзья пошли за хозяином через небольшой двор и, обогнув избу, подошли к сараю, который оказался почти под крышу набит душистым сеном. Тем временем короткий осенний день клонился к концу, солнце уже село, оставалась самая малость до темноты.

— Ну, прошу, паря, чем говорится богаты. Пойду у Авдотьи пошукаю чей-нибудь похарчеваться вам. Живем мы небогато, да и урожаю несколько лет не было.

Путешественники залезли повыше на сено, пахло пряной травой, дикой мятой и клевером. Хотелось просто лечь и ни о чем не думать. Вскоре вернулся Гаврил, принес две старые сильно поношенные овчины, деревянную лохань, которую назвал кашником, две деревянные ложки и крынку с молоком. Посуда была старая и не отличалась чистотой, но этот факт уже никого не сдерживал. В кашнике было немного каши, напоминавшей ячневую, и два несвежих куска ржаного хлеба. От свежего молока Николай отказался, сославшись на возможное несварение желудка, зато Андрей пил с большим удовольствием.

— Держи в подарок английскую крынку, вещь дорогая, от всего сердца на память, — и Николай протянул Гаврилу бывалую эмалированную кружку с изображением горного козла и надписью «ОблТур».

Гаврилка повертел в руках кружку, взял за ручку и сделал вид, как-будто пьет из нее:

— Эки немцы молодцы, докумекали.

— Почему немцы, у английских торговых людей выменял на трех соболей, видишь, роспись какая.

— А для меня все немцы, раз по-нашему не говорят. Пойду ночевать, спите.

Друзья остались в темноте и тишине, каждый думал о своем.

— Дома, точно, все с ума сошли, везде нас ищут. МЧС, наверное, подняли. Надо как-то выбираться отсюда, — сказал вслух Николай. — Может этот Гаврилка — дурачок местный, застрял в своем мире, и чудятся ему повсюду старые времена.

— Ну, тогда их тут целая деревня, вернее, село Брусничное. Название-то какое, может, хиппи-коммуна прижилась под Вологдой, а мы с тобой уши развесили. Обсмеют нас дома, как вернемся, но приключение запоминающееся.

— Ну, а если все взаправду, что тогда делать?

— Вернуться к яме, так ее еще найти надо, и не факт, что сработает. Завтра доберемся до Вологды, посмотрим как там, все понятно станет. Давай повспоминаем, что было в 1612 году в Вологде. По-моему, осенью того года поляки и литовцы захватили и разорили город. Тогда надо быть осторожнее, чтоб не попасть в эту мясорубку.

— Ты, я вижу, уже и не сомневаешься, что мы провалились на четыре века назад, хотя я сам в это верю все больше и больше. Смешно завтра будет, если мы выйдем на асфальтную дорогу.

— Сейчас надо отдохнуть, силы по-любому нам еще понадобятся.

Примечания

1

Дорожник (устар., разг.) — путник, идущий издалека.

2

Шляхтичи — польские мелкопоместные дворяне.

3

Поприще — старорусская путевая мера (около 750 метров).

4

Баская (устар., разг.) — красивая.